«Они все ждут, Крэг. Тебя ждут».
Дайна лежала на носилках, наблюдая своими незрячими глазами, как Крэг Туми поднялся на одно колено и завалился набок, затем попытался снова встать. Сердце ее переполняла щемящая жалость к этому покалеченному, разбитому человеку, к этой хищной рыбе, желающей лишь взорваться. На его изуродованном лице она видела ужасную смесь эмоций: страх, надежду и что-то вроде безжалостной целеустремленности.
«Я очень сожалею, мистер Туми», – подумала она. – «Несмотря на то, что вы сотворили, мне жаль вас. Но вы нам нужны». – Она снова позвала его, позвала своим умирающим сознанием: «Вставай, Крэг! Поторопись! Ты почти опоздал!»
И почувствовала, что они все опаздывают.
Когда более длинный шланг был подведен к 767-му, Брайан вернулся в кабину, включил внутренние энергетические системы и начал всасывать топливо. Он с беспокойством наблюдал, как стрелка на индикаторе двигалась в сторону отметки 24 000 фунтов в правом баке, ждал, что вот-вот энергосистема начнет давать сбои на топливе, которое не горит. Стрелка достигла цифры 8 000, когда он услышал изменение тона в работе маленьких задних двигателей, – звук стал натужным и грубым.
– Что там происходит, друг? – спросил Ник. Он снова сидел в кресле помощника пилота. Волосы его были взлохмачены, аккуратная сорочка с пристегнутыми уголками воротничка была запачкана мазутом и кровью.
– Энергосистема попробовала на вкус горючее из 727-го, и ей оно не понравилось, – ответил Брайан. – Надеюсь, магия Альберта сработает, Ник, но не уверен.
Прямо перед тем, как стрелка достигла 9 000 в правом баке, первая система заглохла. На приборной доске вспыхнула красная надпись: ДВИГАТЕЛЬ ОТКЛЮЧЕН. Он выключил его тумблер.
– А что тут можно сделать? – спросил Ник, поднимаясь и заглядывая через плечо Брайана.
– Использовать оставшиеся три энергосистемы, продолжать выкачивать топливо и надеяться, – ответил Брайан.
Спустя тридцать секунд отключился второй генератор, а когда Брайан протянул руку, чтобы выключить тумблер, заглох и третий. Погасло освещение в кабине. Теперь светились только приборы на пульте управления и слышался неровный звук работы насоса. Но вот замигали огоньки и на приборной доске. Последний генератор работал рывками, слегка сотрясая самолет.
– Отключаемся полностью, – сказал Брайан. Собственный голос показался ему хриплым, изможденным. Ощущение было такое, словно он выплывал из бездны, а сильное течение повлекло назад. – Придется подождать, когда топливо «Дельты» войдет в рамки нашего времени или в его поток, хрен его знает. Продолжать дальше не можем. Перегрузка последнего генератора опасна. Сгорят обмотки и крышка. Однако в тот момент, когда Брайан протянул руку, чтобы его отключить, звук внезапно изменился, начал выравниваться и становиться тише. Он повернулся к Нику с изумленным лицом. Ник посмотрел на него, и широкая улыбка медленно появилась на его губах.
– Может, и выкарабкаемся, друг.
Брайан поднял обе руки вверх, скрестил пальцы и потряс ими в воздухе.
– Надеюсь! – сказал он и обратился к пульту. Быстро ввел отключенные энергосистемы. Они немедленно и ровно заработали. Засияла приборная доска, вспыхнул свет в кабине. Ник крякнул и хлопнул Брайана по спине.
В дверях появилась Бетани.
– Что происходит? Все в порядке?
– Похоже на то, – ответил Брайан, обернувшись к ней. – Есть надежда.
Крэгу наконец удалось принять стоячее положение. Светящаяся девочка теперь парила над конвейерной лентой для багажа. Она смотрела на него с божественной добротой. И еще что-то было в ее взгляде – нечто такое, о чем он мечтал всю жизнь. Что же именно?
Попытался вспомнить и сразу понял.
Это была любовь.
Любовь и понимание.
Крэг огляделся по сторонам и обнаружил, что мрак отступает и вокруг становится светлее. Выходит, он всю ночь пролежал здесь? Непонятно. Впрочем, какое это имеет значение? Главное, что эта сияющая девочка доставила сюда, к нему, всех банкиров-вкладчиков, специалистов по залоговым документам, брокеров-комиссионеров и специалистов по акциям. Они находились здесь и хотели выслушать объяснения по поводу замыслов Крэгги-вегги, Туми-вуми. А потрясающая истина состояла в том, что все это – «обезьяньи делишки». Именно в этом и состояли все его замыслы – ярды и ярды «обезьяньих делишек», мили «обезьяньих делишек». И когда он им скажет об этом, тогда они…
– Они меня отпустят… ведь так?
«Да», – ответила она. – «Но тебе надо торопиться, Крэг. Ты должен поторопиться, прежде чем они решат, что ты не придешь, и уйдут».
Крэг начал свое медленное продвижение вперед. Ноги девочки оставались неподвижны, но по мере его приближения она отплывала от него, как мираж.
И… о, какое счастье: она улыбалась ему.
Теперь они все собрались на борту самолета, кроме Боба и Альберта, которые сидели на ступеньках трапа, прислушиваясь к медленному приближению звуков.
Лорел стояла на пороге входной двери, глядя на летное поле, и все еще раздумывала, как же быть с мистером Туми. Бетани дернула ее за блузку.
– Дайна вроде бы разговаривает во сне. Наверно, бредит. Можешь пойти туда?
Лорел вошла в салон. Руди Варвик сидел возле Дайны, встревоженно глядел на нее и держал за руку.
– Не знаю, не знаю, – обеспокоенно сказал он. – Но боюсь, что она отходит.
Лорел потрогала лоб девочки. Он был сухим и горячим. Кровотечение либо замедлилось, либо прекратилось, но дыхание Дайны было прерывистым и свистящим. Кровь запеклась вокруг рта, как клубничный сироп.
– Мне кажется, – начала Лорел, но в этот момент Дайна вполне отчетливо сказала:
– Ты должен поторопиться, прежде чем они решат, что ты не придешь, и уйдут.
Лорел и Бетани обменялись удивленными и испуганными взглядами.
– По-моему она видит сон про того мужика, Туми, – сказал Руди. – Она упомянула его имя.
– Да, – сказала Дайна. Глаза ее были закрыты, но голова слегка двигалась, словно она прислушивалась к чему-то. – Да, я буду. Если ты так хочешь, я буду. Но поторопись. Я знаю, как тебе больно, но ты должен торопиться.
– Она бредит? – прошептала Бетани.
– Нет, – ответила Лорел. – Не думаю. Ей, возможно, что-то снится…
Однако сама так не считала. По-настоящему она думала, что Дайна делала нечто иное, и даже смутно представляла себе картину. Лорел, пожалуй, смогла бы описать ее, но не сделала этого. Потому что на ее глазах происходило нечто очень жуткое. Теперь она была уверена, что это имеет какое-то отношение к мистеру Туми.
– Оставим ее в покое, – сказала она вдруг. – Оставим ее, пусть она спит («и делает то, что должна с ним сделать»).
– О, Господи, я надеюсь, мы вскоре взлетим, – сказала Бетани тоскливо, и Руди успокаивающим жестом положил ей руку на плечо.
Крэг добрался до конвейерной ленты и упал на нее. Белая волна боли взорвалась в голове, в шее, в груди. Он попытался вспомнить, что же с ним произошло, и не смог. Помнил, что сбежал с эскалатора, прятался в темной комнате, рвал бумагу в темноте… а дальше воспоминаний не было.
Он приподнял голову, волосы упали на глаза. Сквозь них он увидел сияющую девочку, которая теперь сидела, Скрестив ноги, перед резиновыми полосками на дюйм выше конвейерной ленты. Она представляла собой самое прекрасное, что он когда-либо видел в жизни. Как только мог он допустить такую мысль, что она была одной из них?
– Ты ангел? – прохрипел он.
– Да, – ответила светящаяся девочка, и Крэг почувствовал, как боль отступила под напором великой радости. Взгляд его затуманился и слезы медленно покатились по щекам – его первые слезы с тех пор, как стал взрослым человеком. Неожиданно вспомнил, как мать, убаюкивая, пьяным голосом напевала ту старую песню.
– Ты утренний ангел? Ты будешь моим утренним ангелом?
«Да. Да, я буду. Если ты так хочешь, я буду. Но поторопись. Я знаю, как тебе больно, но ты должен торопиться».
– Да, – всхлипнул Крэг и отчаянно пополз по багажному конвейеру к ней. Каждое движение отдавалось вспышками боли, кровь капала из разбитого коса и рта. Но он спешил как мог. Впереди него маленькая девочка ушла сквозь резиновые ленты, каким-то образом совсем их не потревожив.
– Коснись моей щеки, прежде чем покинешь меня, боби, – сказал Крэг. Он выплюнул на стену сгусток крови, и тот застыл на ней в виде большого паука. Попытался ползти еще быстрее.
К востоку от аэропорта раздался мощный треск, на мгновение заполнивший утренний воздух. Боб и Альберт вскочили на ноги, лица их побледнели, в глазах – страх и немой вопрос.
– Что это было? – спросил Альберт.
– Думаю, что дерево, – ответил Боб и облизнул губы.
– Но ветра нет совсем.
– Нет, – согласился Боб. – Ветра действительно нет.
Теперь оно надвигалось, как живая баррикада чего-то с треском ломающегося. В какое-то мгновение тот или иной звук становился узнаваемым, но тут же растворялся в общем шуме. Так Альберту показалось, что он слышит что-то вроде собачьего лая или отрывистых воплей… которые немедленно перешли в гудение проводов высокого напряжения. Постоянными оставались хруст и пронзительный звук, напоминающий визг.
Теперь оно надвигалось, как живая баррикада чего-то с треском ломающегося. В какое-то мгновение тот или иной звук становился узнаваемым, но тут же растворялся в общем шуме. Так Альберту показалось, что он слышит что-то вроде собачьего лая или отрывистых воплей… которые немедленно перешли в гудение проводов высокого напряжения. Постоянными оставались хруст и пронзительный звук, напоминающий визг.
– Что там случилось?! – крикнула Бетани позади них.
– Ниче… – начал было Альберт, но тут Боб схватил его за плечо и указал рукой.
– Смотрите! – закричал он. – Вон там!!!
Далеко к востоку от них на горизонте стояла вереница мачт линии высокого напряжения, пролегавшей между севером и югом через лесной массив. Когда Альберт посмотрел туда, одна из стальных мачт затряслась, как игрушечная, и завалилась, оборвав провода. Спустя момент еще одна мачта свалилась, потом еще одна и еще.
– Это не все, сказал Альберт сдавленно. – Посмотрите на деревья. Их трясет, как кустарники.
Их не просто трясло. На их глазах деревья начали падать и исчезать.
Хрррупп, чавк, хрруп, бумм, ААХХ!
Ххррупп, чавк, ААХХ! бууммм, хрруп.
– Мы должны немедленно убираться отсюда, – сказал Боб. Он вцепился обеими руками в Альберта. Глаза его были широко раскрыты от ужаса. На его худощавом интеллигентном лице это выглядело особенно странно. – Мне кажется, мы должны бросить все и немедленно подниматься.
Тем временем милях в десяти от них затряслась, переломилась и рухнула вниз высокая телебашня. Теперь они ощутили, как дрожит сама почва. Ее дрожь передалась и трапу, задрожали ступни.
– Остановите это! – внезапно взвизгнула сверху Бетани. Она заткнула уши ладонями и громко закричала: – Остановите это, пожалуйста!
Но звуковые волны неслись к ним – хрустящие, чавкающие, пожирающие, – звуки приближающихся лангольеров.
– Я не хочу быть назойливым, Брайан, но сколько еще времени нам нужно? – напряженно спросил Ник. – Там река в четырех милях к востоку. Я видел ее, когда мы приземлялись. Не знаю, что там к нам приближается, но оно уже на том берегу реки.
Брайан посмотрел на индикатор: 24 000 фунтов в правом крыле, 16 000 – в левом. Сейчас дело шло гораздо быстрее, поскольку не нужно было перекачивать горючее через одно крыло в другое.
– Пятнадцать минут, – ответил он. Крупные капли пота нависли на его бровях. – Нам нужно больше топлива, Ник, а то шлепнемся в пустыне Мохаве. Плюс еще минут десять отцепиться, вырулить и разогнаться.
– Что-то можно сократить? Уверен, что ничего нельзя?
Брайан покачал головой и сосредоточился на насосах.
Крэг медленно выполз сквозь резиновые ленты, почувствовав их, как прикосновение чьих-то пальцев к спине. Выполз на белый мертвый свет нового укороченного дня. Звук был кошмарным и очень громким: звук нашествия гигантской армии каннибалов. Казалось, само небо содрогается от него. На миг его сковал ужас.
«Посмотри», – сказал его утренний ангел, указав на летное поле.
Крэг взглянул и забыл о своем страхе. Позади «Гордости Америки» на треугольнике высохшей травы между взлетными полосами стоял солидный длинный стол для совещаний. Он блестел даже при пасмурном свете. Выстроились в ряд графины с ледяной водой, лежали блокноты, рядом – стаканы. За столом сидели примерно две дюжины человек в типичных банкирских костюмах. Теперь они все обернулись в его сторону.
Неожиданно они все зааплодировали, поднялись с мест и продолжали аплодировать, стоя лицом к нему, приветствуя его появление. Крэг ощутил, как улыбка радости появилась на его лице.
Дайну оставили одну в салоне первого класса. Она дышала с большим трудом, голос ее был сдавленным:
– Беги к ним, Крэг! Быстрее! Быстрее!
Крэг свалился с конвейера, ударился всем телом о бетон, однако тотчас поднялся на ноги. Боль больше не имела значения. Ангел привел их! Конечно же, она привела их! Ангелы были вроде приведений в истории о мистере Скрудже: они могли совершить все, что угодно! Светлый ореол вокруг нее начал меркнуть, и сама она начала таять в воздухе. Но это больше не имело значения. Она принесла ему спасение: сеть, в которую он наконец-то попался.
«Беги к ним, Крэг! Обеги вокруг самолета! Беги к ним!»
Крэг побежал – сначала шатаясь, неуверенно, потом перешел на спринт. Голова его качалась на бегу вверх и вниз, словно подсолнух с перебитым стеблем. Он бежал к серьезным и ничего не прощающим людям, которые были для него спасением. Они могли быть рыбаками, стоящими на борту судна и тянущими из глубины сеть, чтобы посмотреть, какая диковина туда угодила.
Стрелка индикатора левого бака замедлила свое движение и, достигнув отметки 21 000 фунтов, почти остановилась. Брайан понял, в чем дело, и торопливо отключил два тумблера, остановив гидравлические насосы. 727-й отдал им все топливо – чуть больше 46 000 фунтов. Этого должно было хватить.
– Все! – сказал он, поднявшись с кресла.
– Что все? – спросил Ник, тоже вставая.
– Отсоединяемся и убираемся отсюда к чертовой бабушке.
Приближающийся шум теперь был просто оглушительным. К хрусту и чавканью, к пронзительному непрекращающемуся визгу добавился треск падающих деревьев, грохот разрушающихся зданий. Перед тем, как выключить насосы, Брайан расслышал треск, удары и вслед за ними мощные всплески воды. Мост обрушивался в ту самую реку, о которой говорил Ник.
– Мистер Туми! – закричала вдруг Бетани. – Это мистер Туми !
Ник рванулся в салон первого класса, оттолкнув Брайана, потом оба кинулись к двери и увидели, как Крэг, шатаясь и петляя, бежит по взлетной полосе. Он полностью игнорировал самолет. Бежал по направлению к треугольнику земли между пересекающимися дорожками.
– Что он делает? – выдохнул Руди.
– Не обращайте внимания, – сказал Брайан. – Время вышло! Ник! Спустись впереди и держи меня, пока я отсоединяю шланг. – Брайан чувствовал себя, как обнаженный на берегу океана в предчувствии наката огромной волны, несущейся из-за горизонта.
Ник сбежал вниз и снова крепко ухватил Брайана за пояс, когда тот, перегнувшись через перила, отсоединял наконечник шланга, бросив потом его вниз. Тот звякнул о бетон. Брайан захлопнул крышку.
– Все! Убираемся отсюда, – сказал он, когда Ник вернул его на трап. Лицо его посерело.
И тут Ник замер на месте, не сводя глаз с востока. Лицо его побелело и на нем застыло выражение невыразимого ужаса. Верхняя губа дрожала, как у собаки, которая рычит от страха.
Брайан повернул голову в том же направлении, шея слегка хрустнула – лицо исказилось от увиденного.
– Видите ли, – сказал Крэг, подходя к пустому креслу во главе стола и остановившись перед людьми, сидевшими вдоль него, – брокеры, с которыми я вел дела, были не только неразборчивыми в средствах. Многие из них на самом деле оказались подсадными агентами ЦРУ, в чью задачу входили контакты и различные фальсификации в отношении таких банкиров, как я. Для них главная цель – держать коммунистов подальше от Южной Америки – оправдывая любые средства. – Что вы предпринимали, чтобы избежать таких личностей? – спросил толстый мужчина в дорогом синем костюме. – Воспользовались ли вы услугами какой-либо компании по страхованию залоговых бумаг? Или, возможно, ваш банк привлекал фирму для специального расследования подобных случаев? – Физиономия Синего Костюма была круглой, как луна, и тщательно выбрита. Щеки его румянились то ли от хорошего здоровья, то ли от сорока лет «Скотча» с содовой. Глаза – безжалостные голубые льдинки. Удивительные глаза – были глазами его отца.
Где-то далеко от конференц-зала Центра Благоразумия, двумя этажами ниже, Крэг слышал шум и грохот. «Ремонт или дорожное строительство», – подумал он. В Бостоне вечно перестраивали дороги. Он подозревал, что часто в этом особой нужды не было, – обычный обман простаков нечистыми на руку личностями. К нему это не имело отношения. Абсолютно никакого. Его задача – разобраться с этим человеком в синем костюме, и ему не терпелось начать.
– Так мы ждем, Крэг, – сказал президент его родной компании. Крэг удивился: присутствие мистера Паркера на совещании не предусматривалось. В то же время он испытал от этого дикую радость.
– НИКАКОГО ПЛАНА ВООБЩЕ! – весело крикнул он в их потрясенные физиономии. – НИКАКИХ СПЕЦИАЛЬНЫХ МЕР! Я ПРОСТО ПОКУПАЛ, ПОКУПАЛ И ПОКУПАЛ… НИКАКИХ ОСОБЫХ МЕР… ВООБЩЕ!
Он собрался выдать им все, высказаться как следует, когда его остановил какой-то звук. Звук находился не в милях от него. Он был очень, очень близко, совсем рядом, возможно даже в самом конференц-зале.
Звук рубки, резки, чавканья, какой издают сухие голодные клыки.
Внезапно Крэгом овладело неодолимое желание рвать бумагу на полоски. Сойдет любой листок. Он протянул руку к блокноту перед собой на столе, но блокнота там не оказалось. Не оказалось и стола, и банкиров. Не было и Бостона.