Глава 15
Утро встретило нас запыхавшимися от длительной ходьбы. Ходьбы, потому что бежать сил уже никаких не оставалось. Мы выложились почти полностью, пробегая те участки пути, где это было возможно.
Оглядев свою команду, даю приказ: привал.
– Всем спать по часу. Марат – на пост. Через полчаса меня разбудишь, сменю.
Дважды приказывать не приходится: ребята падают прямо там, где стояли. Да я и сам не сильно от них сейчас отличаюсь.
Казалось бы, только-только глаза закрыл, а уже тормошат. Неужели полчаса прошло? Кое-как продрав сонные глаза, киваю часовому на свое место: мол, ложись. По-моему, он уснул раньше, чем лег. Надеваю на руку часы, которые перед этим отдавал Марату, и засекаю время.
Полчаса. Такое впечатление, что я вообще не спал ни одной секунды. В голове что-то шумит, мысли с трудом ворочаются под черепной коробкой. Присесть бы сейчас. Но нельзя: моментально усну. Поэтому, подтянув ремень, начинаю мерить шагами опушку небольшой рощицы, в которой мы устроились на отдых. Лес тут редкий, с часто встречающимися прогалинами. Особого укрытия рощица, конечно же, не дает, но по крайней мере нас не будет видно издали.
Как там наши, удалось ли им оторваться? Мы, с моей точки зрения, сделали для этого все возможное, и даже сверх того. Остановившись у березки, приваливаюсь к ней плечом и вытаскиваю из планшета карту. Интересно было бы знать, где мы сейчас находимся. Ясен пень, что, ломясь ночью по лесу, направление можно выдержать только весьма приблизительно. И поэтому палец мой, поблуждав по карте, так ни в какую конкретную точку и не втыкается. Хрен его знает, я даже не могу определить, как много мы прошли. Взгляд на часы – без десяти семь. Надо думать, немцы уже встали на наш след и прут за нами с упорством асфальтового катка. Им проще: они идут по нашему следу. Есть слабая надежда на то, что примятая нами трава поутру поднимется, сделав преследователей не настолько уверенными в правильности выбранного маршрута. Но это не факт, они могут догнать нас раньше, чем распрямится трава. А если так, то уже через пару часов у нас в ушах злобно засвищут свинцовые «подарочки» от разозленных фрицев. Но это будет не сейчас. Два часа. Может быть, три. Мы сумеем пройти еще сколько-то. И чем позднее они поймут, что идут по следам всего лишь пяти человек, тем больше шансов на то, что они будут продолжать погоню до последнего. Именно поэтому, кстати говоря, мы не идем в затылок друг другу. Везде, где только возможно, стараемся оставить видимость прохода большого количества людей. Да, так сложнее и труднее идти. Но след остается не один. Надо очень сильно вывернуться, чтобы ночью при свете карманного фонаря понять, сколько именно человек сейчас идет перед тобой.
Семь часов. Пора вставать.
Расталкиваю ребят:
– Десять минут на перекус. Горячего нет, запьем просто водой.
Еще раз приглядевшись к ребятам, добавляю:
– По пятьдесят грамм каждому. Охримчук, распорядись, – и с этими словами протягиваю ему флягу с водкой. Думаю, что подобная встряска сейчас не будет лишней никому.
Десять минут пролетели как единый миг. Две пустые консервные банки исчезли под корнями ближайшего дерева. Под одну из них я запихиваю расчекованную лимонку. Фиг его знает, есть у немцев собаки или нет. Вот эта самая лимонка и послужит нам лучшим индикатором. Человек банку, вероятнее всего, не найдет, а собака – та обязательно раскопает. Завершив перекус и проверив снаряжение, мы дружно топаем дальше. Хоть и не очень продолжительный, сон все же благотворным образом сказался на нашем самочувствии. Откровенно говоря, я бы еще часок подрых. Но боюсь, что в этом случае первое, что мы увидели бы при пробуждении, были бы хмурые морды немецких солдат. Нет уж, не надобно нам такого счастья.
Взрыв за нашей спиной прозвучал где-то через час. Стало быть, собаки у немцев есть. По крайней мере одна-то уж точно была.
* * *Обер-лейтенант Штольц с недовольным видом осмотрел поляну. Присев на корточки, санитар перевязывал раненого проводника служебной собаки. Сама собака окровавленной кучей шерсти неподвижно лежала на траве. Еще одному солдату осколком зацепило правую руку. Да уж, русские остались верны себе: ни единого дня без какой-либо гадости. Плохо то, что собак больше нет. Ну, ничего, следы от места ночлега уходили достаточно четкие, можно идти и так.
– Гофман! – обернулся офицер к своему заместителю. – Организуйте отправку раненых в тыл. Сообщите: здесь только часть русских диверсантов. Менее десяти человек – это совершенно точно. Пусть ищут остальных по другим направлениям.
* * *Услышав взрыв, мы, не сговариваясь, останавливаемся. Значит, все наши ухищрения пошли прахом: немцы встали на след и у них есть служебные собаки. Идут они достаточно быстро, и разделяет нас не такое уж и большое расстояние. Ну, что ж, пора пускать в ход оставшиеся пачки сигарет. Присыплем табаком след, авось хотя бы собак собьем. Но, посмотрев на густую траву, качаю головой: наш след и без всякой собаки можно найти достаточно легко. Лес – другое дело, но еще надо дойти до такого леса, где нет густой травы. А это значит, что пройти нужно еще не менее полутора километров. Ладно, делать нечего, поднапряжемся.
Но еще полчаса ходу, а до вожделенного леса расстояние не слишком-то и уменьшилось. Попадаются маленькие рощицы и перелесочки, но их совершенно недостаточно для того, чтобы надежно спрятаться. Фигово… такими темпами фрицы достанут нас на раз-два. Да и идем мы не так чтобы уж резво. Ночная усталость дает-таки о себе знать. Эх, еще бы час отдыха!
– Командир! – Это Филенко, самый старший боец из нас.
– Что, Петрович?
– Слышь, старшина… Не могу я… Ноги подкашиваются уже. Устал!
– Так, всем привал пять минут.
Вдвойне хреново: не может Филенко идти, я это вижу. Он ночью выложился по полной. И даже час отдыха не так сильно его восстановил. Значит, идти быстро мы не можем. А раз так, придется принимать бой. Время у нас есть, выберем позицию поудобнее. Совсем фигово будет, если немцы достанут нас на марше. Тут хоть сможем получше для себя местечко выбрать. Сообщаю об этом бойцам.
– Не надо, старшина, – качает головой Филенко. – Идите вы, я их тут задержу, сколько смогу. Патроны у меня есть, диск запасной имею, гранат две штуки – хватит. Консервы заберите: мне не нужно уже, а вам эта банка лишней не станет.
– Да ладно, Петрович, авось впятером отобьемся мы от них или шуганем так, что охоту к преследованию отобьем.
– Нет, Максим, ты уж сам себе-то не ври. Не десяток их там топает. Сам говорил: взвод, не меньше. Этих мы не положим в пяток стволов. Зажмут они нас, обойдут – и каюк. Я минут на десять-пятнадцать их задержу, а вы до леса дойдете.
Не пойдет мужик никуда, он уже все для себя решил. И даже если прикажу… хотя в такой ситуации лучше человека не ломать. Да и сил у него действительно нет.
Как же все хреново получается!
У расстрелянного немецкими пушками «Флака-37» остались лежать наши ребята – никого вынести просто не смогли. Раненых там уже к тому времени не было – снаряд «ахт-ахт» – это не детская хлопушка, как я и сам-то уцелел? Щиток, пожалуй, от осколков спас… только взрывной волной на бруствер откинуло.
Игорь Безруков так с поста и не вернулся, пропал без вести. Погиб, скорее всего. Остатки отделения Охрименко тем и спаслись, что я их еще раньше отослал.
А ведь я их всех помню… живых еще. Вместе ели, спали… дружил со многими. И вот сейчас я должен оставить тут еще одного своего бойца?
Только зубы скрипнули!
– Ладно, Никанорыч, твоя взяла. Закуришь?
У меня трофей – у офицера немецкого позаимствовал. Кожаный портсигар с двумя сигарами. Думал старшине роты сюрприз сделать – он мужик понимающий. Но раз так…
– Ух ты! – удивляется Филенко. – Это что ж за хрень такая?
– Сигары это, Никанорыч. Гаванские – с Кубы их везут. Дорогие – жуть! И крепкие, как коньяку грамм сто хватануть.
– Коньяк? Не пробовал…
– Получше водки будет. Вкуснее.
– Не, это все буржуинские замашки, нам водка привычнее.
Закуривает, пускает сигару по кругу. Я некурящий, но пару затяжек тоже делаю, не хочу обижать хорошего человека.
Вот и пролетели недолгие минуты прощания. Уже отходя к лесу, оборачиваюсь. Никанорыча и не видно уже, где-то сховался. Ну что ж, Бог ему в помощь!
* * *Когда из кустов посреди поля ударил автомат, выхватив из передовой группы сразу трех человек, Штольц удовлетворенно кивнул. Так и есть, они плотно сели на загривок уходящим русским. Раз уж те оставили прикрытие – основная группа где-то недалеко.
Учить егерей воевать – затея пустяшная. Они и сами могут дать урок кому угодно! Почти мгновенно развернувшись в редкую цепь, солдаты залегли. Сердито рыкнул пулемет – с кустов осыпались ветки.
Но русский, как выяснилось, тоже оказался не новичком. На прежнем месте его уже не было, а откуда-то из подлеска вылетела граната.
Но русский, как выяснилось, тоже оказался не новичком. На прежнем месте его уже не было, а откуда-то из подлеска вылетела граната.
Взрыв никого не зацепил, но серьезность заявки оценили многие – противник уже находился на расстоянии гранатного броска. И это был еще один русский – автоматная стрельба велась вообще с другого направления.
Обер-лейтенант немало был бы удивлен, если бы узнал, что гранату бросила совсем не человеческая рука, просто кто-то из его солдат не разглядел в кустах незаметную веточку, которая привела в действие подготовленную ловушку.
Ладно, будем воевать по правилам, неторопливо…
* * *Очереди звучали за нашими спинами примерно через двадцать минут. Еще раз грохнул разрыв гранаты, часто-часто затрещали выстрелы из винтовок, будто горох просыпали. Снова ударил автомат…
А потом стало тихо.
Мы остановились.
Ребята сняли пилотки, я тоже последовал их примеру.
Все…
Но лес – вот он, перед нами. И нет здесь предательской травы, которая выдает наши следы. А собак у немцев тоже больше не имеется. Лая не было слышно, да и Филенко не сплоховал бы – тут я совершенно уверен.
Однако снова рассыпаем табак из трофейных сигарет. Да и не только его, у Казина тоже есть небольшой запас. Хавайте, черти!
И опять вперед, только мелькают по бокам уходящие назад кусты.
Мы спешим. Молчим, не переговариваемся.
Надо успеть. И пусть гудят уставшие ноги, времени для отдыха у нас нет. Совсем нет, нисколечко.
* * *– Герр обер-лейтенант! Мы потеряли их след!
Штольц присел на упавшее дерево и снял каску. Подставил взмокшие волосы прохладному ветерку.
– Плохо, Ашке… – покачал он головой, выражая свое неудовольствие фельдфебелю. – Очень плохо… выходит, что тот отчаянный русский автоматчик нас всех переиграл, так? Пока мы там гоняли его по полю, его камрады успели скрыться в лесу?
– Мы продолжим поиски, герр обер-лейтенант!
– Не сомневаюсь, – кивнул командир. – Было бы странным, если бы вы этого не сделали. Но просто искать – мало! Куда они могли пойти?
Фельдфебель припомнил карту.
– Впереди их ждет засада… вряд ли…
– А там, неподалеку, уже был бой, Ашке! Те русские, что шли этим же путем днем ранее, – они эту засаду обошли! Значит, Карл, она уже была ими раскрыта к тому времени. Думаю, что и эти про нее знают тоже.
– Но тогда они постараются ее обойти…
– А там есть только один путь для обхода, Ашке! У русских нет радиосвязи, и они не могут вызвать грузовики… так что будут топать сапогами, пока мы проделаем этот путь на автомашинах!
* * *Неужели мы оторвались?
Сколько ни топаем, а позади не слышно ни лая собак, ни еще каких-либо звуков, свидетельствующих о том, что нам в загривок вцепились неприятные гости. Нет ничего.
Рискнув, командую привал, и мы присаживаемся под деревьями, не выпуская из рук оружия.
Тихо.
Обычная лесная жизнь, ничего особенного.
Выждав какое-то время, возвращаются к своим занятиям встревоженные было нашими шагами лесные обитатели.
Где-то над нашими головами чирикают птицы, какое-то зверье пробирается сквозь кусты.
Никого…
Двадцать минут прошло, полчаса…
– Оторвались, старшина? – спрашивает меня Охримчук.
– И не говори, Иваныч, сам себе не верю… Видать, фрицы свернули кудось в сторону.
– Похоже.
– Ладно… Тихонечко идем, не шумим. Лесное зверье да птицы – для нас сейчас лучшие союзники. Как загомонят они – ныкаемся все!
Но не подали нам птицы никакого сигнала. До самой темноты шли – нет в лесу посторонних!
Так и на ночлег улеглись. Рядком, прижавшись друг к другу. Плащ-палатку вниз, вторую поверх – вот и спальное место. Ну и веток под спину, это уж обязательно!
Часовой нахохлился рядом, укутавшись в свою плащ-палатку. На этот раз дежурства я установил по два часа, чтобы все смогли нормально поспать.
Утро…
Не люблю это время суток. Сколько лет ни живу – а так и не полюбил.
Спать утром хочу, независимо от того, сколько ночью продрых. Как в свое время Сергеич говорил – ярко выраженный совил!
И настроение у меня с утра соответствующее. Могу кого угодно матерно послать, и случалось уже.
Зная эту мою черту, бойцы с утра меня не задевают. Молча ставят передо мною полбанки с тушенкой – завтрак.
Даже разогреть ухитрились, это вообще атас! И чай!
Ну… прямо тебе ресторан «Астория». Всегда б так жил!
– Оружие всем почистить, проверить боезапас. Выход через полчаса.
Водку на этот раз не трогаю, все выспались и отдохнули. Морды у нас, правда… но парикмахеров тут нет.
Ковыряясь с винтовкой, прикидываю дальнейший маршрут.
До того места, где сидит немецкая засада, топать еще километров пять. Я уже более-менее определился с нашим местонахождением и теперь уже лучше представляю себе дальнейший маршрут.
Разумеется, к немцам мы не пойдем, пусть себе дальше в лесу сидят. Идти старым путем? Так, как я Малашенко послал?
В принципе разумно, я же им прошел.
А вот прошел ли лейтенант, он-то ведь не в одиночку топал?
Мог пройти.
А мог – и не пройти.
Тогда там теперь сидят обозленные (ну, он тоже ведь не с пирогами да плюшками к ним пришел) фрицы. И ждут новых гостей.
А варианты какие?
В болото лезть?
Ненамного лучше фрицев, откровенно-то говоря.
В реку?
Это уже теплее. Да и идти нам по ней совсем не так уж и далеко. Там, судя по карте, и глубина не так, чтобы уж очень-то, вброд пройдем. Только медленно, ну да нам спешить некуда!
Решено – будем изображать бобров!
Отчего бобров? Ну… так, к слову пришлось… они тоже вроде в воде шуруют по-всякому.
Через пару часов мы добрались до реки. Странно, но никаких следов присутствия здесь хоть кого-нибудь мы так и не обнаружили. Чудеса какие-то… куда же все немцы делись? Насколько мне помнилось, они от реки не так уж далеко и сидели. Неужели сюда ни один ихний патруль вообще ни разу не заходил?
Да быть того не может!
Чтобы педантичные немцы сюда хоть разок да не глянули? Вот уж не поверю-то…
Но факт оставался фактом – ничьих следов мы около реки не нашли.
А вот и берег, и надо уже что-то решать.
Казин – он крепкий и жилистый. Пойдет передовым. А мы, метров на сто отстав, тихонечко сзади побредем. Даст бог, если фрицы сюда так и ни разу не заглянули, так и сегодня своим правилам изменять не станут. Этот путь я лейтенанту не подсказывал, так что и спалить его перед немцами он не мог.
Сто метров.
Тишина.
В смысле, что опасного ничего я не слышу и не наблюдаю.
Но один хрен – все на взводе и ежесекундно какой-то гадости ожидают.
Еще сто метров.
И еще.
Здесь река извилину дает и к зловредной рощице, где немцы сидят, подходит относительно близко. Метров на четыреста. Воду в принципе от них уже видно, а вот нас закрывает берег. Не очень он тут высокий – на это и расчет. Просматривается река со стороны фрицев, и нет необходимости специально туда никого высылать. Большой толпой, ясное дело, по руслу не пройти – заметят, а вот такой группой, как наша, очень даже можно. Только голову надобно пониже опускать и над берегом любопытные морды не высовывать.
Триста метров – ползем почти на четвереньках, как только вода позволяет. Не то что над берегом – над водой стараемся ничего не высовывать. Промокли все – мама не горюй! Но уж лучше мокрым, да живым!
Все, позади рощица осталась, вправо река загибается. Можно уже скоро будет наверх вылезти да обсохнуть хоть малость.
Вылезли!
В сапогах уже не то что вода хлюпает – мальки уже, поди, завелись…
И, только отойдя от места немецкой засады на пару километров, я наконец даю команду на отдых.
Раздеваемся, отжимаем и развешиваем на ветках мокрое обмундирование. Все, вплоть до исподнего. Сапоги набиваем прошлогодней травой – пусть сохнут. И снова – чистка оружия, мы его в воде прополоскали сегодня – будь здоров! Хорошо, что масленки имеются…
– Прошли, старшой? – подходит сбоку Охримчук.
– Черт его… вроде бы прошли. В роще той немцы сидели, сам видел, когда сюда шел.
– Так и мы тут шли, я эту речушку помню.
– Аккурат за вами сюда и фрицы припожаловали. Срисовал я их патруль, это и спасло.
– Много их там?
– Да хрен их разберет… Со взвод, думаю, будет. Меньшими силами они наших тут не остановили бы.
– Малашенко тут шел?
– Левее. К болоту поближе должны были идти. Во всяком случае, я лейтенанту именно так и объяснял. Я и сам там проходил, дорогу разведал. Патрули там немецкие шастали, но ведь и у наших ребят глаза еще вполне себе зоркие остались.
– Да и сколько теперь тех глаз? – машет рукой мой собеседник.
И то правда… От роты осталось чуть больше взвода, это если с нами всеми считать. С теми, кто тогда к складам со мною отправился. А по сегодняшнему счету – хорошо если и на взвод людей хватит.
Прошло около двух часов, форма уже малость подсохла, а мы вконец задубели. Не май-месяц, однако! Костер бы разжечь, чтобы сапоги подсушить… но фиг! Это и заметить могут.