– Господи, бедный Дьюан. Сначала у него погибла собака, теперь вот это.
Дейл с силой сжал ему плечо, не дав продолжить. Почему он так сделал, он и сам не сумел бы сказать.
Чтобы набраться храбрости и позвонить Дьюану ему понадобилось некоторое время. Но затем он все-таки прошел в зал и набрал номер приятеля. Затем услышав два гудка, он положил трубку и снова набрал тот же номер. Но тут раздалось щелканье, включилась эта странная записывающая машина и произнесла Дьюановым голосом: «Привет. Мы не можем ответить сейчас на ваш звонок. Но все, что вы скажете, будет записано на магнитофон и мы перезвоним вам. Пожалуйста, посчитайте до трех и говорите».
Дейл посчитал до трех и повесил трубку. Лицо у него горело. Позвонить несчастному Дьюану и так было нелегко, но выражать свои соболезнования этой дурацкой машине было просто ужасно. Дейл оставил Лоуренса трудиться над моделью, тот работал, высунув от напряжения язык и скосив глаза, и сев на велосипед, отправился к Майку.
– И-ику-ку! – он издал условный клич, соскочил с велосипеда и отпустил его прокатиться несколько ярдов самостоятельно.
– Ку-ку-и-и! – послышался голос Майка откуда-то с ветвей гигантского тополя, росшего посередине улицы.
Дейл вернулся немного назад, поднялся по ступенькам до маленького шалаша между нижними ветвями дерева и затем полез по стволу к небольшой секретной площадке тридцатью футами выше. Майк сидел там, прислонившись спиной к одной из толстых разветвляющихся ветвей и болтая ногами. Дейл подтянулся и уселся напротив другой ветви. Он посмотрел вниз, но земли из-за листьев было совершенно не видно.
– Эй, – сказал он наконец. – Я только узнал, что…
– Ага, – прервал его Майк. Как раз в это время он дожевывал длинный стебель травы. – Я сам только что услышал об этом. И как раз собирался к тебе, чтобы поговорить об этом. Ты все-таки знаешь Дьюана лучше.
Дейл кивнул. Они с Дьюаном подружились, когда обнаружилось, что оба испытывают страсть к чтению и ракетной технике. Но Дейл мечтал о ракетах, а Дьюан конструировал их. Дейл читал довольно много для своего возраста, но он читал «Остров Сокровищ» и «Робинзон Крузо», а то, что в это время читал Дьюан, просто не поддавалось описанию. Но так они оба стали друзьями, проводили вместе каникулы, и часто встречались летом. Дейл подумал, что он, пожалуй, единственный человек, кому Дьюан признался в том, что хочет стать писателем.
– Там никто не отвечает, – сказал он. И смущенно пожал плечами – Я уже звонил.
Майк внимательно осмотрел изжеванную травинку и бросил ее вниз. Она упала на слой листьев футах в пятнадцати от ребят.
– Ага. Моя мама сегодня после обеда тоже позвонила. Ей ответила эта чертова машина. Попозже она и другие леди поедут к ним, чтобы отвести туда всякую еду. Твоя мама наверное тоже пойдет.
Дейл снова кивнул. Когда в Элм Хэвен или на одной из окрестных ферм случалась кому-либо умереть, то целый батальон женщин, подобно валькириям, слетался туда, принося с собой всякую еду. Это ведь Дьюан рассказал мне о валькириях. Сейчас Дейл точно уже не помнил, кто они такие, эти валькирии, помнил только, что они слетаются когда человек умирает. Он сказал:
– Я видел его дядю всего раза два. Кажется он был очень хороший. Ужасно умный, но хороший. Не такой раздражительный, как отец Дьюана.
– Отец Дьюана – алкоголик, – пожал плечами Майк. В его тоне не было ни тени осуждения, он всего лишь констатировал научный факт.
Дейл пожал плечами.
– Его дядя был… У него были светлые волосы и такая же борода. Однажды, когда я был у них на ферме, я разговаривал с ним и он был… Такой умный.
Майк оторвал еще один листик и сунул его в рот.
– Я слышал, как миссис Соммерсет говорила моей маме, что миссис Тейлор сказала, что его просто разорвало пополам, когда руль прошел сквозь него. Она сказала, что миссис Тейлор сказала, что его даже нельзя хоронить в открытом гробе. И еще она сказала, что к ним приходил отец Дьюана и пригрозил, что проделает мистеру Тейлору кое-где еще одну дырку, если он хоть пальцем прикоснется к телу его брата. Телу брата мистера Макбрайда, я хочу сказать.
Дьюан тоже подыскал для себя подходящий лист. И кивнул. Он никогда раньше не слышал, чтобы говорили «кое-где еще одну дырку» и это выражение ему очень понравилось. Он с трудом удержался от улыбки. Хорошо сказано. Но тут он вспомнил о чем они, собственно, говорят и прогнал улыбку с лица.
– Отец Каванаг отправился в похоронный дом, – говорил тем временем Майк. – Никто не знает какой религии придерживался мистер Макбрайд, в смысле брат мистера Макбрайда, поэтому отец Каванаг на всякий случай соборовал его.
– Собо… Что? – переспросил Дейл. Он закончил с первым листом и принялся за другой. Далеко внизу на земле прыгали несколько девочек, не подозревая, что в сорока футах над ними разговаривают люди.
– Последний обряд, – невозмутимо объяснил Майк.
Дейл кивнул, хоть не мог бы сказать, что ему что-нибудь стало понятней. Эти католики обожают всякие странности и думают, что все это должны знать. Однажды в четвертом классе Дейл видел, как Джерри Дейзингер хотел поиграть с четками Майка. Джерри надел их на себя и стал так танцевать, насмехаясь над Майком из-за того, что он носит женские бусы. Майк ничего не ответил, просто молча бросился на Джерри, ударил его по лицу, потом уселся на него верхом и осторожно снял с него четки. Больше никто никогда не дразнил Майка.
– Отец Каванаг как раз был там, когда пришел папа Дьюана, – продолжал Майк. – Но он не хотел ни говорить, ничего. Он только сказал мистеру Тейлору, чтоб тот убрал свои вурдалачьи лапы от его брата и велел отправить его тело для кремации.
– Кремация, – только и смог прошептать Дейл.
– Это когда тебя сжигают, вместо того, чтобы похоронить.
– Да знаю я, болван, – огрызнулся Дейл. – Я только… Удивлен. – И доволен, добавил он про себя. Последние пятнадцать минут часть его мозга напряженно размышляла над мыслью о воображаемых похоронах в похоронном доме мистера Тейлора, о необходимости прощаться с телом, сидеть со скорбным видом, утешая Дьюана. А раз кремация… Значит похорон не будет, так ведь? – Когда это должно быть? – спросил он. – Кремация? – Это было такое взрослое и окончательное слово.
Майк пожал плечами.
– Ты не хочешь поехать навестить его?
– Кого? – с ужасом спросил Дейл.
Ему было известно, что иногда перед чьим-то погребением Диггер Тейлор приводил своих друзей в морг и показывал им трупы. Чак Сперлинг однажды хвастал, что он видел миссис Дугган, когда она лежала голая в комнате для бальзамирования.
– Кого? Дьюана, конечно, – сказал Майк. – А ты думал кого, чудак?
Дейл хмыкнул, сорвал еще один листок и попытался стереть с ладони следы сока. Потом он прищурился на небо, едва видное сквозь балдахин редеющий кверху листвы.
– Но уже скоро стемнеет.
– Нет, еще не скоро. У нас еще есть часа два. На этой неделе, между прочим, самые длинные дни в году, болван. Просто сегодня пасмурно.
Дейл подумал о том, как далеко до дома Дьюана. О том, как долго придется ехать. Вспомнил рассказ Дьюана о преследовавшем его грузовике. Им надо будет ехать по той же самой дороге. Подумал о том, что придется разговаривать с мистером МакБрайдом и каким-нибудь другими взрослыми. Что может быть хуже, чем визиты в дом, который посетила смерть?
– Хорошо, – сказал он. – Давай поедем.
Они спустились с дерева, взяли велосипеды и отправились в дорогу. Небо на востоке было почти черным, будто приближалась буря. На половине пути до Шестой Окружной на дороге в облаке пыли внезапно возник грузовик. Дейл и Майк так резко подались вправо, что чуть не упали.
Это был пикап МакБрайтов, в котором сидели Дьюан с отцом. Машина не остановилась.
Дьюан заметил двух своих друзей, едущих на велосипедах, догадался, что они возможно едут на ферму, чтобы навестить его, и оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что они остановились и провожают глазами его машину. Через несколько мгновений ребят закрыло облако пыли. Старик даже не заметил Майка и Дейла. Дьюан ничего не стал ему говорить.
Убедить Старика в том, что какая-то книга является делом достаточно важным для того, чтобы отправиться за ней в тот же вечер, было нелегко. Дьюан прокрутил для него пленку магнитофона.
– Что все это значит? – раздраженно спросил Старик. От Тейлора он вернулся в ужасном настроении.
Дьюан колебался только долю секунды. Конечно, он мог бы рассказать Старику все, так же как он рассказал все дяде Арту. Но момент для этого был явно неподходящим. Все слова о колоколе могли показаться досужим вымыслом перед лицом реальной потери Старика и теми чувствами, которые он испытывает. Дьюан объяснил только, что они с дядей Артом изучали историю этого колокола… Памятника старины, который один из Эшли-Монтегю вывез из Европы и о котором теперь никто не помнит. Дьюан придал этому сообщению оттенок несерьезности, представил как один из тех бесчисленных проектов, которыми они с дядей Артом часто увлекались. Как например тот случай, когда они увлеклись астрономией и даже соорудили собственный телескоп, или когда однажды осенью они пытались построить каждую машину, начерченную когда-то Леонардо да Винчи. Что-то вроде этого.
Старик все понял, но не считал, что есть необходимость еще раз ехать в город смотреть на обломки кадиллака. Дьюан чувствовал, что временное воздержание от спиртного терзает сердце Старика стальными шипами. Так же хорошо мальчик понимал, что если он позволит отцу оказаться поблизости от заведения Карла или от пивной «Под Черным Деревом», то может пройти ни один день прежде чем он увидит его снова. По воскресеньям оба заведения официально значились закрытыми, но для завсегдатаев найти черный вход было делом несложным.
– Может, пока я буду искать книжку, ты тем временем купишь бутылочку вина или еще чего-нибудь? – предложил Дьюан. – Ну как бы помянуть память дяди Арта.
Старик внимательно и остро глянул на него, но постепенно черты его лица расслабились. Он редко шел на компромисс с собой, но мог оценить его достоинство, когда слышал хорошее предложение. Дьюан понимал, что Старик разрывается между необходимостью оставаться трезвым до тех, пока не будут выполнены формальности, связанные с похоронами, и с сильнейшим желанием напиться.
– Ладно, – буркнул он. – Мы захватим твою книжку, а потом я заскочу купить что-нибудь домой. Ты тоже сможешь помянуть его.
Дьюан кивнул. Единственное, чего он боялся в жизни… По крайней до последних дней… Это спиртное. Он боялся, что болезнь может оказаться наследственной, и что первый же глоток приведет его к пропасти, вызовет то неукротимое желание напиться, которое владело Стариком вот уже почти тридцать лет. Но он все-таки кивнул и они двинулись в город сразу же после обеда, за которым ни один из них ни к чему не притронулся.
Станция Тексако, принадлежащая Эрни, была закрыта. По воскресеньям она работала обычно до четырех и сегодняшний день не был исключением. На площадке стояло три разбитых машины, но кадиллака среди них не было. Дьюан пересказал Старику слова шерифа о Конгдене.
Тот с отвращением отвернулся, но не прежде чем до Дьюана донеслось бормотание о «проклятом воровском капиталистическом отродье».
Старый Централ стоял погруженным в тень, когда они проехали мимо него по Второй Авеню и свернули на Депо Стрит. Дьюан заметил родителей Дейла, отдыхавших на веранде и увидел, как изменились их спокойные позы едва они их заметили. Пикап продолжал ехать по той же улице, миновав перекресток Брод Авеню.
Черного шевроле Конгдена не было видно ни во дворе, ни припаркованным на грязной дороге около жалкого домишки. Старик постучал в дверь, но на стук никто не отозвался, кроме пса, по злобному лаю которого можно было судить о его огромном размере. Дьюан с отцом обошли дом, ступая по заросшему травой двору, где торчали непонятного вида пружины, валялись пивные банки и даже старая стиральная машина. Позади небольшого инструментального сарая стояло несколько ржавых автомобилей.
Здесь было восемь машин. Две из них стояли на колесах и судя по виду машин, их еще можно было отремонтировать. Остальные существовали лишь в виде ржавых деталей, разбросанных в высокой траве. Кадиллак дяди Арта располагался ближе всего к сараю.
– Не подходи близко, – предостерег его Старик. В его голосе слышались какие-то странные нотки. – Если увидишь книжку, я вытащу ее.
Теперь, когда автомобиль снова был на колесах, причиненные ему повреждения были еще заметнее. Крыша была стесана почти до верхнего уровня дверей. Даже с пассажирской стороны, около которой они стояли, было видно, что тяжелая машина после столкновения с заграждением на мосту несколько раз перевернулась вокруг своей оси. Капота уже не было и Конгден или кто-то другой разбросал детали по траве. Дьюан приблизился к машине с противоположной стороны.
– Отец.
Старик обошел вокруг машины и стал рядом с ним. Обе дверцы с этой стороны отсутствовали.
– Но они были здесь, когда ее вытащили из воды, – проговорил Дьюан. – Я же еще показал шерифу красную краску на дверце.
– Помню. – Старик поднял металлическую поперечину и стал шарить ею в траве, будто хотел отыскать в ней пропавшие дверцы.
Дьюан присел и заглянул внутрь, затем чуть отошел назад, чтобы заглянуть в машину через заднее стекло. Потом взломал одну дверь с правой стороны и нагнулся над тем, что когда-то было задним сидением.
Искореженный металл. Разодранная обшивка. Пружины. Куски ткани и изоляции свисали с крыши наподобие сталактитов. Разбитые стекла. Запах крови, бензина и трансмиссионного масла. Но книги не было.
Подошел Старик.
– Дверей нигде нет. Нашел, что искал?
Дьюан покачал головой.
– Нужно поехать на место аварии.
– Нет. – В голосе отца звучали нотки, делавшие невозможными любые дискуссии. – Не сегодня.
Дьюан повернулся, чувствуя как на его плечи навалилась огромная тяжесть, что-то даже еще более невыносимое, чем то острое горе, которое он уже испытал. Он двинулся в обход инструментального сарая, думая о предстоящем вечере в обществе Старика и с выпивкой. Сделка оказалась напрасной.
Когда он завернул за угол сарая, обе его руки были засунуты в карманы. Собака бросилась на него так неожиданно, что он даже не успел их вытащить.
Сначала Дьюан даже не понял, что это собака. Перед самым его носом неожиданно возникло что-то огромное и черное, и рычало оно так страшно, что Дьюан такого вообще никогда не слышал. Затем это что-то прыгнуло на него, зубы сверкнули у самых его глаз, и Дьюан упал навзничь прямо на пружины и разбитые стекла, а тело собаки ползло по нему, извиваясь, рыча и стремясь схватить за горло.
В эту секунду, лежа на захламленной земле, с руками уже свободными, но придавленными тяжелым телом, Дьюан понял только одно: сейчас он смотрит в лицо смерти. Время казалось замерло, и он замер в нем. Жила одна только собака, и она жила так активно, что уже превратилась в одно черное пятно, нависала над его лицом, и весь мир заслонила ее страшная пасть и капающая из нее слюна. Собака была готова вцепиться в горло Дьюана Макбрайта.
Старик метнулся между псом и его упавшим сыном и ударил. Чугунная поперечина пришлась псу как раз под ребра и отбросила его футов на десять в сторону дома. Животное издало рык, больше похожий на скрежет колес по асфальту.
– Вставай, – прохрипел Старик, снова становясь между Дьюаном и собакой, уже поднявшейся после падения. Дьюан даже не понял, кому отец это говорит, ему или доберману.
Когда животное прыгнуло на него опять, Дьюан успел подняться только на колени. В этот раз собака метнулась мимо Старика, чтобы схватить мальчика, и с явным намерением добиться этого, прыгнула на него с таким рычанием, что у Дьюана свело кишки.
Старик развернулся, перехватил поперечину обеими руками и обрушил на собаку страшной силы удар. Как ни странно у Дьюана мелькнула мысль о сходстве отца с игроком в бейсбол, когда он отбивает верхний мяч прямо на другой конец поля.
Удар пришелся собаке под челюсть, ее голова запрокинулась назад под совершенно невозможным углом, а тело животного совершило полный поворот, прежде чем шмякнулось о стенку сарая и сползло вниз.
Когда Дьюан поднялся на ноги и, пошатываясь, прошел мимо пса, доберман был еще жив. Подошел Старик и нанес еще один удар, от которого морда собаки как-то даже подпрыгнула, словно была привязана к телу невидимой веревкой.
– Боже, – пробормотал Дьюан, чувствуя, что если он не скажет что-нибудь совершенно постороннее и по возможности несерьезное, то просто упадет на месте и разрыдается. – Мистер Конгден будет ужасно удивлен.
– Хрен с ним, с этим Конгденом, – сказал Старик, но настоящей страсти в его голосе не было. Скорее он звучал даже несколько расслабленно, в первый раз с тех пор, как восемь часов назад машина шерифа въехала к ним во двор. – Держись ближе ко мне.
Все еще держа в руке поперечину, старик подошел к двери дома и резко стукнул несколько раз по входной двери. Она все еще была заперта. На стук никто не отозвался.
– Слышишь что-нибудь? – Старик стоял, продолжая стучать металлическим прутом.
Дьюан покачал головой.
– Я тоже ничего не слышу.
Мальчик понял его. Либо собака, которая лаяла внутри дома, внезапно оглохла, либо это была та же самая собака, которая сейчас валялась мертвая во дворе. Следовательно, ее кто-то выпустил.
Старик подошел к обочине дороги и бросил взгляд в обе стороны Депо Стрит. Под деревьями было уже почти темно. Ворчание восточного ветра предвещало бурю.
– Пойдем, Дьюнни, – позвал Старик. – Мы найдем твою книгу завтра.
Они уже почти поравнялись с водонапорной башней, и Дьюан почти перестал дрожать, когда он внезапно вспомнил.
– А твоя бутылка? – напомнил он отцу, ненавидя себя за то, что произносит эти слова, но соблюдая условия договора.
– Хрен с ней, с этой бутылкой. – Старик посмотрел на сына и чуть улыбнулся. – Мы помянем Арта пепси. Вы ведь с ним вечно пили именно пепси, так ведь? Мы поднимем за него тост, повспоминаем разные истории, вечно случавшиеся с ним, и устроим настоящие поминки. Потом мы ляжем спать пораньше, а завтра сделаем то, что должно быть сделано завтра. Договорились?