– Чего хочешь, сынок? – голос Минка звучал устало и отрешенно, совсем не напоминая тот тон, которым он прежде болтал с малышами. А вдруг, подумал Майк, вдруг я слишком взрослый для него. Минк вроде любил болтать только с малышами.
– Я кое-что принес для тебя, Минк, – и он показал принесенную бутылку. На улице у него не было времени прочесть этикетку, а тут было слишком темно. Майк только надеялся, что не прихватил флакон с очистителем в подвале у Дома. Хотя было не похоже, что Минк особенно заметил разницу.
Красные, в прожилках глазки алчно блеснули, когда перед ними мелькнули вожделенные формы неожиданного подарка.
– Ты принес это мне?
– Ага. – Майк почувствовал себя злодеем, когда чуть отодвинул бутылку назад. Это было все равно, что дразнить щенка. – Только я хочу взамен кое-что получить.
– Черт. – Изо рта старика до Майка долетали пары алкоголя и гадкий запах. – Вечно так. Ладно, сынок, выкладывай, чего тебе? Хочешь, чтоб старина Минк сгонял в лавочку за куревом? Или купить тебе пива у Карла?
– Не-а, – помотал головой Майк, становясь на колени. – Я отдам тебе вино, если ты мне что-то расскажешь.
Шея Минка даже чуть вытянулась, с таким вниманием он глядел на Майка. Голос был переполнен подозрением.
– Чего рассказывать?
– Расскажи мне, пожалуйста, о том негре, которого повесили в Старом Централе вскоре после Нового Года, в 1900, – прошептал Майк.
Он ожидал, что старый пьянчуга скажет, что он ничего не помнит. Так оно вполне и могло быть, для этого мозг старика был достаточно разрушен алкоголем. Или скажет, что его тогда здесь не было. Или же что ему было всего десять и он все забыл. Все это вполне могло быть правдой, но вместо этих слов из груди старика вырывалось только хриплое дыхание. Затем Минк протянул к нему обе руки, будто готовясь принять ребенка.
– Лады, – сказал он.
Майк отдал ему бутылку. Старик странно долго возился с ее горлышком, бормоча:
– Что за черт, здесь настоящая пробка, что ли?
Затем послышался тихий хлопок и что-то ударилось в крышу над головой Майка. Он испуганно отпрянул, услышав как Минк сначала выругался, а потом рассмеялся своим особенным, кашляющим смешком:
– Вот черт, да ты знаешь, что мне принес, сынок? Шампанское! Настоящая ломбардская шипучка!
Майк не мог разобрать по голосу старика хорошо это или плохо. Но предположил, что хорошо, услышав как тот сделал пробный глоток, поперхнулся, затем снова жадно припал к бутылке и стал пить более размеренно.
Вот так, между глотками и вежливо подавляемой икотой, Минк повел свой рассказ.
Выглядывая из-за сальной головы Конгдена ребята разглядывали особняк мистера Денниса Эшли-Монтэгю, видневшийся сквозь кованую решетку ворот. Дейл подумал, что это первый настоящий особняк, который он увидел в жизни: стоящий позади нескончаемых акров идеально зеленого газона, окруженный густым лесом, и сооруженный на самом краю утеса над Иллинойс Ривер, особняк представлял собой нагромождение кирпича, острых шпицев и ромбовидных зарешеченных окон в стиле Тюдор. Его стены до самых карнизов были увиты плющом. Позади ворот полукруглая подъездная аллея – асфальтовое покрытие которой не шло ни в какое сравнение с заплатанным бетоном Гранд Вью – грациозно склонялась к высокому крыльцу в сотне или даже больше ярдов от ворот. Низкие фонтанчики с тихим кап-кап-кап орошали различные уголки газона.
На кирпичной колонне с левой стороны ворот располагалась коробка переговорного устройства и микрофон. Дейл вышел из машины. Горячий воздух, врывавшийся в открытые окна машины, пробегал по коже, будто ее терли невидимой наждачной бумагой, но сейчас, когда машина остановилась, мертвящий зной и беспощадное ярмо солнца были еще хуже. Футболка промокла мгновенно. Дейл надвинул пониже бейсбольную кепку и прищурившись, уставился на покрытую солнечными бликами дорогу.
Дейл никогда прежде не был на Гранд Вью. В этой части штата каждый знал об улице, которая бежит вдоль гряды утесов на север от Пеории, знал о больших домах местных миллионеров, которые располагались вдоль нее, но семья Дейла во время своих поездок в Пеорию, не заезжая в этот район, ограничивалась посещением центра города, если только его можно было так назвать. Они непременно навещали либо новый торговый центр Шервуда (целых шесть этажей), или первый и пока единственный в городе Мак Дональдс, расположенный на Мемориал Драйв. Эта же крутая и тенистая дорогая была незнакома Дейлу; холмы такого размера были незнакомы ему. Вся жизнь мальчика прошла в равнине между Пеорией и Чикаго и все, что превосходило небольшие, лесистые возвышенности около кладбища Кэлвери или вдоль Джубили Колледж Роуд, казалось Дейлу странным.
И эти поместья, каждое из которых было расположено в своей тенистой обособленности, а самые значительные из них угнездились на самом обрыве утесов, как, например, поместье Эшли-Монтэгю, казались чем-то вычитанным из книжек.
Харлен что-то прокричал из машины, и Дейл пришел в себя и понял, что уже не меньше минуты стоит тут на самом солнцепеке. Кроме этого он понял, что здорово напуган. Тогда мальчик поскорей наклонился к черной решетке громкоговорителя, чувствуя как напрягается от страха его шея и что-то сжимает желудок, попытался понять как привести эту штуку в действие. «Могу я помочь вам, молодой человек?» раздался голос из динамика.
Это был мужской голос, произносивший слова с четкой артикуляцией, как обычно делали актеры в английских фильмах. Дейл тут же вспомнил Джорджа Сандерса в фильме «Ястреб», который недавно показывали по телевидению. Мальчик заморгал и стал оглядываться. Камеры вроде нигде не было видно, откуда же они узнали, что он здесь стоит? Кто-то следит за ним в бинокль из дома?
– Могу я помочь вам? – повторил голос.
– Ну, да, – сказал Дейл, чувствуя, как у него во рту внезапно пересохло. – Это мистер Эшли-Монтэгю? – Едва произнеся эти слова, он почувствовал, что сморозил глупость.
– Мистер Эшли-Монтэгю занят, – сказал голос. – Вы, джентльмены, имеете какое-нибудь дело к мистеру Эшли-Монтэгю или мне требуется вызвать полицию?
Сердце Дейла подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз, но уголком разума он отметил Где бы этот парень не был, он нас видит.
– Нет, нет, – сказал Дейл, не зная чему именно он говорит нет. – Я хочу сказать, что у нас есть дело к мистеру Эшли-Монтэгю.
– Пожалуйста, изложите ваше дело, – попросила черная коробка. Кованая решетка ворот была такой высокой и широкой, что, казалось, никогда в жизни не бывала открытой.
Дейл заглянул в машину, как бы обращаясь к Харлену за помощью. Джим сидел, сжимая в руках пистолет, но все-таки предусмотрительно держал его ниже уровня сидения, имея в виду то ли камеру, то ли перископ, то ли что там было. Господи, что если сейчас нагрянут копы?
Из машины высунулся Конгден и визгливо закричал, обращаясь к черной коробке:
– Эй, скажите там, что эти ублюдки целятся из пистолета в мою машину. Эй! Скажите им это!
Дейл подошел поближе к микрофону, стараясь загородить орущего Конгдена. Он не знал, слышала ли эти крики коробка, но голос с британским акцентом больше не проявлялся. Все – и ворота, и лес, и холмы, и газон, и небо цвета вороненого металла – все казалось ожидало его ответа. Какого дьявола я не прорепетировал свои слова пока ехал сюда, со злостью на себя подумал Дейл.
– Скажите мистеру… Э… Скажите ему, что я здесь из-за колокола Борджиа, – заговорил наконец Дейл. – Скажите ему, что мне нужно срочно с ним поговорить.
– Одну минуту, – произнес голос. Дейл смахнул с лица пот и вдруг ему на ум пришла сцена из фильма «Волшебник из страны Оз». Когда парень, охранявший ворота в Изумрудный Город, заставил мучиться перед ними Дороти и остальных путников, а они только что перенесли такие ужасные мучения во время своих скитаний.
– Мистер Эшли-Монтэгю занят, – наконец сказал голос. – Он просил его не беспокоить. Всего доброго.
Дейл смущенно потер нос. Никто еще никогда ему не желал «всего доброго». Сегодня был день настоящих открытий.
– Эй! – закричал он, хватая рукой микрофон. – Скажите ему, что это очень важно. Скажите ему, что мы приехали, чтобы поговорить с ним!
Скажите ему, что мы проделали такой долгий путь, чтобы… Коробка оставалась немой. Ворота оставались запертыми. Никто и ничто не появилось в пространстве между домом и воротами.
Дейл шагнул назад и измерил взглядом высокую кирпичную стену, разделявшую владения миллионера от Гранд Вью. Можно было бы влезть на нее, если Харлен подсадит его, но возможно тут есть овчарки, или доберман-пинчеры… А люди, прячущиеся между деревьями, с автоматами в руках… А копы, которые тут же принесутся и засекут Харлена с револьвером… Боже милостивый, мама думает, что я играю в бейсбол или сижу у Майка, а тут ей звонят из полицейского участка в Пеории и говорят, что я задержан за посягательство на чужую собственность, ношение незарегистрированного оружия и попытку похищения ребенка. Нет, подумал он тут же, ношение и похищение достанутся на долю Харлена.
Дейл схватил микрофон и прижавшись к нему лицом, закричал что было сил, даже не зная, включена ли эта штуковина вообще, и есть ли на другом конце слушатель, или он давно ушел по своим делам в Изумрудный Город.
– Слушай меня, черт возьми! – кричал он. – скажите мистеру Эшли-Монтэгю, что я знаю все о колоколе Борджиа, и о том цветном, которого повесили, и о погибших детях… О тех, которые погибли тогда и о тех, которые погибли недавно… О, черт.
Выпустив пар Дейл уселся на горячий тротуар.
Из коробки не донеслось ни звука, но зато вдруг послышалось электрическое гудение, затем механическое клацанье и широкие ворота медленно стали открываться.
Впустил Дейла не мистер Джордж Сандерс, это был молчаливый и тонколицый человек, который больше походил на мистера Тейлора, отца Диггера, владельца похоронного бюро в Элм Хэвене.
Харлен оставался в машине. Было очевидно, что если мальчики уйдут вместе, то Конгден тут же слиняет, прихватив с собой даже ворота, если сумеет. Предстоящая награда в двенадцать долларов пятьдесят центов не помешает ему в этом… Не помешает даже убить их, если представится возможность. Только ощутимое присутствие револьвера, нацеленного на капот его шевроле, могло утихомирить его и даже привести в дрожь.
– Давай, давай, – сказал Харлен сквозь зубы. – Только не рассиживайся там за чаем или за угощением. Выясни что нужно и делай ноги.
Дейл кивнул и выбрался из машины. Конгден начал было угрожать, что вызовет полицию, на что Харлен ему спокойно ответил:
– Вызывай. У меня в кармане еще восемнадцать патронов. И посмотрим, сколько дырок я успею провертеть в капоте твоей тачки. Пока полиция появится, она станет похожа на швейцарский сыр. А тогда я скажу, что это ты затащил сюда нас. Мы с Дейлом не имеем приводов в участок в качестве малолетних правонарушителей, в отличие от некоторых, кого я знаю, но называть не хочу.
Конгден зажег следующую сигарету и уставился на Харлена, будто обдумывая достойную месть. «Пошевеливайся», уже без всякой на то необходимости добавил Харлен.
Дейл шел за мужчиной, который, как он уже догадался, работал здесь в качестве дворецкого, через анфиладу комнат, каждая из которых была больше, чем весь первый этаж дома Стюартов. Затем человек в темном костюме открыл высокую дверь и ввел мальчика в комнату, которая, видимо, служила библиотекой или кабинетом: обшитые махагоновым деревом стены и бесконечные полки высотой футов двенадцать, заканчивались узким мостиком, огороженным медными перилами, выше шел следующий ряд еще более махагоновых и еще более высоких полок. Весь уставленный книгами он тянулся до самого потолка и прятался среди подчеркнуто грубых деревянных стропил. На самом мостике стояло несколько переносных стремянок. Восточную стену комнаты, шагах в тридцати от того места, где стоял Дейл, занимало огромное окно, из которого лился солнечный свет прямо на огромный письменный стол, за которым сидел мистер Эшли-Монтэгю. Сам миллионер выглядел очень миниатюрным, узкие плечи, серый костюм, очки и галстук-бабочкой не делали его более внушительным.
Когда Дейл вошел, он и не подумал встать.
– Что вы хотите?
Дейл перевел дыхание. Теперь, когда он находился здесь, он не чувствовал страха и совсем не нервничал.
– Я сказал вам, что я хочу. Кто-то или что-то убило моего друга, и я полагаю, что это имеет отношение к тому колоколу, который привез ваш дедушка для школы.
– Чепуха, – отрезал мистер Эшли-Монтэгю. – Этот колокол был просто забавной редкостью, которая, как убедили моего деда, имел некоторую историческую ценность. И, как я уже говорил вашему юному другу, колокол был разрушен примерно сорок лет назад.
Дейл покачал головой.
– Мне известно другое, – сказал он, хотя на самом деле ему ничего не было известно. – Колокол все еще здесь. И он влияет на судьбы людей так же, как это было при Борджиа. И мой «юный друг», как вы его назвали, теперь мертв. Мертв так же, как мертвы те дети, которых убили шестьдесят лет назад. Мертв как тот негр, повесить которого помогал ваш дедушка.
Дейл слышал собственный голос – сильный, отчетливый, и уверенный – как бы со стороны. Словно смотрел кино. При этом какая-то часть его разума наслаждалась видом из окна: Иллинойс Ривер, широкая и серая, блестела под солнцем, между лесистыми утесами, далеко внизу бежала железная дорога, тянулась серая лента шоссе, ведущего в Пеорию.
– Об этом я ничего не знаю, – сказал Деннис Эшли-Монтэгю, нервно перекладывая на столе бумаги. – Сожалею о несчастном случае, происшедшем с вашим другом. Конечно, я уже читал об этом в газетах.
– Это не было несчастным случаем, – покачал головой Дейл. – Кто-то, кто уже давно связан с колоколом, убил его. Существуют еще и другие явления… Что-то, что появляется по ночам… Теперь мистер Эшли-Монтэгю стоял позади своего стола. Очки на нем были в круглой, темной оправе и делали его похожим на одного комического персонажа из фильмов. Того, который вечно выпрыгивал из окон.
– Какие явления? – голос его снизился до шепота. И был едва слышен в огромной комнате.
Дейл пожал плечами. Он знал, что не должен слишком откровенничать, но понятия не имел каким образом все же дать понять этому человеку, что им известно о том, что здесь что-то происходит. В эту секунду Дейл представил себе, как вдруг в одной из стен открывается потайная панель и оттуда выходят Ван Сайк и доктор Рун и тихо обходят его сзади. А позади них, из углов на него набрасываются явления… Дейл подавил желание оглянуться через плечо. Интересно, если он не выйдет отсюда, Харлен уедет без него или нет. Лично Дейл уехал бы.
– Например, мертвый солдат, – ответил он. – Человек по имени Уилльям Кэмпбел Филипс, если быть точным. Например, возвращение мертвой учительницы. И другие явления… Существа, возникающие из земли… Даже для самого Дейла это звучало глупо. Он был рад, что замолчал прежде, чем успел упомянуть и о змее, выползшем из кладовки и спрятавшемся под кроватью его брата. Внезапно у него мелькнула мысль. Я ведь не видел ничего этого. Я принял на веру слова Майка и Харлена. Все, что я видел, это дыры в земле. Боже Милостивый, сейчас этот человек позвонит в полицию и меня упекут в психушку. Я окажусь там даже прежде, чем мама поймет, что я опаздываю к ужину. Рассуждение было здравым. Но Дейл не поверил ему ни на секунду. Он верил Майку. Он верил записям Дьюана. Он верил своим друзьям.
Мистер Эшли-Монтэгю почти рухнул в кресло.
– Боже мой, Боже мой, – прошептал он наклонился вперед будто хотел спрятать лицо в ладонях. Но вместо этого он снял очки и принялся протирать их белоснежным носовым платком. – Что вы хотите?
У Дейла чуть не вырвался вздох облегчения.
– Я хочу знать, что происходит, – сказал он. – Я хочу видеть записи историка… Доктора Пристмана… Хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете о колоколе и о том, что произошло когда-то. И больше всего… – Теперь у него все-таки вырвался вздох облегчения. – Больше всего я хочу знать, как можно остановить это все.
Глава 28
Сквозь решетку с западной стороны подвала, расположенного под эстрадой, пробивался солнечный свет и бликами ложился на темную, влажную землю. Майк и Минк сидели рядом пока старик вел свое повествование, часто прерываемое большими глотками шампанского, долгими приступами кашля и еще более долгими приступами молчания.
– Та зима была очень холодной, холода настали как раз после наступления Нового Года… И нового века… Я тогда был маленьким пацаном, не старше, чем ты сейчас. Сколько тебе? Двенадцать? Нет, одиннадцать?… А, ну и мне было примерно столько же, когда повесили того негра.
– Школу я тогда уже бросил. Большинство из нас не ходили в школу подолгу… Только, чтобы научиться подписывать свое имя… Да немного считать… Вот и все, что требовалось человеку в те времена. Мы с братьями нужны были отцу на ферме. Поэтому в то время когда повесили негра, я уже забросил школу…
– В том году у нас в городке стали пропадать дети. Когда исчезла маленькая Кэмпбел, это привлекло внимание всех потому, что ее тело обнаружили и потому что они были богачами и все такое… Но и до нее пропало четверо или пятеро ребятишек. Они просто не вернулись домой. Помню, я тогда дружил с одним маленьким поляком, Стрбнски была их фамилия, его отец работал в бригаде железнодорожных рабочих, которые тянули дорогу через наш город, да так здесь и остался. Стефан его звали. Ну, мы со Стефаном как-то слонялись возле салуна, поджидая своих отцов. Как раз за несколько недель до Рождества. Я-то своего нашел, и мы с братом усадили его на телегу и повезли домой, а Стефана больше никто не видел. Никогда. Последнее, что я помню, это как он брел через сугробы по Мейн Стрит в своих заплатанных штанах и в руках у него была банка, в которой он таскал пиво для своей старухи… Что-то сцапало Стефана, то самое, что потом утащило двойняшек Майеров и этого… Как его звали… Маленького мексиканца. Они жили там, где сейчас свалка… Но, конечно, внимание всех привлекла смерть маленькой Кэмпбел, она все-таки была племянницей доктора и все такое.