– Вы мне оклад хотели отдать.
– Да, – босс моргает, и кивает в сторону – Деньги в машине. Я не знал, что вы не одна.
– Мне нужно его покормить и уложить в коляску. Это займет минут пятнадцать. Где ваша машина?
– Возле Статоила.
– Я подойду туда, – я киваю и отхожу от него к черной Туттис Зиппи польского производства, которую выбирала моя мать.
Усаживаю Тео в коляску, сама сажусь на скамейку, достаю из сумочки баночку с едой и ложку. Замечаю, что Александр никуда не ушел, а стоит рядом. Он делает пару шагов, и садится на скамейку.
– Вы очень похожи, – говорит он, не отрывая глаз от Тео.
– Я знаю, – бурчу я, запихивая ложку в банку.
– Как его зовут? – не унимается мой начальник.
– Тео. Его зовут Тео, – я складываю губы буквой «О», и ребенок послушно повторяет мое действие.
Запихиваю ложку с пюре ему в рот, и он довольно жует своим, почти беззубым ртом.
– Красивое имя.
– Да. Это я его выбрала. В честь Тео Джеймса.
– Это певец?
– Актер, – я закатываю глаза, – «Дивергент», не слышали? Хотя, поет он тоже неплохо.
– Никогда. Скорее всего, я предпочитаю другие фильмы, – морщится Александр, и я ухмыляюсь.
Продолжаю кормить Тео, хотя тот уже сонно трет глаза. Быстро справившись с пюре, я достаю термос из коляски, заливаю теплую воду в бутылочку и засыпаю туда смесь. Вручаю бутылочку Тео, тот жадно начинает пить, закатывая глаза, и немного опускаю спинку коляски. Смотрю на часы и засекаю время.
– Можно идти.
Александр поднимается. Мы выходим на асфальтовую дорожку и, молча, идем из парка в сторону заправки. Бентли стоит прямо за ней, ловя восхищенные взгляды прохожих. Мы подходим к машине, босс залезает в нее и достает из бардачка белый конверт. Протягивает его мне, задержав в руках. Я ставлю роспись на чеке, свидетельствующем о том, что мне передали четыреста евро.
– Процент от кассы я выплачу вам в конце месяца.
– Хорошо, – пожимаю плечами и убираю конверт в сумку, висящую на коляске.
– Пересчитывать не будете? – он удивленно вскидывает брови.
– Зачем? Не думаю, что вы меня обманете с деньгами.
– Вы домой? – Александр буравит меня взглядом, и я морщусь.
– Нет, мне надо погулять с Тео, пока он спит. Дома он сразу проснется.
– С деньгами?! – вырывается у него, – Вы с ума сошли?
– Ничего ни со мной, ни с деньгами не случится. Положу в банк на обратном пути.
– Нет, так не пойдет, – качает головой босс, – Я пойду с вами.
Я заморгала и нахмурилась. Он что, в мои персональные охранники записался?
– Это лишнее.
– Алиса, вы слишком беспечны. Не стоит гулять с такой крупной суммой денег. Ребенок вряд ли вас защитит.
Он вытаскивает из машины вельветовый пиджак черного цвета, закрывает ее и ставит на сигнализацию. Я наблюдаю за ним, и думаю, как его сплавить.
– Александр Сергеевич, это надолго. Часа на два точно, если не на три.
– У меня нет планов на сегодня. И прогулка мне не повредит.
Я открываю рот и закрываю его, звонко лязгнув зубами. Ничего, как назло, не приходит в голову. Он прилип ко мне, как банный лист. Пожимаю плечами, и разворачиваю коляску. Тео еще не спит, но вот–вот вырубится.
– В Кадриорг, – командую я, и быстрым шагом иду обратно в парк.
Босс идет позади меня. Мы не сворачиваем обратно к площадке, а идем прямо по дорожке, спускаясь с пригорка и поднимаясь по следующему наверх. Проходим мимо городской управы, мимо новеньких домов на Палласти, и я сворачиваю на мост КУМУ. Мы быстро доходим до перехода, машины уступают нам дорогу, и мы на другой стороне. Я подхожу к инва–лифту, Александр придерживает дверь, пока я вталкиваю коляску внутрь.
Тео уснул, я забираю у него бутылочку и накрываю пледом. Ослабляю немного ремни безопасности, и опускаю спинку коляски на самое нижнее положение. Александр неотрывно следит за моими движениями.
– Что? – спрашиваю я, ловля его взгляд.
– Сколько ему?
– Недавно год исполнился.
– Понятно. Вы помогаете матери с ним?
– Да, – вру я.
– Поэтому вы искали работу по ночам?
– Да, – устало отвечаю я, когда двери лифта открываются.
Меня начинает раздражать этот допрос с пристрастиями.
Мы выходим в небольшой закуток, босс снова придерживает мне дверь, когда я выхожу в холл музея.
В КУМУ построили извилистый спуск для инвалидов–колясочников, который проектировал идиот. Не проще ли было сделать нормальную дорожку на улице, которая была бы доступна в любое время, а не только во время работы музея?
Александр молчит, просто разглядывает стеклянное здание, дорожки и скамейки. Внизу он улыбается ярко–голубому столику для пинг–понга и снова помогает мне с дверьми.
Мы входим в здание, и босс замирает у макета КУМУ на входе. Разглядывает его, и идет дальше за мной. С интересом изучает скучное серое помещение, которое ничего собой не представляет. Ни в архитектурном, ни в историческом плане.
– Здесь красиво. Это музей? – спрашивает он у меня.
– Да. Музей современного искусства, кажется.
– Кажется? – он удивляется и уголки его губ трогаются в легкой улыбке.
– Я здесь ни разу не была. Только проходом, – отвечаю, спускаясь к главному входу.
– Любопытно. Может быть, сходим как–нибудь?
Я поперхнулась и закашлялась. Александр в этот момент держал очередную дверь, помогая мне с коляской, и похлопал меня по спине. От его прикосновения по мне снова пробежали мурашки. Чувствую себя, как дура. Я гуляю со своим начальником. Между прочим, он ко мне недвусмысленно приставал, было такое недавно. Я спятила?
– Не думаю, что это хорошая идея, – ответила я, когда восстановила дыхание.
– И, правда. Это может нарушить ваше душевное равновесие, – ехидно бросил он, и я мысленно заехала кулаком ему в челюсть.
Опять издевается.
Мы выходим в Кадриорг, и я замечаю, как босс с интересом разглядывает вид, открывшийся ему.
– Я здесь ни разу не был, – словно читая мои мысли, говорит он.
– Могу провести небольшую экскурсию, – бурчу я, и сворачиваю с привычного маршрута в сторону розового сада, – Правда, я плохо знаю историю. Вы недавно в Таллинне?
– Месяца три, может чуть больше, – хмурится он, разглядывая гравийные дорожки и аллею впереди.
– И ни разу не гуляли по Кадриоргу?
– Времени не было.
– Странно, что сегодня нашлось, – бурчу я, но он меня не слышит.
Мы идем по аллее, я, по привычке, быстрым шагом. Александр плетется позади меня, периодически нагоняя, но потом снова отстает, отвлекаясь на стенды с описанием достопримечательностей.
Дойдя до лебединого пруда, я сворачиваю налево, чтобы сделать небольшой круг. Гравий здесь красноватого цвета, ярко контрастирующий с зеленой травой и листвой на деревьях. Солнце начинает припекать, и я снимаю кожаную куртку, в которой стало слишком жарко. Ловлю взгляд босса и быстро отворачиваюсь. Если бы я знала, что мне придется терпеть компанию моего начальника, я бы надела водолазку. Но сейчас на мне легкий белый топ на тонких бретельках. А под ним ничего нет, между прочим. Я не люблю носить лифчики в теплую погоду, слишком жарко.
– Что это? – чувствую холодные пальцы на своей лопатке и улыбаюсь.
– Татуировка, не видно разве? – говорю я вполоборота и ловлю его заинтересованный взгляд.
– Колибри? – босс чуть улыбается, и продолжает щупать мою лопатку.
– Ага.
– Голубая?
– Вы дальтоник? – останавливаюсь я и разворачиваюсь к нему.
Его рука осталась на уровне моей груди. Он быстро одернул ее и повел плечами.
– В смысле? – Александр заморгал и нахмурился.
– Зачем вы переспрашиваете, если итак видно, что она голубая?
– Просто интересно. Почему такой цвет?
– Это мой любимый цвет. Допрос закончен?
Босс улыбнулся. Шагнул вперед и ответил:
– Я еще не допрашивал. Вы часто тут гуляете? – он окинул взглядом парк и пошел в направлении кафе на открытом воздухе.
– Нет. Обычно я сворачиваю от музея и иду в сторону Пирита на променад.
– Это так близко?
– Это Таллинн, здесь все близко, – я окидываю его сочувственным взглядом.
– Да, я никак не могу к этому привыкнуть. После Питера все кажется крошечным и нереальным. Выпьем кофе? – говорит он, когда мы поравнялись с кафе.
Я пожимаю плечами, потом думаю о том, что это – плохая идея, но эта мысль быстро от меня ускользает, когда до моего носа доносятся ароматы кофе и горячего шоколада. Почему бы и нет?
– Почему бы и нет? – повторяю за голосом моего разума, который, похоже, решил взять выходной.
ГЛАВА 9
Александр выбирает столик, и подзывает меня жестом. Я ставлю коляску на тормоз, и сажусь на кованый металлический стул, накрытый мягкой подушкой с каким–то узором.
– Tere![1] – приветствует нас официантка, и я ловлю озадаченный взгляд начальника.
Он не понимает.
– Tere! – отвечаю я, – Вам кофе? – спрашиваю босса, и он кивает.
– Без молока и сахара.
– Ьks must kohvi ja latte, palun,[2] – делаю заказ, и чувствую себя, как на экзамене по эстонскому языку.
– Kas see on kхik? Meil on vдga maitsev хunakook tдna,[3] – улыбается и подмигивает мне официантка.
Я расплываюсь в ответной улыбке. Гулять, так гулять.
– Kaks tьkki, palun.[4]
Она уходит, а я морщусь от яркого солнца и расслабляюсь, забывая о присутствии Александра рядом. Тео открыл глаза и пошевелился в коляске, я кладу ногу на подножку и начинаю качать польский агрегат. Малыш снова засыпает, и я довольно смотрю на него.
Босс, молча, за мной наблюдает, потирая подбородок. Нам приносят заказ, он удивленно смотрит на два куска яблочного пирога с корицей, украшенного паутинкой шоколадной глазури и физалисом.
– Я не смогла отказаться, – пожимаю плечами, и он смеется.
– Я тоже люблю сладкое, – отвечает он и принимается за пирог.
Я смотрю на него, удивленно моргая. Он с удовольствием поглощает сладкое, так быстро, как–будто вообще никогда не ел. Я поражаюсь такой простой открытости, уверенности в себе и независимости. Я не люблю есть при посторонних, и ощущаю себя вуайеристкой, подглядывающей за каким–то интимным моментом его жизни.
Неловко ломаю пирог вилкой и кладу маленький кусочек в рот. Медленно жую, ощущая мягкое тесто, пропитанное сладким яблочным соком, во рту. Корицы совсем немного, она лишь подчеркивает вкус яблок. Удивительно, но я совсем не чувствую кусочков фрукта, скорее всего они мелко перетерты и перемешаны с тестом, придавая ему сочность. Короче, пирог действительно сказочно вкусный.
Александр покончил с несчастным куском, и медленно пьет свой кофе, наблюдая за мной. Теперь он – вуайерист и ему это нравится. Отчаянно хочу прикрыться, но понимаю, что я одета, это просто какой–то мой детский пунктик в отношении еды.
Я доедаю пирог, продолжая качать одной ногой Тео. Прикладываюсь к своему латте, и облизываю пену с губ. Босс сверкнул глазами, и я залилась краской.
– Что? – спрашиваю я осипшим голосом.
– Пытаюсь понять, о чем вы думаете, – пожимает плечами Александр.
– По Фрейду вычисли, – отвечаю я.
– Что?
– Песня есть такая. «По Фрейду вычисли, о чем я думаю» – напеваю мотив и мне становится смешно.
Кажется, я даже хихикнула.
– Алиса, вы открываетесь мне с новой стороны. Заботитесь о брате, – он кивает на коляску, – Имеете забавную татуировку и вдобавок неплохо поете.
Я фыркнула и сморщила нос. Потом посмотрела на отцовские часы и удивилась тому, как быстро пролетели два часа. Тео скоро проснется, нужно возвращаться, иначе он начнет плакать в коляске, и мне придется нести его на руках до дома.
– Александр Сергеевич, я польщена, что порадовала вас. Но мне пора идти.
– Конечно. Подождите, я расплачусь, – он машет официантке, и она приносит чек в тоненькой кожаной книжке. Александр кладет туда двадцатку, и официантка удаляется.
Босс встает из–за стола, а у меня вырывается очередная глупость:
– А сдача?
Он громко смеется, потирает лоб и отвечает:
– Поверьте мне, Алиса, от пары евро я не обеднею. А она, – он кивает в сторону девушки, – сможет пообедать.
Какая щедрость и доброта. Даже как–то не вяжется с его властной манерой говорить с людьми и постоянно глумиться надо мной.
Я тоже встаю, снимаю коляску с тормоза и быстрым шагом иду на дорожку.
Мы достаточно быстро добираемся до музея, поднимаемся по ненавистному мне тоннелю без крыши, и молча едем в лифте. Идем мимо парка и подходим к парковке. Я останавливаюсь у его машины, но он, видимо, намерен идти дальше.
– Мы пришли, – лепечу я, кивая на Бентли.
– Я провожу вас до банка.
Вздыхаю, но не решаюсь спорить. Иду в направлении рынка, где есть заветная контора. Он отвяжется от меня сразу, как я положу эти проклятые деньги на счет. Почему он вообще не перевел мне зарплату, а решил отдать наличкой? Что за бред…
У конторы я немного мешкаю. Александр это замечает и спрашивает:
– В чем дело?
– Если зайду в помещение, он проснется, – мычу я, кивая на Тео.
– Идите, я постою с коляской.
Моргнув два раза, я смотрю на ребенка, потом на босса. Черт с ним. Так хочется от него отделаться поскорее.
Вхожу в контору и вставляю карточку в банкомат. Набираю пин–код, аппарат как всегда медленно соображает. Да, анекдоты про эстонцев – правда. И вполне можно придумывать анекдоты про эстонскую технику. Одни считыватели ИД–карт чего стоят. По своему замыслу, они должны были упростить нашу жизнь, потому что практически все государственные учреждения перешли на электронную систему и быстрее было отправить заявление, ходатайство или заключить какой-нибудь договор не выходя из дома. Но на деле, эти считыватели постоянно зависают, тормозят или вообще их невозможно установить на компьютер.
Достав деньги из конверта, вставляю их в отверстие в банкомате. Он их хавает и начинает жевать. Точнее, пересчитывать. С адским звуком. Потом монитор сигналит мне, что я положила четыреста евро на счет и выдает чек. Забираю карточку и выхожу на улицу. Босс стоит и качает коляску.
– Ну, вот и все, – отчеканила я, перехватывая у него детский транспорт.
– Теперь я спокоен, – Александр ослепительно улыбается.
– Спасибо за беспокойство, – киваю я, и мое лицо искажает нервная гримаса.
– Это вам спасибо. Я давно не проводил время так хорошо, – сладким голосом говорит он, и убирает прядь моих кудрявых волос за ухо.
Я вздрагиваю, и он одергивает руку. Мое сердце пропускает несколько ударов, и легкие сжимает в невидимые тиски. Опять он распускает руки.
– Простите, – притворно вежливо говорит он и склоняет голову набок.
– Я пойду.
– Идите, – босс отдает приказ в своей классической манере, и я как безвольная кукла, разворачиваюсь и плету ногами в сторону дома.
Только увидев знакомые синие лоджии, я наконец–то опомнилась.
Что это было?
ГЛАВА 10
– Алиса, все в порядке? – вырывает меня из полудремы голос Кристины.
Вчера после работы я не спала остаток ночи, потому что у Тео начали резаться зубы. Он плакал каждый час, и успокаивался только когда мы с мамой, по очереди, качали его на руках. Днем мне тоже не удалось поспать, потому что мама была на работе, а Тео спит только на улице. В общем – сегодня адская ночь, адская смена в клубе. Я ненавижу биты и басы, каждый из которых отзывается эхом в моем желудке и причиняет невыносимую боль в висках, от которой мне просто хочется выть.
– Да, – отвечаю я, – Просто не выспалась.
– Держись, осталось немного, – она подмигивает мне и растворяется в толпе.
Какой–то мажор щелкает пальцами, видимо думая, что я джинн и от этого жеста за секунду налью ему пойла.
– Детка, нам пять «Космо» – протягивает он и складывает губки бантиком, как идиот.
Смотрю на него с отвращением, забираю деньги и смешиваю дурацкие коктейли. Разливаю их по мартиницам, это такие бокалы на высокой ножке в форме, перевернутой японской сугегасы, и вручаю клиенту. Он смотрит на меня, потом на мартиницы и хмурится. Рядом с ним появляется жгучая брюнетка в кислотно–розовом платье и помогает ему с бокалами. Я смотрю им вслед и качаю головой.
Вот он, Таллиннский ВИП–класс. Сынки и дочки просаживают родительскую зарплату, делая селфи в толчке ночного клуба, и выкладывают их в инстаграм. Очешуеть, как круто.
Ночь пролетает быстро, я даже не замечаю всех этих людей. Вместо этого я концентрируюсь на своем отчаянном желании зевнуть. Когда последний посетитель выпроваживается охранником за дверь, а сам Дима устало мне улыбается и уходит, я практически сплю на барной стойке.
В клубе тишина, я снова ухожу последней. Я стараюсь всегда убрать за собой, чтобы днем заниматься Тео. С начальником я больше не сталкивалась после закрытия, кроме первой рабочей ночи. И, слава Богу.
Я заканчиваю вытирать посуду, смахиваю невидимые пылинки со стойки, когда слышу из кабинета слабое гудение и какую–то мелодию. Подойдя поближе, я открываю дверь и вижу мобильник, радостно прыгающий по столу от вибрации. Наверное, боссов телефон. Он издает до боли знакомые звуки, но до моего сонного мозга медленно доходит. Я стою, уставившись на него до тех пор, пока не роняю челюсть от удивления. Мобила начинает петь голосом Макса Барских:
Как вычислить, о чем Вы подумали?
Между нами нелепые паузы
Я снова ничего не придумаю
И Вы первой не скажете.
Я моргаю, словно пытаюсь прогнать дурное видение. Потом подхожу к столу и беру мобильник, номер неизвестен. Слушаю песню, и думаю, стоит ли мне брать трубку.