– Ты… глупый ишак! – проорал Мансур в лицо своему юному племяннику. – Я тебе что сказал?! Я сказал тебе, чтоб ты тушил м а ш и н ы!! А ты что делаешь?! Не дом… транспорты надо тушить!! О-о-о, глупцы… никому нельзя ничего поручить!!! Вот как вы меня отблагодарили! За хлеб, за плов, за крышу над головой… ненавижу вас всех!!!!
К ним подбежали двое мужчин. Один из них схватил Джейкуева за локти: тот настолько обезумел, что со стороны казалось, что он вот-вот сам бросится в пламя. Другой вручил извивающийся на земле подобно змее, плюющийся во все стороны водой шланг обратно испуганному парнишке.
Они, эти двое, повели Мансура к деревянной беседке, до которой пламя пока что не смогло дотянуться своим жадными языками: деревянные стенки и крышу в форме шатра периодически поливали из подключенного ко второму насосу шланга… На этот раз, кажется, Джейкуев выплеснулся весь, без остатка: он едва-едва переставлял ноги, как какой-нибудь немощный, дряхлый старик.
– Бедный я… несчастный человек! – пробормотал он, освободившись наконец из крепких мужских рук. – Все пропало, все пошло прахом! Зачем, зачем я дожил до этого дня?! За что мне такое наказание?
Он запрокинул голову к небу, подсвеченному полыхающими сразу в трех местах пожарами, словно хотел получить ответ у самого Всевышнего.
– За что?! – Джейкуев обхватил голову руками, даже не ощущая боли от полученных в этой адской суматохе ожогов. – За что м е н я так?!
– Мансур… у нас трое погибших! – сказал подошедший к ним мужчина. – Есть раненые… И еще двое получили сильные ожоги!.. Это из наших, из братьев-таджиков! Один из шоферни вроде бы серьезно ранен! У вайнахов тоже имеются пострадавшие, но их точных потерь я пока не знаю…
– А эти? Которые напали на нас?!
– Одного с в а л и л и! Его вайнахи хотят забрать… не знаю, что и делать! Он… этот раненый… он едва живой… в нем только чуть жизнь теплится!
И еще одна плохая новость, Мансур-ака: говорят, д е в ч о н к а сбежала! Воспользовалась неразберихой!.. Сейчас вот отправил на ее поиски несколько наших, пусть хорошенько обшарят округу! Думаю… уверен, что она не могла далеко уйти!
– Что?! Сбежала? Как такое могло случиться? – Джейкуев вновь схватился за голову.
– Ну что за день… одни лишь худые новости! Разыщите ее… немедленно организуйте поиски! Ну же, бездельники! Пошевеливайтесь! Чего собрались возле меня! Делайте же что-нибудь!!
К беседке, возле которой страдал, проклиная всё и вся арендатор здешних угодий Мансур Джейкуев, обогнув здание уличного кафе, подошли трое мужчин, один из которых был вооружен АКМ.
– Тахир! – таджик бросился к ним. – Вы же говорили… вы обещали!! Как же так?! Как такое могло случиться?!!
Рослый горбоносый мужчина криво усмехнулся.
– Успокойся, да-арагой! На нас смотрят! Так женщины ведут себя, да? А ты – мужчина… возьми себя в руки!!
– Тахир, вы обещали мне… нам… свое покровительство! И что мы видим?..
Чуть в отдалении послышался грохот: это рухнула, подняв к небу сноп золотистых искр крыша «сруба»…
– Мансур, эй… приди в себя!! – сказал Тахир. – Ну же! – он взял арендатора за плечи и слегка встряхнул его. – Су-уда уже едут па-ажарные…
– Все сгорело… дотла… бедный я… несчастный!
– И мэ-энты сийчас тут скоро будут, да?! Спасатели, вра-ачи… их кто-то вызвал по рации!! Наверное, ша-аферы… эти… дальнобойщики первыми а-атзванились!
– Всё сгорело… одни угли… я нищий… как я теперь буду жить?!
– …или гаишники са-абщили!! Ти-и понимаишь, а чем я таа-алкую!! – Тахиру более всего хотелось пристрелить этого размазню-таджика, но, в силу некоторых обстоятельств, он не только не мог себе этого позволить, но и должен был оказывать ему посильное содействие. – Сийчас… уже скоро… здесь будет многа-а… очень многа народа!! Слушай меня, да?! Думай, кунак… думай быстро!! У нас – двое раненых! А-адын – тяжело, в жывот! Его в ба-альныцу а-атправим, на а-аперацию!! – он опять встряхнул таджика за плечи, чтобы тот хоть в какой-то степени пришел в себя. – Ну давай же… думай… шевелись, кунак!!
Они отошли чуть в сторонку. Тахир, перейдя на полушепот, сказал:
– Мансур, скоро приедут менты! Будут а-асматривать тут все… будут ва-апросы задавать! Будут спрашивать, кто напал, па-ачиму стреляли, будут интересоваться, что тут за дела?! И еще будут с-спрашивать, что за лу-уди у тебя были… и что за машины там горят, – он показал в сторону все еще полыхающего поблизости пожара.
– Думай, Мансур, са-абражай скорей! Что в тех машинах, ка-аторые наши люди са-аправаждали от границы области?! Ну… ты па-анимаиш, пачему я у тебя спрашиваю?! Штоб па-атом не было а-ашибок и лишних разговоров, ясно?!
– Э-э-э… я… этого я не могу сказать, Тахир! – Джейкуев попытался вытереть потное лицо, но лишь еще сильнее перепачкался в саже. – Я маленький человек… я и сам не все знаю. Э-э-э… мне надо позвонить!!
– Нет времени! Я ищо раз спра-ашиваю: нэ-эт ли чего а-апасного в твоем ха-азяйстве! Вот в тех машинах, что па-аставили пад навесом… Может, их не надо тушить?! Пусть они са-авсем… да-атла сга-арят?! Учти. если найдут что-то… ну, ты сам па-анимаешь, да?! Тогда будет много-много шума и нехароших ра-азгаворов!
– Мне надо срочно поговорить по телефону… с другим человеком! – Сказав это, Джейкуев принялся шарить по карманам – в поисках своего мобильного (кажется, он где-то выронил свой сотовый). – Как же так, Тахир?! Всё… всё очень плохо! Меня накажут… убьют Мансура! Всем будет плохо! Беда, большая беда!! – он вдруг сжал кулак и кому-то погрозил. – Тахир, скажи…кто они?! Кто были эти люди?!
– Пака ма-агу только да-агадываться! – процедил тот. – Есть люди, ка-аторые слышали, как и что они кричали… А кричали они – «Слава России!». И еще – «Бей черножопых»!! Ты-и панимаешь, да?!
– Русский бляд! – выругался Джейкуев. – Не-на-ви-жу!!! Говорят, одного их них удалось убить?
– Нэт, он еще нэ умер, еще живой… – Тахир оскалил зубы. – Ми-и его заберем, да?! Я сказал уже сва-аим – увезите его скорей! Па-атаму что если его арестуют менты… то ми-и можем так и нэ узнать всэй правды!
С трассы доносились звуки сирен подъезжающих к Выселкам от Рогачевки, от Новой Усмани пожарных расчетов. Им вторили крякалки и сирены милицейских машин: силы правопорядка тоже стягивались к месту недавней перестрелки…
– Слушай, брат, ми-и об этом па-атом поговорим, да?! Ми-и их найдем… ми-и их жестоко накажем! – торопливо сказал Тахир. – А сейчас, Мансур, прикажи своим, чтобы убрали лишнее а-аружие с виду! Чтобы ни а-аднаво нэзаконного… нэзарегистрированного ствола здесь нэ было! И… и если есть еще что-то а-апасное, то пусть тоже срочно уберут! Пока ещо есть такая ва-азможность!..
Глава 10
«Только этого мне не хватало! – подумал Краснов. – Ну что за непруха пошла!..»
– Эй ты! Как там тебя?! Вот что… вон из моей тачки!
– Ты что, глухой?! Я ж тебе сказала – поехали отсюда! Потом, потом поговорим!..
– Я то поеду! А вот ты – ты пешком пойдешь! Потому что… потому что я не при делах! Я знать тебя не знаю! Я вообще мимо ехал… Ну и чего, спрашивается, ты в мою машину заскочила?!
– А другой не было! Послушай… миленький… ну будь мужчиной! Помоги мне, слышь?! Обещаю, что ты в накладе не останешься… только не бросай меня здесь… ну пожалуйста!!!
Краснов, цедя ругательства, выбрался из водительского кресла. Обошел «пассат», подошел к правой задней дверце, распахнул ее настежь.
– Выметайся! Или ты хочешь, чтобы я сам вышвырнул тебя из тачки?!
Девушка забилась в противоположный угол салона. Краснов наклонился к ней… схватил за руку – хочет она того, или нет, но он ее все равно вышвырнет из машины! И тут вдруг случилось то, чего он ну никак от нее не ожидал: на его правом запястье защелкнулся наручник, соединенный цепочкой с кистью ее левой руки!
– Вот так-то! – звонко крикнула она. – Ну и куда ты, миленький, теперь денешься?!
Он все-таки выволок ее из салона на свежий воздух… Но что толку, если их теперь прочно соединила пара наручников?
– Блядь?! Ты чего вытворяешь?! – Краснов был вне себя от ярости. – У тебя что, совсем крыша поехала?!
– Я не блядь! Ой…
– Что?!
– Полотенце! Отдай… как не стыдно!
Краснов ругнулся: он ненароком, пытаясь избавиться от этой «липучки», захватил край намотанного вокруг ее талии полотенца и сдернул его…
Несколько секунд они стояли недвижимо, соединенные, скованные парой браслетов с полуметровой длины цепочкой. Светила луна; света было довольно, чтобы разглядеть главное – на девчонке не было и клочка материи. Она стояла, прикрыв правой рукой лоно… в чем мать родила! Ну и ну!
Они одновременно нагнулись, чтобы поднять упавшее под ноги полотенце… дружно охнули, стукнувшись лбами!
– Дурак… больно!
– Сама ты… дура!
– Дай сюда! И не пялься на меня… Ну?!
Они одновременно нагнулись, чтобы поднять упавшее под ноги полотенце… дружно охнули, стукнувшись лбами!
– Дурак… больно!
– Сама ты… дура!
– Дай сюда! И не пялься на меня… Ну?!
Он наконец поднял с земли полотенце, протянул его девушке.
– Чего уставился?! Помог бы лучше!
– Да нужна ты мне… – пробормотал Краснов. – Чё я, голых баб не видел?
– Трамвайный хам! – она попыталась одной рукой завернуться в довольно скромных размеров полотенце, – оно, пожалуй, раза в два меньше, чем обычное банное – но у нее все никак не получалось закрепить кончик материи так, чтобы вся эта конструкция на ней хоть как-то держалась. – Таких, как я – не видел! Эй… ты всегда такой тормоз?! Или только сегодня?!
– Блин! – выругался Краснов. – Ну не каждый же день ко мне в тачку врываются голые телки! Да еще и приковывают к себе наручниками!
– Помоги мне! Одной рукой не получается… Ну или давай я сама, но ты хоть клешнями не размахивай… Ты ж мне совсем руку оторвешь!
– Я тебе не то, что руку… я тебе голову оторву! – процедил Краснов. – Сама не маши крыльями! Замри! Дай-ка я попробую!
Кожа у нее была холодная, гладкая… но сама она, эта странная девушка, появившаяся как бы ниоткуда, была горячая, как огонь. Краснов, пытаясь завернуть ее в влажное на ощупь полотенце, – купалась в водоеме? принимала душ? еще какие есть версии, Димон? – случайно коснулся ее небольшой, но крепенькой, по форме напоминающей идеальный конус груди. Роста в ней, как он уже успел прикинуть, было где-то под метр семьдесят. Темная грива волос, рассыпанных мокрыми прядями на плечах… Тонкая талия переходит в крутые изгибы бедер. Гм… а что, у девчонки, действительно, фигурка на загляденье…
Впрочем, эта мысль посетила его голову лишь мимолетно. Положение было аховое. У него даже мобилы с собой нет… да и кому звонить? Он отъехал от места проведения их лихой акции на каких семь-восемь километров! Край неба в той стороне, где проходит трасса и где расположены уличные кафе в районе Выселок, заметно подсвечен – там как будто пульсирует что-то огненно-оранжевое, отбрасывая блики на темное ночное небо…
Краснов и без того не очень-то хорошо представлял себе, что ему следует предпринять. Ему все еще не верилось до конца, что Леха Супрун убит, застрелен. Ну и что из того, что Шульц так сказал? Краснов хорошо знает по собственному опыту, какие неувязки возникают по ходу боя, во время огневого контакта, особенно в условиях беспорядочного ночного боя – он уже попадал в подобные передряги. Случалось, возникало такое ощущение, что все вокруг погибли, что перебили всех и ты остался с врагом – кажущимся неизменно сильным, умным, превосходящим тебя по всем статьям – один на один. И что вот-вот к тебе придет северный пушной зверек. Но потом ты приходишь в себя, а еще через некоторое время выясняется, что твои страхи оказались напрасны, что те, кого ты мысленно уже похоронил, живы и невредимы. И ты общаешься, разговариваешь с ними, – с теми, кого считал покойниками – иногда сиживаешь с этими людьми за накрытым столом, держа в руке стопарь водки, и, сдержанно улыбаясь, вспоминаешь про себя недавние события, удивляясь тому, насколько изощренно работает в экстремальных условиях человеческая фантазия.
Так что в смерть Лехи он покамест не верил. Ну а то, что Супрун где-то затерялся, то, что он, Краснов, не нашел приятеля возле его «пассата» с оставленными в замке ключами, могло объясняться – к примеру – той неразберихой, которая царила по ходу этой явно не до конца просчитанной акции…
– Ну что, так и будем торчать здесь среди поля?! – она дернула за цепочку, напомнив ему о своем существовании. – Слушай, поехали давай, а?! Сядем спереди – ты за руль, а я в кресло пассажира! Потом, когда приедем к тебе, возьмешь инструмент и снимешь наручники!
– Ко мне?
– Ну да, к тебе! У тебя есть дом?
– Дом?
– Ну или квартира? Где ты живешь?
– Квартира?
– Слушай… я думала, ты мужчина! А ты – попугай!
– Заткнись! – процедил Краснов. – Я думаю!
– Ну так думай быстрей! А то, пока мы здесь торчим, нас могут обнаружить… И тогда… – она судорожно вздохнула, – ой, боюсь даже думать о том, что может случиться, если о н и нас разыщут!
– Кто это – «они»? Кем это ты меня все время пугаешь?!
– Ох… – она переступила босыми ступнями, случайно или осознанно наступив ему на ногу. – Долго объяснять… Понимаешь… К одному важному человеку, у которого меня держали последние полтора месяца…
– Насильно удерживали? – перебил он ее. – Ты что… шлюха? Проститутка?
– Сам ты… нет, нет, извини, не будут тебя обзывать! – она дотронулась свободной правой рукой до его щеки, и это было такой прямодушный, непосредственный, даже как-будто родственный жест, что Краснов, не привычный к «нежностям» – опешил. – Так вот, к этому важному человеку приехали какие-то люди. Я и его дочери помогали готовить угощение, но из дома нас не выпускали. Я слышала, что этот важный человек сказал своей жене… противная, сволочная такая баба!.. что приедет Тахир… это такой молодой вайнах… я его боюсь!.. И еще сказал, что с автоколонной прибудут какие-то люди, знакомые хозяина. И что их всех нужно будет сначала накормить, а потом разместить на ночлег, чтобы они хорошенько отдохнули. Потому что, как он сказал жене, всем этим людям, и шоферам, и охране, уже на рассвете предстоит снова тронуться в путь. Ну и тут, значит… и тут – стрельба!
– Как ты сказала? – перебил ее Краснов. – Тахир?
– Ну да. Тахир… А что?
– Да нет, ничего.
– У тебя какой-то странный голос.
– Тебе показалось. Слушай, а тебя что, в наручниках держали? И почему на тебе нет одежды… если не считать этого полотенца?
– Позапрошлой ночью я пыталась сбежать. Это была уже третья попытка! Раньше они просто запирали меня на ночь в комнате, а теперь вот, – она невольно дернула рукой, на которой был закреплен наручник, – как видишь, я у них окончательно вышла из доверия!
Краснов похлопал свободной рукой по карманам; достал пачку сигарет, зажигалку, кое-как прикурил.
– Ты не курил бы, а? Вредно ведь!
– Голой по ночам тоже вредно бегать! – съязвил Краснов. – Да еще и вламываться в чужую тачку. А вдруг я – злой бабай?!
Она неожиданно расхохоталась, и если бы не все эти зубодробительные обстоятельства, предшествовавшие их знакомству, если бы не сковавшие их наручники, он бы, пожалуй, тоже рассмеялся – настолько заразителен оказался этот ее смех.
– Ой, ну ты меня насмешил! Какой же ты бабай?! Ты ж не старик – молодой совсем! И симпатичный к тому же.
Краснов сделал две-три глубокие затяжки, потом бросил окурок под ноги, наступив подошвой кроссовки на тлеющий огонек.
– Ну все! – сказал он. – Как там тебя? Даша? Хватит мне лапшу вешать на уши! Счас я найду чего-нибудь… чтоб разомкнуть браслет! И на этом мы с тобой расстанемся… надеюсь, что навсегда.
Он потащил девушку за собой к багажнику «пассата».
Открыл его, стал рыться в поисках инструментов.
Надо было найти какую-нибудь проволоку… Ну или что-то в этом роде. Нечто такое, чем можно было бы, поковырявшись в замке, открыть наручник. Или же перекусить, разорвать саму цепочку.
Но надежды его не оправдались: замок у браслетов был как-то хитрой конструкции. Так что для того, чтобы размокнуть наручник, потребуется либо заводской ключ, либо какие-то специальные инструменты…
Ну и плюс ко всему, она, эта «Даша», еще и дергала его, отвлекала, трындычала о своем, просила войти в ее «бедственное положение», не оставлять ее здесь, не бросать одну ночью неведомо где – без одежды, без денег и документов.
– Ша! – заорал на нее выведенный из себя Краснов. – Заткнись! У меня уже голова от тебя болит!!! Все! Баста… идем в машину!!!
Он открыл правую переднюю дверцу. Нырнул в салон… потащил ее за собой. Кое-как перебрался на место водителя… ну а девчонка, приковавшая его к себе наручниками, угнездилась в кресле пассажира.
– Эй, липучка! Ты хоть сейчас веди себя спокойно! Не дергайся! Мне ж машину надо вести, а тут только одна рука свободна!
– Я буду сидеть тихо, как мышка! Кстати. А куда мы поедем? Какие у тебя планы… насчет нас с тобой?
– А вот возьму… и отвезу тебя в ментовку! Пусть там с тобой разбираются: кто ты такая и почему бегаешь в наручниках… в чем мать родила! Да еще и на людей, млин, кидаешься!
– В ментовку? Чудненько. Поехали!
– Ага… счас! – Краснов наклонился, приоткрыл «бардачок» и стал шарить рукой – нет ли там какого инструмента (он все еще не терял надежды избавиться от этой навязчивой особы). – О-о… а-атлично! Как же я раньше не сообразил?!
Это был сотовый. По-видимому, Леха оставил трубку в машине. Включил… не «залочен». Работает!
Прощелкал записи в «Phone book». Наверное, это его, Супруна, резервная трубка: в память забито всего пять телефонных номеров, включая и номер мобилы Краснова. Ну вот, есть номерок мобилы Шульца. Именно ему и стоит позвонить в первую очередь!