– Вы чё, мужики… чего это за «боян»?! – похоже, Антизог был не столько напуган, сколько обескуражен тем, как повернулись события. – Да выключите вы свои фонари, блин!! Я – предатель?! Что это за…
– Привести приговор в исполнение! – скомандовал Вольф.
Прозвучал негромкий хлопок! Пуля угодила чуть выше левого глаза, пройдя в миллиметрах над оправой очков. Снаткин выбросил вперед правую руку, словно напоследок решил отсалютовать соратникам… И тут же рухнул, упал на залитую серебристым светом траву.
Паук подошел вплотную к распростертому на поляне телу. Прицелился в голову. И еще дважды нажал на курок ПММ с навинченным на дуло глушителем – для верности.
Вольф выключил камеру. Какое-то время на поляне царила кладбищенская тишина…
– Топор! И ты, Шульц! Эту падаль… бросьте в яму! Сверху накидайте какого-нибудь говна… веток… мусора. Чтоб не слишком было заметно!!
Ну?! Чего застыли? Арбайтен, мать вашу… работайте!
Он подошел к Краснову. Тот все это время так и стоял на краю ямы, в которой теперь предстоит гнить косточкам – если не найдут тело – видного оратора, пропагандиста, непримиримого борца с сионизмом, ордами южан и прочими одолевшими русский народ бедами. Каковой – речь о Снаткине – был изобличен как агент этого самого ЗОГа, с которым он боролся лишь на словах, будучи на деле иудой и предателем – по версии геноссе Вольфа.
– Эй, народ?! Где ключи от браслетов! – Вольф взял у Топора ключи и сам отомкнул наручники. – Вот так мы и живем, Краснов! Эта сука… иуда… хотел тебя «подставить»! Пытался оклеветать тебя, перевести на тебя стрелки! Но мы его, как видишь, изобличили!
Он хлопнул по плечу Краснова, который, похоже, все еще никак не мог прийти в себя: он тер кисти рук, разминал пальцы, пытаясь восстановить кровообращение… но так и не проронил ни единого слова.
– Я восхищен твоим мужеством, Дмитрий! Ты настоящий русский!! Я в курсе, что ты совершил ряд геройских поступков! Меня зовут Вольф… и добро пожаловать в нашу организацию!
Они втроем – Вольф, Краснов и Паук – прошли в дом.
– Мясник, иди помоги брату и Шульцу! – Вольф пропустил мимо себя Краснова, а сам задержался в коридоре. – Они на поляне… там, где землянка!
– А че делать-то?
– Лопату захвати! – сказал Паук. – Прикопайте эту тварь!! Но особо не усердствуйте, мы скоро отсюда сдернем!
– Чё? – младший из братьев Мясоедовых округлил глаза. – Какую такую «тварь»!
– Мы Антона грохнули! Так что закрой хлебало, бери лопату и отправляйся на поляну! Чем быстрей прикопаете эту падаль, тем скорей мы отсюда свалим!
До того, наконец, дошло, что случилось что-то серьезное, из ряда вон – Мясник исчез, прихватив найденную среди вещей на веранде лопату…
– Паук… налей-ка парню водки! – сказал Вольф. – А ты, Краснов – присаживайся! Потом, потом поговорим… Знаю, что на языке у тебя крутятся сплошь матюги! И понимаю тебя! Но давай поостынем… Сам видишь, только что т в а р ь в расход пустили! Думаешь, нам легко?! Хорошо еще, что у нас в органах «свои люди». Вовремя предупредили, а то этот «иуда» наделал бы делов! Ну?!
Он посмотрел на Паука, который успел уже откуда-то извлечь бутылку водки и пару стаканов.
– Наливай, Паук! Ему – полный стакан! Давай, Дмитрий… для тебя сейчас это – лучшее лекарство!
Краснов взял стакан, почти до краев наполненный водкой. И только сейчас стало заметно, что его капитально потряхивает: рука, в которой он держал почти полный стакан, крупно дрожала…
Краснов выпил водку в одним прием – осушил стакан до донышка. Паук пододвинул ему тарелку с ветчиной и хлебом. Но «воронежский» отрицательно покачал головой.
– Дайте закурить.
Паук дал ему початую пачку сигарет.
Это были его, Краснова, сигареты.
И зажигалку свою он узнал…
И мобила, которую Паук выложил на стол, тоже была его…
Краснов сделал несколько глубоких затяжек. То ли пережитого за эти дни, включая то, что произошло только что в лесу, то ли из-за выпитой залпом водки, но он быстро «поплыл»… он как-то слабо соображал, где находится и кто эти люди…
Откуда-то, словно из тумана, выплыло лицо того парня, который «исполнил» Антизога.
– Дмитрий… ты че, не слышишь?! Твоя мобила звонит?!
Только сейчас Краснов расслышал знакомый рингтон.
– Какая-то девушка тебя просит! – склонившись к нему, едва не в ухо крикнул Паук.
– Ну че, будешь с ней говорить?
Краснов медленно кивнул головой. В руке у него оказался его собственный сотовый.
– Алло?! Дмитрий?! Вы меня слышите?
– Д-да, с-с-слышу, – язык почему-то стал деревянным и простые слова ну никак не хотели выговариваться. – А в-вы… к-к-кто?
– Я подруга Ани Пашутиной! Мы в общежитии вместе живем!
– А-а…
– Дмитрий, вы наверное еще не в курсе… Сегодня… около шести вечера… Аню у б и л и!
– Что??? К-к-как уб-били?!!
– Ее зарезали… в квартале от общежития! Говорят, какой-то не то кавказец, не то таджик хотел выхватить у нее сумку! Она стала сопротивляться и тот пырнул ее ножом!! Алло?! Дмитрий?! Вы меня слышите…
Он выронил сотовый…
На глаза надвинулась кровавая пелена; в следующую секунду он стал медленно заваливаться на бок, стремительно теряя остатки сознания…
Глава 9
Все, что происходило с ним на протяжении последующих нескольких часов Краснов помнил крайне смутно.
Кажется, его затащили в машину и уложили на заднее сидение. Но что это был за транспорт, куда они отправились из Литкарино и где он провел ночь и первую половину следующего дня?.. Все смешалось в голове; он то ли заболел на нервной почве, то ли употребил такое количество «лекарства», что из-за выпитой водки у него на какое-то время перемкнуло мозги.
Более или менее Краснов очухался лишь ближе к вечеру. Он так и не понял, кто именно его растолкал: Шульц постарался или кто-то из здоровяков братьев Мясоедовых. Он спал на поролоновом матраце, одетым; кто-то из парней проорал дурным голосом: «Па-а-адьем!!!»
Краснова мутило; пошатываясь, он кое-как выбрался из комнаты…
– Ты чё, Димон? – услышал он голос Шульца. – Хреново? Иди ополоснись! Умывальник возле сарая!
Краснов выбрался во двор. Насколько он понял, насколько он способен был видеть и соображать, он сейчас находился в каком-то частном домовладении. Сам дом был не очень похож на тот, где его держали двое с лишним суток в подвальном помещении. Этот сложен из белого силикатного кирпича, а сам участок огорожен высоким деревянным забором…
Он зашел за сарай; его вывернуло буквально наизнанку – рвота была столь сильной, что он вынужден был держаться рукой за стену сарая, иначе свалился бы в корчах на землю…
Спустя несколько минут ему полегчало. Во всяком случае, спазмы прекратились. Но теперь он ощущал другую боль – саднило левое предплечье. Причем болело так, словно с него содрали кусок кожи.
За сараем обнаружилась деревянная будка – это была уборная классического деревенско-дачного пошиба. Зашел, справил нужду. Снаружи его поджидал Шульц, он же показал место, где находится умывальник, где можно ополоснуться и привести себя в порядок.
– Ну ты и нажрался вчера, Димон! – сказал Шульц. – Утром пытались тебя похмелить, но ты всосал еще с поллитры водяры… и опять вырубился! Вообще-то у нас «сухой закон»! Но тут сам Вольф приказал хорошенько тебя накачать… это ж чисто для профилактики, чтоб тебя не переклинило!
Краснов снял рубашку. Скосил глаза на левой плечо, приподнял локть, чтобы получше рассмотреть изображение – там была нанесена… татуировка!
А именно: свастика! А над ней – имперский орел, держащий в когтях венок… Чуть ниже, под паучьим изломанным крестом вытатуированы три буквы – «Н», «С» и «О». Вместе – НСО.
– Какая сука… кто это сделал?! – процедил он, уставившись тяжелым взглядом на Шулепина. – Я задал вопрос, Шульц!
– Ага… очухался! – послышался голос из-за спины. – Ну ты и дал «джазу», братишка! Силен водку пьянствовать! Оклемался?! Ну и отлично: у нас на эту ночь намечено важное мероприятие!
Краснов обернулся. К ним подошел мужик, одетый в «комок» – рослый, плотный, с обритым наголо черепом, лет примерно тридцати. С поясной кобурой на правом боку, из которой торчит рукоять пистолета. Это был Паук – тот самый парень, что приговорил Антона Снаткина.
– Хайль! – негромко произнес Паук. – Камарад, тебя хочет видеть Вольф! Так что в темпе умывайся… и пойдем в дом!
– Я хочу знать, кто… кто это сделал, – Краснов выставил напоказ свое левое предплечье, где красовалось свежевыколотое изображение свастики и орла.
Паук ухмыльнулся.
– Так ты ж сам, Димон, попросил, чтоб тебе сделали «тату»!
– Я?
– Ты! А то кто же!
– Когда?
– Да этой ночью! После того, как мы перебрались на новую «явку»!
– Я?
– Ты! А то кто же!
– Когда?
– Да этой ночью! После того, как мы перебрались на новую «явку»!
– Ничего не помню. Как ножом отрезало…
– У меня такая же «тату»! Показать?
Паук расстегнул камуфлированную куртку, выпростал из рукава левую руку и продемонстрировал свою татуировку. Действительно – тату один в один, как у Краснова. С одной лишь разницей: на изображении, вытатуированном на предплечье Паука, вместо свастики красуется кельтский крест.
– И у меня! – сказал Шулепин. – Счас покажу!
– Потом, парни, сейчас нет времени! – сказал Паук. – Димон, давай-ка ополоснись, зубья почисти… Шульц, дай ему мыло и новую щетку! И возвращайтесь в дом – с тобой, Краснов, наш старший хочет поговорить!
Через несколько минут Шулепин сопроводил своего воронежского приятеля в комнату, где за накрытым клеенкой столом расположился Вольф.
– Присаживайся, Дмитрий! – Старший – он тоже был одет в камуфляж без знаков отличия – кивком указал на пустой стул. – Ну как? Голова, наверное, трещит?
– Да ничего… терпимо, – Краснов уселся на скрипнувший под ним стул. – Башка-то перестанет болеть, а вот…
– Ты о своей девушке?
Вольф бросил пристальный взгляд на сидящего по другую сторону стола парня.
– Искренне соболезную… Шульц, ты ведь тоже знал ее?
Шулепин, которому не было предложено присесть, переминался с ноги на ногу возле дверей.
– Аню? Пашутину? Конечно! Мы ж с детства были знакомы! Она, правда, помоложе нас будет. От же твари! Суки!! Черные твари!!! Такую девушку… такую умницу… красавицу… нашу землячку… Димон, я уже говорил, что мне очень жаль… все ж мы не чужие люди! Идет война, мля… мать ее так!
– У нас имеется свой счет к «зверям», – сказал Вольф. – Твоя девушка пополнит печальный список наших утрат! Но сегодня, Краснов, особенный день! Мы тут планируем провернуть одно дело. В принципе, это почти такая же акция как та, в которой ты принимал участие вместе с Игорем и другими нашими соратниками!..
– Мне нужны подробности, – глянув на него исподлобья, заявил Краснов.
– Касательно того, как погибла Анна? Мы сейчас «шифруемся», так что в течение этого и последующих двух-трех дней я запретил контакты с кем бы то ни было! Но потом, конечно, мы по своим каналам, через наших людей в органах все выясним… А если понадобится, проведем собственное расследование… такие возможности у нас тоже имеются!
«А ведь ты врешь сейчас, геноссе Вольф, – промелькнуло в мозгу у Краснова. – Анны нет в Москве, она уехала на Солигер с какими-то друзьями. Вот если бы я не позвонил ее подруге, которую зовут Верой, если бы я не знал, как на самом деле обстоят дела, то… То, возможно, я бы и поверил т о м у, что сообщила мне по телефону какая-то незнакомая – судя по голосу – девушка…»
Краснов выматерился – но про себя, не вслух. Вот же с-суки! Чем-то опоили. Потом звонок этот… Понятно теперь, кстати, для чего придумано – чтобы покрепче его, Краснова насадить на крючок. Нынешней ночью или утром, когда он был в полном отрубе, опоенный какой-то дрянью, ему еще и сделали тату с нацистской символикой – наверняка, это тоже не случайность.
Все это вместе взятое, включая случившееся минувшим вечером с Антизогом, а также разговоры о какой-то предстоящей им акции, смахивает на тщательно разработанный план.
План, в котором ему, Дмитрию Краснову, отводится какая-то особенная роль…
И если он рассчитывает выжить, если он не хочет, чтобы его пришили, как Снаткина и потом где-нибудь наспех прикопали, то он не должен никоим образом показывать, что не верит и м, что раскусил и х игру.
А во-вторых, до поры он будет следовать ЦУ этого опасного чела по прозвищу Вольф.
Да, именно так. Для начала он должен остаться в живых – это уже его собственная программа-минимум.
Если понадобится, он готов изображать из себя «нацика» или даже полного отмороза.
Злой лысый парень, бывший «контрабас», которому все пох, которому плевать в том числе и на человеческие жизни, особенно если речь идет об инородцах… Именно так про него и должны сейчас думать Вольф и его ближнее окружение.
Ну а там будет видно, что к чему. Там уже как карта ляжет. Он не знает покамест, что именно задумал Вольф и те, кто за ним стоят. Он пока что понимал лишь одно: когда они отправятся на «дело», у него, Краснова, появятся шансы…
– Нет, я о другом спрашиваю, – Краснов вытер рукой выступившую на лбу испарину.
– Я так понимаю, Вольф, у тебя есть какие-то виды на меня. Но приглашение приехать в Москву я получил от человека, который…
– Которого уже с нами нет! – отрезал старший. – Забудь о нем… ну, ты понимаешь, о ком я?! Будем считать, что в твоей жизни этого человека не было. Ты знать его не знал, ты никогда с ним не пересекался! Понимаешь, о чем идет речь?
– О том, чтобы я держал язык за зубами.
– Зер гут. Очень хорошо… приятно иметь дело с умным человеком. Теперь что касается деталей и подробностей. Все, что говорилось о твоем возможном трудоустройстве, остается в силе.
– А поконкретней можно?
Вольф понимающе кивнул.
– Учитывая, что ты прошел жесткий отбор и включен в ядро нашей организации…
Принимая также во внимание твои прежние заслуги и твой потенциал… Мы тебе можем предложить гораздо большее, чем ты мог бы поиметь в своей провинции! Первое. Поможем тебе с регистрацией… а со временем сделаем прописку в ближнем Подмосковье! Второе. Я зачислю тебя в штат своей фирмы – мы занимаемся доставкой и продажей подержанных автомобилей из-за бугра! То есть, у тебя будет легальная работа… врубаешься, Дмитрий?!
– А по деньгам что получается? Все же жизнь тут у вас, как я слышал, не из дешевых?..
– Ну что ж, это деловой подход. – Вольф откинулся на спинку стула. – Два пункта нашего с тобой негласного договора я уже озвучил. Регистрация – раз! Работа, которую я тебе предлагаю, это не только прикрытие, но и нормальное такое дело, как у людей. Итак, работа – два. Двигаем дальше! Шульц! – он посмотрел на Шулепина (который так и не получил приглашения присесть). – Скажи своему приятелю, сколько ты получил дензнаков в качестве «подъемных»!
– В рублях или в баксах?
– В «зоговских» зеленых!
Шулепин, обнажив длинные передние зубы, сказал:
– Пять тысяч долларов.
– Вот и ты получишь столько же, Дмитрий, – старший вновь перевел взгляд на Краснова. – Это третье. Дальше. Либо Паук, либо я сам… кто-то из нас поможет тебе подобрать съемное жилье! С местом мы определимся поздней. А пока – несколько ближайших дней – проведешь на нашей явке. Или у Шульца, мы в этом вопросе попозже внесем ясность! Далее. Зарплата. Тут разговор отдельный. У меня в фирме ты будешь получать… легально, через кассу… ну так с штуку баксов, примерно!
Краснов покачал головой – то ли в знак согласия, то ли, наоборот, счел озвученную цифру не слишком привлекательной.
– Плюс бонусы! – сказал Вольф. – Мы, как ты уже, наверное, понял, проводим различные акции! Иногда публичные, иногда, как та, что планируется на эту ночь – «секретные». За участие в публичных акциях, вроде митингов и шествий, мы башляем по-разному – зависит от спонсоров. Но разово… для нерядовых членов нашего движения, баксов пятьсот – это минимум. Что касается «акций», то и здесь единого тарифа не существует. Зависит от сложности задания, от рисков… и некоторых других моментов.
Вольф наклонился к небольшой черной сумке, которая лежала у его ног. Открыл молнию на боковом кармашке; достал пачку долларов, перетянутых аптечной резинкой, положил на стол перед собой.
– За нынешнюю акцию будет выплачено… по пять тысяч амеровских рублей каждому!
– А что делать-то надо будет? – Краснов посмотрел сначала на пачку баксов, потом на Вольфа. – Чё за работа такая предстоит?
– Работа как работа. Вломим люлей черножопым. Впрочем, о деталях я сообщу дополнительно. И еще один момент, который я приберег напоследок. Тебя, Краснов, разыскивает одна кавказская группировка.
– Меня?
– Да. И не только тебя одного. В Воронеже за прошедшую неделю убит один из наших соратников. Еще двое пропали без вести. Все они имели отношения к т о й с а м о й акции в Выселках! – Вольф уставился ему в глаза. – У нас есть информаторы в органах. Так вот: тебя ищут кавказцы…
– Тахир? – вырвалось у Краснова.
– Гм… такое имя мне тоже называли, – Вольф криво усмехнулся. – Но если ты с нами, то тебе нечего бояться. Сейчас жизнь такова, Дмитрий, что или ты вливаешься в серьезную команду и мы все вместе решаем проблемы, помогая друг другу… Или тебя отловят в одиночку и где-нибудь прирежут, как барана! Ну так как, Краснов?
Он положил руку на пачку стодолларовых купюр.
– Бабло – это зло. Но когда его нет, это – еще большее зло! Здесь десять тысяч зоговских долларов. Половина – подъемные. Другая половина – гонорар за сегодняшнюю акцию. Как видишь, у нас платят наликом и вперед!