Она сама заказывала плотникам сузить очко, чтобы ребенок, не дай бог, не провалился, и потому по бокам были набиты две дополнительные планки. Галина сунула внутрь руку и, велев сыну крепко схватиться за нее, потащила наверх. Мальчик в отверстие не проходил, но, почувствовав руку матери, мгновенно затих. Она снова опустила его в жижу и попросила отцепиться. Сева ни за какие коврижки этого сделать не хотел. Он мертвой хваткой вцепился в запястье и не выпускал руки матери. Галине Анатольевне пришлось наорать на сына, использовав весь никогда не произносимый ею вслух запас ругательств. Сева выпустил руку. Галина Анатольевна рванула на себя первую доску, словно перед ней была не дюймовка, прибитая "полторастиками", а трехслойная гнилая фанера. Еще рывок - и вторая доска с легкостью необыкновенной полетела в сторону... Севу извлекли.
- Мама, - только тут расплакался горе-Наполеон.
- Не подходи! Не подходи... Сейчас же снимай с себя все... Сейчас же... Не подходи...
Сева проснулся в горячем поту. Было душно. Он открыл глаза и увидел мать, тихо хлопотавшую около стола. Галина Анатольевна готовила сыну завтрак и, пока готовила, не будила. Сева вдруг заметил, что на ней то же платье из далекого детства на даче только порядком выцветшее и по бокам расставленное. Бог ты мой, как мы обнищали, подумал он, если мать донашивает то, в чем щеголяла когда-то перед дачными соседями. Впрочем, крепдешин теперь в моде, говорят.
-- Севочка, вставай, пора. Ты не забыл, нам сегодня идти в ателье? тихо окликнула его мать. - Я договорилась с Верочкой, нас примут по высшему разряду.
Верочка когда-то была ученицей Галины Анатольевны, когда та работала директором ателье по пошиву женской верхней одежды. Собственно, ателье не имело узкой специализации. Там были и мужские закройщики, а непосредственно строчил один цех и на тех и на других. Только последние пять лет, уже после ухода Галины Анатольевны, коллектив разделился. Не без скандала поделили производственные площади и машины. Образовались два счета и два самостоятельных предприятия категории люкс.
Вот в одно из них и должны были сегодня пойти мать с сыном. Галина Анатольевна справедливо надеялась, что с нее возьмут по минимуму, закройщик будет Яша, фасон они выберут сами, а не примут навязанное.
Галина Анатольевна с помощью сына достала с антресолей чемодан отрезов и извлекла оттуда переложенный антимольными таблетками кусок темно-синего в мелкую искру бостона, посмотрела на свет и удовлетворенно улыбнулась: моль до него не добралась.
Позавтракав, они вышли из подъезда под утреннее, еще ласковое солнышко. На лавочке уже расположились Краузе с Дым Дымычем. Краузе кивнул, Дым Дымыч даже не поднял головы от шахмат. Севе так отчаянно не захотелось куда-либо идти, хоть плачь. Опять, как это бывало уже не раз, он будет скромно стоять в стороне, а мать, взяв инициативу в свои руки, кинется прицениваться, прикидывать, проявлять начальственные замашки, хотя это давно уже не ее подчиненные. Девушки станут делать вид, что внимательно слушают бывшую директрису и соглашаются, но потом все равно сделают все по-своему и окажутся правы, потому что Галина Анатольевна безнадежно отстала от моды и современных приемов пошива. Они будут стрелять глазами в сторону Севы, загадочно улыбаться, а самые смелые при обмере пару раз шутливо ущипнут. Сева покраснеет, расскажет анекдот не к месту, а из пошивочного то и дело начнут приходить по пустякам швеи, чтобы взглянуть на электронщика, холостяка с приличной жилплощадью, начинающего лысеть, но еще вполне ничего.
В ателье перед ними распластали цветные журналы, но Галина Анатольевна решительно отодвинула их в сторону и заявила, что им нужна только классика, чтобы не на один день и подходила бы для выхода в театр, на юбилей, для выступления на телевидении и участия в презентациях. Мать могла бы перечислить еще десяток мероприятий, на которые ее сына никогда прежде не звали и никогда не позовут: ей была важна марка, а ради марки и удивленно-уважительно расширившихся глаз девочек из пошивочного она готова была на все. Что поделаешь, любила уважение.
- А вам самому-то что нравится? - спросила помощница Яши, курносая девица лет тридцати, изумительно пропорционально скроенная, в меру испачканная косметикой и хорошо пахнущая туалетной водой.
Сева уперся взглядом в ее гладкие коленки.
- "Омса"? - неожиданно даже для себя спросил Сева про колготки.
Девица дважды хлопнула ресницами и догадалась о чем думает Сева. Сева тоже понял, что догадалась, и оторвал взгляд от коленок.
--Нет. Наши, отечественные.
Потом наклонилась ближе к уху:
-- Зато дальше все импортное.
Мать, спорившая с Яшей относительно двойного шва и оверлока, внутренним чутьем уловила сексуальное движение умов в закутке, где находился сын, стрельнула туда на всякий случай шрапнелью взгляда. Еще один бризант был отправлен вслед незамедлительно, так как Севина визави расстегнула как бы невзначай верхнюю пуговку блузки.
- Сева, здесь так жарко, сил нет, можешь выйти на улицу погулять, разрешила Галина Анатольевна.
- Нет, мне ничего, здесь вентилятор, - не поддался сын.
Галина Анатольевна прервала спор с Яковом, предпочтя проиграть мелкую стычку с закройщиком, зато выиграть главное сражение за сына в будущем, и сразу согласилась на названную сумму.
- Не беспокойтесь, Галина Анатольевна, - сказала Верочка, ныне Вера Константиновна, на прощанье. - Материал хороший. Такого нынче днем с огнем. А мастера у нас хорошие. Ваша школа. Правда, Яша?
- Само собой, - невозмутимо согласился закройщик.
Когда заказчики ушли, между Яшиной помощницей и Верой Константиновной произошел краткий разговор.
- Ну что глаза вылупила? Не про вашу честь, - буркнула Верочка.
- А мужичок ничего себе. Чистенький. Правда, какой-то потертый, загадочно улыбнулась девица.
- Сева, может быть, и неплох, да вот такой свекрови я бы тебе и в страшном сне не пожелала. Ладно... Нечего прохлаждаться, нам не за это платят. Марш на место, - приказала она грозно, но никто не испугался, а девица подумала про себя, что уж если бывшая ученица, почти подруга, говорит такое о Галине Анатольевне, то стоит прислушаться, хотя, будь ее воля, она бы эту Галину Анатольевну в бараний рог.
Между тем сын с матерью отправились в обратный путь.
- Мама, ну зачем ты так? Я не маленький. Далась тебе эта девушка. Ничего особенного. Ну коленки красивые, но я же вижу, чего они все хотят...
- Видишь, а сидишь. Я же ими пятнадцать лет руководила, а еще раньше вместе в цехе работали. Все разговоры, все мысли, все желания - все знаю. Да будь она моей снохой, в два месяца в бараний рог скрутила бы меня, - убежденно сказала Галина Анатольевна, реально оценивая свои шансы в борьбе с молодостью и сексом.
- Ну да?.. - не поверил своим ушам сын.
- Вот тебе и "ну да". Что ты о них знаешь? Девяносто процентов приезжие. Они в Москву зубами вцепляются и треплют, как волки овцу, пока кишки в разные стороны не полетят, а когда полетят - набросятся и пожирают, пожирают... Нет. Есть и среди них порядочные девочки, но для моего сына одной порядочности мало.
- Да я ничего и не говорю.
Сева углубился в собственные мысли. А думал он о Земфире. Вчера, когда все уже основательно подпили, он заметил, как Земфира встала и ушла к себе, как встрепенулся и поднялся вслед за ней Ватсон, как жена Ватсона криво усмехнулась. Севе тогда стало необыкновенно жарко. Пот потек между лопаток прямо до разделительной ложбины в трусах. Нет, когда не позволит ему мать связать свою жизнь с татарочкой.
Полгода назад Сева разработал оригинальную программу для своего института. Программа прошла на ypa. Ею заинтересовались зарубежные партнеры института. В курилке он поделился с одним американцем своими идеями насчет системы компьютерных игр, пригласил остаться вечерком и поиграть. Штатник согласился, и они проиграли всю ночь. И сценарий и графику - все сделал Сева сам в свободное время, правда, использовал при этом институтское оборудование. Американец был в восторге. Спустя неделю Сева получил полуофициальное предложение переехать в Штаты. Когда Сева сообщил об этом матери, та пришла в ярость. Куда он собрался? Кому там нужен? Выжмут, как лимон, и выбросят на помойку. Мало тому примеров? Без знания языка, без знания жизни за рубежом, без ненависти ко всему российскому, родному там делать нечего. Свободы не хватает? Вон ее сколько. Бери, если осилишь. Хочет мать похоронить - пусть хоронит на родине прямо сейчас, а потом едет куда глаза глядят. Поздно ей родине изменять. Больше подобных разговоров Сева не заводил...
Они подходили к дому. Маленький инцидент в ателье отодвинулся далеко на задний план. Скоро он вообще сотрется в памяти. Просто останется еще одна маленькая заноза, о которой и помнить не будешь, когда, по какому поводу? Как заусенец на пальце.
У дома стояла большая черная иномарка. Машина блестела никелем. Около подъезда кучковались люди. В центре стоял представительный мужчина в дорогом костюме и что-то втолковывал окружившим его людям.
Неужели американцы, мелькнуло в голове у Cевы.
Глава 11
Новенькая, вишневого цвета "рено-сафран", ловко лавируя в двух крайних полосах, неслась по Садовому кольцу, заметно превышая положенную скорость. В машине сидели двое мужчин.
- Ты куда, Володя, так разогнался? - спросил пассажир, поглядев на спидометр.
- Да так, Анатолий Степанович, надо же показать шефу возможности новой машины. А вообще-то жить нужно быстро. Не терплю людей, живущих прошлым, но еще больше не люблю тех, кто живет фантазиями. Максимум день вперед, день назад. В принципе это называется "сегодня".
- Ты, оказывается, философ. Не гони. Я доверяю французскому качеству.
- Доверяй, но проверяй, - усмехнулся сидящий за рулем, снижая скорость.
- А чего это ты усмехаешься? Вроде движок мощный и идет плавно. Что, есть претензии?
- Почему же ей плавно не идти, коль электронное управление с амортизаторами, - заметил Володя и только потом ответил на вопрос: - Да нет претензий. Движок стоит вольвовский, сто семьдесят лошадей. Вот только топлива могла бы жрать поменьше,
- Не переживай, на бензин у фирмы денег хватит.
- Вчера... - хотел что-то рассказать Владимир, но, увидев впереди обтянутое зеленой сеткой здание, от которого остались лишь стены с темными проемами окон, удивленно воскликнул: - Во как домик разделали! Аккуратно работают. Турки. И главное, быстро, собаки, все провернули. Еще на прошлой неделе сюда в магазин забегал... А наши-то, Анатолий Степанович, успеют построить?
- Куда они денутся. Сейчас не то время, когда успевать. Ты что, договор невнимательно читал? При таких штрафных санкциях успеют как миленькие. Они же сами полгода попросили, да и деньги заломили немалые. Правда, и работы много будет... Перекрытия деревянные, придется вот так же до голых стен ломать. А время идет... Полный комплект проектно-разрешительной документации когда уже готов был, а воз и ныне там. К сентябрю хочешь не хочешь, а аборигенов мы должны выселить. Знаешь что, давай-ка заскочим в Калачков переулок. Посмотрим, как там чемоданы укладывают.
- Сейчас сделаем, Анатолий Степанович. Машина резко перестроилась в левый ряд и, мигая фарами, устремилась вперед. Зажегшийся впереди желтый свет не остановил ее, и она последней проскочила светофор уже почти на красном сигнале. Затем, легко обогнав идущую справа "Волгу", перешла в ее ряд, а из него опасно вклинилась между двумя "Жигулями". Еще минуту спустя "рено" повторила маневр перед носом "Газели" и успела свернуть на уже мигающей стрелке светофора в нужный переулок.
- Ты и себя и меня когда-нибудь угробишь.
- Для того чтобы не убиться, спецсигнал надо и мигалку съемную на крышу. У вас же везде прикормлено, надавите.
Для Кулагина это был больной вопрос. Еще два года назад с мигалкой все было абдельмахт. Сейчас же заломили такую цену, что даже Анатолий Степанович зажмурился. И главное - все люди были обязанные лично ему, но вот поди ж ты... Умеющий и мягко постелить, и бревно потом подложить, здесь Кулагин уперся в ватную стену. Нет ничего хуже понимания, улыбки и вежливого отказа. Анатолий Степанович был сам такой. Потому и не терпел подобного отношения к себе и своему делу.
- Это Калачковский переулок? - спросил чтобы легче начать разговор, Кулагин у играющих во дворе в шахматы пенсионеров.
Рядом с ними, непривычно смотрясь в такой компании, сидел моряк в парадном мундире с погонами каперанга и Звездой Героя.
На подъехавшую машину эти люди не обратили никакого внимания и теперь с интересом смотрели на респектабельного господина, появившегося внезапно как черт из табакерки.
- Калачковский, - не сразу снизошел сидящий ближе к нему пенсионер и кивнул головой на вывеску с названием переулка.
- Я хотел спросить, это строение номер два? -поправился Анатолий Степанович, сообразив, что свалял дурака.
- Точно, второе, - подтвердил опять тот же старичок. - Вам кого нужно-то?
- Да как сказать... Жильцы в общем-то нужны, - признался Кулагин и, получив подтверждение, что все трое из этого дома, продолжил: - Я по поводу переселения в новые квартиры.
- А зачем нам нужны ваши новые квартиры? Вон у меня жена на днях умерла в этом доме. И мне дайте спокойно умереть, благодетели, - проворчал Воронцов. Где вы были двадцать лет назад? Черемушки строили?
- Черемушки, Дима, они раньше затеяли, - поправил его второй игрок.
- Сам-то небось в центре живешь и переезжать не собираешься. А нам квартиры в домах, построенных на бывших свалках, предлагаешь, да еще там, куда всю городскую грязь ветер сгоняет. Вон дом через дорогу строится, туда и переселите нас, на худой конец, раз считаете, что в нашем доме жить опасно.
Морячок помалкивал, но Кулагин чувствовал внимательно-настороженный взгляд. Анатолий Степанович думал просто прощупать настроение, но теперь понимал, что все глубже втягивается в бессмысленную дискуссию.
- Я согласен с вами. Не лучший вариант предлагали. Место действительно неблагоприятное с точки зрения экологии, - поддержал Дым Дымыча гость. - Но вы же, наверное, знаете, что то решение отменили... Разрешите представиться. Меня зовут Анатолий Степанович Кулагин. Я генеральный директор Российско-французской производственной компании. Хочу...
- А документы у вас есть? - перебил Воронцов. Он внимательно рассмотрел протянутое удостоверение, кивнул Краузе.
- Хочу с вами поговорить вот о чем, - предложил Кулагин. - Ваш дом предложили нам для размещения представительства компании. Вот почему я здесь.
- А что же вы одни приехали? Захватили бы с собой того, кто это предлагал, - сказал пенсионер постарше. - Нам очень интересно посмотреть на этого умника...
- А вы нас спросили, хотим ли мы вообще покидать наш дом? Ладно мы, старики, а те, кто помоложе? - начал заводиться Дым Дымыч. С проворностью, для своих лет непостижимой, он подскочил к Ватсону, только что вышедшему с женой из подъезда. - Вот ты у них спроси, хотят ли они переезжать. У нас же демократия, - уже кричал на весь двор Воронцов, покрываясь красными пятнами.
Голос Дмитрия Дмитриевича Воронцова, окрепший на митингах анпиловцев, зюгановцев и всех тех, кто выдвигал сумбурные и сегодня невыполнимые требования, отразился от кирпичных стен окрестных домов и вместе со стаей вспугнутых голубей унесся ввысь. Однако добрая часть звуковых колебаний успела ворваться в открытые окна строения No 2 и даже в квартиры дома-комода. И если жильцы первого встрепенулись и приняли стойку, то вторые легли животами на подоконники в предвкушении интересных событий. Вяло текущая, как шизофрения, общая жизнь двора наполнилась смыслом. Намечалась схватка с неизвестным большинству человеком из-за ущемленных прав.
- А почему это мы должны переезжать из дома, где всю жизнь прожили? возмущенно ответила за всех появившаяся вдруг Вера Дмитриевна и повернулась к Воронцову: - А здесь кто жить будет?
- Что ты у меня спрашиваешь, ты вот у него спроси, - откликнулся разгоряченный пенсионер, тыча пальцем в лицо гостя. - Это ему рекомендуют в нашем доме обосноваться.
Кулагин опешил как от внезапного роста аудитории, так и ее настроя. Пора брать ситуацию под свой контроль и не допускать стихийных выступлений. Иначе если и удастся улизнуть подобру-поздорову, то уж клеймо злодея ему будет обеспечено.
- Если говорить откровенно, то я вас понимаю. Переезд всегда связан с неудобствами, но и вы войдите в мое положение. Не могу же я пойти и сказать, что ваш дом мне не подходит, потому что его жители привыкли к нему. Меня же на смех в управе поднимут. К тому же, может, вам это неизвестно, но наша фирма предоставит вам квартиры в хорошем месте. Не в Ванино, как вам предлагали, а в новом микрорайоне столицы, Банино. Кстати, все расходы по переезду мы берем на себя.
- Чудные места. У меня там дача в двух остановках. Пешком ходить буду, - как бы между прочим вставил Краузе, глядя куда-то в сторону. - Сосед коровенку держит. Птица есть.
- Это один из самых перспективных микрорайонов с уже развитой инфраструктурой, - продолжал Кулагин, делая вид, что не понял смысла замечания Семена Семеновича. - Да, там прекрасная экология, лес, река, а какой воздух! Мы своим сотрудникам именно там квартиры собираемся давать.
Кулагин видел, что и пенсионеры и вновь подошедшие свое мнение по данному вопросу имеют. Потому и слушают вполуха. Один только моряк был внимателен. Его голубые глаза, с чуть прищуренным по старой морской привычке взглядом, пытливо смотрели прямо в лицо, словно изучая. При этом Герой России не проронил ни слова, и это смущало Анатолия Степановича. Кулагин чувствовал, что его монологи - глас вопиющего в пустыне. Надо было или попытаться разговорить собравшихся, или тотчас же ехать домой и пусть помощник Володя и купленные чиновники решают вопрос. Вот тебе и прощупал настроение. Необходимо во что бы то ни стало понравиться людям, иначе завалят инстанции письмами.