Трагедия Ставрогина - трагедия человека и его творчества, трагедия человека, оторвавшегося от органических корней, аристократа, оторвавшегося от демократической матери-земли и дерзнувшего идти своими путями. Трагедия Ставрогина ставит проблему о человеке, отделившемся от природной жизни, жизни в роде и родовых традициях и возжелавшем творческого почина. Путь творчества для Ставрогина, как и для Ницше, был путем богоотступничества, убиения Бога. Ницше возненавидел Бога, потому что видел в Нем помеху для творчества человека. Ставрогин, как и Ницше, не знал религиозного сознания, в котором было бы откровение о творчестве человека, откровение божественности человеческого творчества. Старое религиозное сознание воспрещало творческий почин. Путь к откровению творчества человека лежит через смерть Ставрогина, через гибель Ницше. Доетоевский ставит новую проблему, и на муку Ставрогина и Кириллова не может быть старого ответа. Трагедия Ставрогина не излечима старыми религиозными рецептами, и Достоевский глубоко чувствовал это. Здоровые не могут судить о болезнях, раскрывшихся духу Достоевского. И лишь те, которые следуют не за духом Достоевского и не за гениальными и подлинно новыми его прозрениями, а лишь за поверхностным сознанием и платформой "Дневника писателя", могут думать, что у Достоевского все обстоит религиозно благополучно и что отпадение от православной веры любимых его героев есть лишь грех, обыкновенный грех, а не огненная жажда нового откровения, от которой сгорал сам Достоевский. {У Достоевского было в глубочайшем смысле антиномическое отношение к злу}. Зло есть зло, оно должно быть побеждено, должно сгореть. И зло должно быть изжито и испытано, через зло что-то открывается, оно тоже - путь. Сама гибель Ставрогина, как и всякая гибель, - не окончательная и не вечная гибель, это лишь путь. Проблема творчества человека не разрешилась и не могла разрешиться в старом сознании, из которого не вышел еще Ставрогин. Где нет исхода для творчества, там началось беснование и разврат. У Достоевского сама проблема разврата несоизмеримо более глубокая, чем проблема греха. Через гибель что-то открывается, большее открывается, чем через религиозное благополучие. Ставрогин не только отрицательное явление и гибель его не окончательная. Была судьба Ставрогина до "Бесов" и будет судьба его после "Бесов". После трагической гибели будет новое рождение, будет воскресение. И нашей любовью к Ставрогину мы помогаем этому воскресению. Сам Достоевский слишком любил Ставрогина, чтобы примириться с его гибелью. Он тоже возносил молитвы о его воскресении, о его новом рождении. Для православного сознания Ставрогин погиб безвозвратно, он обречен на вечную смерть. Но это не есть сознание Достоевского, подлинного Достоевского, знавшего откровения. И мы вместе с Достоевским будем ждать нового рождения Николая Ставрогина - красавца, сильного, обаятельного, гениального творца. Для нас невозможна та вера, в которой нет спасения для Ставрогина, нет выхода его силам в творчество. Христос пришел весь мир спасти, а не погубить Ставрогина. Но в старом христианском сознании еще не раскрылся смысл гибели Ставрогина, как момента пути к новой жизни. И в этой гибели есть прохождение через Голгофу. Но Голгофа не последний этап пути. Лишь в новом откровении раскроется возможность воскресения Ставрогина и жертвенный смысл гибели того, кто бессилен был совершить сознательную жертву. И вновь будет собрана его истощившаяся, распавшаяся личность, которую трудно не ненавидеть и нельзя не любить. Безмерность желаний и стремлений должна быть насыщена и осуществлена в резмерности божественной жизни. Жизнь в мире губила все безмерное[i].
Безмерность не могла еще осуществиться. Но наступит мессианский пир, на который призван будет и Ставрогин, и там утолит он свой безмерный голод и безмерную свою жажду.
[1] Впервые: Русская мысль, 1914. Кн. V, Печатается по этому изданию. С 80-89.
"Ставрогин" развивает некоторые мысли статей "Великий Инквизитор", "Трагедия и обыденность" (1905). Но в ней более тесная связь с современностью, с тем новым прочтением Достоевского, которое предприняли в 90 - 900-e годы критики-символисты и философы молодого поколения. В статье отражены и некоторые биографические моменты жизни Бердяева. Поводом для написания "Ставрогина" послужил спектакль "Ставрогин", созданный МХАТом в 1913 г., и полемика, разгоревшаяся вокруг этого спектакля и имени Достоевского. Она сразу же вышла за рамки литературно-театральных споров, в ней столкнулись разные направления философско-эстетической и общественной мысли.
Начало полемике положила статья Горького "О "карамазовщине" (Русское слово, 1913.№ 219.24 сентября), в которой он выступил против постановки спектаклей по романам Достоевского, как затее сомнительной "эстетически и безусловно вредной социально" (см.: Горький M. Собр, соч.: B. 30 т. M., 1953. T. 24. С.149). Ответом на статью Горького был град протестующих писем и заявлений. (Анализ полемики см.: {Зограф H. Г}. Малый театр в конце XIX начале XX в., M., 1966 C. 223-234, а литературу о ней в кн.Ф.M. Достоевский и театр. 1846 - 1977. Библиографический указатель / Сост. C. В. Белов. Л., 1980). МХАТ свое мнение о выступлении Горького выразил в статье "Открытое письмо M.Горькому Московского Художественного театра от 24 сентября 1913 г." (Русское слово, 1913. 26 сентября). Впоследствии Вл. Немирович-Данченко рассказывал о том, как готовились спектакли по Достоевскому, и отмечал, что они стали "целой эпохой в развитии театра" (см.: {Немирович-Данченко Вл}. Статьи. Рецензии. M., 1980. C. 234). Ответом на эти письма и протесты стала новая статья Горького "Еще раз о "карамазовщине" (Биржевые ведомости, 1913. 8, 9 октября, вечерний выпуск), в которой он защищал свою точку зрения. Горького поддержала большевистская печать (см.: {Ольминский M}. Поход против Горького // За правду, 1913.4 октября).
Позиция Горького диктовалась двумя моментами: его социально-политическими взглядами и верой в революцию, а спектакль "Ставрогин" и роман "Бесы" в огромной степени способствовали "трезвению революционеров", шли вразрез с революционно-социалистическими настроениями. Горький в восприятии Достоевского остался на позициях устаревших, близких к взглядам H. K. Михайловского, изложенным в статье "Жестокий талант". Он не увидел, что новое прочтение Достоевского, совершившееся в 90 - 900-e годы, является более глубоким и верным (см. комментарий к ст. "Великий Инквизитор"). Объективно же полемика вокруг спектакля "Ставрогин" привела к новому обострению интереса к Достоевскому, породила интересные статьи Вяч. Иванова, C. Булгакова, A. Белого и многих других.
Указывая на автобиографический смысл статьи "Ставрогин", Бердяев писал: "У каждого человека кроме позитива, есть и свой негатив. Моим негативом был Ставрогин. Меня часто в молодости называли Ставрогиным, и соблазн был в том, что это мне нравилось (например, "аристократ в революции обаятелен", слишком яркий цвет лица, слишком черные волосы, лицо, похожее на маску). Во мне было что-то ставрогинское, но я преодолел это в себе. Впоследствии я написал статью о Ставрогине, в которой отразилось мое интимное отношение к его образу. Статья вызвала негодование" ({Бердяев H. Самопознание}, C, 32).
[2] {Постигнуть Ставрогина и "Бесы" как символическую трагедию но лшиь через мифотворчество, через интуитивное раскрытие мифа о Ставрогине как явлении мировом}. - Такой путь анализа образа Ставрогина, несомненно был подсказан Бердяеву статьями {Вяч. Иванова} "Основной миф в романе "Бесы" (Русская мысль, 1914. Кн, IV) и {Булгакова C}. "Русская трагедия. О "Бесах" Достоевского в связи с постановкой романа в Московском Художественном театре" (Русская мысль. 1914. Кн. IV). После постановки спектакля "Ставрогин" и в связи с обострением внимания к Достоевскому-художнику во многих работах начинает утверждаться мысль о его романах как романах-трагедиях. Наиболее глубокой и интересной в этом плане оказалась статья {Вяч.Иванова "Достоевский и роман-трагедия"} ({Иванов Вяч}. Борозды и межи, Опыты эстетические и критические. M., 1916).
[3] {Действие e романе "Бесы" начинается после смерт.и Ставрогина} Имеется в виду не физическая, а духовная смерть героя.
[4] О нечаевском деле, положенном в основу романа "Бесы", см.: {Евнин Ф. И}. Примечания // Достоевский Ф. M. Собр. соч.: В 10 т. M., 1957. T. 7. C. 708 - 737.
[5] {Это - мировая трагедия истощения от безмерности, трагедия омертвения и гибели человеческой индшидуальности от дерзновения на безмер-ные, бесконечные стремления, не знавшие границы, выбора и оформления}. - Такой тип трагедии современной личности был обоснован Бердяевым в статье "Трагедия и обыденность" (1905). Здесь, споря с Л. Шестовым, полагавшим, что трагедия современного человека "всегда есть результат какого-то испуга, ужаса перед жизнью, бессилия, провала", т. e. трагедия "подпольного человека", Бердяев утверждает, что "к трагедии могут привести и бьющие через край творческие силы жизни, и слишком большое дерзание..." (Бердяев H. SUB SPECIE.... C. 257 - 258). Такой тип трагедии Бердяев и увидел в Ставрогине.
[2] {Постигнуть Ставрогина и "Бесы" как символическую трагедию но лшиь через мифотворчество, через интуитивное раскрытие мифа о Ставрогине как явлении мировом}. - Такой путь анализа образа Ставрогина, несомненно был подсказан Бердяеву статьями {Вяч. Иванова} "Основной миф в романе "Бесы" (Русская мысль, 1914. Кн, IV) и {Булгакова C}. "Русская трагедия. О "Бесах" Достоевского в связи с постановкой романа в Московском Художественном театре" (Русская мысль. 1914. Кн. IV). После постановки спектакля "Ставрогин" и в связи с обострением внимания к Достоевскому-художнику во многих работах начинает утверждаться мысль о его романах как романах-трагедиях. Наиболее глубокой и интересной в этом плане оказалась статья {Вяч.Иванова "Достоевский и роман-трагедия"} ({Иванов Вяч}. Борозды и межи, Опыты эстетические и критические. M., 1916).
[3] {Действие e романе "Бесы" начинается после смерт.и Ставрогина} Имеется в виду не физическая, а духовная смерть героя.
[4] О нечаевском деле, положенном в основу романа "Бесы", см.: {Евнин Ф. И}. Примечания // Достоевский Ф. M. Собр. соч.: В 10 т. M., 1957. T. 7. C. 708 - 737.
[5] {Это - мировая трагедия истощения от безмерности, трагедия омертвения и гибели человеческой индшидуальности от дерзновения на безмер-ные, бесконечные стремления, не знавшие границы, выбора и оформления}. - Такой тип трагедии современной личности был обоснован Бердяевым в статье "Трагедия и обыденность" (1905). Здесь, споря с Л. Шестовым, полагавшим, что трагедия современного человека "всегда есть результат какого-то испуга, ужаса перед жизнью, бессилия, провала", т. e. трагедия "подпольного человека", Бердяев утверждает, что "к трагедии могут привести и бьющие через край творческие силы жизни, и слишком большое дерзание..." (Бердяев H. SUB SPECIE.... C. 257 - 258). Такой тип трагедии Бердяев и увидел в Ставрогине.
[6] {И русское декадентство зародилось в Ставрогине}. - Бердяев имеет в виду Ставрогина как тип декадентской личности с ее эстетизмом, творческими дерзаниями и истощением, индивидуализмом, потерей центра личности и ее границ, отсутствием "другого".
[i] Подлинную безмерность в жизни божественной знали германские мистики и безмерности переходили к сверхбожественному-Ангелус Силезиус говорит:
Ich wеrfе mich allein
Ins ungeschaffne Меег den blssen Gottheit ein.
И потом:
Ich muss noch иbег Gott in eine Wiiгstе ziehen:
И:
Die Uеbег-Gottheit ist теiп Leben und mein Licht.
Сам по себе плыву
В безбрежном море чистого божества
Бог повелел сокрыться мне в пустыне
Сверхбожество дало мне жизнь и свет.
Строки многоточий указывают, что это разные стихотворения. - {Прим. изд}.