Левченко согласился. Про себя, конечно. Лезть ему, майору, в спор двух полковников не хотелось. Но позиция Черкеса ему была ближе. Раз не можем эвакуироваться, значит, нечего паниковать, будем сидеть здесь. До Душанбе далеко, по дороге колонну раздербанят на раз.
— Когда мы Комсомольское штурмовали, там духи в бетонных подвалах сидели две недели[31]. Две недели. Чем только мы их не долбили, от гаубиц до огнеметов «Буратино», пока всех не перебили. Так что если с умом зарыться, то у американов нервов не хватит нас отсюда выбивать. Скорее всего, махнут не глядя на персонал из Манаса.
Так и получилось. Главком ISAF Корнелиус, конечно, знал, что «русская гуманитарная миссия» на севере — это натуральный опорный пункт, существование которого идет вразрез с политикой НАТО и США в этом регионе. Знал генерал и о рейдах спецназа против наркоторговцев, и о подготовке тысяч боевиков из местных жителей за русские деньги. О формировании параллельно официальному Кабулу органов власти и вооруженных сил здесь, в Мазари-Шарифе. Знал, но ничего не предпринимал.
Слишком глубокой оказалась «кроличья нора» Афганистана для Америки. Начавшись блестящими успехами, через три года «антитеррористическая операция» превратилась в грязную и кровавую войну, которой не видно ни конца, ни края. Союзники по НАТО после первых тяжелых потерь стали откровенно манкировать своими обязанностями, сваливая ведение боевых действий исключительно на американцев. Взять тот же северный Афганистан, где сейчас окопались русские. Это германский сектор ответственности, куда помимо немцев входят еще шведский, норвежский и венгерский контингенты. Немцев тысячи две и остальных еще полторы. Сектор есть — ответственности нет. После Украинской кампании континентальные европейцы вообще как пришибленные стали. Русские под носом у германского командующего, генерал-майора Бергфреде, целую дивизию из местных развернули и вооружили, а ему хоть бы хрен. Вертолеты какие-то непонятные летают, транспортники…
Когда Джереми в упор спросил немца, что там происходит, тот откровенно ответил. Предельно откровенно.
— Я не хочу Третьей мировой, генерал. Мне хватило того, что брюссельские деятели захотели украинские газопроводы. Никто не ожидал от «иванов» такой прыти. Так что пусть русские делают здесь что хотят, лишь бы не страдали военнослужащие ISAF. Извините, командующий, но это моя позиция.
У Корнелиуса тогда отвисла челюсть… Но это были только цветочки. Немцы были предельно честны — уже хорошо. Ягодки появились позже, когда выяснилось, что французы и итальянцы платили талибам, чтобы те их не трогали. Большую часть денег талибы тут же тратили, покупая оружие и боеприпасы. Скандал едва удалось замять после личной встречи президента Обайи с Салази и Балотелли, но два генерала, француз и итальянец, вылетели в отставку. Что хуже — окончательно было подорвано доверие между союзниками.
Теперь вот события в Европе. Началась настоящая война. Вот так сразу. Как в фильме про холодную войну. Джереми уже отдал приказ на уничтожение русской миссии, в первый же день, но потом его отменил. Мешал центр логистики ISAF в Киргизии…
Там оказалось заперто почти две тысячи военнослужащих НАТО, из них почти полторы — американцы. «Воздушный мост» прекратил действовать уже почти декаду, но Вашингтон не торопился эвакуировать персонал и вывозить колоссальные запасы имущества. Сыграла роль большая политика. Американцы не убегают и все такое.
Власть в бедной и небольшой Киргизии, раздираемой на части криминальными и этническими кланами, принадлежала только тем, у кого есть деньги и сила. Деньги были у русских, американцев, китайцев и исламистов. Сила — только у китайцев и исламистов. Русским и американцам было не до того. Ограничились двумя базами. Начнется серьезная заваруха — сил на базах едва хватит для самообороны. Но Вашингтон упорно настаивал на присутствии американцев в Манасе. Вот сейчас туда бы этих теоретиков…
Русским легче. У них вся Центральная Азия — край сателлитов. Местные правители сидят в креслах только благодаря поддержке Москвы. Так что если чего — помогут. Не из-за любви к русским — из-за собственной безопасности[32].
Получилось именно так, как и думал Черкес. Когда в Европе война шла уже вовсю, за забытыми прилетел древний «Ан-12». С эмблемами ВВС Узбекистана и представителем родного МВД.
— Договорились наконец-то. Американцы своих забирают, мы забираем вас. Всю эвакуацию проводят ВВС Узбекистана как нейтральная сторона под присмотром ООН. Собирайтесь, господа борцуны с наркотиками.
Руслан представил, как американцы полетят на архаичных узбекских «Ан-12», и хихикнул. Небось памперсы в полете пару раз поменяют. Не привыкли они к таким экстремальным полетам.
Спецназ, точнее, группа Левченко улетала последней, вместе с Дунаевым, до последней минуты работавшим с местной агентурой и тыловиками подполковника Бахметьева, передававшего афганцам наше барахло. Может, раньше афганцы нас и считали предателями, которые их бросили, но не сейчас. Командир сформированного нами из таджиков двадцать шестого «горно-штурмового» полка Акбар сказал на прощание:
— Я вас понимаю, шурави. Когда в своем доме пожар, трудно помогать соседу копать арык. Тушите пожар и возвращайтесь.
Руслан пожал таджику в залихватски заломленном каштановом берете крепкую руку.
Историю авиабазы «Кант», куда сейчас прибыла группа Левченко, можно было разделить на два периода — до событий в Казахстане и после. После того как президент Турсунбаев почил в бозе под обломками резиденции, а северные области Казахстана стали южными областями Уральского и Сибирского федеральных округов, авиабаза «Кант» обрела второе дыхание. Были удлинены ВПП, построены ангары и жилые комплексы. Теперь при желании здесь можно было разместить целый авиационный полк да еще технические и тыловые подразделения. Но перебазировать сюда целый полк в планы руководства Руси не входило. На «Канте» стал базироваться отдельный парашютно-десантный батальон, также эскадрилья ударных вертолетов «Ка-52» и эскадрилья бомбардировщиков «Су-24М2». Эскадрильи были готовы в любую минуту к нанесению удара по столице любой из республик Средней Азии. Еще на «Канте» базировалась так называемая авиагруппа «Анчар» из восьми вертолетов «Ка-60C» и двух самолетов-заправщиков «Ан-32З», входящая в состав четыреста сорокового отдельного авиационного полка специального назначения ВВС[33]. Про эту группу и весь полк было известно крайне мало, но Левченко знал, что именно эти черные, без номеров и опознавательных знаков «Ка-60C» несли его ночью под Кандагар. Той ночью, когда они как снег на голову обрушились на виллу губернатора, являющегося по совместительству одним из крупнейших в мире торговцев героином. Тогда ребята Левченко отработали на сто процентов, убив всех, кого приказывали, и почти не понеся потерь.
Теперь на авиабазе было довольно пусто. Самолетов, не считая двух узбекских «Ан-12», на ВВП не было вообще, а из вертолетов присутствовали четыре «Ми-8», явно не первой свежести. Десантники тоже были здесь, настороженные, напряженные. Прямо на ВВП стояли БМД-3, укрытые мешками с песком. Дальше, так же с брустверами из мешков с песком, — траншеи полного профиля.
Едва открылась рампа, как к транспорту подъехал «Тигр» с красной полоской на боку и надписью «Комендатура». Из внедорожника вывалился упитанный прапор с красной, шелушащейся от солнца мордой. Значит, свеженький еще, шкура от ветра и солнца не задубела.
— Позывные Оса? Спецотряд МВД?! — заорал прапор на всю округу, пытаясь перекричать еще работающие двигатели «Ан-12».
«Ну не придурок?» — Руслан нахмурился и сделал шаг вперед, подойдя к прапору на расстояние вытянутой руки.
— Тебя, когда мать родила, уронила раз пять о бетонный пол? Ты чего позывные орешь в открытую, мудило? Совсем сбрендил от жары, муфлон?
Прапорщик по-рачьи выпучил глаза и стушевался. «Не воевал, значит», — с удовлетворением подумал Левченко.
Прапор промямлил, стараясь смотреть куда-то вбок:
— Извините, господин…
— Майор, — сообщил Руслан, продолжая изучать его лицо с видом энтомолога, поймавшего редкую букашку.
Прапорщику такое внимание не нравилось совсем, и он отступил на шаг. Ближе к бронированному кузову внедорожника.
— Вы извините, господин майор. — Сделав еще шаг, прапор приосанился и отдал честь. — Прапорщик Вятских. Приказано вашу группу, господин майор, встретить как положено — баня там, ужин — и утром сопроводить в Бишкек.
— Чье распоряжение? — грозно спросил Левченко.
— Генерал-майора Кобзева. Командира авиабазы и одновременно главного военного советника здесь, в Киргизии.
«Интересно девки пляшут… А где же чиновники моего родного ведомства?» — удивился Руслан.
«Интересно девки пляшут… А где же чиновники моего родного ведомства?» — удивился Руслан.
— Где нам разместиться?
— Пожалуйста. — Рука прапорщика указала на серо-желтые строения слева от ВВП. — Жилой блок № 4 к вашим услугам. Там душ, комната отдыха, Интернет. Сейчас оформлю документы и прошу на ужин.
Через час, приняв душ и вкусно поужинав, Руслан уже смотрел телевизор, где потоком шла информация русских телеканалов о боевых действиях в Европе и беспорядках в США. Врали небось половину, но и того, что сказали, ему было достаточно.
— Ура, мы ломим, гнутся шведы… — процитировал он Пушкина и встал, собираясь прилечь на аккуратно заправленную койку. Но прилечь не успел.
В блок стремительно вошли трое мужчин, гуськом, один за другим. Одного Руслан узнал сразу — его непосредственный командир Черкес. Уже отдохнувший, в новеньком боевом комбинезоне «Сумрак» с ВСС «Винторез» на плече. Еще один мужчина, с холодными рыбьими глазами и тонкими, словно черточки, губами, оказался Руслану незнаком… А третий… Третьим был господин Иван Данилов. Некогда глава Южного федерального округа, ныне ушедший в МИД на должность главы департамента «ближнего зарубежья». Мужик жесткий, но справедливый. Все силовики, бывавшие в кавказских командировках, знали Данилова отлично. Он постоянно посещал расквартированные на Кавказе части, помогая в обустройстве. Теперь встретились здесь, в Киргизии.
— Приветствую, бойцы! — громогласно рявкнул Данилов, выводя расслабленных спецназовцев из послеобеденной дремы.
Пока все, вскочив, пытались привести себя в порядок, Черкес обратился к Руслану:
— Отправь людей погулять… разговор будет.
Когда незваные гости расселись вокруг длинного стола, Левченко отключил звук у орущего «Самсунга» и сам присел на краешек заправленной койки.
— Слушай сюда, майор, — без всякого перехода начал разговор Данилов. — У меня приказ с самого верха — лично информировать командиров групп вашего спецотряда. Лично! — с раздражением повторил замминистра.
— Так точно, понял, — кивнул Руслан.
— Со дня на день сюда, в Киргизию, ожидается вторжение китайцев. Настоящее вторжение, по-взрослому.
Левченко пришлось собрать всю силу воли, чтобы не задохнуться…
— Сил у Руси здесь практически нет, майор. Ваш отряд, батальон десантников в Канте и еще ребята полковника Рябова. — Данилов кивнул в сторону рыбоглазого.
— Они посольство стерегут и киргизов на антитеррор натаскивают…
«Понятно, чекисты… Сразу видно, морда хитрая, глаза пустые. Небось из «бывших»? — пронеслось в голове у Руслана. — Здесь, в Киргизии на берегу озера Иссык-Куль, на базе бывшего пансионата, был развернут так называемый Учебный антитеррористический центр стран Ташкентского договора[34], где силовиков со всей Средней Азии натаскивали спецы из нашей СНБ».
— А в Бишкеке почти двести тысяч русских… точнее, славян. Так что задача вашего отряда — обеспечить их эвакуацию. Любой ценой. Понятно?
Руслан кивнул. Автоматически, плохо соображая.
— Но для вашей группы, майор Левченко, будет отдельная задача… Люди у вас опытные, с горами знакомы. Вас, майор, господин Рябов сведет кое с кем из местных авторитетов… — продолжил Данилов.
«Какие авторитеты? На кой хрен?»
— Ваша группа, Левченко, останется здесь… для развертывания разведывательно-диверсионной деятельности против сил вторжения. Опираясь на местные ресурсы и диаспоры…
Руслан открыл было рот, но Черкес тут же осадил его окриком:
— Это приказ, майор! Он не обсуждается — он выполняется. Служба национальной безопасности окажет вам всю возможную поддержку.
Тем временем рыбоглазый Рябов, молчавший до сего момента, открыл свой маленький тонкогубый рот:
— Поймите, Руслан, мы страшно опаздываем. Вторжение случится на днях, для развертывания партизанской войны нужно время, средства и специалисты. Средства есть, но со специалистами и временем — плохо. «Вымпел» занят, как вы понимаете, совсем в других местах и не может сюда выделить должного количества… сотрудников.
Наконец язык Левченко оторвался от пересохшего неба. Руслан спросил:
— А местные?
— Хороший вопрос, господин майор. — Тонкогубый кивнул лысой головой. — Местные обучены хорошо. Только без присутствия рядом «белых братьев» они воевать не будут. Слишком уж китайцев боятся.
Руслану оставалось только согласно кивнуть. Деваться уже некуда.
Только они все равно не успели. Китайцы ударили утром пятнадцатого.
Тогда же находящуюся в Канте группу Левченко перебрасывали в Бишкек. Точнее, хотели перебросить, но не успели.
Три белых «Форда Транзит», где сидели спецназовцы, сопровождал «водник» киргизской милиции с крупнокалиберным пулеметом. Сейчас, когда «водники» стремительно снимались с вооружения русской армии, их переделывали в боевые тактические машины и передавали союзникам. Видимо, наличие в колонне вооруженного бронеавтомобиля их и сгубило. Парящий высоко в небе китайский дрон никто, естественно, не заметил. Да если бы и заметили, то какой от этого толк?
Батарея дальнобойных РСЗО WS-2 смела авиабазу «Кант» вместе с ротой аэродромного обеспечения. Микроавтобус настигло взрывной волной через несколько секунд и едва не перевернуло. Водитель ударил по тормозам, машину сильно занесло. Колонна, ушедшая было вперед, остановилась, и бойцы выпрыгнули из машин, смотря на пылающее на востоке зарево.
— Воздух! — неожиданно заорал кто-то впереди, и Левченко, задрав голову, увидел пару черных точек, стремительно приближающихся.
Яркая вспышка ослепила Руслана, и его закрутил горячий воздух.
Из разбитого «Транзита» сильно тянуло кровью. Кровь была везде. Чуть дальше кострами горели еще три машины. Все, его группы больше не существует.
Руслан, сжав зубы, сел на пыльную обочину и прислонился к борту искореженного микроавтобуса.
Очнулся от прикосновения к плечу. Резко, «на автомате» отбросил руку и попытался встать. Рядом с ним стояло несколько человек. Узкоглазые, по виду крестьяне.
— Ти ранен, камандыр? — спросил один из них с сильным акцентом.
— Нет, в норме… Слабость… — отозвался Левченко.
Крестьяне, пахнущие прогорклым бараньим салом, подхватили его за руки и понесли. Руслан снова вырубился, очнулся только утром следующего дня. В обширном и богатом, по киргизским меркам, доме. Рядом висела его одежда, тщательно выстиранная. Едва встал, как в комнату вошел упитанный восточный мужчина с короткой бородой. Не похожий на худых и жилистых киргизов.
— Здравствуйте, господин майор. — Хозяин дома слегка, с достоинством поклонился. — Простите моих людей, саяди[35], за их бесцеремонность. Но оставаться вам на дороге было опасно.
— Благодарю вас и ваших людей за заботу. — Руслан прижал ладонь к груди и тоже слегка поклонился.
— Не стоит благодарности. К сожалению, все ваши друзья, которые были в машинах, погибли.
— Кто это сделал? — на всякий случай спросил Левченко, уже заранее зная ответ.
Глаза сидящего напротив вспыхнули, словно в них сунули угольки из дьявольской печки. Лицо заострилось, а губы выплюнули слово, будто яд…
— Китайцы… Шакалье отродье… Дети шлюх и грязных варваров…
Неожиданно человек успокоился и протянул Левченко свою руку. Рукопожатие было неожиданно сильным.
— Меня зовут Эркин Юсеф. Я глава местной общины турфанцев[36]. Мы рады видеть в гостях человека великого народа в столь тревожное для нас время.
— Что, все настолько плохо?
— Да, саяди… Китайцы, желтомордые обезьяны, уже в Бишкеке. Два часа назад прекратило вещание местное радио — вместо него транслируют китайские новости на киргизском языке. Насколько я знаю, большинство ваших земляков успело бежать в соседний Казахстан… Нам же бежать некуда. Нас и так выгнали с родины два века назад.
Словно в подтверждение сказанного что-то громыхнуло, и стекла задрожали вместе с рамами.
— Черт, как быстро.
— Да, майор… Слишком вас мало было… Но есть и одна положительная новость. Ваши самолеты сегодня ночью атаковали китайские авиабазы, плотины и электростанции. Наши братья сообщают: очень успешно атаковали. На той стороне всю ночь горел китайский военный аэродром. — Эркин махнул рукой в сторону китайской границы. — Так что Русь вас не бросила, саяди. Надеюсь, поможет и нам.
Левченко помолчал.
— Скажите, господин Юсеф, что вы хотите от меня? Не зря же я сижу здесь, когда в десяти километрах идут уличные бои…
Эркин снова перестал улыбаться, качнул тяжелой круглой головой и щелкнул пальцами.
В комнату вошли два молодых парня, лет по семнадцать, и с усилием положили на стол огромные черные пластиковые сумки, от которых шел отлично знакомый запах оружейной смазки.