Сделать что-либо Лили не могла. Она знала, что песик умер уже через секунду после того, как попал в смертоносный отвар. Девушка заторопилась обратно в контору и рассказала соучастникам заговора о том, что произошло. Когда Баннет принялся искать исчезнувшую собаку, оба клерка с пеной у рта поклялись, что Лили находилась в офисе все время, пока он отсутствовал. Если кто-либо из других работников пивоварни и видел ее в производственных помещениях, то они слишком хорошо к ней относились, чтобы броситься к Баннету с доносом.
Этот рассказ оказался настолько обстоятельным, хотя и весьма необычным, что Найджелу не составило труда в него поверить. Этому способствовало и то, что искренность рассказчицы не вызывала сомнений. Но оставался один момент.
— Уверен, что все рассказанное вами — правда, — признался он. — Пусть у вас и мысли не возникнет, будто бы я сомневаюсь в истинности этой истории, все сказанное вами вполне убедительно. Но, исходя из того что я слышал о покойном Баннете, довольно странно, что он сам не выбил из вас правды.
Лили вспыхнула и принялась теребить пуговицу плаща.
— Он не больно-то и старался. Видите ли… Ну, это может показаться глупым, учитывая, что он был стар, как эти холмы, и вроде бы вышел из возраста, когда крутят любовь… но хозяин не совсем безразлично относился ко мне. Я полагаю, причина в этом.
Интересоваться подробностями Найджелу было не очень приятно, но ничего другого не оставалось.
— Предполагаю, что Эд здорово ревновал… если знал об этом.
Лицо Лили стало суровым и мрачным.
— Эй! — вырвалось у нее. — Вы, никак, пытаетесь что-то повесить на Эда? Если это так, я попросила бы вас не совать свой нос куда не просят.
— Не собираюсь ничего на него вешать. Это полиция… А у них носы не чета моему.
Длинный рот девушки задергался, и вдруг ее словно прорвало.
— Но Эд никак не мог… в любом случае, он не знал… и я была с ним той ночью, за городом, мы ездили в Хонейкомб-Вуд, отправились туда на его мотоцикле после танцев. Мы не возвращались обратно до половины первого ночи… поэтому он не мог совершить убийство. Это же тому доказательство, разве не так?
Найджел не считал себя непогрешимым, подобно детектору лжи. Возможно, и эти слова он принял бы на веру, если бы не слышал, как Лили излагала несомненно правдивую трагедию Траффлиса. Налицо было явное расхождение между тем, как она изложила сначала одну, а затем другую историю. Алиби Эда сошло с ее языка с излишней готовностью и сильно смахивало на заготовку, несмотря на эмоциональное напряжение, которое сделало ее речь бессвязной. Создавалось впечатление — впечатление, которое оставляют все неискушенные во лжи люди, — будто она одновременно вслушивалась в свои слова и оценивала, какой эффект они производили на собеседника.
Найджел отрешенным голосом, не глядя на Лили, мягко произнес:
— Знаете, я участвовал в расследовании нескольких преступлений и подметил одну вещь. Когда свидетели — из лучших и самых бескорыстных побуждений — что-то утаивают или искажают, они делают страшную ошибку. В конце концов это навлекает на подозреваемого гораздо больше неприятностей, чем их было бы в том случае, если бы его горе-друзья рассказали всю правду с самого начала. Понимаю, это выглядит несколько запутанным и сложным, но, надеюсь, вы понимаете? Если вы верите в чью-то невиновность, то лучше всего сразу поведать все как есть. Изложение правды в действительности своеобразный тест на то, как сильна ваша вера в этого человека. Допустим, вы любите Эда Парсонса в достаточной степени, чтобы абсолютно верить в его невиновность, тогда…
Найджела прервали сдавленные рыдания девушки. Наконец, справившись с собой, она спросила:
— Это честно? Вы не подстраиваете мне ловушку?..
— Разве я похож на того, кто роет другому яму?
— Ладно, поверю вам… Я чувствую себя такой жалкой, терзаясь мыслью, могу ли я… Видите ли, мистер Стрэнджвейс, все было так…
И Лили поведала историю, в корне отличающуюся от ее первого рассказа. Они с Эдом ушли с танцев в одиннадцать тридцать, как она рассказывала и в первой версии, и действительно отправились в Хонейкомб-Вуд. Затем между ними вспыхнула сора. Эд решил выяснить, в каких она отношениях с Юстасом Баннетом. Лили в сердцах ответила, что она пока еще не замужем за Эдом, а потому, если ему не нравятся ее друзья-джентльмены, то им следует расстаться. Эд мрачно заявил, что он сам знает, как ему поступать, и Баннету лучше следить за каждым своим шагом, как и ей самой, если только уже не поздно. Лили возмутилась: что он хочет этим сказать? Ну, заявил Эд, это не первый случай, когда девушка попадает в беду по вине работодателя. От этого намека Лили пришла в такую ярость, что даже не сочла нужным отрицать сказанное. Если Эд верит, что она девица такого сорта, то пусть себе верит и дальше, а ей он больше не нужен.
Найджел поинтересовался, откуда молодой человек мог вбить себе в голову подобную идею? Лили ответила, что это все грязная кошка Герти Толлворти, которая явно воспылала к Эду безнадежной страстью, а потому стала мутить воду, распуская о ней грязные сплетни. Вспомнив заявление сержанта, Найджел ей поверил, но возразил: ему-то казалось, что Лили и Герти — задушевные подруги. Лили отпустила несколько сильных выражений в адрес гадюки, пригретой на груди, и сообщила, что поссорилась с Герти вскоре после трагедии с Траффлисом, с тех пор они не разговаривают.
Найджел тактично вернул Лили к ссоре с Эдом. Побушевав немного, Эд спросил ее напрямик, ожидает ли она ребенка от Баннета? Лили заявила, что если ему нравится верить в такое, то она ему этого не запрещает, и присовокупила ряд приличных, но тем не менее едких замечаний насчет потенциальных возможностей как Эда, так и мистера Баннета стать хорошими отцами. И это, по ее словам, рассорило их вконец. Эд воспринял отказ Лили отрицать предъявленное им обвинение как признание ее вины, вскочил на мотоцикл и умчался на бешеной скорости, рискуя сломать себе шею. А ей пришлось пешком добираться до Майден-Эстбери.
Следующим вечером Эд нагрянул к ней в страшной панике — полиция готова заподозрить его в убийстве Юстаса Баннета. Лили и сама испугалась, подумав, что это Эд совершил преступление, хотя он клялся и божился, что всю прошлую ночь гонял по проселочным дорогам, желая от горя разбиться вдребезги, но даже близко не подъезжал к пивоварне. Наконец она ему поверила и согласилась подтвердить, что всю ту ночь была с ним.
— В какое же время Эд покинул вас на самом деле? — осведомился Найджел.
— Я слышала, как часы аббатства в тот момент пробили полночь. Вы же не думаете, что он?
— Нет, не думаю. И это лишний раз доказывает, насколько все было бы убедительнее, если бы вы сказали правду с самого начала. Видите ли, маловероятно, что Эд мог задумать убить Баннета, не услышав из ваших уст, что старый сатир поступил с вами дурно. Но анонимное письмо, полученное Баннетом на пивоварне, поступило пятнадцатого, за день до вашей ссоры. Уверяю вас, это хоть и не обеляет Эда полностью, но в значительной степени облегчает ему жизнь.
Лили улыбнулась Найджелу и настолько воспрянула духом, что даже вновь перевоплотилась в Грету Гарбо.
— А знаете, вы славный малый. Очень, даже очень славный, это на самом деле так.
— Да, — не стал отрицать Найджел, поспешно пятясь к двери, — моя жена говорит то же самое. Ну, еще увидимся!
Глава 9
Я подам тебе пример жульничества.
У. Шекспир. Тимон-афинянинЛожь, как и мошенничество, до добра не доведут.
У. Гарнель. Христианин во всеоружииПо пути в полицейский участок Найджел зашел к Эду Парсонсу. Эд оказался высоким молодым человеком, с копной непокорных рыжих волос, бледным лицом и несколько блеклыми чертами. Сначала он порывался вести себя вызывающе, но, услышав, что Лили все рассказала Найджелу, быстро остыл и признался, что все так и было. Он уехал от Лили в ярости и гонял как сумасшедший по пустынным дорогам почти полчаса, прежде чем вернулся домой. Сейчас Эд стыдился того, что позволил себе заподозрить ее в отношениях с Баннетом, но какого еще поведения от него можно было ожидать, когда Герти Толлворти поведала ему, что Лили ждет ребенка от Баннета, да и сама она подвела его к такой мысли?
— Когда же Герти сообщила вам об этом?
— Ой, дайте подумать. Это было на танцах… в ночь на четверг, вот когда.
«Хорошо. Если и Герти это подтвердит, ты останешься за кадром, — подумал Найджел. — Письмо было отправлено в среду, во второй половине дня. Если, конечно, нет сговора между Герти и Эдом, а это маловероятно. Даже если Герти поведала Эду свою историю раньше, а он, вознамерившись убить Баннета, написал анонимное письмо, то с его стороны было слишком опрометчиво и чревато сообщать Лили, что он поверил в ее вину».
Ложь, как и мошенничество, до добра не доведут.
У. Гарнель. Христианин во всеоружииПо пути в полицейский участок Найджел зашел к Эду Парсонсу. Эд оказался высоким молодым человеком, с копной непокорных рыжих волос, бледным лицом и несколько блеклыми чертами. Сначала он порывался вести себя вызывающе, но, услышав, что Лили все рассказала Найджелу, быстро остыл и признался, что все так и было. Он уехал от Лили в ярости и гонял как сумасшедший по пустынным дорогам почти полчаса, прежде чем вернулся домой. Сейчас Эд стыдился того, что позволил себе заподозрить ее в отношениях с Баннетом, но какого еще поведения от него можно было ожидать, когда Герти Толлворти поведала ему, что Лили ждет ребенка от Баннета, да и сама она подвела его к такой мысли?
— Когда же Герти сообщила вам об этом?
— Ой, дайте подумать. Это было на танцах… в ночь на четверг, вот когда.
«Хорошо. Если и Герти это подтвердит, ты останешься за кадром, — подумал Найджел. — Письмо было отправлено в среду, во второй половине дня. Если, конечно, нет сговора между Герти и Эдом, а это маловероятно. Даже если Герти поведала Эду свою историю раньше, а он, вознамерившись убить Баннета, написал анонимное письмо, то с его стороны было слишком опрометчиво и чревато сообщать Лили, что он поверил в ее вину».
Однако чтобы убедиться наверняка, Найджел заполучил от Парсонса адрес Толлворти, встретился с Герти и вскоре довел ее до слез и раскаяния. Да, призналась она, это от нее Эд услышал о Лили и мистере Баннете в четверг вечером. Увидев, как Эд танцует с Лили, Герти его приревновала, и эта сплетня как-то сама собой соскочила с ее языка. Конечно, мистер Баннет приударял за Лили — так, по крайней мере, судачили на пивоварне, — поэтому было только правильно предостеречь Эда.
Найджел вскоре прервал всю эту казуистику и проделал оставшиеся тридцать ярдов до полицейского участка. Там он нашел сержанта Толлворти, чуть не рвущего на себе пуговицы от крайнего возбуждения.
— Прошлой ночью ограбили дом мистера Баннета, — сообщил он.
— Юстаса Баннета?
— Да, сэр!
— И что взяли?
— Этого мы еще точно не знаем. Столовое серебро и тому подобное не тронули. По-видимому, охотились за чем-то иным, классом выше.
— Ого! Чертовски интересно, Ватсон. Случайно, не за личными бумагами?
Сержант откинулся назад, склонил голову набок и восхищенно уставился на Найджела.
— Не далее как сегодня утром я сказал Тайлеру, что у вас есть голова на плечах, — объявил он. — Нельзя судить о человеке лишь по внешнему виду, ведь верно, сэр? — добавил он с энтузиазмом.
— Нет, нельзя, как мне кажется, — согласился Найджел.
— Бумаги — это уж точно, сэр. Весь кабинет мистера Баннета перекопали сверху донизу. Все ящики открыли… Там было полно всяких бумаг. Сейчас инспектор просматривает их вместе с миссис Баннет, хотя, по-моему, она не больно-то в курсе дел своего мужа.
— Проникли со взломом?
— Нет, грабитель вошел как к себе домой. В конце концов, сэр, вы оказались правы насчет тех ключей.
— Прав… насчет ключей? — не сразу понял Найджел.
— Ну да. Значит, так. Когда на месте преступления мы не обнаружили никаких следов взлома, — выспренно продекламировал сержант, — то пришли к выводу, что грабитель, должно быть, проник в дом, воспользовавшись ключами. Парадная дверь была не только заперта, но и закрыта на засов, так что преступник, должно быть, вошел через черный ход. Все ящики в кабинете мистера Баннета тоже оказались не взломаны, а это указывает на наличие у злоумышленника ключей от письменного стола.
— Похоже на то, — согласился Найджел, слегка ошеломленный профессиональным жаргоном сержанта. — Но как могли ключи попасть к… э… злоумышленнику?
И тут сержанта словно прорвало:
— Ах, сейчас вы точно угодили пальцем в больное место. Тайлера осенила мысль — правда, по-моему, с опозданием, — ну да, он делает все что может с теми мозгами, которые дал ему Господь. В общем, он показал связку ключей мистера Баннета, ту, что мы нашли в отстойнике, миссис Баннет. Думал, возможно, убийца похитил с нее парочку ключей, прежде чем запихнул жертву в чан. А она посмотрела и говорит: «Нет, ничего не пропало. Все ключи на месте». Физиономия у Тайлера так и вытянулась. Тут миссис Баннет возьми да и спроси: «А как насчет дубликата ключей? Где они?» Вот так выяснилось, что мистер Баннет обычно хранил дубликаты ключей от дверей дома, ящиков стола и пивоварни в кармане жилета на случай, если потеряет одни, чтобы под рукой оказались другие… Вы улавливаете суть моих слов?
— Готов держать пари, тип, который рылся ночью в бумагах Баннета, и есть убийца.
— Это верно, сэр. Но нет ни отпечатков пальцев, ничего другого, что могло бы иметь отношение к делу. Поэтому лично я не вижу, как это все может нам помочь.
— О, не скажите, тут я с вами не соглашусь. Однако, как восприняла все это миссис Баннет? Я имею в виду, как отреагировала на полуночный визит в ее дом?
— Она блюдет осторожность, эта старая карга. Посторонний в доме? Кабинет мужа ограблен? Встревожило ли ее это? Нисколечко! Начала капать Тайлеру на мозги, чтобы он арестовал Алису — это ее служанка — за то, что та съела пирог и пару хлебцев, которые собственноручно испекла накануне. Эта старая перечница только и талдычила про служанку. Тайлеру даже пришлось ее осадить.
В это время вошел инспектор с папкой бумаг под мышкой. Кивнув Найджелу, он уселся за стол.
— Нашли чего именно недостает, сэр? — поинтересовался Толлворти.
— Все в свое время, приятель, — ответил Тайлер, раскладывая бумаги перед собой и начиная их просматривать. Затем бросил через плечо: — Как можно сказать, что пропало, когда мы не знаем, что конкретно там было прежде?
Сержант сник, не зная, как реагировать. Через минуту или две Тайлер нетерпеливо отодвинул бумаги:
— Насколько я понимаю, здесь нет ничего такого. Таким образом, нам остается лишь эта папка. Новая папка с названием «Роксби». Но в ней ничего не оказалось, как и никаких других бумаг в кабинете мистера Баннета, с этим связанных. И все-таки, черт возьми, я где-то уже слышал это «Роксби».
— Ночной сторож работал у них, до того как перешел к Баннету, — с притворной скромностью подсказал Найджел.
Инспектор нахмурился:
— Да, конечно! Всегда думал, что от этого Лока попахивает тухлой рыбой.
— Не рыбой, а пивом, — не удержался Найджел. — «Роксби» — крупная пивоваренная фирма в Мидлендсе. Пропавшие бумаги, вероятно, относились к предварительным переговорам между «Роксби» и мистером Баннетом о продаже его контрольного пакета акций этой фирме.
Найджел опустил глаза в ожидании, когда грянет гром, а у сержанта они, казалось, полезли на лоб. Тайлер весь напрягся, его большое белое лицо замерло, затем он взорвался:
— Невероятно! Вы что же, придерживали информацию?..
— Нет, нет! Определенно нет. Никогда не утаивал информацию… по крайней мере до сих пор. Ничего определенного я про это не знаю, всего лишь слухи, да и то… Только сегодня утром услышал кое-какие детали. — И Найджел изложил свой разговор с главным пивоваром.
Тайлер приказал сержанту связаться по междугородной линии с кем-нибудь из авторитетных лиц фирмы «Роксби».
— Жаль, что Барнес не рассказал мне всего этого раньше. Этот малый все время ставит нам палки в колеса. Все же, думаю, это его обеляет.
— Обеляет? То есть выводит из списка подозреваемых? Но почему?
— Ну, сэр, — отозвался инспектор тоном превосходства, — это же вполне очевидно. Если бы Барнес пустился во все тяжкие прошлой ночью, чтобы уничтожить все доказательства предстоящей сделки с «Роксби», он вряд ли стал бы откровенничать с вами насчет нее сегодня утром.
— Как знать? Это могло бы быть превосходным способом отвести от себя подозрения.
— Ох, полноте, мистер Стрэнджвейс! Для меня это слишком тонко. Люди себя так не ведут, ну разве что в книгах.
— Тогда почему вор не забрал папку? И почему оставил помещение в таком беспорядке?
— Потерял голову, как мне сдается. Эта служанка Алиса говорит, что вставала и выходила из комнаты около часа ночи. Несомненно, вор ее услышал и запаниковал.
— Но если для него было так важно скрыть дела с «Роксби», то почему же он не прихватил с собой и папку?
— Предполагаю, он не увидел на ней названия «Роксби». Оно написано на внутренней стороне обложки, легко и не заметить.
— А что, если вся эта кража лишь попытка убийцы отвлечь наше внимание на перипетии с «Роксби», тогда это лишь подтверждает, что мотив убийства Баннета — совсем иной.
Инспектор засмеялся:
— С вашим воображением, сэр, вам следовало бы писать книжки.
— Я и пишу, — кисло признался Найджел. — Кстати, я устранил из вашего списка еще одного подозреваемого.