— Для подстраховки можно было бы взять мазок слюны еще и у твоей сестры — то есть матери этой девушки. В подобных случаях я всегда так делаю.
— Моя сестра Эллен в этом деле предпочла занять позицию стороннего наблюдателя. Сомневаюсь, что мне удастся ее сюда затащить. Но в качестве эксперимента можешь дать мне с собой набор для анализа, возможно, у меня получится взять у нее пробы на дому.
Школьный приятель вытащил несколько коробок и произнес:
— Честно говоря, меня самого ваш случай несколько заинтересовал. И, само собой, я в любое время готов выполнить дополнительные тесты или дать совет.
При этих словах доктор изобразил легкий игривый поклон, не лишенный иронического смысла.
Маттиас поблагодарил приятеля, и они с Гердом уехали. По дороге он все ломал голову: если его приятель — как ни крути, опытный и уважаемый специалист — пришел к такому результату, то наверняка на то были причины. Однако тем самым он пошатнул все существовавшие до сих пор теории. Раз Амалия приходилась ему племянницей, то и с его кровным братом у нее должна прослеживаться родственная связь, пускай и чуть меньшая в процентном отношении. Врач назвал ему цифры, которые Маттиас опять забыл. Выходила арифметическая задачка, которую он не в состоянии решить. Как же теперь быть? Предложить пройти тест всем братьям и сестрам? А если выяснится, что кто-то из них был усыновлен? Или кого-то сразу после появления на свет случайно перепутали? Он хорошо помнил две последние беременности матери, помнил, как крестили Лидию, Хольгера и Эллен. Если начать всех пристально сравнивать между собой, то лабораторные исследования выльются в копеечку, рассуждал он, хотя все, кроме Эллен, и небедные люди.
Герд, видя озабоченность брата, с тяжелым сердцем попытался его отвлечь:
— Хорошо, что сегодня прояснилось дело относительно нас двоих. И все же я сожалею, что ненароком растревожил осиное гнездо.
Да, думал в этот момент Маттиас, что-то не сходится. И что это за семейная тайна, на которую намекал врач? Появление нового кровного брата — уже большая неожиданность, но выходит, что нужнее готовиться к следующим сюрпризам.
Маттиас решил для себя, что сначала посвятит в ситуацию Хольгера, потом — Кристу и Лидию. А лишний раз действовать на нервы Эллен пока воздержится.
Проживавшего в Шотландии Хольгера тем временем выписали из больницы. Дело увлекло его не меньше самого Маттиаса — не каждый день обретаешь нового брата. Хольгер потребовал, чтобы Маттиас подробно рассказал, как выглядит новый родственник и насколько он симпатичен. Историю с Амалией он посчитал второстепенной: не все ли равно, состоит она в родстве с Гердом?
Старшая из сестер, Криста, увидела вещи по-другому: в ее голове тут же стали громоздиться разные фантастические теории.
Лидия, напротив, выразила свою точку зрения кратко и лаконично:
— Пора поговорить с мамой! Если вы этого не сделаете, струсите, то я это сделаю сама и уже сегодня ей позвоню!
— С этим в любом случае надо обождать, — воспротивился Маттиас. — Мы же не хотим причинить ей боль! Не исключено, что она понятия не имеет о похождениях папы.
— Если мы действительно собираемся организовать семейную встречу, то без мамы никак не обойдешься! Нельзя же, в конце концов, вот так взять и поставить ее перед фактом на семейном обеде: вот, мол, наш новоиспеченный кровный брат — словно вытащить кролика из цилиндра. В общем, так: можешь делать что угодно, но с этого момента я беру маму на себя. У женщин такие вещи все равно лучше получаются.
И Лидия повесила трубку.
Каждый раз одно и то же: три его сестры, к сожалению, имели привычку прерывать разговор властно и на полуслове. После слов сестры Маттиас несколько пал духом. Ну что ж, осталась Эллен, которая каждый день ужинала с мамой за одним столом; кому, как не ей, подобрать слова и осторожно, не травмируя, объяснить, в чем дело? К тому же Лидия умеет говорить только напрямик, дипломат из нее никчемный.
Таким образом, осталась лишь одна, последняя возможность уладить все миром: Эллен должна опередить Лидию. Но ни той, ни другой, как назло, дома не оказалось. Ох уж эти женщины, вздохнул Маттиас и повесил трубку.
Хильдегард Тункель не услышала, как телефон несколько раз разрывался от звонков, потому что она работала в саду. Когда на дворе стало смеркаться, на прогнившую скамейку к бабушке подсела Амалия. Обе хотели бы послушать соловья, но соловьи не пели, и слушатели довольствовались последними тактами песенки дрозда и оглушительной музыкой из проезжавшего мимо автомобиля. Хильдегард по опыту знала, что цветы начинают пахнуть сильнее, если их опылил ночной мотылек. Ее цветы не могли произвести на мотыльков впечатление яркими красками, зато обладали другим преимуществом — сводящим с ума запахом, которым заманивали летающую живность не менее эффективно. Наверное, поэтому почти все цветы были белыми, а тяжелый аромат начинали испускать лишь в вечерние часы. В саду Хильдегард росли ослинник, белые лилии и декоративный табак. Вот и сейчас, в этот теплый вечер, она с удовольствием вдыхала насыщенный ароматами воздух.
Так вышло, что первой до мамы дозвонилась Лидия. Случилось это поздно. Хильдегард пришлось выслушать на сон грядущий историю о том, что у ее супруга был внебрачный сын, который, стало быть, приходится кровным братом ее детям, и что все дети горят желанием в ближайшее время с ним познакомиться. Пожилая женщина отвечала сдержанно, ограничиваясь односложными «так, так», а под конец и вовсе вынудила дочь закруглиться:
— Ну довольно, Лидия, я очень устала.
Но через пару секунд добавила:
— Ты еще на проводе? Тогда посмотри в окно. Скоро полнолуние. Спокойной ночи, малышка.
Малышкой она обыкновенно звала только Эллен или, в крайнем случае, кого-либо из внучек. Лидия испугалась. Неужели новость настолько выбила маму из колеи, что она не смогла оценить важность сказанного? Одновременно Лидия почувствовала себя виноватой перед Маттиасом. Старший и более благоразумный брат советовал ей не выкладывать все сразу.
На следующее утро спозаранку, когда еще не пробило семь, Лидия позвонила Эллен и сразу начала с вопроса: «Встала ли уже мама?» Эллен спешила. В момент звонка она садилась завтракать. Кроме того, ей нужно было успеть прочитать газету и поторопить Амалию. Отчет Лидии о вчерашнем вечернем разговоре привел ее в немалое удивление.
— Посмотри, пожалуйста, не встала ли уже мама, — попросила Лидия. — Она так странно отреагировала, что я боюсь, как бы она чего с собой не сотворила.
— Ты ее плохо знаешь, — последовал ответ сестры. — Мама вовсе не сентиментальная натура. Впрочем, я слышала звук спускаемой воды в туалете. Она обычно встает не раньше, чем мы уйдем. Лидия, я тебе позвоню в обеденный перерыв, и там посмотрим.
На этом Эллен решительно прервала связь, как это любили делать все сестры.
6
С недавних пор Эллен знала, как на профессиональном языке называется боязнь мышей: музофобия. Мама никак не могла понять, почему дети боятся этих безобидных зверьков. Сама она без церемоний могла поймать и взять в руки практически любое существо, знала, чем его кормить, и легко приручала. Правда, с такой же непринужденностью и убивала животных, если было нужно. Из ее пятерых детей только Эллен впадала в истерику при виде крошечного мышонка. А недавно, обнаружив под диваном серый комочек из пыли и паутины, так ужасно кричала! Вот внучка, что ни говори, другой закалки. Как-то раз подруга оставила ей на попечение на пару недель змею — и ничего.
Надо ли говорить, что страдавшая музофобией Эллен естественным образом восприняла как дурной знак, что ее сослуживица этим утром в подробностях расписывала всем встречным и поперечным, как она нашла на кухне вялую, наверное на сносях, мышку и как задержала несчастное животное с помощью колпака для сыра. В обед Эллен так и не смогла притронуться к бутерброду с жирной ливерной колбасой и, выбрав меньшее зло, в душевном расстройстве позвонила сестре.
Первым делом она узнала от Лидии, что анализ ДНК провели и с пробой слюны Амалии. Эллен немало рассердило, что дочь повела себя как интриганка и за ее спиной связалась с Гердом Дорнфельдом.
— Верится с трудом, но это так, — сказала Лидия. — Наш ловкий Маттиас действительно заманил этого господина Дорнфельда в генетическую лабораторию! Слава богу, анализ ДНК — это квантовый скачок в науке, раньше-то степень родства никто бы с надежностью не подтвердил. Герд на самом деле приходится нам кровным братом, но при этом Амалия не является его кровной племянницей. Тебе это понятно?
— И ты посмела докучать нашей бедной мамочке этой бредятиной? — разгневанно прокричала Эллен. — Скажи, ты в своем уме?
Лидия обиделась:
Лидия обиделась:
— Я никому не позволю говорить со мной в таком тоне. Маттиас смалодушничал и побоялся выложить маме факты. Но кто-то же должен был это сделать, так что вы все должны быть мне благодарны.
— В таком случае спасибо тебе сердечное за нахальство, — ответила Эллен и повесила трубку.
Вот теперь она могла откусить от бутерброда, но из глаз некстати брызнули слезы, и Эллен подавилась.
Ближе к вечеру она пришла в себя и решила, несмотря ни на что, делать вид, будто ничего не случилось. Амалия ушла в кино, Хильдегард занималась стряпней, и если в ее поведении что-то и вызывало беспокойство, так это то, что вместо традиционных сырников она приготовила красный перец, фаршированный рисом. Только что протертый древний кухонный стол блестел и благоухал оливковым маслом. Этот аппетитный запах нравился обеим женщинам.
— Я слышала, тебе звонила Лидия, — осторожно начала Эллен.
Мать была занята пережевыванием пищи и потому только кивнула.
— И что ты скажешь о новостях?
Эллен попыталась зацепиться за тему, но ее лицо некстати покрылось красными пятнами, выдавая неловкость.
Хильдегард проглотила кусок.
— Не переживай, — ответила она неожиданно невозмутимо. — Этот молодой человек тут не виноват.
— Мама, он уже немолод, он старше меня!
— Да я знаю, — сказала Хильдегард, — для меня и ты все еще молодая.
В конце концов старушка призналась, что всегда знала о существовании Герда Дорнфельда.
— После того как твой отец продал фабрику, он некоторое время ходил сам не свой, словно его подменили. Казалось, он рвался получить от жизни все удовольствия сразу. Впоследствии я не раз размышляла над этим. Мне кажется, Рудольф предвидел свою раннюю смерть и стремился прочувствовать жизнь еще и еще. Однако эту неловкую ситуацию он исправил в своей неподражаемой манере.
Эллен не совсем поняла, что имела в виду мать. Но та не заставила себя ждать и рассказала, что покойный отец позаботился, чтобы его беременная подруга вышла замуж за порядочного человека. С деньгами кое-что удается обратить во благо. Большего выведать у старой женщины не получилось, однако воспоминания об этом случае ничуть ее не смутили и не расстроили.
— Давно это было, — отмахнулась она. — Тогда я сильно страдала, но время лечит раны. Ну, раз вы планируете семейную встречу, то я с удовольствием приму в ней участие. Да мне и самой любопытно взглянуть на этого внебрачного ребенка. Как он выглядит?
— Можно сказать, немного похож на Маттиаса. Но, мама, почему же ты ни словом не обмолвилась о папиных похождениях?
— Дети и не должны знать все о родителях. Придет время, они так и так догадаются, что родители тоже люди, а не ангелы. Ты сама разве посвятила дочь во все пикантные подробности вашей жизни с Адамом?
«В сущности, она права, — подумала Эллен, — я никогда не могла похвастаться такой аристократической выдержкой». Она нерешительно обняла маму и поняла: на сегодня будет. Любимая мамочка пощадила детские души, и им следует отплатить ей тем же.
В растроганных чувствах Эллен прилегла на диван и уснула перед включенным телевизором. Сквозь сон она услышала, как открылась входная дверь, но решила, что разберется с Амалией завтра.
По пути на работу Эллен попыталась устроить дочери нагоняй, но Амалия ее тотчас прервала:
— Мама, ты все видишь в неправильном свете! Я всего лишь хотела доказать, что этот Герд Дорнфельд не обманщик, и ни в коем случае не собиралась наносить тебе удар в спину. Напротив, хотела, как лучше. Я же видела, что ты ему не поверила.
— Что ж, с этим не могу не согласиться, — вздохнула Эллен. — Твоя бабушка, как ни печально, тоже в курсе дела. Вижу, как на меня надвигается буря!
Дочь лишь улыбнулась в ответ. Вся эта история казалась ей захватывающей.
Буря не заставила себя долго ждать. Тем же вечером Эллен по очереди позвонили все братья и сестры. Всегда обстоятельный Хольгер объяснил, что он может появиться на семейном сборе только во время отпуска — то есть не в этом месяце. Маттиас внес предложение — на первый раз не брать с собой детей, если они у кого есть: достаточно собраться пятерым братьям и сестрам с женами или мужьями (у кого есть), естественно, новому брату и маме. Криста со своей социальной жилкой пожелала точно знать, как отреагировала на новость Хильдегард. После трех подробных обсуждений Эллен была не в состоянии больше подходить к телефону, но ей все-таки пришлось это сделать и некоторое время потратить на пререкания с Лидией. Лидию всегда интересовала чисто практическая сторона дела:
— Где должна произойти судьбоносная встреча?
— Тут Маттиас вроде предлагает у него на квартире. Там много места, — сказала Эллен. — Кроме того, он первым предложил организовать это сомнительное сборище. Всем нам было бы удобнее собраться во Франкфурте, а Хольгер прямо с аэродрома мог бы добраться на такси.
— Это не лучшая идея. Мама всегда плохо переносила езду в автомобиле, — возразила Лидия. — Остальные также считают, что лучше собраться у вас в Мёрленбахе. Встреча в бывшем фамильном гнезде — это очень стильно.
Эллен уже предчувствовала, на кого повесят все хлопоты по подготовке. Кроме того, у них в доме не было гостевых комнат.
Она уже обо всем подумала, заверила Лидия. Дорога от Франкфурта до Оденвальда занимает всего час. Поэтому Хольгер со своей женой Морин могут пожить у Маттиаса, а возможно, он примет и Кристу с мужем Арно. Герд так и так в тот же вечер вернется домой. Остается только она, а это уже не такая большая проблема. Она могла бы переночевать у Хильдегард или у самой Эллен на диване.
— Таким образом, тебе нечего бояться, что кто-то из мужчин осквернит ваш девичий лагерь, — закончила Лидия.
— А что с твоим Манфредом? — спросила Эллен и узнала, что тому до лампочки, что происходит в невротической семейке партнерши, и поэтому он никуда не собирается.
— В последнее время я превратилась в почти такую же мужененавистницу, как ты или мама, — призналась Лидия, — но, в отличие от вас, я не оставляю попыток найти нормального парня.
— Хорошо же вы наладились строить планы без меня, а я, как дура, в стороне и не имею представления, что происходит, хотя бы в общих чертах, — не на шутку рассердилась Эллен.
После последнего телефонного разговора в этот вечер она окончательно капитулировала. Не посчитали нужным поинтересоваться мнением мамы! А кто, в конце концов, будет на всех готовить? Дайте-ка угадаю: все та же старенькая Хильдегард! Причем по такому поводу гороховой похлебкой не отделаешься. Произведя нехитрые расчеты, Эллен вычислила, что приедет двенадцать человек. И хотя юное поколение решено с собой не брать, Амалию никуда не денешь.
Больше всего Эллен сердилась на Лидию. Еще в детстве та играла не в куклы, а исключительно с плюшевыми зверями и конструктором «Лего», отчего уже тогда считалась феминисткой. Позже сестра научилась дурно обращаться с друзьями, и чудо, что теперешний ее партнер выдержал с ней четыре года. Лидия хотя и была второй по старшинству, вовсе не стала «бутербродной сиротой», страдавшей от недостатка любви. Лидер по характеру, Лидия неуклонно добивалась выполнения своих претензий. Эллен оставалось противостоять сильной натуре сестры лишь с помощью драматических сцен, темпераментных тирад и припадков бешенства, и тем не менее каждый раз появлялось ощущение, что ее оставили с носом.
Все так или иначе добились благополучия. Налоговый инспектор Маттиас хорошо зарабатывал; Хольгер, преподававший германский вокал в Королевской академии музыки в Глазго, едва ли мог прожить на зарплату, но удачно женился на богатой. Криста поступила примерно так же: некоторое время она изучала психологию, но вскоре поймала в свои сети удачливого предпринимателя крайне консервативных взглядов; Лидия время от времени выступала посредником при операциях с недвижимостью, хотя в этом не было никакой необходимости, поскольку ее неплохо подстраховывали два состоятельных бывших мужа. Эллен могла лишь пожалеть, что ее жизнь не сложилась столь же благополучно, как у более удачливых братьев и сестер.
Уже на следующий вечер Маттиас вновь позвонил. Лучше всего будет, если он заскочит к ним в ближайшие выходные. Они с женой в любом случае планировали куда-нибудь выбраться. Тогда он мог бы, пользуясь случаем, поговорить с мамой обо всем без спешки и суеты.
— Мы захватим что-нибудь к чаю, — успокоил брат. — Можешь не волноваться по поводу приготовлений. И мы надолго не задержимся. До встречи!
Противиться было бессмысленно, тем более что мама не помнила себя от радости, когда выпадал случай обнять ее любимца — удачливого в жизни, порядочного, доброго Маттиаса. Хотя все жили относительно недалеко друг от друга, навестить маму приезжали хорошо если раз в год. Тут уж Эллен не сумела сдержать чувств и съязвила: