Предательства, удара в спину в трудный момент Хиддинк не ощутил. И это было главным.
* * *Еще он чувствовал себя все более уютно, поскольку не ошибся с помощниками, с тренерским штабом. А ведь многие удивились, когда Гус не включил туда ни одно свое «доверенное лицо», то есть соотечественника-голландца (генменеджер Алберда все же выполнял иные, технические функции, и то недолго). Рискнул, приехав в чужую страну с двумя ассистентами-россиянами – Александром Бородюком и Игорем Корнеевым. Причем «пиарил» их всегда и везде, как только мог.
С обоими он мог общаться без услуг переводчика. Бородюк много лет играл и жил в Германии, Корнеев еще дольше – в Голландии. Соответственно, советуясь с ними в узком кругу, можно было избежать лишних «переводческих» ушей, даже теоретически способных вынести информацию за пределы штаба.
Причем роль их была отнюдь не номинальной. В разговоре с Ильей Казаковым привожу слова Адвоката, что сам он предпочитает решать все сам, тогда как Хиддинк больший акцент делает на помощников. И слышу от пресс-атташе:
– Не могу сказать, что Дик не доверяет помощникам. Ему просто важно самому знать все мелочи, которые даже напрямую к его профессиональной работе не относятся, и учитывать каждый нюанс. У него всегда изначально есть свое мнение по каждому вопросу, и вряд ли кто-то способен на него всерьез повлиять. А Гус любил, чтобы сначала высказались все члены штаба – а потом уже последнее слово брал он. Вот такой у него был метод. И я даже не знаю, бывала ли у него сразу уже сформированная позиция, или, выслушивая всех, он выбирал самое убедительную из них и склонялся к ней.
Казаков рассказывает, что в штабе Хиддинка тоже мог оказаться голландец, причем знаменитый – Йохан Неескенс. Но тот предпочел помогать Франку Райкарду в «Барселоне». Тем временем, проверяя тех же Бородюка и Корнеева, наблюдая за ними в кризисных ситуациях (а порой их и сам исподволь создавая, чтобы посмотреть на реакцию), он пришел к окончательному выводу: это те люди, которые ему нужны. И без голландцев вполне можно обойтись.
Одной из немногих ошибок Гуса российских времен пресс-атташе назвал недооценку в 2006 году ситуации с Бородюком и молодежной сборной. А именно то, что, возглавив первую команду, Хиддинк не настоял на том, чтобы Бородюка от обязанностей по молодежке освободили. Один раз сказал об этом, думая, что все сразу будет сделано – но руководство РФС не пошевелилось, а он это из внимания выпустил. А в итоге в дни матчей с Португалией это ударило по обеим командам.
Зато потом, когда Гус жестко встал на защиту Бородюка в нашем интервью, да еще и контракт ему более высокий пробил, – все это, надо думать, лишь укрепило отношения внутри штаба. Иногда кризисные моменты приводят не к краху, а, наоборот, к прорыву…
Рассказывая мне в конце 2008 года о своем первом помощнике, Бородюке, Гус устроил такое мини-шоу, что я лишился дара речи.
– Когда я приехал сюда и впервые увидел Алекса (Бородюка. – Примеч. И. Р.), то он, если честно, был настроен несколько пессимистично, – вспоминал Хиддинк. – «Нет, Гус, это невозможно, это здесь не сработает», – не раз говорил он. И нередко рассчитывал на… как звучит это русское слово… Авош?
– Что-что?
– Подожди, я записал его в свой ежедневник.
Тут Хиддинк, пролистав несколько страниц ежедневника (привычка вести дневник появилась у него еще в 1980-е годы, с начала тренерской карьеры), одну из них показал мне. Там кириллицей, крупными печатными буквами было выведено: «АВОСЬ!»
Признаюсь, на несколько секунд я осоловело уткнулся в этот листок, не в силах произнести ни слова. А Гус, довольный произведенным эффектом, тем временем принялся объяснять Элизабет, периодически присоединявшейся к нашей беседе, суть этого непереводимого русского слова:
– Представь себе: идешь ты по взлетной полосе аэродрома и видишь самолет. Он старенький, одно крыло у него висит не совсем под тем углом, что второе. Пилот слегка пьян, при взлете все трясется и гудит, как будто самолету сто лет. Сверху на пассажиров что-то капает. Тут-то они с тяжелым вздохом и говорят: «Авось долетим».
Я, будучи уже в полном шоке от степени понимания Хиддинком нашей натуры, спросил его:
– А зачем вам записывать такие слова?
– Я должен знать их. Это важно для меня, потому что любая традиция, любое словечко страны, где ты оказался, могут сыграть какую-то роль в твоей работе. Потому что такие слова кое-что говорят о духе людей. Кстати, Алекс сейчас совсем другой. Имеет по каждому вопросу свое мнение, бьется за него, думает, кипит энергией. И мне это очень нравится.
Они с Игорем мудрые люди. От Саши я услышал множество историй и анекдотов о русской жизни. Мне в России очень нравится то, что люди охотно рассказывают о себе, своих привычках и не упускают возможности посмеяться над собой. Это очень хорошее качество.
История с «авосем», будучи опубликованной мною в «Спорт-Экспрессе», вскоре получила продолжение. Спустя несколько месяцев мне позвонили люди из объединения художников-фарфористов при Московском институте стали и сплавов. Скульптор Виктор Ропов, прочитав газету, вдохновился настолько, что материализовал сущность «авось» в виде забавной, характерно «раздолбайской», растрепанной, с розовыми щеками и рассеянной улыбкой, фигурки из фарфора. Творец передал ее мне, а я – с большим удовольствием – самому Гусу.
Его удивлению не было предела. Знаю, что Хиддинк потом не раз рассказывал своим многочисленным друзьям и знакомым об удивительном подарке из России. Спасибо скульптору Ропову за тот кусочек теплоты, который наверняка сохранился в большом Гусовом сердце.
А Бородюк – тот обладает удивительной способностью быть востребованным в качестве ассистента при абсолютно разных, во многом полярных по своим качествам главных тренерах сборной: Газзаеве, Ярцеве, Семине, Хиддинке, Адвокате… Не может же такого быть только ввиду блестящего чувства юмора Александра Генриховича!
В чем тут секрет, я спросил Казакова.
– Бородюк – идеальный второй, – ответил он. – Во-первых, он в хорошем смысле советский человек по менталитету. Прилагательное «советский» я беру не в том кондово-ругательном смысле, в каком оно стало применяться в последние пару десятилетий. А применительно к фильмам Сергея Бондарчука, к эпохе довоенной, военной и послевоенной, когда люди действительно жили общими интересами, а не личными.
Так и для Бородюка, может быть, в этом смысле не очень следующего моде, но чрезвычайно полезного тем, что для него командный результат превыше всего, и он никогда не выпячивает свое «я». Кроме того, когда-то, отвечая на этот же вопрос – почему у всех был вторым, – он сказал: «Я человек, при котором можно говорить все что угодно». Имея в виду, что это никогда и нигде не вылезет наружу.
Но хотелось мне, беседуя с пресс-атташе сборной, понять еще один феномен Бородюка. Я никогда и нигде не встречал человека, который при включенном диктофоне и без него был настолько разным. Сергей Довлатов написал про одного своего персонажа, что он трезвый и пьяный – это два человека, не знакомые друг с другом. Так вот, Бородюк в обычном общении и в интервью – тоже.
Разговариваешь с ним «за жизнь» – хохочешь буквально каждую секунду. Не было еще ни одного случая, чтобы Бородюк, увидев меня, не рассказал новый и очень остроумный анекдот. Или не вспомнил какую-нибудь роскошную историю из своего футбольного прошлого. Но в беседах для печати все это куда-то исчезает напрочь…
– Ответ на этот вопрос, мне кажется, в предыдущем пункте, – сказал Казаков (судя по всему, он имел в виду словосочетание «советский человек». – Примеч. И. Р.). – Он видел, как предавали, он вырос как личность в не самое простое время. А главное – это произошло в строгой динамовской системе.
Дело не только в Бородюке. Если мы посмотрим на любого настоящего динамовца – они все такие! Будь то Газзаев, Силкин, Долматов, Колыванов… Люди, которые привыкли думать, молчать и тщательно взвешивать, прежде чем что-то сказать. Может быть, поэтому – странная вещь! – динамовцы в футболе более востребованы после окончания карьеры игроков, нежели представители всех остальных клубов. В самых разных ролях.
Тут можно, следуя начатой Казаковым тропинке мысли, и намного дальше пойти. В современной России «динамовцы» – точнее, извечные кураторы этого клуба, – востребованы более кого-либо другого даже на высших государственных должностях… И с той же системой ценностей: дисциплина, субординация, понимание и следование «вертикали власти».
Все это, впрочем, не имеет никакого отношения к тому, что человек и профессионал Бородюк действительно очень хороший. Иначе не оказался бы он таким востребованным у иностранцев Хиддинка и Адвоката. Причем не одного, а обоих…
Сарсания, человек из команды Адвоката, о Бородюке говорит охотно:
– Саню знаю еще с тех пор, когда я молодым пришел в «Динамо», а он там уже много лет играл. Игрок был прекрасный, парень хороший.
Не склочный, интриги никогда не плетет. Игроки к нему хорошо относятся.
Последний фактор в плане формирования коллектива сборной тоже окажется очень важным. Как, кстати, и его понимание игры. Мало кто помнит, что в момент, когда Гус первый раз пригласил в национальную команду на матч в Македонии Дмитрия Торбинского, тот не проходил в основной состав «Спартака», числясь там крайним полузащитником. Но в молодежке у Бородюка играл в центре поля – и именно в этом качестве Александр Генрихович, он же Алекс, он же Sasha, рекомендовал боссу попробовать его в главной команде. В агрессивную, прессинговую модель игры Хиддинка Торбинский (не выдающийся в целом игрок) впишется идеально, выходя на замены, будет блестяще подпитывать команду своей неуемной энергетикой – и станет автором победного, второго гола сборной в четвертьфинале Euro-2008…
Еще когда Бородюк встретил Хиддинка в самый первый приезд Гуса в Россию, они сели в машину и поехали по идеально расчищенной для них дороге в Дом фубола на церемонию подписания контракта. Гус, глядя на пустую дорогу и все сразу поняв, поинтересовался: «Саша, я новый тренер или новый президент страны?» Бородюк за словом в карман не полез: «Пока ты не проигрываешь, к тебе будут относиться как к президенту. Но потом…»
Гус оценил.
Так же быстро у Бородюка сложился контакт и с Адвокатом. Чуть ли не при первом знакомстве Дик спросил у него: «Гус мне рассказывал, что у тебя сумасшедшее чувство юмора. Можешь пошутить?»
Не каждый человек, даже завзятый кавээнщик, в такой ситуации не впадет в ступор. Я вот, не сомневаюсь, впал бы. А Бородюк, по словам Казакова, с ходу изобрел что-то такое, от чего Адвокат расхохотался. И теперь нередко, когда чувствует, что ситуация в команде излишне напряжена, просит помощника какой-нибудь шуткой ее разрядить…
Кстати, деталь о том, что Дик говорил с Гусом о Бородюке, тоже ведь подчеркивает уровень отношений двух голландцев, не правда ли?..
А вот с Корнеевым у Адвоката не сложится, причем еще в «Зените», где в 2009 году они окажутся вместе. Впрочем, не будем забегать вперед. У Хиддинка-то с ним все было в полном порядке!
Когда мы первый раз подробно беседовали с Игорем в роли тренера сборной, меня поразила степень оторванности от России и ее футбола, с которой Корнеев вернулся из Голландии. На вопрос: «Когда вы из спартаковского дублера превратились в игрока ЦСКА, болельщики этих двух клубов ведь еще не являлись такими врагами, как сейчас?» последовал удивленный ответ: «А что, сейчас они являются врагами? Честно говоря, первый раз об этом слышу!»
Как видите, полтора десятка лет Корнеев жил в другой реальности – и на тот момент для свежести, незамыленности его взгляда на наш футбол это было хорошо. Как и изумление, с которым игроки сборной 2000-х смотрели на то, как лучший футболист СССР 1991 года на тренировках обращается с мячом. Им, игрокам, многое говорил уже тот факт, что Корнеев – единственный игрок в российской истории, который выступал в «Барселоне». Да еще и времен Йохана Кройфа…
– Кройф и его соотечественник Хиддинк в чем-то похожи? – спросил я Корнеева в конце 2006-го.
– Ни в чем, кроме того, что оба – классные тренеры. Но вот, например, Хиддинк уделяет массу времени тому, чтобы создать в своей команде хороший микроклимат, создать обстановку доверия к себе и друг к другу. Тонко чувствует все вибрации в коллективе, все время что-то придумывает для сплочения игроков, считает это очень важным. Кройф не делал никаких попыток заниматься атмосферой в коллективе. Может, в таком клубе, как «Барселона», с ее подбором игроков, в этом и не было необходимости. Скажем, получил травму Смертин – Хиддинк сразу ему позвонил. Он заботится о людях, интересуется ими не только в пределах поля. Кройфа интересовал только футбол.
– С Хиддинком вы познакомились, еще когда играли в Испании, а он там тренировал?
– Да, когда он возглавлял «Валенсию». Но настоящим знакомством это назвать нельзя. В ресторанах не сидели, в общих компаниях не оказывались. До предложения работать в сборной России более тесного общения у нас не было.
– Ожидали, что он предложит вам работать вместе?
– До того как Хиддинк мне позвонил, меня затерзали вопросами на эту тему газетчики и телевизионщики. Я недоуменно пожимал плечами: о чем вы? А потом тренер позвонил мне на мобильный телефон. Содержание нашего 15-минутного разговора помню вплоть до последнего слова, но оставлю его между нами.
– Сомнения, ехать ли в сборную России, были?
– Решение принял практически сразу Потому что знал и чувствовал, какую личность представляет собой Хиддинк. Возможность работать с ним несколько лет – это бесценная учеба для человека, который хочет стать главным тренером. А я хочу.
– Верно ли мне говорили голландские журналисты, что на родине у Хиддинка нет врагов?
– Да, его в Голландии уважают все. И знаете почему? Потому что он сам уважает других, не относится ни к кому с высокомерием или пренебрежением. И требования у него очень ясные, он не юлит и себе не противоречит. Но при этом Хиддинка нельзя назвать мягким человеком – уважая других, он требует ответного уважения и к себе.
– Журналисты были потрясены, когда на первой пресс-конференции в Бору он поднял чей-то диктофон со словами: «Ребята, у кого тут пленка закончилась?»
– Это лишний раз говорит о его человеческих качествах. Хиддинк поставил себя на место того журналиста, у которого возникли бы проблемы, если бы пресс-конференция не была записана. И это еще одно свидетельство, что от его взгляда не ускользает ни одна мельчайшая деталь. Так же строится и его общение с футболистами, и с нами, помощниками.
– О России и русских Хиддинк вас часто спрашивает?
– Постоянно. Мы говорим с ним о самых разных вещах, связанных с нашей страной. Он старается вникнуть во все. Да и тот факт, что сейчас он в Голландии нанял преподавателя русского языка и берет уроки, говорит о многом.
– Что, по-вашему, привело Хиддинка в Россию? Вызов судьбы – работать с командой, которая тысячу лет ничего не добивалась? Деньги? Перспектива дальнейшей работы с Романом Абрамовичем в «Челси»?
– Насчет последнего ничего не знаю. Слухам на этот счет верить не стал бы. Одно знаю точно: в Россию Хиддинк приехал точно не из-за денег. Он за свою тренерскую карьеру и так уже заработал более чем достаточно. Для него это действительно вызов. Но вызов, основанный на вере в потенциал России: это огромная страна с тысячами талантов, и тренер почувствовал, что своими знаниями может ей помочь.
– Видите в сборной игрока, который по стилю напоминает вам самого себя?
– В какой-то степени – Аршавин. У него, на мой взгляд, огромный потенциал. И если он будет в клубе так же целенаправленно работать над собой, как в сборной, то может стать очень заметной фигурой даже в международном масштабе. Да и вообще, убежден, вся сборная способна заиграть по-другому.
Однако это не может произойти по мановению волшебной палочки. Хиддинк – не старик Хоттабыч. Но он очень сильный тренер, и если игроки будут работать на совесть и выполнять его требования, голландец выведет команду на другой уровень. Я и сам не пришел бы сюда, если бы не верил в это.
Как видим, все прогнозы Корнеева сбылись – и об Аршавине, и о сборной России в целом. Игорь был одним из тех людей, кого Гус смог заразить своими идеями – и кто поверил в них сразу же и безоглядно. Чем, при прочих положительных обстоятельствах, тоже наверняка пленил Хиддинка.
После многих лет жизни в Роттердаме Корнеев перебрался на пмж обратно в Москву. Чтобы видеть российский футбол в каждодневном режиме и вместе с Бородюком доводить до Хиддинка весь объем информации. Нередко бывало, что в дни туров чемпионата России один из них направлялся на один матч, второй – на другой. И их экспертным оценкам Гус доверял от и до.
Но у многих по-прежнему вызывало вопросы, почему сам Хиддинк при такой зарплате постоянно не живет в России, а ездит туда-обратно. Причем «туда» – даже почаще… В 2009-м – после поражения от Словении, естественно, – дойдут до того, что начнут высчитывать конкретное количество дней, проведенных Гусом в тот год в России. Почему-то годом ранее, в триумфальном 2008-м, такая «креативная» идея никому в голову не приходила…