Тэрри не знал, почему это произошло. Он был ребенком с большим будущим, все было в его силах. Ему хотелось бежать домой и сесть рядом со своим отцом. Необязательно было разговаривать. Ему достаточно было даже просто смотреть вместе телевизор.
К нему возвращался шок от несчастного случая с Эйприл. Он слышал как кричали из палаты экстренной помощи, что было поздно даже держать ее за руку, потому что она умерла, и он пытался воспроизвести образы, почувствовал головокружение, пытался контролировать руль, и давление в его голове и груди повышалось, дым просачивался в его легкие. Он отщелкал себе десять лет вперед, знал, что Доктор Джонс был хорошим человеком, который перетасовывал гладкие контуры отбеленного черепа, следы от полос лунного света и пустые впадины, больше чем рентгеновские лучи на груди и легких Тэрри. Доктор Джон прищурил свои глаза и удивился.
Тэрри не хотел погружаться в работу. Не хотел быть дома. Не знал, куда пойти и чем заняться. Он мог поехать по М4 вниз по направлению Темзы, за пределами спутников и далее в Западные Графства, где местность была старая и спокойная, к каменным ярусам и курганам и сарацинским аллеям, но сельская местность оказалась пустынной, он знал, что бежать некуда. Вместо этого он направился в бар, припарковал машину в конце аллеи и нырнул через калитку, вскоре он уже стоял около входной двери, протягивая свою руку к орлу из витражного стекла, выгравированному на входной двери. В его голову нахлынули чувства, когда он создавал другую историю, про польского солдата, который не смог вернуться домой, вытесненный немцами, удерживаемый русскими. Он бы сидел около этой двери, беспокоясь о своей семье, возможно, скучал бы по своим родителям, жене и детям, вспоминал своих умерших братьев и измученных пытками дядей. И вправду говорят, что всегда найдется тот, кому хуже, чем тебе. Он сказал сам себе, что он был счастливым и начал успокаиваться. Это место было его убежищем.
Он включил в сеть музыкальный автомат и подождал, когда тот заработает, начав с Принса Бастера, говоря ему, что суд был на заседании, что председательствовал Судья Дред*, сидя в судебном процессе, и он засмеялся, подошел к бару и налил себе кружку пива, научившись этому у своего бармена и наклоняя стакан точно вправо, смотрел как наливается «Лондон Прайд», сделал глоток и понес с собой стакан к бильярдному столу, выбрал кий и начал игру, забив очко и мяч в отдельные лузы. Он обошел вокруг и ударил по белому мячу. Такая манера поведения не была его обычной, но это помогло ему прийти в себя.
* Судья Дред (Judge Dread) – один из героев песен Принса Бастера (Prince Buster), имя которого в дальнейшем взял себе Алекс Хьюз (англ. Alexander Minto Hughes) в качестве псевдонима.
Проблемы жизни должны быть улажены с помощью игры в пул. Включи Буша и Бен Ладена и увидишь, кто одержал победу. Джимми Клифф прогулялся по клубу и занял место Принса Бастера. Ему нравилась «Джонни слишком плохой», он был уверен, что сходил бы посмотреть фильм «The Harder They Соте», когда он ещё только появился на экране, он вспомнил, как Эйприл закрывала руками лицо, чтобы не видеть, как рудбой* резал на куски того приятеля во дворе.
Песня зажигала в нем уверенность, и «Лондон Прайд» тоже этому способствовал, «Джонни слишком плохой» – это песня, где сталкиваются острота, слова и ритм. Тэрри снова почувствовал в себе силы, слова врача казались ему уже не такими страшными, и больница была где-то далеко. Каждый скинхед знал, что значит чувствовать себя непобедимым, словно ничего не могло сломить его. Это ощущение оставалось с человеком на всю жизнь, и было то, что отделяло скинхеда от остальных людей. Тэрри контролировал себя, знал, что может преодолеть свои проблемы только с помощью силы воли, и он быстро убрал все со стола, допил свою кружку пива и кивнув головой, подпевал Лориэлу Эткину, двигал ногами, когда тот пел «Джесси Джеймс»**, и он снова собирался передразнить его, солнце мысленно создавало эффект прожектора. Он был недостижимый. Прячущиеся пули. Невидимые и недостижимые. Готов ещё выпить чего-нибудь.
* Рудбои (от англ. Rude boy – грубиян, также руди (rudie)) -молодежная субкультура, распр. на Ямайке в 1960-е годы.
** Джесси Джеймс (англ. Jesse James) – знам. америк. преступник XIX в. Нередко в лит-ре Д.Д. изображается как своего рода Робин Гуд Дикого Запада, грабивший богатых в пользу бедных.
– Мистер Инглиш.
Он вздрогнул, поймал свой стакан до того, как он упал и разбился, внимательно изучил тени около задней двери, обнаружил, что сама фигура была в баре, женские очертания. Это была Энджи из офиса.
Она вышла из темноты на свет и направилась к нему.
– Как долго ты уже здесь стоишь? – спросил он, смущаясь.
– Мы квиты, – засмеялась она. – Помнишь, когда ты удивил меня на работе? Я почти обмочилась тогда. Я только что вошла.
Тэрри чувствовал себя глупо, но если он хотел петь песни и скользить ногами по полу, то это был его выбор. Это было впервые, когда Энджи пришла в клуб.
– Я проходила мимо и увидела твою машину. Я подумала, что ты здесь. Ты ведь не возражаешь, если я посмотрю?
– Конечно, нет.
– У тебя все нормально? Ты ведь здесь один.
– У меня все хорошо, всего лишь зашел сыграть в пул. Послушать несколько песен.
Энджи огляделась вокруг. Резко зазвучала «Расстилай свою кровать»*.
– Я стучалась, но ты не слышал, поэтому я обошла вокруг и зашла через заднюю дверь. Также как и ты, когда обнаружил это место.
Ему нужно сделать что-то с этим замком, но он не возражал, что Энджи сюда пришла. Когда-нибудь приглашение будет сделано для всех парней и девушек в офисе. Оно ещё не было готово, здесь нужна была капитальная уборка, и он собирался ещё кое-что покрасить. Первые впечатления были важны.
* «Spread Your Bed» – изв. песня ямайской реггей-группы Versatiles, осн. в 1967 г.
Энджи подошла к музыкальному автомату и просмотрела карточки, которые он подписал, перебирая пальцами по краю.
– Это прекрасно, – сказала она. Тэрри подошел к ней и встал рядом.
– Я ещё не всё заполнил. Я не тороплюсь. Хочешь чего-нибудь выпить?
– Сидр, пожалуйста, если он у тебя есть.
Энджи последовала за ним к бару, притащила какой-то табурет и потянулась за полотенцем на стойке, хорошенько протерла табурет. Тэрри понял, что табурет никто не трогал, потому что никто из парней не собирался его использовать, шаткий и изящный, с красной виниловой набивкой. Если бы он взобрался на него, то ножки бы вероятно сломались. Он впервые рассмотрел табурет как следует, удивляясь, кто бы мог его принести в клуб. Он не соответствовал интерьеру.
Энджи сняла свое пальто и кинула его в конец бара. Она аккуратно поднялась так, что ее зад был на краю табурета, Тэрри обратил внимание на юбку и чулки в сеточку, ее пальцы постукивали по прилавку в ритм с Версатайлз.
– Ты уверена, что хочешь сидр? У нас нет никакого вина и что-то вроде этого.
Энджи оглядывала комнату.
– Я хочу сидр, – сказала она. – Я не люблю вино.
– У нас только пинта, – сказал Тэрри, улыбаясь.
– Я не пью полпинты, ответила Энджи, рассматривая его хмурым взглядом, который, как ему казалось, выражает шутку, но, как обычно, не был вполне уверен.
Он обслужил гостью, чувствовал, как хорошо на сердце, словно он был настоящим владельцем бара. Снова зазвучала «Джонни слишком плохой» и он вспомнил, что он запрограммировал ее дважды.
– Ты когда-нибудь видел его? – спросила она. Тэрри сконцентрировался на сидре.
– Кого? – спросил он.
– Джимми Клиффа.
– Много раз.
Он знал, что Энджи была в клубе скутеров, но не знал, как далеко она зашла в этой сфере. Казалось, что она знает песни, которые звучали.
– Когда ты увидел его впервые?
Тэрри заставил себя крепко задуматься. Он не запоминал даты и места встреч. Человеческая память была короткая. Он посмотрел вверх, закрыл глаза, пытаясь представить Джимми Клиффа на сцене. Он видел себя в той рубашке от «Брутуса», которую он носил ещё в детстве. Она была его гордостью и радостью.
– Осторожно, – смеялась Энджи, – сидр льется через края стакана.
Тэрри вытер разлитый сидр и передал стакан, кивая ей, чтобы она продолжила. Он занимался «Лондон Прайд».
– Мне нравится этот вкус, – сказала она, под явным впечатлением.
Ему было приятно.
– Я думаю, что это был Карибский музыкальный фестиваль. В «Уэмбли». Мне было пятнадцать лет или около того, может быть 1969 год. Это был Джимми Клифф и Десмонд Деккер. Группа называлась The Mohanks. Пэт Келли и Макс Ромео. Но я не уверен. Все события смешиваются, когда достигаешь такого возраста.
Прямо в этот момент Ромео начал «Wet Dream». Энджи уставилась на своего босса, и он надеялся, что она не слушала слова песни, но большая улыбка пересекла ее лицо и он понял, что она знала грубый язык рэггей. Это был сленг; чувство юмора, потребность переспать с женщиной. Казалось, что ее веки дрожат от волнения, но он знал, что ему это кажется.
– Думаю, что я ходил с Хокинзом. Мы называли его Алан тогда. Ты знаешь Альфонзо?
Энджи помотала головой.
– Большой чернокожий парень. Все ещё живет где-то здесь. Он посещал все эти растафарианские рэггей в семидесятые. Хейли Селасси и Эфиопия*.
Энджи вытянула лицо.
– Я надеюсь, ты меня правильно понимаешь, это было нормой для чернокожего человека, но не то, что меня интересовало. Мы не хотели политики в нашей музыке, не обращай внимания на черную политику.
– Мне тоже эта ерунда не нравится.
– Альфонзо знает каждую эпоху рэггей, скупает теперь весь этот рагамаффин, бэшмент, людям нравится Человек-слон. Ты бы узнала его, если увидела. Я думаю, что он ездил с нами в Уэмбли. Я не могу вспомнить. Нас было много.
Энджи подняла свой стакан и отпила. Она расслабилась, и он понял, что никогда раньше не видел ее в баре. Она даже не приходила на Рождественские вечеринки. В конечном счете, сейчас у нее была хорошая работа, и если бы она уволилась, то получила бы довольно крупную сумму денег. К тому моменту она уже была в «Дельте» несколько месяцев.
* В 20-е гг. на Ямайке появ. влият. негритянская организация, во главе которой стоял Маркус Гарви (Marcus Garvey). В одной из своих работ «Черный фундаментализм» Гарви предсказывает воцарение в Африке черного императора, под властью которого возродится черная раса. Когда Хейли Селасси (принц Рас-Тафа-рай) взошел на престол Эфиопии, именно эта идея убедила многих, что время освобождения уже пришло – отсюда началось движение растафари.
– Это должно было быть здорово, увидеть их всех сразу и в одном месте, – сказала она.
– Да, это было здорово. Там многие были. Мы, должно быть были слишком возбуждены, чтобы почувствовать это тогда, и лишь годы спустя мы поняли, что видели этих парней в их расцвете. Я все ещё чувствую то же самое, глядя сегодня на Джимми Клиффа или Принса Бастера. Все ещё не могу поверить, что они прямо здесь, собственной персоной.
– Как бы мне хотелось быть тогда здесь. Тэрри покачал головой.
– Не важно, сколько тебе лет, музыка, которую ты слушаешь, даже если тебе нет и двадцати, сформирует тебя. То же самое и с моим мальчишкой.
– Ничего так не трогает скинхеда, как рэггей. Как бы я хотела быть там. Я родилась слишком поздно.
Тэрри улыбнулся.
– Ты видел когда-нибудь Джаджа Дреда? – спросила Энджи.
Тэрри кивнул головой. Ему нравился Джадж Дред, король резкого рэггей, который начинал с телохранителя для Принса Бастера, когда он приехал в Англию, заполучив песню, добавляя свой морской юмор.
– У тебя есть альбом «Джадж Дред и Принс Бастер»?
– Конечно, засмеялся он.
Энджи понимала гораздо глубже звучание Скинхедов в оригинале, чем он думал. Его впечатляло это все больше и больше.
– Мне нужно уже идти, – сказала она. Тэрри понял, что она допила свой бокал.
– Давай ещё налью, – сказал он, взяв ее стакан.
– Нет, у меня ещё есть дела.
– В какое время тебе нужно быть на работе?
– Через двадцать минут.
– Помни, это говорит твой босс, – сказал Тэрри, передразнивая голосом Роя Эллиса*.
– Я с нетерпением жду Симарип, – засмеялась она. – Снова хочу поблагодарить тебя за билеты, который ты дал нам.
Он налил ещё себе пинту «Стронгбоу», Энджи плавно стекла с табурета и направилась к музыкальному автомату, она покачивала в своей манере бедрами, свет играл на ее черных волосах. Она повернулась и изучила стену с фотографиями, словно это была Доска почёта, он именно так и считал в каком-то смысле. Сейчас она была полностью освещена лучами, и ее волосы светились, как его череп на рентгеновском снимке, но песня закончилась, и заиграла «Девушка скинхед», и он мог наблюдать как она поет, ее черные волосы, – которые именно такими и были, – осознавая, что она тоже любила эту песню.
Он посмотрел вниз, держа свой стакан под краном.
– Я могу сделать попытку? – крикнула Энджи, она стояла возле бильярдного стола, где он играл.
Тэрри принес свою кружку пива.
– Будь моим гостем.
Она расставила шары и передала ему кий. Он потягивал свой напиток, когда она облокотилась на стол, обдумывая, как нанести свой удар, и он не мог не заметить выпуклость ее груди, где были расстегнуты две кнопки. Он посмотрел в сторону, затем обратно на стол, увидел белую цепочку. Он натер мелом свой кий и загнал в лузу три шара за один удар, запомнил это и специально пропустил следующий удар. Энджи шагнула вперед, казалась неуверенной, но приняла решение и выбила шар. Это был хороший удар, как и следующий. Она также закатила шар в лузу, но хотела еще бороться за повторный удар. Она обошла вокруг к его стороне стола, но он не видел почему, у нее не было шанса, Энджи вытянулась вперед, выпятив зад, и он вспомнил ту же сцену в офисе, когда она наклонялась через стол в своих джинсах, и он не мог упустить ее юбку, съезжающую вверх, открывая чулки в сеточку, оголяя кусочек плоти, и он повернул голову, почувствовал себя настоящим распутником, радовался тому, что кантри-рок Пола не был рядом.
* Рой Эллис (англ. Roy Ellis) – вокалист группы Pyramids, после записи диска под назв. «The skinheads Dem а Соте» стал известен как Mr. Symarip.
Она промахнулась, но не сильно.
– Неудачно, – сказал он, – загнал в лузу ещё три шара, четвертый загнать не смог.
Энджи пропустила следующий удар и Тэрри выиграл игру. Он почувствовал себя нехорошо, победив ее, но было трудно пропускать удары специально. И все-таки, она играла неплохо. Он мог это видеть. Он взял черный шар и опустил его на стол вместе с белым.
– Мне нужно идти, – сказала она, глядя на часы. – Кэрол будет ждать меня.
– Ты уверена? Может ещё сыграем?
– Честно говоря, я бы очень хотела, но не могу. Ты мне должен одну игру. В следующий раз я выиграю у тебя. Обычно мне нужно пару игр, чтобы разогреться.
Она допила свой бокал и ушла. Он снова начал загонять шары в лузу, выстраивая их в линии, пока не пропустил, потом начал играть за противника, опустошил стол, забыв о Джоне Джонсе. Рок-Ола замолчал, но его это не волновало. Он почувствовал в себе новые силы, ему хотелось опустошить и наполнить его песнями до того, как кто-нибудь проскользнет сюда и завладеет им. Бастер предложил несколько песен, и Хокинз хотел принести свои старые слэйд-песни, если он сможет их найти, тогда как Рэй сказал, что принесет несколько Oi!, и Лол говорил об огромном количестве музыке, которой он никогда не слышал, Американская панк-группа. Он не собирался слушать громкий рев панк и Oil-музыки весь день, поэтому он не возражал немного послушать и слэйда. Он не против «Наггу Мау», поскольку слова песни имеют особое значение, но это все, что было у Рэя, и конечно, его племянник ухмыльнулся и подмигнул, и его череп обрабатывал данные, и Тэрри знал, что это теперь осело в разуме Рэя, сложная задача, которая будет изводить его. Каждый был при своем мнении. Курьеры тоже высказались на этот счет и когда придет Биг Фрэнк, то возможно он захочет добавить немного польского, Сингер, немного гитары, в то время как парни с ирландскими корнями завалили бы его маршами, ерундой и хрен знает чем ещё. Тэрри хотел скинхедовский музыкальный автомат, полный ска и консервативного ритма. Ему следует оставаться решительным. Энджи была первая, кто не просил принести свои песни, ее вполне устраивало то, что уже там было.
У него возникла мысль. Терри включил свой сотовый телефон. Он тут же завибрировал в его руке.
– Я очень хочу выпить, – прочитал он первое сообщение.
Он улыбнулся. Это было от Хокинза.
– Хочешь пинту? – говорилось во втором сообщении. Ему следовало бы позвонить.
– Где ты? Включи свой телефон, ты, жирный ублюдок. Я в баре, только что заказал кружку отличного светлого пива. Уже почти пять. Бильярдный стол свободен, музыкальный автомат ждет. Позвони мне, ладно? И оставь свой чертов телефон включенным.
Тэрри уже выпил пару кружек пива и не возражает против ещё одной. Он не очень хотел пить в одиночку. Он нажал нужную кнопку и ждал, когда ему ответят.
Выпуск ‘69 – Часть 3
Тэрри слышит звук ключа во входной двери и знает, что это его отец пришел домой с работы – отец любит четкий режим – делать определенные вещи в определенное время – но сегодня вечером он опаздывает – по некоторой причине – и через минуту он войдет – после этого он скажет маме «привет» – Тэрри сидит в гостиной и пьет чай – со своей сестрой – разрезает рыбную палочку и добавляет чуть-чуть гороха – макает это в кетчуп – подносит вилку к своему рту и останавливается – крик из кухни заставил его замереть – кетчуп капает -
забрызгивает его вареный картофель – раскрошенный крахмал – маслянистая кровь – и крик стихает – рука прикрывает рот – может быть – Тэрри дает знак сестре не двигаться – берет свой нож и вилку и крадется в коридор – каким-то образом, чтобы его не было слышно -находит щель в кухонной двери и видит спину отца – его голова наклонена под углом – полотенце прижато к его лицу – и мамины руки трясутся, когда она пытается помочь – вода сильно льется в раковину – беззвучное металлическое эхо – вода в глазах мамы – слезы – он думает-и отец поворачивается и Тэрри видит, что полотенце пропитано кровью – и она течет по его рубашке и брюкам – большой красный шар лопается с треском и булькает на линолеуме – мама спрашивает, были ли это те парни из кафе? – это был Джордж? – он? – отец убирает полотенце и его нос отекший и черный – губы – это липкое багровое месиво – и он сгибается над раковиной и с него капает больше крови – вода брызгается – мама подходит к нему и поворачивает кран так, чтобы он мог почувствовать руками струю воды – и он качает ими вверх и вниз – умывая лицо – мама протирает его плечи, когда он закончил мыть лицо – раковина замолкает – мама шепчет так, что дети не могут услышать – папа отвечает – те парни сказали, что не крали бинокль – это была моя ошибка, оставить его в машине – ты не можешь винить себя – проклятые маленькие головорезы – им все достается на тарелочке – они смеялись и говорили мне «отвали, отец» – тот, который с петухом на пиджаке, ударил меня кулаком, поэтому я ответил ему тем же – а затем он и другие рокеры начали драться – повалили меня в канаву – пинали меня – тебе следует судиться с ними – они были агрессивны, я сказал, что они украли бинокль – никто не хочет, чтобы его называли вором – они прекрасно знают, что взяли его, будь уверена – я знаю, что они взяли – я думаю, что они, но я не знаю на самом деле – не так ли? – они никогда раньше этого не делали – сколько их было? – пять? – шесть? – семь или восемь – чертовы ублюдки – не бери в голову – не брать в голову? – у меня было хуже – не так ли? – гораздо хуже, чем это – это ещё ничего – совсем ничего – и Джоан наклоняется к груди Джорджа и он обхватывает ее руками – Тэрри смотрит, как кровь просачивается сквозь желтое платье матери – расстроен, потому что она не часто покупает себе одежду – и теперь платье испорчено – и – он представляет себе отца на коленях – которого избили – и весь язык, на котором общается Тэрри и его приятели – которым можно сломать голову – утаивание – поражение – жестоко избили – исколотили – измочалили – и вдруг это означает совсем другое – и он трясется – это неправильно – все неправильно – не его отец – и неожиданно мама говорит отцу, что он проклятый дурак – отодвигаясь от него – эти паршивцы не собираются мириться с этим – ты должен что-то сделать – и он мотает головой – что я могу сделать? – они неуправляемы – жизнь для них слишком легкая – в любом случае – это моя вина – нет – мне нужно купить Бобу новый бинокль – и, тем не менее, только одному Богу известно, где мне взять деньги – позор, что они не украли вместо этого машину – скоро я ее выброшу – как ты можешь так шутить про машину? – после того, что сделали эти хулиганы – ты так усердно работаешь – давай – давай это забудем сейчас – я не хочу тебя беспокоить – я сам обо всем позабочусь – это пустяк – пустяк? – перестань говорить пустяк – Джордж притянул к себе Джоан – Тэрри уходит – разозленный на рокеров – немного зол и на своего отца – возвращается к столу и продолжает есть свои рыбные палочки – горох – картофель – сообщает сестре, что отец медленно подошел к маме и обнял ее – улыбается, когда отец входит и говорит «привет» – спешит вверх по ступенькам – лицо чистое – но повернуто в сторону – мама смотрит на своих детей – пронзительным взглядом – следует вверх за отцом – Тэрри проглатывает еду целиком – он не может дождаться, чтобы ускользнуть из дома – Алан спрашивает, что случилось и Тэрри ничего не сказал в ответ – его мозг занят Петухом и всеми такими же безликими волосатиками – он хочет поотшибать им головы – нанести хоть какой-то вред – знает, что у него хороший шанс – отец говорит ему, что драться не имеет смысла – важно держаться подальше от неприятностей и заниматься своей жизнью – это время для реализации благоприятной возможности – нынче все не так как было в прошлом – люди более равноправны, чем раньше – человек может найти приличную работу после окончания школы – если он усердно работает – даже в офисе – и Тэрри пинает ногой «Форд Популар» – он оставляет вмятину на двери – чувствует себя скверно и не знает почему он сделал это – и Алан смеется и Тэрри поворачивается и говорит ему заткнуться – с лица Алана стекают капли – он не сказал ни слова, когда они пробирались через улицы Слау – направляясь к молодежному клубу – они оба шли, засунув руки в карманы – головы вниз – холодающим ранним вечером – тяжело ступая «мартинсами» по бетону – и Тэрри наклоняется через стол и загораживает мир – знает, что ему не нужно бить по белому шару – ему нравится стук соприкасающихся шаров – но воздерживается – отпускает свой кий вперед – улыбается, когда черный шар катится к верхнему левому углу – и тихонько исчезает – он стоит позади – шум и цвет возвращаются – голоса быстро движутся вокруг под «Моnkеу Маn»* – синие и красные и желтые отметки – Алан и ещё парочка других парней наблюдают за игрой – вишнево-красные пятна современной жизни – и Альфонзо следующий – двигается вокруг луз, собирая шары – устанавливает их – Алан сидит на стуле, вытянув ноги – натянув свои подтяжки – демонстрируя «мартинсы» – пытается поймать взгляд мимо проходящей девушки – и Альфонзо разбивает шары – Тэрри присоединяется загоняет четыре шара в лузу один за другим – возможно, он может забить все шары, если захочет – расслабляется и упускает удар – не хочет смущать парня – он не так уж