— Радости труда? — ядовито поинтересовался Хоул.
— Мне нужно чем-то себя занять, — отозвалась Софи.
— Если вам так уж неймётся, то мне бы надо починить старый костюм, — сообщил Хоул.
Кажется, Хоул больше не злился. Софи вздохнула с облегчением. А то тем утром она даже испугалась.
Было ясно, что Хоулу пока не удалось завладеть сердцем девушки, за которой он ухаживал. Софи слышала, как Майкл задавал ему какие-то неизбежные вопросы, и Хоул умудрился уйти почти от всех ответов. «Вот увиливатель, — шепнула Софи паре носков Майкла. — Не хочет сам себе признаваться в том, какой он испорченный». Хоул между тем хватался за всё подряд, чтобы скрыть свою досаду. Это Софи прекрасно понимала.
Над всяческого рода заклятьями Хоул работал гораздо усерднее и быстрее Майкла, и было видно, что снадобья он смешивает мастерски, но как-то небрежно. Судя по выражению лица Майкла, снадобья эти по большей части были весьма и весьма редкостные, а их приготовление отнимало много сил. Однако Хоул то и дело бросал всё на середине и нёсся в свою комнату поглядеть, что там делается, — а делалось там нечто секретное и, вне всякого сомнения, злоехидное, — а потом выбегал во двор, чтобы повозиться с какими-то крупными чарами. Софи приоткрыла дверь и была потрясена, обнаружив, что элегантный чародей, связав длинные рукава сзади на шее, чтобы не мешали, стоит на коленях прямо в грязи и пристраивает какую-то ржавую угловатую железяку в загадочный механизм.
Этот механизм был волшебный и предназначался для самого короля. Приходил ещё один разодетый и надушённый посланник с письмом и длиннющей речью, суть которой сводилась к тому, не сможет ли Хоул уделить толику драгоценного времени, вне всякого сомнения потребного на множество неотложных занятий, и направить свой мощный и гениальный ум на решение одной небольшой задачи, которая не даёт покоя его королевскому величеству, — придумать, как бы половчее протащить армейский обоз по трясинам и бездорожью. Ответ чародея был необычайно вежлив и цветист. Хоул сказал: «Нет». Но тут посланник произнёс ещё одну получасовую речь, по окончании которой собеседники обменялись поклонами и Хоул согласился поколдовать.
— Как-то всё это зловеще выглядит, — сказал Хоул Майклу, когда посланник удалился. — И с чего бы это Салимана угораздило пропасть в Болотах? Похоже, король полагает, что из меня получится хорошая замена.
— Салиману по сравнению с вами всегда здорово недоставало изобретательности, — заметил Майкл.
— А всё из-за моей учтивости и уступчивости, — мрачно продолжал Хоул. — Надо было задрать цену ещё выше.
С заказчиками из Портхавена Хоул вёл себя точно так же учтиво и уступчиво, однако, как огорчённо высказался Майкл, беда заключалась в том, что с них Хоул брал маловато. Майкл позволил себе подобные высказывания после того, как Хоул в течение часа выслушивал изложение причин, по которым жена рыбака пока не может заплатить ему тот пенни, а потом практически за бесценок принял у одного капитана заказ на заклинание попутного ветра. От упрёков Майкла Хоул благополучно увильнул, закатив ему полномасштабный урок магии.
Софи пришивала пуговицы на рубашки Майкла и слушала, как Хоул разучивает с Майклом какое-то заклятье.
— Да, я знаю, что бываю небрежен, — говорил он, — но тебе вовсе не следует подражать мне во всём. Сначала всегда читай рецепт — от начала до конца и очень внимательно. Очень многое станет ясно уже по манере изложения: разберись, какое это заклятье — самовыполняющееся, самозапускающееся, простое словесное заклинание или чары типа «слово и дело». Потом ещё раз всё перечитай и подумай, какие этапы по-настоящему действуют, а что вписано для пущей загадочности. Сейчас мы с тобой занимаемся уже достаточно сильными чарами. Скоро ты поймёшь, что во всех подобного рода чарах всегда есть преднамеренные ошибки или двусмысленности. А теперь посмотри вот на это заклятье…
Прислушиваясь к робким ответам Майкла на вопросы Хоула, и глядя, как Хоул выводит на бумаге с рецептом какие-то каракули своим странным пером, которому не нужна была чернильница, Софи вдруг поняла, что и сама может много чему научиться. Её осенило, что если Марта сумела раздобыть у миссис Ферфакс снадобье, чтобы поменяться местами с Летти, то и она, Софи, уж как-нибудь найдёт нужное заклятье в замке Хоула. Если чуточку повезёт, можно будет не полагаться на Кальцифера.
Когда Хоул оказался полностью удовлетворён тем, что Майкл окончательно и бесповоротно забыл, много или мало чародей брал с жителей Портхавена, он вывел ученика во двор повозиться с королевским заказом. Софи со скрипом поднялась на ноги и заковыляла к столу. С заклятьем всё было ясно, но вот нацарапанные рядом замечания Хоула решительно её обескуражили.
— В жизни не видела такого почерка! — пробурчала она черепу. — Это он пером или кочергой?! — Она бросилась изучать все бумажки на столе и подробно разглядела порошки и жидкости в кривобоких бутылочках и горшочках. — Да, я подглядываю, не отрицаю, а подглядывать неприлично, — сказала она черепу. — Но у меня уважительная причина. Из этих записей на столе можно узнать, как лечить птичью чумку и избавиться от коклюша, как поднять ветер и вывести растительность на лице. Если бы Марта нашла у миссис Ферфакс только это, она бы до сих пор там торчала.
Когда Хоул вернулся со двора, Софи было подумала, что он вот-вот её уличит. Но чародей всего-навсего нервничал. Казалось, он не знает, куда себя деть. Ночью Софи слышала, как он бродит туда-сюда по комнате. Наутро Хоул провёл в ванной всего-то час. Пока Майкл перед визитом в Кингсберийский королевский дворец натягивал свой лучший костюм — тёмно-фиолетовый, бархатный — и пока они заворачивали заказ в золотую бумагу, Хоул просто места себе не находил. Чары оказались неожиданно лёгкими для такого размера. Майкл нёс свёрток сам, обхватив его руками. Хоул повернул ручку над дверью вниз красным и выпустил ученика на улицу, уставленную разноцветными домами.
— Тебя уже ждут, — напутствовал Майкла Хоул. — Правда, тебе придётся проторчать там всё утро. Объясни им, что с такими чарами и младенец справится. Всё им покажи. К твоему возвращению я приготовлю сильное заклятье, чтобы ты над ним поработал. Иди.
Он захлопнул дверь и снова зашагал по комнате.
— Не сидится, — объявил он вдруг. — Пойду погуляю в холмы. Передайте Майклу, что заклятье для него лежит на столе. А это вам, чтобы было чем заняться.
Софи увидела, как ей на колени из ниоткуда падает серый с алым костюм, такой же шикарный, как и голубой с серебром. Тем временем Хоул взял из угла гитару, повернул ручку вниз зелёным и выскочил на пригибающийся под ветром вереск над Маркет-Чиппингом.
— Не сидится ему, видали? — проворчал Кальцифер. Над Портхавеном висел туман. Кальцифер вжался в поленья, нервно дёргаясь, когда приходилось уворачиваться от попадающих в трубу капель. — Подумал бы лучше, каково мне в таком сыром очаге!
— Тогда хотя бы намекни мне, как разорвать твой договор, — напомнила Софи, расправляя серый с алым костюм. — Ух какой ты красивый, хотя и поношенный! Девушки так и сбегаются, да?
— Я тебе уже намекал! — зашипел Кальцифер.
— Тогда намекни ещё раз, — пожала плечами Софи, положила костюм и зашаркала к двери.
— Если я тебе намекну и скажу, что это намёк, это будут уже достоверные сведения, а мне так запрещено, — заявил Кальцифер. — Куда собралась?
— Сделаю одну штуку, которую при них сделать не могу, — ответила Софи. Она повернула ручку чёрной меткой вниз. И открыла дверь.
Там ничего не было. Ни чёрного, ни белого, ни серого. Ни матового, ни прозрачного. Это ничто не двигалось. На запах и на ощупь оно было совсем никакое. Когда Софи очень-очень осторожно сунула туда палец, ей не стало ни тепло, ни холодно. В общем, за дверью не было решительно и совершенно ничего.
— Это что? — спросила Софи Кальцифера.
Кальциферу было так же интересно, как и Софи. Он высунул голубое лицо за решётку, чтобы тоже поглядеть на ничто. Демон даже про туман забыл.
— Не знаю, — прошептал он. — Я это только поддерживаю. Это с той стороны замка, которую никто обойти не может. Какое-то оно далёкое на вид.
— Оно, наверное, дальше луны! — протянула Софи, закрыла дверь и повернула ручку вниз зелёным. Помедлив минуту, она заковыляла вверх по лестнице.
— Там заперто, — предупредил её Кальцифер. — Он велел мне сказать тебе, если ты решишь опять подглядывать.
— Ой! — ахнула Софи. — Что же у него там?
— Понятия не имею, — желчно отозвался Кальцифер. — Не знаю я, что там наверху. Ты себе и представить не можешь, как это мерзко! Мне даже толком не видно, что происходит снаружи! Только в одну сторону — и всё!
Софи, которой стало так же мерзко, уселась чинить серый с алым костюм. Вскоре после этого вернулся Майкл.
— Понятия не имею, — желчно отозвался Кальцифер. — Не знаю я, что там наверху. Ты себе и представить не можешь, как это мерзко! Мне даже толком не видно, что происходит снаружи! Только в одну сторону — и всё!
Софи, которой стало так же мерзко, уселась чинить серый с алым костюм. Вскоре после этого вернулся Майкл.
— Король меня сразу принял, — начал Майкл. — Его величество… — Он оглядел комнату. Его взгляд наткнулся на опустевший угол, где обычно стояла гитара. — О-о-о! — взвыл Майкл. — Неужели опять эта барышня? Я-то думал, она давно в него влюбилась, и всё сто лет назад закончилось! Ну что ей, трудно, что ли?!
Кальцифер раздражённо зашипел:
— Ты опять неправильно толкуешь его поведение! Бессердечный Хоул понял, что эта прекрасная дама так просто сдаваться не намерена. Он решил оставить её в покое на несколько дней — вдруг поможет. Вот и всё.
— Да тьфу! — расстроился Майкл. — Не к добру это! А я-то надеялся, что Хоул уже вот-вот станет вменяемый!
Софи уронила костюм на колени.
— Ничего себе! — воскликнула она. — Да как вы можете так легкомысленно говорить о подобных гадостях! Ну, положим, Кальцифера винить нельзя — он как-никак злой демон. Но ты, Майкл!..
— Я — и вдруг злой?! — запротестовал Кальцифер.
— Вы что думаете, я так уж спокойно к этому отношусь? — возмутился Майкл. — Да если бы вы знали, сколько на нашу голову валится неприятностей из-за того, что у Хоула всё время такие дурацкие романы! Уже и в суд нас таскали, и девичьи поклонники со шпагами одолевали, и мамаши со скалками, и папаши и дядюшки с дубинками. И тётушки. Тётушки — это какой-то кошмар. Они гоняются за нами со шляпными булавками. А хуже всего — это если барышня сама узнает, где живёт Хоул, и возникает на пороге вся несчастная и в слезах. Хоул всегда уносит ноги через заднюю дверь, а нам с Кальцифером отдувайся!
— Ненавижу несчастненьких, — высказался Кальцифер. — Вечно капают слезами прямо на меня. Лучше бы злились, право слово.
— Постойте! — Софи вцепилась узловатыми пальцами в алый атлас. — Давайте всё-таки разберёмся, что именно Хоул делает с этими бедными девочками. Мне говорили, будто он пожирает их сердца и высасывает души…
Майкл смущённо засмеялся:
— Вы, наверное, из Маркет-Чиппинга. Когда мы наколдовали замок, Хоул послал меня в ваш городок чернить его имя. Ну и я… м-м-м… я это и сказал. Тётушки обычно обзывают его сердцеедом. В переносном смысле примерно так и есть.
— Хоул очень непостоянен, — объяснил Кальцифер. — Девушки его интересуют, только пока сами в него не влюбятся. А потом он резко к ним охладевает.
— Но пока они в него не влюбятся, он просто сам не свой, — свирепо добавил Майкл. — От него ну никакого проку. Я всегда жду не дождусь, когда очередная девушка наконец его полюбит. Тогда всё становится куда лучше.
— Пока его не выследят, — уточнил Кальцифер.
— Вообще-то мог бы и додуматься называться другими именами, — с презрением заметила Софи. Презрение было для того, чтобы скрыть, какой дурой она себя почувствовала.
— Ещё бы! Он всегда так делает! — заверил её Майкл. — Он вообще обожает называться разными именами и прикидываться кем попало. Даже когда не ухаживает. Разве вы не заметили, что в Портхавене он колдун Дженкин, в Кингсбери — маг Пендрагон, а в замке — Хоул Ужасный?
Софи этого не заметила, отчего почувствовала себя ещё большей дурой. А оттого, что Софи почувствовала себя дурой, она страшно разозлилась.
— И всё равно это гнусно — делать девушек несчастными! — припечатала она. — Это бессердечно и бессмысленно!
— Что поделаешь, — вздохнул Кальцифер.
Майкл придвинул к огню трёхногую табуретку, уселся на неё и, пока Софи шила, рассказывал ей о победах Хоула и о том, к каким бедствиям они приводили. Софи вполголоса разговаривала с нарядным костюмом. Она по-прежнему чувствовала себя дурой.
— Так это ты пожирал сердца, да, красавчик-костюмчик? Почему же тётушки так странно говорят о своих племянницах? Наверное, сами от тебя без ума, дружище. А каково это, когда за тобой гонится разъярённая тётушка, — а, костюмчик?
Когда Майкл рассказал ей историю одной особо забористой тётушки, Софи пришло в голову, как, в сущности, хорошо, что слухи о Хоуле дошли до Маркет-Чиппинга в таком извращённом виде. А иначе какая-нибудь своевольная девушка вроде Летти была бы сильно заинтригована коварным соблазнителем, и всё это кончилось бы из рук вон плохо. Майкл как раз упомянул об обеде, а Кальцифер, как обычно, взревел, когда дверь распахнулась и вошёл Хоул — ещё мрачнее обычного.
— Хотите поесть? — спросила Софи.
— Нет, — бросил Хоул. — Кальцифер, горячей воды в ванную. — На секунду он недовольно замер на пороге ванной. — Софи, вы тут случайно не прибирали на полке со снадобьями?
Тут уж Софи почувствовала себя такой дурой, что дурее просто не бывает. Ничто на свете не заставило бы её сознаться в том, что она обшаривала ванную в поисках деталей девичьих тел.
— Я ничего не трогала, — благонравно ответила она и отправилась за сковородкой.
— Если бы, — встревоженно прошептал Майкл, когда дверь ванной захлопнулась.
Пока Софи жарила обед, из ванной доносился шум и плеск.
— Сколько воды льёт, пробурчал Кальцифер из-под сковородки. — Наверное, волосы красит. Надеюсь, в снадобья для волос ты не лезла. Для заурядного человека с волосами цвета грязи он слишком кичится своей внешностью.
— Замолчи! — крикнула Софи. — Я всё поставила на место! Она так рассердилась, что нечаянно опрокинула на Кальцифера яичницу с беконом.
Кальцифер, конечно, радостно сожрал яичницу, вспыхивая и чавкая. Софи поджарила на потрескивающем огне вторую порцию. Они с Майклом поели и принялись убирать со стола, а Кальцифер облизывал голубым языком лиловые губы, когда дверь ванной распахнулась и оттуда вылетел Хоул, воя от отчаяния.
— Нет, поглядите! — вопил он. — Только поглядите! Что сделали эти силы хаоса в лице одной женщины с моими волшебными снадобьями?!
Софи с Майклом испуганно обернулись и посмотрели на Хоула. С волос у него капало, однако всё прочее вроде бы было как обычно.
— Если вы это обо мне… — начала Софи.
— Да, о вас! Глядите! — закричал Хоул. Он плюхнулся на трёхногую табуретку и запустил в волосы пятерню. — Глядите. Изучайте. Исследуйте. Моим волосам конец! Я похож на яичницу с беконом!
Майкл и Софи встревоженно склонились над его головой. Волосы до самых корней остались прежнего льняного цвета. Разве что появилась слабенькая, еле заметная рыжинка. Софи это понравилось. Такой цвет чуточку напоминал ей о том, какие волосы должны были быть у неё самой.
— По-моему, очень мило, — заметила она.
— Мило? — взвыл Хоул. — Ничего себе! Вы это специально сделали! Успокоиться не могли, пока и меня не допекли! Только поглядите! Они же рыжие! Мне придётся прятаться, пока они не отрастут! — И он страстно воздел руки. — Отчаянье! — воззвал он. — Страданье! Ужас!
В комнате потемнело. Из каждого угла на Софи и Майкла надвинулись массивные туманные человекоподобные фигуры, испуская на ходу душераздирающие стенания.
Сначала это были крики ужаса, повышавшиеся постепенно до воплей отчаяния и дальше — до визга от невыносимой боли. Софи зажала ладонями уши, но вой давил ей на руки, он становился всё громче и громче, всё кошмарнее с каждой секундой. Кальцифер вжался в глубь очага и там забился, рассыпая искры, под самое нижнее полено. Майкл ухватил Софи под локоть и потащил её к двери. Он повернул ручку синим вниз, пинком распахнул дверь, и они выскочили на портхавенскую улицу.
На улице вой и не подумал стихать. По всей улице распахивались двери, и из них выбегали горожане, зажав уши.
— Может, не надо оставлять его одного в таком состоянии? — дрожащим голосом прокричала Софи.
— Надо, — ответил Майкл. — Особенно если он уверен, что это из-за вас.
Они побежали по городу, подгоняемые захлёбывающимися воплями. С ними вместе бежала изрядная толпа. Несмотря на то что туман сменился гнусной приморской изморосью, всё мчались в гавань или на песчаный берег там крики легче было вынести. Серая гладь моря несколько их смягчала. Там горожане и застыли мокрыми кучками,
глядя на мглистый белый Горизонт и на капельки на причальных канатах, пока вой не перешёл в титанические, исполненные невыразимой горечи всхлипы. Софи вдруг поняла, что видит море так близко впервые в жизни. Было очень огорчительно, что насладиться видом ей никак не удавалось.
Всхлипы сменились томительными вздохами, а затем настала тишина. Горожане начали понемногу расходиться по домам. Некоторые бочком подбирались к Софи.
— Госпожа ведьма, а что случилось с бедным колдуном?
— Он сегодня несколько не в духе, — отвечал Майкл. — Наверное, можно рискнуть вернуться. Пойдёмте.