Ёбург - Иванов Алексей Иванович 11 стр.


Витя Махотин в «Метальной лавке»

В середине 1990-х Витя Махотин, ченч-мейстер, обретёт в городской среде свою резиденцию: станет хранителем водонапорной башни на Плотинке. Башенка была филиалом музея имени Свердлова, и Витя устроит здесь выставку кузнечного искусства. В башню к Вите начнёт таскаться вся разудалая городская богема, и башня превратится в культовую площадку – уменьшенную версию «Станции вольных почт». Здесь будут и флеш-ченчи, и выставки, и выпивки.

Витя всегда выглядел бодрым и здоровым. В 2002 году коллекционер и меценат Евгений Ройзман затеет издание первого альбома наивного художника Виктора Махотина. 19 декабря Витя внимательно и с наслаждением рассмотрит подготовленный к печати макет книги, подпишет акт и уйдёт на свою «Ирбитскую-стрит». А 20 декабря Витю найдут дома мёртвым. Сердце. Всего-то 56 лет.

Альбом выйдет к сороковому дню. И на сороковую ночь после того, как Витя улетел на небо, где птички и ангелочки, легендарный барак на улице Ирбитской с протяжным стоном, окутавшись облаком снежной пыли, обрушится сам в себя.

А в общественном сознании пример Вити Махотина закрепит логическую цепочку ценностей: простодушный человек – добрая жизнь – наивное искусство. Вот это – настоящее, вот это – правильное: то, что нужно именно сейчас. Картины наивных художников не столько эстетические достижения, сколько артефакты, которые фиксируют ценности в мире, где ценности как-то исчезают.

Быть доминионом

Идея уральской суверенности

В начале 1990-х огромную популярность обрела идея уральского сепаратизма, отделения Урала от России. Это было простое решение сложной проблемы. Уралу для безбедного существования вполне хватит имеющихся природных ресурсов и промышленного потенциала. Не надо кормить Москву, Кавказ и отсталые регионы. Проблемы страны будут ампутированы вместе со страной. На меньшей территории куда легче навести порядок. И так далее. Здравый смысл. Бизнес, ничего личного.

Ельцин сам был виноват. Зимой 1989–1990 годов он несколько раз сказал, что РСФСР можно разделить на семь русских республик. Потом подобные рассуждения он прекратил, но слово не воробей. А 14 августа 1990 года в Уфе на встрече с общественностью Ельцин произнёс: «Возьмите ту долю власти, которую сможете проглотить». Потом в этой фразе вместо слова «власть» желающие стали слышать слово «суверенитет», и показалось, что теперь дверь открыта, всем пока!

Самым рьяным сепаратистом на Урале тотчас стал Антон Баков, изобретатель уральских франков. По преданию, уже в четвёртом классе он написал в школьной тетрадке первую собственную конституцию, а в восьмом классе придумал способ, как создать себе страну: силами полка ВДВ надо захватить станцию перекачки двух трубопроводов на севере – вот и будет экономическая база для маленького, но очень независимого государства. В общем, Бакову нравились Швамбрании.

В начале 1990-х Баков разбогател на «Ист Лайне», купил себе квартиру и дачу и думал, что этим обеспечил себя на всю жизнь. Тогда ему даже личная машина была не нужна – он катался на казённой. При таком вот изобилии Баков принялся заниматься тем, к чему лежала душа, – Швамбраниями. Он догадался, как создать собственный офшор из ЗАТО «Уральский» (гениально!), потому что военный городок имеет особые юридические права. Он лелеял идею собственной нефтяной компании «Бакойл» и нового субъекта Федерации – Зауральского края.

1 ноября 1990 года правоверная газета «Уральский рабочий» написала о возможности создания Уральской республики из регионов Урала. С «Рабочим» об этом говорил, ясен пень, Антон Баков. Он вдохновенно наврал, что существует движение за создание Уральской республики и у движения уже есть зелёно-бело-чёрный флаг. Зелёный и белый – цвета колчаковской Сибири, а чёрный – цвет уральской металлургии, она же экология. В 1991 году неугомонный Баков начал издавать журнал «Уральский областник» с обложкой цветов уральского флага.

Россель тоже работал в «тренде суверенности», хотя, конечно, не в смысле обособления Урала, а в смысле консолидации региональных сил. Промышленность уральских областей при плановой экономике СССР развивалась взаимозависимо. На основе этих взаимосвязей можно было создать структуру, которая помогла бы промышленности провести реформы. Россель убедил Ельцина, что такая структура нужна стране. 9 июня 1991 года была учреждена ассоциация «Большой Урал».

В ассоциацию вошли Свердловская, Челябинская, Тюменская, Оренбургская и Пермская области, а также Башкирия и Удмуртия. Председателем ассоциации главы регионов выбрали Росселя. На базе ассоциации можно было бы построить мощную республику – не колонию Москвы, а этакий доминион. Но руководители регионов побоялись, что в этом доминионе они окажутся без кресел, и гибко уклонились от дальнейшего движения в сторону госстроительства. Росселю стало ясно, что для республики он может располагать только Свердловской областью.

Впрочем, когда после разгрома Уральской республики Россель попадёт в опалу, главы регионов «Большого Урала» поступят очень достойно: 11 ноября 1993 года они единогласно учредят должность президента ассоциации, который будет получать оклад на уровне главы обладминистрации. Президентом, конечно, выберут Росселя. В те времена политики ещё не занимались бизнесом, никто не имел «подушки безопасности», и президентство в ассоциации «Большой Урал» даст Росселю возможность продолжать борьбу и не думать о хлебе насущном.

А вот неистового Бакова никто не тормозил. В 1992 году его охватил пламень очередной идеи – Мансийской республики. Идея, как обычно, была гениальная, поскольку в 1992 году Россия не считала нефть важнейшим ресурсом. Больше тысячи скважин на тюменском севере были забетонированы. Никто не думал, что грянет нефтяной бум и Ханты-Мансийский округ станет локомотивом российской экономики. «Лукойл» тогда был годовалым карапузом, ЮКОС едва родился, а Роснефти, Сибнефти и Сургутнефтегаза вообще ещё не существовало.

Баков учуял, куда повернёт страна. Он выбил из казны деньги на проведение Конгресса культуры манси, который внезапно оказался Учредительным конгрессом народа манси, и от лица этого конгресса бомбардировал правительство проектами создания Мансийской республики. Ну, взять самые нефтеносные территории да и сделать их полноправным субъектом Федерации. Президентом можно поставить самого Бакова, потому что с 1993 года по национальности он превратился в манси, даже в паспорте так записался, вот тут. Баков финансировал газету «Манси Маа» и договорился с композитором Пантыкиным, что тот создаст национальную оперу.

Идея политической независимости не прокатит, и в 1993 году демиург Баков переформатирует Мансийскую республику в регион «Приобье» – в «территорию федеральной поддержки», она же «зона экономической интеграции Свердловской и Тюменской областей», а попросту говоря – в офшор, которым дружно бы рулила лихая команда Бакова. Но эту идею Москва тоже не одобрит, а сам Антон Баков, коли уж он манси, получит приз за лучшую выдумку – должность в федеральном Министерстве по делам национальностей. Работать там манси Баков не станет.

Уральская республика

Создание и гибель Уральской республики Эдуарда Росселя

Эдуард Россель, глава Свердловской области, подсчитал: республикой быть выгоднее. Республика сама формирует свой бюджет и не столь жёстко зависит от Москвы. Кроме того, в Конституции сказано: если есть желание и возможность, то любая область может повысить свой статус и стать республикой в составе России. Никакого нарушения закона. Никакого сепаратизма – сплошной федерализм.

Мудрый и предусмотрительный Россель «зашёл на статус» издалека. Сначала в 1992 году юристы разработали Устав Свердловской области. Россель увёз его на утверждение в Москву, но там его потеряли в документообороте правительства. Настойчивый Россель привёз вторую редакцию – и её тоже потеряли. Москва просто не желала признавать вопрос федеративности значимым. Националисты-шантажисты – да, они были важны, им потакала российская «демшиза» и либералы в Европе и США. А регионалы-провинциалы никому не были интересны.


Эдуард Россель


Но Россель умел заставить услышать себя. 25 апреля 1993 года в России был проведён референдум о народном доверии Ельцину и его политическому курсу. Ельцин остро нуждался в национальном одобрении, так как в стране творилось чёрт знает что. А в Свердловской области в бюллетене референдума оказалось не четыре вопроса, как везде, а пять. Пятый вопрос – надо ли делать из области Уральскую республику? И 83 % жителей области ответили – да!

1 июля 1993 года облсовет во главе с Росселем объявил Свердловскую область Уральской республикой. Страна ахнула. Россель за день стал политиком федерального масштаба. Он переиграл Ельцина: против волеизъявления народа, озвученного через референдум и облсовет, президенту выступать нельзя никак.

1 июля 1993 года облсовет во главе с Росселем объявил Свердловскую область Уральской республикой. Страна ахнула. Россель за день стал политиком федерального масштаба. Он переиграл Ельцина: против волеизъявления народа, озвученного через референдум и облсовет, президенту выступать нельзя никак.

Верховная власть растерялась. На дерзкий манифест первым отреагировал заместитель председателя правительства Сергей Шахрай. Он озлобленно заявил, что никакой Уральской республики нет и Росселя во власти тоже скоро не будет.

Москва рисковала потерять контроль над ситуацией. Если в Екатеринбурге вдруг начнут какую-нибудь шибко прогрессивную реформу, Москве придётся идти в кильватере, а это нехорошо, никакой маржи. И на фига такая федеративность нужна Москве? Оставалось надеяться, что затея с республикой будет замотана, заболтана, забыта. В ту эпоху много было громких заявлений и крутых инициатив.

Но Уральскую республику делал Россель, а он не пускал дела на самотёк.

По стране поползли слухи, что Урал выходит из России, что тут военное положение, ядерные ракеты нацелены на Кремль, пограничные посты, таможня, всякое такое. Россель был публичным политиком, он охотно участвовал в спорах и обсуждениях, которых тогда в городе и в телике было великое множество. Россель неутомимо объяснял чуть ли не на пальцах: нет сепаратизма, нет развала, нет своих денег – это всё франки Бакова, приоритет законов России незыблем. Шиш, никто Росселя не слышал. Всем вынесло мозг словосочетание «республика Урал».

Впрочем, скоро стране стало не до Урала. Ельцин жестоко развоевался с Верховным советом. 21 сентября был оглашён Указ о постепенном прекращении деятельности советов. В Москве началась схватка между Кремлём и Белым домом. Всё закончилось 4 октября: расстрелянный танками парламент России страшно задымил на весь мир. 26 октября Ельцин упразднил советы и советскую власть.

Исчезая из истории, 27 октября Свердловский областной совет успел принять Конституцию Уральской республики. Её разработала группа екатеринбургских юристов во главе с профессором Анатолием Гайдой. 30 октября Конституция была опубликована в «Областной газете» и вступила в силу. Это означало, что отныне Уральская республика существует де-юре, а город Екатеринбург – её столица. Свежеиспечённый мэр Аркадий Чернецкий поддержал республику.

Поначалу у республики всё складывалось благополучно. Ельцин нашёл время поговорить с Росселем, и 5 ноября в интервью «Вечёрке» Россель с облегчением сообщил, что Президент России одобрил Уральскую республику. 8 ноября было объявлено, что 12 декабря, когда Россия будет голосовать за новую Конституцию и выбирать депутатов в новую Госдуму, в Сверд… э-э-э… в Уральской республике пройдут выборы Законодательного собрания и губернатора республики.

И вдруг 9 ноября в администрации Росселя разом замолчали все телефоны. 10 ноября по телевизору диктор строго зачитал указ Президента России о том, что Эдуард Россель отстранён от занимаемой должности, вместо него назначен и.о., а все решения по Уральской республике не имеют никакой юридической силы.

Почему так вышло? Потому что после событий с Верховным советом Ельцин ещё не остыл, рубил сплеча и опасался мятежников. А ему внушили, что на Урале – мятежники. Таково было мнение Сергея Шахрая, Виктора Илюшина, помощника президента, и Сергея Филатова, главы президентской администрации. Конечно, Россель привозил им, советникам Ельцина, Конституцию Уральской республики, чтобы они знали суть идеи, но никто из них не удосужился прочитать документ. Им и так всё было понятно: враги, развал страны, предательство национальных интересов, и вообще, вы оборзели у себя там на Урале? Забыли, чьи холопы?

Уральскую республику создавали в логике федеративности, для укрепления государства Российского, а Москва ошельмовала и уничтожила её как образец сепаратизма, разрушающего государство. Хамский способ уничтожения Уральской республики свидетельствовал, что Москва безразлична к регионам, а Россель прав – однако его отправили в политическое небытие. Главой области вместо Росселя вскоре был назначен Алексей Страхов, первый заместитель Чернецкого.

С тех пор Уральская республика превратилась в миф, перетолкованный и так и сяк. А Россель после Уральской республики стал символом столичных амбиций города Екатеринбурга.

Глава пятая

Банды Ёбурга

Герои без канализации

Начало приватизации и конец горсовета

Ваще всё шло по нисходящей, и никто не мог ничего поделать. В 1991 году в Свердловске уже каждый третий считал, что живёт плохо, однако в Екатеринбурге никому лучше не стало. В декабре отменили Советский Союз. 2 января 1992 года в России отпустили цены: на страну обрушилась либерализация. Вскоре объявили свободу торговли. В магазинах пустые прилавки, как скатерти-самобранки, быстро заполнились продуктами и товарами, но всё подорожало впятеро, вдесятеро… а под конец 1992-го в 18 раз! На станции Шувакиш зачах знаменитый рынок – теперь былая спекуляция стала законным бизнесом. Но зарплата выросла только вдвое, да и её сильно задерживали. Рождаемость в городе падала на 10 % в год.

Зато россияне узнали много нового. Узнали, что такое инфляция, конверсия и прожиточный минимум. На остановках и в подземных переходах вырастали ряды бронированных, как танки, торговых палаток с сигаретами, презервативами и баночным пивом. На улицах появились бомжи, лохматые и равнодушные ко всему, попрошайки с трагично-похмельными рожами, беспризорники с повадками крыс, вкрадчиво-назойливые сектанты. В Екатеринбурге тихо открылись магазины для бедных, Центр социальной помощи и больница для детей-бродяжек.

Главной темой 1992 года стала приватизация – передача государственной собственности в частные руки. Приватизацию проводили различными способами: акционированием, через продажу с аукциона, посредством аренды с выкупом и так далее. Многообразие вариантов, отсутствие контроля и невнятица правил позволяли совершать чудеса. Приватизация давала пассионариям Великий Шанс.

В Ёбурге приватизация началась 28 апреля 1992 года, когда с аукциона был продан магазин в доме № 9 по улице Вайнера. 12 мая прошёл первый конкурс: продали подвал в доме № 13 по улице Торговой на Химмаше. В августе в России появился главный инструмент приватизации – ваучер, приватизационный чек. 20 сентября в Екатеринбург доставили 640 тысяч ваучеров. И началось…

Точнее, ничего не началось. Горсовет и администрация впились друг в друга мёртвой хваткой, не давая возможности и рукой пошевелить. Уже нельзя было говорить о противостоянии разных ветвей власти: получилась безобразная свалка, в которой все орали, что все воруют, а процесс тащился через пень-колоду и застревал на каждом шагу. Журналисты работали в упоении, а горожане шалели от одержимых депутатов и громовержцев из администрации. Из 600 намеченных к приватизации городских объектов к концу 1992 года приватизировали только 34.

В январе 1993 года горсовет завопил, что приватизацию надо остановить, иначе жулики из администрации весь город рассуют по своим карманам. А в марте на горсовет обрушился городской прокурор Фёдор Кондратьев. Он заявил, что у депутатов, занимающихся приватизацией, тоже рыльце в пушку.

Конечно, приватизация была насквозь коррумпирована. В городе говорили, что ЦУМ приобретён по цене трёхкомнатной квартиры. Конечно, приватизация была несправедлива. Власть не растолковала людям, что такое приватизация, зачем она нужна и как надо поступать: «простой народ» проворонил свой Великий Шанс. Власть опрометчиво отдала на приватизацию объекты общественного достояния, и тут уже сложно разобраться, коррупция это или глупость.

В Ёбурге приватизацией управляли две стратегии. Горсовет, пылая на костре идеализма, хотел расшвырять всю госсобственность кому попало, лишь бы отнять её у государства, – такова была идеология «демшизы». Вокруг горсовета роились какие-то непонятные типы и мутные конторы. А горадминистрация предпринимала все усилия, чтобы госсобственность перешла в руки «эффективных менеджеров»: они, конечно, работали эффективно, но принадлежали к числу «своих да наших».

Это была технократическая идеология управляемого перехода к капитализму. Её исповедовал Чернецкий. Он ужаснулся вакханалии областной приватизации и не желал таких бедствий для города. В вопросах приватизации авторитаризм Чернецкого столкнулся с демократизмом Росселя – и пали в почву драконьи зубы будущей войны мэра и губернатора. Но пока что Чернецкий воевал с горсоветом.

Администрация начала кампанию за отстранение от должности председателя горсовета Юрия Самарина. «Председатель и его окружающие не умеют и не хотят работать!» – гремел Чернецкий. Самарин тотчас ответил: «Мошенничество стало нормой в работе администрации!» Противники гвоздили друг друга компроматом, хлестали по мордасам оскорблениями. Когда журналисты попытались образумить кровожадную администрацию, Александр Коберниченко, руководитель аппарата, успокоил прессу: «Мы не собираемся отключать в Совете свет или канализацию! Мы не будем плодить героев!» Придушить администрацию и лично Чернецкого горсовет призывал председателя Конституционного суда и почему-то патриарха.

Назад Дальше