Быт как бой
«Афганцы» периода Владимира Лебедева
«Афганский синдром» в СССР не походил на «вьетнамский синдром» в США. Во-первых, советские дембеля возвращались домой победителями, ведь СССР не проиграл войну, а просто закончил. Во-вторых, «афганцы» не чувствовали себя сокрушительно обманутыми, ведь скуповатая отчизна им ничего и не обещала. «Афганский синдром» – самовольно присвоенное туманное и грозное право «учить родину любить», подтверждённое реальной силой и нежеланием подчиняться.
Когда последние советские танки прокатились по мосту из Хайратона в Термез, в Свердловске насчитывалось около 4000 «афганцев». Как и у всех молодых, у них ничего не было – ни работы, ни образования, но опыт Афгана обострил их жажду справедливости и стал той темой, по которой можно объединиться, чтобы выбить себе место под солнцем. Изначально сообщества «афганцев» были «солдатскими» и требовали от властей обычных социальных льгот. Солдаты оказались лёгкими на подъём, сплочёнными и отчаянными – терять-то им было нечего.
Владимир Лебедев
Осенью 1990 года прапорщик Владимир Лебедев собрал единомышленников и учредил Свердловское отделение Российского союза ветеранов Афганистана. Товарищи говорили про Лебедева, что у этого прапора мозги генерала. Лебедев служил общей идее и был единоприроден безбашенному Ёбургу. Под командой Лебедева «афганцы» взяли под контроль и под защиту обширную стихийную барахолку челноков на Сортировке: крышевали и сами торговали. 20 % всех доходов шли «афганскому братству», то есть на нужды организации и на помощь инвалидам и семьям погибших. Это была «афганская экономика» Лебедева.
В 1991 году СО РСВА развернулось: на площади Советской Армии «афганцы» заложили мемориал «Чёрный тюльпан», основали газету «Ветеран Афганистана», а при педагогическом институте, где на факультете физического воспитания и военной подготовки училась целая группа «афганцев», открыли музей «Шурави».
Владимир Лебедев был пассионарием и даже экстремистом, а «афганцы» тех лет – пожалуй, самой организованной боевой силой в городе. Яростный порыв недавних солдат привёл к эпопее «таганского сидения» и к падению Лебедева.
На улице Таганской на Эльмаше достраивались две большие девятиэтажки – дома № 55 и № 57. Квартиры в этих домах власть обещала отдать «афганцам». С весны 1992 года СО РСВА ставило у подъездов караулы, но мэрия всё равно решила продать обещанные квартиры. И тогда Лебедев организовал захват домов.
22 июня, не испугавшись нехороших ассоциаций, «афганцы» начали войну с мэрией. 300 семей «афганцев» – молодые мужья, молоденькие жёны, их детишки – быстро и в полном порядке заселились в оба дома. Решительные солдаты тотчас приготовились к обороне: достали боевое оружие, установили КПП, перегородили проезды в общий двор колючей проволокой, на нижних лоджиях оборудовали наблюдательные посты, вооружённые бутылками с горючей смесью.
Владимир Лебедев подготовил захват ещё и юридически. Семьи «афганцев» вселялись каждая в ту квартиру, которая и полагалась по закону о жилплощади и по очереди на получение жилья. У власти не было ни причин, ни повода объявить захват домов преступлением: так – нарушение порядка, въезд раньше подписания акта о сдаче новостройки, не более. И ещё Лебедев выдвинул мэрии ультиматум: выдать ордера на обещанные 383 квартиры, а не то самозахваты продолжатся. На случай штурма штаб «афганцев» даже планировал контрудар по Малому Истоку, чтобы осадить дачу Росселя – главы администрации Свердловской области.
Дома «афганцев» на улице Таганской
Мэрия просто растерялась. Чернецкий осудил «афганцев», а председатель горсовета Самарин – поддержал. «Афганцы» упрямо сидели в своих домах, будто в укрепрайоне. Поползли слухи, что кто-то там нанял бандитов – по ночам пули разбивали окна мятежных высоток, выходивших в одиночку «афганцев» резали ножами. Потом мэрия заблокировала счета СО РСВА и принялась выдавать ордера на квартиры «афганцев» чернобыльцам и инвалидам – чтобы город возненавидел таганских бунтовщиков. И вправду, вскоре на стенах окрестных домов появились надписи: «Афганцы, ублюдки, убирайтесь!» Но постепенно всё затихло.
Никто не знал, сколько ещё продлится противостояние. По сути, на окраине города держала оборону гражданская крепость: детишки ходили в садики и в школы, взрослые – на работу, у кого она была, но в любой момент могли начаться боевые действия. И они начались. Власть атаковала 10 февраля 1993 года. Но удар был направлен не по домам, а по офису СО РСВА и прапорщика Лебедева в здании Трансагентства на улице Большакова. Здесь постоянно толклась целая куча «афганцев»: они что-то обсуждали, о чём-то шумели, принимали решения.
Отряды пермского и тюменского ОМОНа вышибли двери и ворвались в холл. Резиновые дубинки крушили оргтехнику и валили «афганцев» на пол. Из разгромленного Трансагентства омоновцы выволокли около 70 человек и, заломив им руки, швырнули в спецавтобусы. В каталажку угодил и Лебедев.
Наутро ожесточённые «афганцы» молча осадили городскую администрацию. Площадь 1905 года испуганно опустела, её заметало позёмкой – снегоуборочные машины не рискнули сунуться под горячую руку озлобленных солдат. «Афганцы» не врывались в мэрию, но блокада есть блокада. И через три дня власти сдались: захваченных в Трансагентстве начали выпускать на свободу.
Однако Лебедев и двое руководителей СО РСВА так и остались за решёткой. Пикеты «афганцев» топтались у тюрьмы неделю, а 22 апреля «афганцы» провели митинг на площади Советской Армии и колонной пошли по улицам к Сортировке и перекрыли железную дорогу Екатеринбург – Казань. Баррикад или завалов не сооружали: пять сотен угрюмых парней просто расселись на рельсах. «Афганцы» выбрали такой глухой угол, что подобраться к ним можно было только пешком.
Ожидание длилось сутки. Милиция собирала силы. Наконец появился ОМОН: бойцы двигались по железной дороге гурьбой, сомкнув щиты. Но «афганцы» уже устали. Они показали, чего хотят и что могут, а драться не желали и позволили ОМОНу растащить себя. Хотя после этой акции власть начала выдавать ордера на квартиры в мятежных домах по Таганской. А Лебедев всё равно получил срок.
День ВДВ «афганцы» считают своим праздником. На 2 августа 1993 года СО РСВА откупило стадион «Динамо» и устроило грандиозное шоу: целый час бугаи из спецназа для тысяч «афганцев», ревущих на трибунах, кулаками проламывали доски, крошили кирпичи лбами, гнули об колено железные трубы, в спаррингах кидали друг друга через головы. Это был «триумф воли», торжество ломовой силы, игрища могучих гладиаторов в тельняшках – в общем, атлетика во славу победителей. «Афганцы» одолели всех и всё, хотя и потеряли полководца.
«Ничего личного»
МЖК после 1985 года и судьба Королёва
Феномен МЖК, молодёжных жилых комплексов, отковался и закалился в противоборстве с советской системой. По стране возникло около 600 комплексов, которые дали новое жильё четырём миллионам человек. Крупнейший МЖК Союза был в Свердловске: здесь Давид-комсомолец одолел обкомовского Голиафа. После такой победы казалось, что МЖК сильнее любой власти и любого режима.
Памятный камень МЖК
В 1985 году Свердловский МЖК под фанфары получал премию Ленинского комсомола – самую престижную молодёжную награду СССР. МЖКовцы попросили выдать премию дефицитной телеаппаратурой. МЖКовцы ощущали недостаток общения: совместное строительство в целом завершалось. В подъездах появились бодрые самодельные стенгазеты, по дворам комплекса заиграл детский духовой оркестр МЖК, приглашая желающих на субботники, но всего этого не хватало для прежнего прекрасного товарищества по труду и борьбе.
И тогда в МЖК придумали провести кабельное телевидение. Первая студия впихнулась в кухню Евгения Королёва, идеолога МЖК. Инженер Александр Мих смонтировал сеть всего-то на подъезд Королёва. И тотчас в этот подъезд началось паломничество. В 1986 году провода оплели весь МЖК. Мих возглавил телецентр. До Свердловского МЖК Советский Союз не имел общественного телевещания.
На такую вольность МЖКовцы выбили у секретаря свердловского обкома только устное разрешение: секретарь дал бумажку с номером своего телефона – звоните, если что. Александр Мих закатил камеру-камкордер прямо на площадку «Городской трибуны» Геннадия Бурбулиса и записывал выступления Гавриила Попова, Бориса Ельцина, Андрея Сахарова, Галины Старовойтовой – Демосфенов и тираноборцев той бурной эпохи. Потом телевидение МЖК транслировало это записи на весь жилой комплекс. А в городской КГБ полетели доносы от жителей соседних с МЖК кварталов, но доносчики вовсе не хотели искоренить кабельное – наоборот, они хотели, чтобы жадины из МЖК кинули кабель всем.
В 1995 году Эдуард Россель выйдет на первые в стране выборы губернатора, и власти, конечно, перекроют ему кислород. Свой эфир Росселю предоставит телевидение МЖК. И Россель не забудет о поддержке Александра Миха. В конце 1997 года областные власти начнут создавать областное телевидение, и Россель предложит Миху должность генерального директора телекомпании ОТВ.
Мих и Россель превратят ОТВ в самую мощную региональную телекомпанию России. Три кита ОТВ – информация, аналитика и публицистика; аудитория – средний класс. В 2003 году сигнал ОТВ пойдёт через спутник «Ямал-200», а иметь спутник будет дозволяться лишь вещателям федерального ранга.
P. S. В 2013 году ОТВ получит новый телекомплекс, хайтек-оборудование и софт и объявит о готовности к переходу на цифру и к работе в формате высокой чёткости HD.
Телевидение МЖК тянуло телемосты в «Останкино» и предоставляло свой эфир политикам, которых не пропускали на официальные каналы. По кабелю Свердловского МЖК прогремели первые концерты «Чайфа», а новосибирская команда КВН потрясла аудиторию дерзостью: «Партия, дай порулить!» Кабель вернул МЖК прежний драйв и единство в борьбе за свои интересы. В 1988 году жители МЖК митингом добились от городских властей, чтобы вместо жилого дома им построили универсам «Кировский» – не бегать же за буханкой через полгорода. А потом МЖКовцы принудили начальство переименовать улицу Риммы Юровской в улицу Высоцкого: они не хотели жить под именем дочери убийцы Николая II.
МЖК как социальный организм видоизменялся вместе с СССР. Комплексом руководил выборный оргкомитет. В 1989 году он выдвинул своих кандидатов в облсовет, и кандидаты прошли, так велик был авторитет МЖКовцев. В облсовете оказались Евгений Королёв и Галина Карелова, преподаватель политеха.
Евгений Королёв на собрании
Стихия демократии кого-то возносила, а кого-то роняла. В оргкомитете МЖК Галина Карелова занималась социальными вопросами, и эта тема привела её к вершинам власти. Деятельная и точная в решениях, Галина Николаевна станет членом Совета Федерации, депутатом Госдумы, заместителем министра труда и заместителем председателя правительства. А непримиримый Евгений Королёв, увы, потеряет всё. Идеалист будет мешать законно избранному оргкомитету жить по законам новой эпохи, и Королёва законным путём отстранят от власти в МЖК.
Лишённый МЖК, он окажется Прометеем без огня. В политике идеалы быстро уступают место компромиссам, и Королёву здесь станет неинтересно. Он займётся бизнесом, но и тут не преуспеет. В 2002 году он бросит всё и уедет в Индию – в ашрам гуру Сатьи Саи Бабы, то ли живого бога, то ли мошенника и сектанта, который постиг Мировой Абсолют, ведал смысл бытия и тайну счастья, учил жизни Бориса Гребенщикова и Стивена Сигала, накормил и вылечил тысячи людей и рожал ртом золотые фаллосы-лингамы.
К 2008 году комсомолец Евгений Королёв станет полусумасшедшим нищим стариком с туберкулёзом и пиелонефритом. Его увезёт в Россию 73-летняя саибабистка Маргарита Санникова. Она поселит гостя у себя дома, в селе Отрадном под Владивостоком. Здесь Королёв начнёт писать стихи и фотографировать бегущую воду. А в 2010 году Санникова вдруг сдаст жильца в психушку – якобы тот гонялся за ней с топором. Потрясённый Королёв умрёт. К ужасу всего села, Санникова сожжёт тело Евгения Королёва у себя во дворе, здесь же и закопает прах, а над захоронением устроит мемориал.
С 1991 года государство прекратило финансирование многих социальных программ, в том числе и программ МЖК. В 1993 году после мятежа Белого дома в России упразднили советы, причём не только высокого уровня, областного или городского, но и низовые – районные и микрорайонные. Вместо выборных низовых советов власть назначила различные жилконторы. Оргкомитет МЖК лишился полномочий. Новоявленные жилконторы равнодушно позакрывали все детские кружки и клубы на первых этажах зданий МЖК, а их помещения забрали под квартиры своим сотрудникам – или продали тем, кто мог заплатить.
По стране катилась приватизация, и внезапно выяснилось, что как общая собственность МЖК не существует. Квартиры принадлежат жильцам, территория – городу, а разные там объекты соцкультбыта – дольщикам МЖК: НПО «Вектор» и НПО автоматики, домостроительному комбинату и политеху. А дольщики охотно скидывали с баланса нерентабельную социалку, и недвижимость перепадала как раз тем, кто был причастен к принятию решений. То есть начальству.
МЖКовцы, обомлев, смотрели на быстроглазых бизнесменов с пейджерами и «быков» в малиновых пиджаках – внезапных единоличных владельцев того, что совсем недавно создавалось общим трудом для общей пользы. Всех поразил Сергей Хорошилов, бывший председатель оргкомитета МЖК: он получил под свой контроль КОСК «Россия» – огромный культурно-оздоровительный спортивный комплекс МЖК. Неужели вклад Хорошилова в МЖК настолько превосходил вклады других МЖКовцев?.. Конечно, нет: это был тот самый «бизнес, ничего личного».
Феномен МЖК угас без социалки и общей гражданской позиции жителей. Отныне МЖК стал просто спальным микрорайоном с хорошей инфраструктурой.
Свердловчане в Нью-Йорке
Основание компании «Малышева-73»
В 1993 году по адресу улица Малышева, дом 73, открылся офис компании с названием «Малышева-73». Фирма вела бизнес, который тогда, в голодные годы, раздражал многих горожан: в центре города фирма скупала квартиры на первых этажах жилых зданий, перестраивала их и продавала коммерсантам под магазины. Изумляло ещё и то, что учредителями «Малышева-73» были, в общем, мальчишки – два студента СИНХа, которым ещё и 25 не исполнилось: Игорь Завадовский и Константин Погребинский. То ли мажоры, то ли везунчики, то ли ваще жулики.
Всё было не так. Завадовский и Погребинский были из самых обычных семей, учились в школе № 13 и дружили с первого класса, после школы двинули в СИНХ, даже в армии им повезло служить вместе. По общему мнению, СИНХ выпускал директоров магазинов, но в конце 1980-х всё пошло вразнос: плановая экономика стала абсурдом, потому что социализм накрылся медным тазом, плюс инфляция, новые формы собственности, недостаток законов, исчезновение госзаказа, обвал производства, кризис, конкуренция открытого рынка, банкротства, бандиты и ещё триста тридцать три несчастья. Завадовский и Погребинский, крепкие парни из СИНХа, не были терпилами и ботанами. Они решили брать судьбу в свои руки.
Константин Погребинский и Игорь Завадовский
В декабре 1990 года в аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке озирались по сторонам шестеро парней из Свердловска – Погребинский и Завадовский сманили за собой ещё четырёх товарищей. Свердловчане прилетели зарабатывать деньги. У них за плечами были большие станковые рюкзаки «Ермак», забитые пакетами с гречневой кашей; на продажу америкосам был приготовлен советский дефицит – 20 банок икры и 20 бутылок водки. Ещё покорители Америки имели 150 долларов на шестерых, фальшивый вызов из какого-то левого «лагеря мира и дружбы», туристскую палатку и примус. План был гениальным: уехать во Флориду, где тепло и можно ночевать в палатке, жить год по гостевой визе, заработать бабок и в декабре 1991-го вернуться в СССР по обратному билету с открытой датой.
Но из Нью-Йорка они так и не вырвались. Купленный по дешёвке «Крайслер» развалился через десять миль. Деньги быстро закончились. А русских тогда во всём свободном мире ещё любили. Копы, посмеиваясь, отпускали виновных без наказания – «не будем вам мешать, парни». Добрый человек приютил этих бродяг в гараже. И они обосновались в чёрном Бронксе – это как кавказцы на Уралмаше.
На улицах Бронкса поверх фантастических сэмплов частил хип-хоп, прыгали и вертелись мускулистые негры в больших штанах и обтягивающих майках. Здесь всё было чужим. Четверо товарищей не выдержали и уехали домой. Погребинский и Завадовский остались вдвоём. Они работали на заправке. Их считали агентами ФБР, потому что белый человек по доброй воле не будет работать на заправке в Бронксе. Их предшественников, двух поляков, застрелили. И на них самих ночью нападали грабители, саданули Погребинского заточкой – точно как на Уралмаше.
В чёрном Бронксе они научились ценить деньги: за год ни разу не купили себе даже хот-дог – дорого. Не за хот-доги они тут вкалывают, а за своё будущее в России. Очень хотелось домой. Просто до тоски. И мысли не было остаться в США. Они воспринимали работу в Штатах как службу в армии: надо дотянуть до дембеля. И они выдержали. Доработали до самой поздней даты обратного вылета.
Перед самым отъездом у них украли весь заработок. Они снимали квартиру, а дочь хозяина квартиры была наркоманка – она и украла. И хозяин понял, что эти хмурые русские парни сейчас его убьют. Он нашёл дочь и вернул деньги. 30 тыщ баксов Погребинский зашил в пояс и в декабре 1991 года на пузе привёз домой.