Кис макнул кусок хлеба в чечевичную похлебку. — Ему уже осталось недолго, а нам нужен кто–то, кто будет нами править, когда он отойдет в путь всякой плоти. Таких, как Самуил, больше нет в Израиле.
— Это точно! Но сыновья его — никчемные людишки.
— Когда они судят народ в Вирсавии, то берут взятки, совсем как язычники!
Дядя Ионафана потянулся за гроздью винограда. — В прошлом они сослужили нам кое–какую службу.
Кис невесело усмехнулся.
— Только потому, что мы заплатили им больше, чем те, кто судился с нами! Иоилю и Авии нельзя доверять. Они люди жадные и всегда вынесут решение в пользу того, кто лучше сумеет им угодить.
— А запросы у них меняются день ото дня.
— И как только у такого человека, как Самуил, могли вырасти такие сыновья?
— Кис, братец, ты ведь убедил Самуила? Он сказал, что у нас будет царь.
Кис налил вина. — Вопрос в том, когда? И кто это будет? Иудеянин? Судя по пророчеству Иакова, должно быть так.
— В колене Иудином нет достойных править нами!
— А почему не ты, Кис? Ты богат.
Братья и сыновья Киса, все страстные ревнители колена Вениаминова, поспешили поддержать эту идею.
— Ты вождь в Израиле.
— Самый достойный из всех колен.
— Ты влиятельный человек.
— Другие колена могут возмущаться, но всякому ясно, что их старейшины всегда принимают решения с оглядкой на наш дом.
В темных глазах Киса загорелся огонек.
— Знаю, что они смотрят на нас. Но я уже старик. Нужен человек помоложе, посильнее, видный, способный произвести такое впечатление, что все колена пойдут за ним.
Ионафан наклонился вперед, ловя каждое слово. Нет человека выше и внушительнее с виду, чем его отец, Саул.
— Двенадцать колен должны объединиться. Нам нужен царь, как у всех народов, воитель, который будет сражаться за нас.
Ионафан вспомнил, что рассказывала мать об Ахимааце. Ахимааца убили филистимляне, и своих воспоминаний у Ионафана осталось о нем немного — пожалуй, только то, что он был совсем не такой, как Кис. Кис был злой. Шумный. Постоянно лелеял какие–то воинственные замыслы. Ахимаац учил Ионафана словам: «Уповай на Господа и могущество силы Его». Кис считал по другому: на Бога надейся, а сам не плошай. Бог, мол, помогает тем, кто помогает себе сам. И Кис был главой людей, собравшихся в этой комнате. Все они полагали, что Бог предоставил их самим себе, а, значит, чтобы устоять перед филистимлянами, необходимо перенять опыт остальных народов, народов, у которых могущественные цари и большие армии. Некоторые даже допускали мысль, что филистимские боги сильнее Бога Авраама, Исаака и Иакова. Как иначе объяснить, что филистимляне так жестоко угнетают их?
Кис отломил еще кусок хлеба. — Самуил сказал: Бог даст нам то, что мы хотим.
Все мужчины в комнате понимали, кого имеет в виду Кис. Они часто говорили об этом между собой. Саул был на целую голову выше всякого жителя Гивы и отличался той благородной красотой черт, которой славились истинные потомки Вениамина — младшего сына Иакова и прекрасной любимой жены праотца — Рахили. Появляясь в собрании народа в дни священных праздников, он приковывал к себе взгляды и мужчин и женщин. Надо сказать, посещал он священные праздники не часто: предпочитал пахать, сеять и жать, а не тратить время на религиозные церемонии, хоть и обязан был посещать их по крайней мере трижды в год. Но выглядел Саул вполне царственно, пусть даже и не имел царских амбиций.
Ионафан знал: не имеет значения, чего хочет Кис. Бог сам укажет Самуилу, кого ему избрать.
Как ни любил и ни уважал он своего отца, представить Саула царем он не мог.
Но кто, если не Саул? Авенир? Он хороший предводитель, горячий и бескомпромиссный. Или Амессай, Авениров брат? Оба мужи сильные и храбрые, только и рассуждают, как изгнали бы филистимлян, дай только Бог им царя, который соберет вместе израильские колена. Говорить–то они умеют, а вот править?
Ионафан оглядел родичей. Все жаждут царя: они добьются своего, нравится это Самуилу или нет. А если царем сделают его отца?! Тогда все будет по другому. Ионафана вдруг охватило тревожное осознание, что ему самому, в таком случае, предстоит стать наследником престола.
Где–то в самом сердце екнуло: «Уповай на Господа. Он — наш царь». Слова матери.
Почему же тогда Господь не уничтожил всех врагов? Почему дозволил филистимлянам угнетать Израиль? Если Богу все еще есть дело до Своего народа, почему Он никак не вступится за него? Он же послал когда то на помощь Моисея. И других. В тяжелые времена Бог, казалось, видел нужду народа и давал ему избавителей. Но теперь годы идут — а избавителя все нет. И Бог безмолвствует — лишь одно слово от Него передал народу Самуил: что они сами во всем виноваты.
Если так, что же остается человеку? Делать то, что правильно в собственных глазах? Ясно ведь, что на сыновей Самуила надеяться нечего. Кто поверит, что они будут принимать решения мудро и справедливо, подобно своему отцу!
Ионафан лишь раз в жизни слышал Самуила, но память до сих пор хранила, как забилось сердце при его словах, когда пророк напоминал людям, что праотцы их были рабами в Египте, и Бог послал Моисея вывести их из рабства. Бог наслал казни на Египет, чтобы вызволить их из–под руки фараона, дал им воду среди пустыни и манну с небес. Сделал так, что морские воды расступились, пропустив израильтян, а потом сомкнулись, потопив войско фараоново. Все, в чем люди нуждались, получали они от Бога. За все годы скитаний в пустыне под палящим солнцем никогда не испытывали они недостатка ни в пище, ни в питье. Ни одежда, ни обувь их не изнашивались. А когда все, кто не захотел уповать на Господа, умерли, дети их перешли через реку Иордан и взяли во владение землю, издавна обещанную Богом. Ханаан, земля, текущая молоком и медом.
Самуил поведал, что Господь Бог сам изгнал множество хананеев перед их лицом и повелел своему народу покончить с остальными. Так Он испытывал — станут ли дети Израиля единодушно исполнять Его заповеди. Пока были живы Иисус Навин, Халев, потом Гофониил, израильтяне повиновались. Но со временем устали от войны и забросили попытки окончательно очистить землю. Что с того, что кое–где в пещерах и расселинах скал еще укрывались враги? Не приложил ли уже народ Божий достаточно стараний, чтобы избавиться от них? Разве мог Бог ждать от них большего? Слишком много усилий уйдет на то, чтобы выследить и истребить всех до одного оставшихся недругов, рассеянных по стране. И что такого страшного произойдет, если просто оставить их в покое? Настала пора радоваться богатому урожаю, пасти тучные стада, собирать спелые фрукты. Наслаждаться, вкушая молоко и мед!
Но уцелевшие враги были живучи, как сорняки на полях. И как сорная трава, стремительно множились и распространялись.
И вот филистимляне — целый отряд — уже в двух шагах отсюда, за соседними холмами. Эти люди, пришедшие из–за моря, были сильны, вооружены и надменны. И каждый год продвигались все дальше вглубь страны. Никто из израильтян даже не пытался прогнать их со своей земли. Кто посмел бы, в особенности теперь, когда во всем краю не сыскать было ни единого кузнеца, способного изготовить оружие! Да и могли ли двенадцать разрозненных колен, предводительствуемые многочисленными вождями, противостоять мощному, хорошо организованному войску под командованием царя?
— Нам нужен царь, как у них. Без царя мы разобщены и потому беззащитны.
— Когда царь объединит Израиль, нам больше не придется жить в страхе, изо дня в день ожидая набега и дрожа за свои поля и скот.
Скот!
На Ионафана накатил страх. Отец до сих пор не вернулся. Сколько можно искать этих ослов?
Господь, пожалуйста, пусть отец благополучно доберется до дома.
А Бог вообще слышит еще их молитвы? Или Он на самом деле давно оставил их, как заявляли некоторые родичи? И теперь ждет, что они будут выживать лишь собственными силами да хитростью?
Самуил сказал, что если они вновь обратятся к Господу, Он избавит их от врагов. Но Ионафан не понимал, в чем смысл слов пророка. Как это он оставил Господа? Филистимляне постепенно наводняли страну, завоевывая земли, поражая израильтян во всякое уязвимое место, воздвигая новые и новые твердыни. И Бог не остановил их. Он не вмешался, не смел врагов с лица земли своей мощной дланью. А ведь из истории Ионафан знал, что этому Богу, когда–то наславшему на Египет целых десять казней, ничего не стоило бы наслать еще парочку на филистимлян! Так почему Он этого не сделал?
Мать рассказывала ему, что дедушка Ахимаац всегда говорил: «Всякое испытание приходит либо укрепить нашу веру, либо подорвать ее».
С каждым годом филистимляне умножались и усиливались. Они носили нарядные одежды и доспехи, густые волосы, заплетенные в косы, горделиво венчали их головы, подобно коронам. Они были высокомерны и насмешливы, вооружены до зубов, готовы убивать без раздумий, неистовы в поклонении своим идолам. Это надо было видеть! Были ли их боги настоящими? А откуда еще могла проистекать такая самоуверенность и презрение ко всем прочим? Захватчики, завоеватели, они наживались за счет тех, кого угнетали. Народ Израиля обирали до нитки, а Бог молчал.
— Бог говорил к Самуилу и сказал ему, что царь будет избран, — Кис поставил чашу. — Либо он согласится, что нам нужен царь, либо больше не будет править нами.
Кого имел в виду Кис: Бога или Самуила? В любом случае, у Ионафана похолодело внутри.
Сумеет ли его отец — или любой другой — успешно управлять Израилем? Всякий раз, когда старейшины собирались вместе, они неизменно начинали пререкаться между собой. Может, они и верили в Бога, а вот друг другу — вряд ли.
Мысли Ионафана унеслись далеко.
Каково это было — жить под защитой Бога: днем облачный столп, ночью — огненный? А видеть, как прямо из камня появляется вода? А какая на вкус была манна? Ионафан часто тосковал, что опоздал родиться, не застал тех давних времен. Он чувствовал себя обделенным, душа томилась.
Его, бывало, посещали мечты изучать Закон — может быть, даже в Навафе, у самого Самуила. Господь разговаривал с Самуилом. Самуил знал бы ответы на вопросы, которыми мучился Ионафан. Что значит: уповать на Бога и повиноваться Ему совершенно? Что надо делать, чтобы Ему угодить? Очевидно, жертв не было достаточно. Бог оставался далеким и безмолвным. Слышал ли Господь еще кого–нибудь, кроме Самуила?
Но хоть и был Самуил великим человеком и честным и праведным судьей, образ его тускнел рядом с Моисеем, который принес Закон Божий с горы Синай, и Иисусом Навиным, отвоевавшим землю. В те дни Господь царствовал над Израилем! В битве шел впереди и охранял их с тыла. Поражал неприятелей градом камней с неба! Кто бы устоял перед таким Богом? Он превратил рабов в свободных, стадо перепуганных овец — в армию отважных львов.
Где ныне войско Израиля? Славные воины, некогда с боем взявшие свое наследие, породили трусливых овец, которые только и знают, что блеять над скудным урожаем и пересыхающими колодцами да жить в вечном страхе перед филистимскими волчинами.
А что, если Кис добьется своего и увидит, как Саула помажут в цари над Израилем? На Ионафана новой волной нахлынул страх. Его отец — не воин, он простой земледелец. Может статься даже, его уже нет в живых. Разве можно так долго искать ослов?
Ионафан решил высказать свои опасения вслух:
— Отца уже долго нет. Может, я пойду поищу его?
Авенир нахмурился:
— Что–то Саула и впрямь долго нет.
Кис призадумался на секунду, потом махнул рукой:
— Рано еще беспокоиться, сынок.
— Но прошло целых два дня, дедушка.
Кис презрительно усмехнулся: — День поищет, день подуется, да еще день на обратный путь. Если до послезавтра не вернется, тогда начну беспокоиться.
— Разреши, я завтра пойду его искать. Вдруг он попал в беду!
— Мальчишка думает управиться с филистимлянами!
Ионафану было уже тринадцать лет. Он мужчина. Когда же они это поймут?
— Замолчите. Стоит ли запрещать сыну любить отца? — Во взгляде Киса промелькнула гордость, когда он посмотрел на Ионафана, однако он покачал головой. — Твой отец медлит с возвращением, потому что злится. Через пару дней он будет дома.
Ионафану бы такую уверенность.
* * *До Ионафана донесся крик. По полю бежал один из пастухов.
— Ослицы у колодца!
С отцом точно что–то стряслось! Ионафан пустился бежать.
— Дедушка!
Кис вышел из дома. Ионафан рассказал ему про ослиц, и Кис окликнул пастуха:
— Ты видел моего сына?
— Нет, господин. Никаких следов.
— Отпусти меня! — Ионафан боялся, что и так уже слишком промедлил. — Я пойду искать отца!
На зов Киса сбежалось несколько мужчин.
Ионафан не хотел оставаться в стороне:
— Я должен идти!
— Пойдет Авенир.
— Пустите меня с ним.
Кис стиснул плечо Ионафана: — Ступай! Только не ищи неприятностей на свою голову.
Шли они быстро, останавливались только расспросить, не видал ли кто Саула с Иехиилом. Да, видели, но они прошли мимо. Следуя добытым по пути указаниям, Ионафан и Авенир миновали гору Ефремову, землю Шалишу и достигли местности под названием Цуф.
Авенир выглядел озадаченным.
— Здесь живет прозорливец.
Неужели отец пустился в такой долгий путь, чтобы узнать у Самуила, где ослицы?
Блестя глазами, Авенир вступил в город Наваф.
— Здесь мы точно услышим о Сауле. Я уверен.
Да. Саул и его слуга были здесь. В городе об этом до сих пор судачили.
— Самуил позвал Саула к себе на обед. — мужчины толковали о прошедшем празднике. — Он отложил для него лучшую часть ягненка.
Лучшую часть? Что бы это значило?
— Почему?
— Откуда нам знать. Но, похоже, Самуил его ожидал.
Ионафан огляделся вокруг: — А где мой отец сейчас?
— Ушел.
Голос Авенира звенел от волнения: — А что Самуил? Мы можем с ним поговорить?
— Он тоже ушел.
— Они пошли вместе? — настаивал Авенир.
Один старейшина пожал плечами, другой махнул в сторону дороги: — Нет. Саул направился в Вефиль.
Авенир схватил за руку Ионафана:
— Идем. Надо торопиться!
— Как ты думаешь, что случилось?
— Найдем твоего отца — узнаем.
Саула и Иехиила в Вефиле не было. По всей видимости, Саул со слугой и еще тремя путниками вошли в город, где им дали хлеба, и двинулись в Гиву.
— Может, до них дошел слух, что ослицы нашлись, — предположил Ионафан.
Авенир рассмеялся как–то странно:
— А может и что другое!
По дороге им повстречалась кучка людей, которые тоже видели Саула и вовсю обсуждали недавнее происшествие.
— Твой отец столкнулся с процессией пророков, которая как раз сходила с холма в Гиве. Он пошел с ними и тоже пророчествовал!
Отец Ионафана — пророк? Как могло статься такое?
Заслышав их разговор, подошли еще прохожие.
— Что там случилось с Кисовым сыном?
— Он пророчествовал!
— Что? Неужто и Саул во пророках?
Ионафан протиснулся между ними: — Где мой отец?
— Пошел на высоту!
Но когда они взобрались на холм, ни Саула, ни Иехиила там уже не было.
— Давно они ушли?
— Недавно.
Ионафан с Авениром бросились вдогонку. И вот, наконец, Ионафан разглядел далеко впереди, на склоне, высокую фигуру, и рядом еще одну, поменьше.
— Отец! — воскликнул Ионафан и припустился еще быстрее. Авенир следовал за ним но пятам.
Саул обернулся и остановился. Обнял Ионафана, потрепал по спине и улыбнулся.
— Мы забеспокоились и пошли тебя искать. — Ионафан совсем запыхался. Чем это пахнет от отца? Чем–то сладким. Волосы отца были все в масле.
Саул поприветствовал Авенира.
— Что с тобой стряслось? — потребовал объяснений Авенир.
Лицо Саула вмиг стало отчужденным.
— Я искал ослиц.
Авенир подступил к нему. — Ты обедал у Самуила!
Саул пожал плечами и зашагал по направлению к дому. — Когда мы увидели, что ослиц и след простыл, пошли к нему. У Иехиила было с собой кое–какое серебро, мы преподнесли это ему в дар.
— И Самуил взял его? — Авенир, казалось, удивился.
— Нет, — быстро ответил Иехиил.
— Расскажи мне, что было дальше.
Саул сердито глянул на Авенира. — Самуил велел мне идти на высоту.
Ионафан почувствовал перемену в поведении отца. Произошло что–то важное, но отец явно не желал вдаваться в подробности.
Авенир положил руку на плечо Саула.
— Что сказал тебе Самуил?
Саул дернулся, сбросил руку с плеча. — Заверил, что ослицы нашлись. — Он пристально посмотрел на Авенира. — Они же нашлись, не так ли?
— Да.
Не произнеся больше ни слова, Саул продолжал путь к Гиве.
Раздосадованный Авенир отвернулся.
— Иехиил! — он пошел рядом со слугой. Они тихо говорили о чем–то. Иехиил разводил руками и пожимал плечами.
Ионафан поравнялся с отцом и шел рядом с ним.
Саул отрывисто усмехнулся. — Иехиил ничего не знает.
— Не знает о чем, отец?
Саул сжал губы.
Сердце Ионафана колотилось. — От тебя пахнет благовониями…
Саул бросил быстрый взгляд на сына. Краска залила его лицо. — Держи язык за зубами. Понял?
— Да.
Ионафан замолк, опасаясь в глубине души, что, возможно, Кисовы молитвы возымели результат.
* * *Саул так и не захотел никому рассказать о встрече с Самуилом. Он вернулся к работе и продолжал пахать, предоставив Кису и прочим теряться в догадках. Вместе с отцом трудился и Ионафан, дожидаясь, что тот хоть словом обмолвится, что случилось с ним в Навафе. Но отец работал в молчании, был задумчив и раздражителен. Ионафан и не пытался ничего вытянуть из пето, как остальные.
Зато поговорил с матерью.
— Конечно же, там что–то произошло, — прошептала она. — Боюсь даже и предположить, что бы это могло быть. Ты держись рядом с отцом, не отходи от него. Делай все, что он попросит. Когда придет время, наверняка услышишь все от него первым. Думаю, он будет сильно нуждаться в тебе в дальнейшем.