— И где сейчас все те воины? — Саул рывком отдернул в сторону полог шатра. — Нету!
— У тебя все равно больше, чем было у Гедеона. Наас и аммонитяне ведь разбиты!
— Филистимляне — беда пострашнее, чем мадианитяне или аммонитяне. — Саул отпустил полог. И простонал, закрыв рукой глаза: — Я не просил делать меня царем. Никогда ничего такого не просил!
— Бог избрал тебя, отец, — Ионафан старался говорить как можно спокойнее, хотя страх присутствующих постепенно передавался ему. — Уповай на Господа и могущество силы его!
— И что это значит? — выступил вперед Авенир. — В практическом и тактическом смысле? Что, Ионафан?
— Бог мог бы послать на врагов огненные стрелы, — поддакнул Кис. — Отчего же Он этого не делает?
Саул резко развернулся: — Где Ковчег? — Глаза всех устремились на него. — Может быть, если бы со мной был Ковчег… Когда–то филистимляне боялись его. Помните?
У Ионафана засосало под ложечкой. Неужели отец хочет сделать из Ковчега идол?
— Они захватили Ковчег.
— Да. И тогда мыши и крысы опустошили их поля. А у филистимлян появились опухоли. И все закончилось тем, что они отправили его обратно, нагрузив колесницу золотом. — Саул взглянул на Авенира. — Сколько понадобится времени, чтобы доставить его сюда?
В шатер пошел один из воинов.
— Господин, Самуила до сих пор нигде не видно.
Авенир нахмурился: — Времени нет. Нужно что — то делать сейчас, пока все не разбежались.
Присутствующие согласились единодушно.
— Нет. — В общем хоре одобрения одиноко прозвучал голос Ионафана. Он смотрел отцу прямо в лицо. — Подождите. Пожалуйста. Дайте прозорливцу еще время.
Авенир покачал головой: — Ты плохо знаешь людей, Ионафан. Если мы будем тянуть и дальше, лагерь опустеет, и царь окажется в одиночестве. Как ты думаешь, сколько проживет твой отец, после того как у него не останется защитников, кроме тех, кто сейчас в этом шатре?
Слова Авенира положили конец колебаниям Саула.
— Приведите ко мне то, что назначено для всесожжения и мирных жертв. Чтобы просить у Бога помощи, надо сперва Ему что–то дать.
Сердце Ионафана тяжело стучало в груди, под ложечкой свернулся тугой холодный ком страха. Он достал свиток Закона.
— Этого нельзя делать, отец. Прошу, послушай. Я покажу…
— Ты что, не понял? — Саул кричал. — Я не могу ждать. — Глаза его полыхали огнем. — И не буду ждать! Самуил обещал придти. Он не сдержал слова! — Саул вышел из шатра. — Собирайте камни. Мы поставим жертвенник вот здесь. — Он схватил Ионафана за руку. — А ты стой тут. И больше ни слова! — Он дернул подбородком. — У других народов цари приносят жертвы перед войсками. Почему бы и мне не поступить также? — Саул повернулся к Авениру. — Созови людей. Они должны видеть, что я делаю. Скажи им, что я приношу жертву Богу, чтобы Он нам помог.
Ионафан оглянулся на Авен — Езера и шепнул оруженосцу: — Встань так, чтобы увидеть всякого, кто приблизится к лагерю. Как только покажется Самуил, стрелой лети сюда и кричи, что он идет. Быстрее!
— Да, господин мой. — Мальчик скрылся за спинами окружающих, развернулся и помчался исполнять приказ Ионафана.
Глядя на отца, юный царевич задавался вопросом: примет ли Бог во внимание, что Саул напуган? Господи, прости его. Он не знает, что творит.
Собравшимся, по–видимому, происходящее было по душе. Если бы его отец прочел, переписал и изучал Закон, он знал бы, что нельзя так оскорблять Бога! А те, кто идет за ним, понимали бы, что не стоит вверять свои жизни человеческим замыслам.
Солнце клонилось к западу. Саулу привели хромого тельца. К чему убивать здорового и невредимого, как велит Закон? Казалось, что раз решив пренебречь одной деталью Закона, отец махнул рукой и на все остальное. Ионафан смотрел, как царь Саул возложил руку на голову животного, громко помолился Богу, прося помощи, а затем перерезал жертве горло. Царевич закрыл глаза, его тошнило. Вскоре до него донесся запах дыма, к которому примешивалось зловоние непослушания.
Люди разошлись, чтобы вернуться к привычным обязанностям. Саул глянул на Ионафана и улыбнулся — уверенно, как прежде. И направился в шатер — говорить с советниками.
Ионафан сел на землю, обхватил голову руками.
Подбежал Авен — Езер. Лицо мальчика пылало. Запыхавшись, он выпалил: — Пророк идет.
Ионафана захлестнул стыд. Как он посмотрит в глаза Самуилу?
Саул вышел из шатра: — Идите сюда! Встретим его вместе! — Он раскрыл объятия и широко улыбнулся. — Приветствую тебя, Самуил!
Глаза Самуила сверкнули. Пальцы, сжимавшие жезл, побелели.
— Саул! Что это ты сделал?
Удивленный, Саул нахмурился. Перевел взгляд с пророка на людей, стоящих вокруг.
— Я видел, что народ разбегается от меня, — глаза его холодно сощурились, — а ты не приходил к назначенному времени, и филистимляне собрались в Михмасе. Тогда я подумал: «Филистимляне вот–вот пойдут на нас в Галгал, а я еще даже не вопросил Господа о помощи!» Поэтому я был вынужден… — он взмахнул рукой, как бы указывая на советников, — я решил принести всесожжение. Сам, не дожидаясь твоего прихода.
Ионафан переводил глаза с одного на другого. Неужели отцу недостаточно уже содеянного греха? А теперь он еще и пытается переложить вину на прозорливца.
Самуил обвел всех взглядом.
— Оставьте нас!
Ионафану хотелось одного: скорее скрыться подальше от неизбежного грядущего гнева.
— Мой сын останется здесь, — Саул сделал повелительный жест.
Ионафан занял место рядом с отцом. В этот момент он просто не мог бросить его одного: ведь все началось с Гевы.
Самуил пристально посмотрел на Саула: — Ты поступил глупо, что не исполнил повеления Господа, Бога твоего, которое дано было тебе. Исполни ты его, и Господь ныне упрочил бы твое царствование над Израилем навсегда. Но теперь не устоять царствованию твоему: Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему. И повелит ему Господь быть вождем народа Своего, так как ты не исполнил того, что было повелено тебе Господом.
Ионафан съежился.
Саул в ярости скрипнул зубами, однако, когда пророк повернулся к нему спиной, царь шагнул к нему.
— Ты отворачиваешься от меня, Самуил? Отворачиваешься от царя Израиля? Куда ты идешь?
— Я иду в Гиву, — голос Самуила звучал устало и опустошенно. — Советую тебе сделать то же.
Саул в ярости топнул ногой. — Иди и скажи Авениру: пусть посчитает, сколько у нас осталось людей.
При виде того, как старый пророк удаляется прочь, в глазах Ионафана защипало от слез: — Надо пойти за Самуилом, отец.
— Сначала узнаем, сколько с нами осталось.
Ионафану хотелось зарыдать от горя. Какая разница, сколько людей останется с царем, который отвергнут Богом?
— Позволь, я поговорю с ним от твоего имени.
— Иди, если думаешь, что это что–то даст. — Саул отвернулся.
* * *Ионафан пустился вдогонку за Самуилом.
Когда он приблизился, Самуил обернулся и сказал несколько слов сопровождающим. Те отошли в сторону. Самуил тяжело оперся на жезл, на лице его лежал отпечаток скорби и крайней усталости.
Ионафан опустился на колени и прижался лицом к земле.
— Встань!
Дрожа, Ионафан поднялся.
— Зачем ты гонишься за мной? Хочешь поднять на меня свой меч?
— Нет! — Ионафан побледнел. — Мой отец не желает тебе зла! И я тоже. Пожалуйста… Я пришел попросить прощения. Это я во всем виноват!
Самуил покачал головой.
— Не ты принес жертву.
Слезы слепили Ионафану глаза.
— Отец испугался. Из–за того, что я сделал в Геве… — Он не видел лица Самуила и не мог угадать мыслей пророка. — Это я напал на Геву и навлек на нас гнев филистимлян. Когда мы услышали, что они идут на нас с сильным войском, люди стали разбегаться. И отец…
— Каждый человек сам решает, что ему делать, Ионафан. И сам пожинает последствия собственных решений.
— Но ведь и обстоятельства властвуют над нами? Разве нет?
— Ты ведь знаешь ответ.
— А если человек просто оступился? Поддался страху? Это не оправдание?
— А кто враг, Ионафан?
— Филистимляне, — Ионафан разрыдался. — Я не хочу, чтобы Бог был нашим врагом. Что же мне теперь делать, как мне все исправить?
Самуил положил руку на плечо Ионафану.
— Что ты носишь на груди, сынок?
Ионафан притронулся рукой к доспехам.
— Закон.
— Ты переписал его собственной рукой, потому что думал когда–нибудь сам стать царем?
Ионафан моргнул. Так ли это? Самуил сказал, что царство Саула не устоит. Значит, Израиль падет? Значит, весь народ будет истреблен врагами?
— Ты не отвечаешь.
Ионафан заглянул ему в глаза.
— Мне хотелось бы сказать «нет», — он тяжело сглотнул. — Но знаю ли я сам себя настолько, чтобы ответить на этот вопрос?
— Говори царю правду, что бы ни говорили ему другие. И молись за него, сынок. — Самуил убрал руку.
Ионафану хотелось получить ободрение. — А ты будешь молиться за моего отца? — Конечно же, Бог услышит молитвы праведника.
— Да.
Это был проблеск надежды. Ионафан ухватился за соломинку.
— Тогда Господь Бог не оставит нас совсем.
— Бог не оставляет людей, сынок. Это люди оставляют Бога. — Старый пророк направился к Гиве, и свита последовала за ним.
Ионафан долго смотрел ему вслед и молился, чтобы с Самуилом ничего не случилось и чтобы царь, его отец, покаялся.
* * *В Гиве ждал Самуил, в Михмасе стояли станом Филистимляне. Царь Саул воротился в Гиву и расположился станом под сенью большого дуба. Не встретив никаких признаков сопротивления со стороны израильского войска, филистимляне стали высылать отряды. Сперва набегу подверглась Офра, затем Вефорон. Вскоре были разграблены приграничные территории в долине Цевоим на краю пустыни.
Самуил вернулся в Раму. Саул ожидал какого — нибудь знака от Бога или ободрительного слова от пророка. Ничего не было. С каждым днем царь становился все мрачнее и угрюмее. Его войско, в котором осталось шестьсот человек, погрузилось в отчаяние. Авенир и другие военачальники что–то советовали, но Саул не слушал. Нескончаемые планы, предлагаемые ему, отклонялись. Царь казался неспособным к каким–либо действиям. И, хуже того, он сделался подозрительным.
— Пошлите соглядатаев следить за Самуилом. Куда бы он ни направился — проследить и донести мне!
— Самуил молится за тебя, отец.
— Это ты так говоришь. Но можно ли ему доверять? Он сказал, что Бог изберет кого–то другого.
Пришла весть, что еще один отряд Филистимлян пустился в набег.
Ионафан вслушивался в каждое слово и внимательно наблюдал за происходящим. Он так же томился от бездействия, как и остальные. Так вот что такое война? Долгие недели, порой месяцы ожидания? А затем — жуть и упоение битвы?
Филистимляне тешились жестокостью, совершая набеги в свое удовольствие, где и когда бы им ни заблагорассудилось, ведь царь Саул не делал никаких попыток их остановить. У него не шло из головы пророчество Самуила.
Нужно было что–то делать, чтобы царь и мужи Израиля воспряли, что–то, что сплотит их, как в тот день, когда Господь даровал им Иавис Галаадский!
Ионафан молился: — Господи, помоги мне! Я не хочу повторить ошибку с Гевой!
Если Ионафан что–то сделает, на этот раз он будет один, чтобы в случае неудачи вина пала на него одного.
Отряд филистимлян расположился у Михмасской переправы. Это место было хорошо известно Ионафану. Там возвышались друг против друга обрывистые, покрытые зарослями утесы: Боцец и Сене. И там, наверху, было одно местечко — небольшое углубление, — закрепившись в котором, можно было бы в одиночку отбиваться от неприятеля. Пара десятков Филистимлян нашли бы там верную смерть. Может быть, даже больше.
Может статься, и он погибнет. Ну и пусть. Лучше с честью умереть в бою, чем вечно жить в страхе перед идолопоклонниками. Он поднялся, забросил за плечо колчан, полный стрел, взял свой лук и направился вон из города.
Авен — Езер подхватил щит Ионафана, собственный лук и стрелы и рванулся вдогонку. — Куда мы идем, господин мой?
— Посмотреть, что сделает Господь.
Мальчик все время держался рядом, но Ионафан спрашивал себя, хватит ли у маленького оруженосца смелости остаться с ним до конца.
Когда Гива осталась позади, Ионафан посмотрел Авен — Езеру в лицо.
— Пойдем, перейдем к отряду этих необрезанных. Может быть, Господь поможет нам. Ведь Ему нетрудно одержать победу, будь то через многих или через немногих!
Глаза Авен — Езера засветились. Его лицо озарила широкая улыбка.
— Делай все, что у тебя на сердце. Вот, я с тобою — иди, куда тебе угодно.
Ионафан рассмеялся. Что поделают филистимляне с двумя такими молодцами?
Добравшись до скалы напротив филистимского лагеря, Ионафан оглядел ущелье, отделявшее их от врагов. Господи, дай мне знак, что отдаешь их в паши руки!
Его охватило возбуждение, огонь пробежал по жилам, он ощутил прилив уверенности: да, иди. Он показал оруженосцу:
— Хорошо, мы перейдем вон туда и встанем на виду у них. Если они скажут нам: «Стойте, не то убьем вас», — мы останемся и не пойдем к ним. А если скажут: «Поднимитесь к нам, сразимся», — то мы взойдем. Это будет знаком для нас, что Господь предал их в руки наши и даст нам победу.
Так или иначе, им предстоит сразиться с врагами Бога. В одном случае их ждет верная смерть. В другом — победа.
Авен — Езер кивнул головой: — Им не добраться до нас, пока у нас не закончатся стрелы, мой господин. А потом — у нас есть твой меч!
Ионафан крепко сжал плечо оруженосца. Этот мальчик готов был биться до конца, до самой смерти: все равно — в ущелье или на скалах — как и он сам. Ионафан начал спускаться первым, задавая темп. Раз нога соскользнула, но он уцепился за что — то, устоял.
— Осторожно, друг. Правее. Вот так.
Когда оба достигли подножья скалы, Ионафан выступил из скрывавшей их тени. Встал на открытом месте, устойчиво уперев ноги в землю, поднял голову. Рядом встал Авен — Езер.
— Смотрите! — наверху раздался хохот. — Евреи выползают из ущелий, в которых попрятались!
К дозорному поспешили другие филистимляне. Над краем скалы показались головы нескольких воинов. Один плюнул. Между скалами разнеслось эхо смеха.
Сердце Ионафана колотилось, готовое к бою.
Господи, прошу тебя, предай их в наши руки! Пусть они узнают, что есть Бог в Израиле!
И знак был им дан!
— Поднимайтесь к нам, мы вас проучим!
— Пошли, лезь за мной, Авен — Езер, Господь поможет нам их одолеть!
Ионафан подбежал к утесу и полез наверх, за ним Авен — Езер. Ионафан подтягивался, цепляясь за ветки терновника, находил опору для ног и взбирался по скале, как ящерица по крепостной стене, а по пятам следовал маленький оруженосец.
Все еще смеясь, филистимские солдаты отошли от края. Ионафану было их слышно. Взобравшись на самый верх, он шагнул вперед, занял позицию и ухмыльнулся, увидев удивленные лица филистимлян.
— Пара мальчишек!
Один из филистимлян вытащил меч.
— И обоим сейчас придет конец!
Авен — Езер встал рядом с Ионафаном.
Другой филистимлянин хохотнул.
Одним плавным движением Ионафан стряхнул лук с плеча, выхватил стрелу, натянул тетиву и выпустил ее в цель — прямо и верно. Гогочущий филистимлянин завалился навзничь со стрелой между глаз. Остальные в изумлении уставились на Ионафана, а потом с боевым кличем и с мечами наголо устремились к ним с Авен — Езером, а они продолжали слать стрелы — одну за другой, — и один за другим падали на землю филистимляне. Всего двадцать.
Крики услыхали остальные. Откуда–то сзади раздались вопли.
Выпустив последнюю стрелу, Ионафан обнажил меч и издал свой клич: «За Господа!»
Земля затряслась от топота разбегавшихся в панике филистимских воинов. Ионафан бросился в гущу растерянных врагов и зарубил главного. Авен — Езер схватил копье и швырнул в бегущего филистимлянина. Воздух прорезали новые крики.
— Трубит шофар! — воскликнул Авен — Езер. — Царь идет!
Ионафан закричал от радости. Наконец–то Израиль воспрянул! Филистимляне в ужасе бежали прочь. Среди них Ионафан заметил нескольких евреев. Кто они были — перебежчики, пленники, или подоспевшие на помощь воины, — теперь уже не имело никакого значения.
— Сражайтесь за Израиль или умрите! — крикнул Ионафан, и все они, как один, встали за него.
— Ковчег! — выкрикнул Авен Езер.
Ионафан оглянулся и увидел Ковчег. Нет! С воплем он развернулся в ярости при одной мысли о том, что неприятели могут снова им завладеть. Он устремился в стан врага, размахивая мечом. Никто не отберет у нас Ковчег! Он разил мечом направо и налево. Никто не откроет и не осквернит его! Он рубил сплеча. Никто не отнимет у нас Закон! Он колол и резал. Никто не откроет священный сосуд и не рассыплет манну! Он отсек вражескому солдату руку и отрубил голову. Никто не сломает жезл Аарона, который выпустил листья, расцвел и принес плоды за один день!
Ионафан выкрикивал в пылу и ярости битвы: — Иегова Роэ! Эль Шаддай! Адонай! Бог — наш Царь! Бог Всемогущий! Господь!
И филистимляне в трепете разбегались от него.
Евреи появлялись отовсюду. Армия царя в шестьсот воинов разрослась и продвигалась на север от Гивы. С юга подходили мужи Ефремовы.
Среди филистимлян царило замешательство. Одни бросились к Аиалону, другие — в направлении Офры — в надежде укрыться в Беф — Авене, своей твердыне, обители зла.