Саул оглядел мальчика. — И ты думаешь отстаивать Израиль в поединке? — Он покачал головой. — Не смеши людей! Ты не можешь драться с этим филистимлянином и победить! Ты еще мальчишка, а он — тренированный воин, с самой юности своей.
Но это не разубедило мальчика, вспыхнувшего от негодования.
— Я пас овец и коз у своего отца. Когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, я гнался за ним с дубиной и нападал на него и вырывал добычу у него из пасти. — Он сделал жест, будто показывая, как он это делал. — А если он нападал на меня, я хватал его за космы и забивал его дубиной до смерти.
Он стукнул по ладони кулаком.
Советники прыснули от смеха. Ионафан взглядом заставил их замолчать.
— Так делал я со львом и медведем, и так я сделаю с этим необрезанным филистимлянином, потому что он поносил воинство Бога живого!
Этот мальчик понимал то, чего не уразумели ни царь, ни его советники. Чудовищный исполин не просто глумился над царем и его войском — он наносил оскорбление самому Господу — Богу небес и земли!
— Господь, который спасал меня от льва и медведя, спасет меня и от руки этого филистимлянина!
Саул оглянулся на Ионафана. Ионафан кивнул. Конечно же, Сам Господь был с этим мальчиком, как был Он с Саулом в Иависе Галаадском, как был Он с ним самим, когда он взбирался на утес при Михмасе. Откуда еще у парнишки такая страсть, такая вера?
— Ладно, ступай, — промолвил Саул. — И да будет Господь с тобою!
— Принести мои доспехи!
Саул надел на мальчика свои одежды с гербом. На голову — медный шлем. С каждой новой деталью тяжелого вооружения мальчик, казалось, становился меньше ростом. Наконец, Саул вручил ему свой меч.
— Иди. И да будет Господь с тобою.
Ионафан нахмурился. В царских доспехах мальчик еле передвигался. Меч нелепо бился об ноги при каждом шаге. Он попытался извлечь его из ножен — и чуть не уронил.
Авенир глядел на это с ужасом. — Мы отправляем на мужское дело ребенка?
Ионафан блеснул глазами. — А ты что, хочешь, чтобы пошел царь? Я то, понятно, трушу! А как насчет тебя, Авенир? Может, сам выйдешь? — Он оглядел остальных. — Достанет ли хоть у кого–нибудь из нас храбрости идти на Голиафа?
Мальчик протянул меч обратно царю Саулу. — Я не могу ходить в этом.
Снял шлем, броню, дорогую тунику. — Я не привык к этому.
Отстегнул от пояса пращу и вышел вон.
Заговорили все разом.
Ионафан покинул шатер и увидел, как мальчик направился к пересохшему ручью. Он нагнулся и стал взвешивать на ладони камни. Выбрал круглый гладкий камень и положил в карман своей пастушьей сумки.
— Как тебя зовут?
Мальчик выпрямился и почтительно склонил голову перед Ионафаном.
— Царевич, я Давид, сын Иессея из Вифлеема.
— Ты знаешь, что у Голиафа есть брат?
— Да? — Давид выбрал еще один камень.
— Говорят, в рядах филистимлян еще три исполина из Гефа.
Давид подобрал еще три камня, добавил их к содержимому пастушьей сумки.
— Мне еще что–то нужно знать?
Ионафан ощутил уверенность, какой не испытывал со времен Михмаса.
— Бог с тобой!
Давид низко поклонился и начал спуск в долину.
Ионафан бегом вернулся на гору, встал рядом с отцом и стал смотреть.
Саул стоял понурый, опустив плечи. — Я послал мальчишку на смерть.
— Давай посмотрим и увидим, что сделает Господь.
Еврейские воины выстроились в боевой порядок, неодобрительно бурча при виде Давида, который спускался в долину почти с голыми руками: с одной своей пращей, да сумкой, где лежали пять гладких камней, да с пастушьим посохом.
В рядах раздался гвалт: это родичи Давида заметили, как он движется вниз по склону.
— Что он тут делает? Ну–ка убирайся отсюда!
Их утихомирили начальники.
Ионафан снова устремил взгляд в долину. Он истово молился: — Бог мой, будь с ним, как Ты был со мной при Михмасе. Пусть весь Израиль увидит, что может сотворить Господь!
Голиаф в сопровождении оруженосца двинулся вперед, крича с омерзением: — Что я тебе, собака, что ты идешь на меня с палкой? Разрази тебя Дагон!
Филистимлянин изрыгал ругательства, кляня мальчишку и весь Израиль всеми филистимскими богами, а воины хохотали и бряцали щитами.
Ионафан сжал кулаки.
— Подойди сюда, мальчик! — ухмыльнулся Голиаф. — Я отдам твое тело на съедение птицам небесным и зверям земным!
— Ну вот и все! — простонал Авенир.
Ионафан глядел и ждал, и молился, а Давид выпрямился и посмотрел врагу в лицо. Прозвенел юный голос: — Ты идешь против меня с мечом и копьем, и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств израильских, которые ты поносил.
Голиаф раскатисто расхохотался, вслед за ним и другие воины–филистимляне.
Давид продолжал идти вперед. — Сегодня Господь поразит тебя, и я убью тебя и сниму с тебя голову. И отдам трупы твоего войска птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле!
Давид вложил камень в пращу и побежал навстречу Голиафу.
Ионафан шагнул вперед. Правда ли он слышит жужжание пастушеской пращи, рассекающей воздух? Или это его кровь стучит в висках, когда каждый шаг Давида отдается в его сердце? Рука мальчика взлетела, в руке дернулась праща.
Голиаф отшатнулся, камень вонзился ему в лоб. По лицу хлынула кровь. Он расставил ноги, пытаясь сохранить равновесие. А потом рухнул — как подрубленный дуб.
Оба войска потрясенно застыли в молчании. Оруженосец Голиафа побежал от Давида прочь, когда тот поднял меч Голиафа и с криком опустил его. Схватив за волосы отрубленную голову Голиафа, маленький пастух поднял ее высоко, чтобы всем было видно.
— За Господа!
Торжествуя, Ионафан выхватил свой меч, взмахнул им над головой в ответ:
— За Господа и Израиль!
Со страхом было покончено, царь Саул с Ионафаном повели армию на врага, и снова могучие филистимляне в ужасе бежали от воинства Господнего.
* * *Когда битва увенчалась победой, Ионафан пошел искать Давида.
— Где он?
Саул покачал головой.
— Не знаю. Когда Авенир привел его ко мне, мальчишка еще держал в руках голову Голиафа! Но он куда–то запропастился.
— Его зовут Давид, отец. Он младший сын Иессея из Вифлеема.
— Знаю. Тот самый, что несколько месяцев бренчал во дворце на гуслях и распевал песни у меня в покоях. — Саул как–то скованно усмехнулся. — Кто же знал, что у него такое бравое сердце!
— Он сражается за Господа и своего царя, Ионафан радостно рассмеялся. — Вся земля узнает о том, что сделал он сегодня. Я должен его найти.
Он хотел побольше узнать об этом мальчике, которого так могущественно использовал Господь.
— Авенир ищет, где его поселить, — крикнул ему вслед Саул. — Нам надо держать его поближе к себе.
— Из него выйдет замечательный телохранитель! — Ионафан взмахнул мечом в воздухе и пошел искать дальше.
Когда Ионафан увидел Давида среди других иудеян и окликнул, тот обернулся. Ионафан с победным возгласом поднял руки, приветствуя его.
Давид низко склонился перед ним. — Я к вашим услугам, царевич.
Ионафан схватил мальчика за руки: — Я знал, что Господь с тобой!
— Как был Он с тобою при Михмасе, мой царевич. Мои братья только и твердили об этом несколько месяцев!
— Идем. Пошли со мной!
Давид зашагал рядом, с ним в ногу.
— Тебя прилично вознаградят за то, что ты сделал сегодня.
— Я ничего не прошу.
— Тебе дадут людей под начало.
Давид застыл, широко распахнув глаза: — Но я понятия не имею, как ими командовать.
Ионафан рассмеялся, потрепал Давида но курчавой голове.
— Я научу тебя всему, что умею сам.
— Я всего лишь пастух.
— Уже нет, — хмыкнул Ионафан. — Ты будешь сочинять песни, которые поведут нас в бой.
— Но это Господь одержал победу. Он был моей скалой. Это Господь избавил меня от руки Голиафа!
Ионафан взглянул ему в лицо. — Да! И вот такие слова из уст твоих и будут обращать к Нему сердца людей.
Голос Ионафана не будет больше одиноко звучать при дворе. — Они все видели.
У этого мальчика есть вера, так же, как и у него.
— Они будут слушать тебя.
Давид покачал головой. — Пусть те, кто видел, что случилось сегодня, знают, что могут положиться на Господа!
— Я знаю, что ты чувствовал, когда спускался в долину. Я тоже пережил это однажды — когда карабкался по скалам у Михмаса, — Ионафан поднял глаза. — Я бы все отдал за то, чтобы только еще хоть раз ощутить присутствие Господа.
Все, что угодно! Все. без остатка!
— Я мечтал сражаться за царя Саула, но братья только смеялись надо мной.
— Теперь больше не будут смеяться.
— Да. Но, наверное, и слушать не будут.
— Теперь больше не будут смеяться.
— Да. Но, наверное, и слушать не будут.
— А царского сына будут слушать?
— Ну, конечно.
— Так сделаем тебя таковым.
— Как это?
Ионафан стащил с себя тяжелый нагрудник и бросил ему. Давид поймал его, прижав к груди. Ионафан скинул верхнюю одежду, бросил Давиду. — Надевай.
Давид растерялся.
— Делай, что тебе говорят.
Ионафан прицепил Давиду на пояс свой меч в ножнах. И, наконец, сгреб свой лук и колчан со стрелами и всучил ему в руки.
— Теперь мы братья.
Давид моргнул.
— Но что же я дам взамен?
— Свою пращу.
Путаясь, Давид все же справился с пращей, отстегнул ее от пояса: потрясенный, он протянул ее Ионафану. — Это великая честь для меня, господин.
— Неужели?
Из всех людей, окружавших его с тех пор, как отец стал царем — ни единого ни разу не захотелось ему видеть даже в друзьях. А Давид — о, ему так хочется, чтобы он был ему братом!
— Ведь ты царевич, наследник царского трона, сын самого даря Саула.
Если бы у отца моего было сердце, как у этого мальчика! Что это был бы за царь!
Ионафан крепко сжал руку Давида в своей. — Отныне, с этого дня, ты брат мой. Наши души связаны узами братской любви. Клянусь перед Господом Богом нашим, никогда рука моя не поднимется против тебя.
В глазах Давида блеснули слезы. — А моя — против тебя!
Ионафан развернул Давида лицом к стану. Хлопнул по спине и подтолкнул по–дружески.
— Пошли. Пора строить планы! Надо изгнать врагов Господа с нашей земли!
* * *— Поставить мальчишку командовать людьми вдвое старше и опытней? — Саул скептически поглядел на Ионафана. — Ты что, с ума сошел?
— А что такого? Я же командую! Я уже все устроил, отец.
— Ты — мой сын, царевич, наследник престола! А он — всего лишь какой–то мальчишка–пастух, который по счастливой случайности удачно метнул камень!
По счастливой случайности?
— Сам Бог был вчера с ним, отец!
Саул сердито посмотрел на Ионафана, а тот обвел взглядом Авенира, советников и военачальников. — Разве кто–то здесь может оспорить, что Давид — наш герой? Нельзя не отличить его перед всеми.
Они молчали.
— Скажите что–нибудь. Или вы боитесь дать царю здравый совет? — Ионафан отвернулся с отвращением. — Отец, можно поговорить с тобой наедине? Давай пройдемся по лагерю.
Они с царем вышли наружу. Они шли между шатрами, и люди склонялись перед ними.
— Все только и говорят о том, как Давид сошел в долину смерти и поразил силача! Почти его, отец. Пусть все народы услышат, что один еврейский пастух лучше целой филистимской армии!
Не поворачивая головы, Саул вымолвил: — А ты что думаешь, Авенир?
Авенир не отходил от царя ни на шаг. Он его охранял.
— Люди будут довольны, господин мой.
Саул посмотрел на Ионафана. — Ты ведь не просто восхищаешься его храбростью, так? Он тебе нравится.
— И тебе он должен нравиться, отец. Господь использовал Давида, чтобы даровать тебе победу. Приблизь его к себе, и мы будем одерживать одну победу за другой.
Саул опустил глаза и застыл. Поднял голову. — Где твой меч?
— Я отдал его Давиду.
— Что–что ты сделал?
— Я дал ему свою одежду, лук и пояс.
— А что еще ты дал этому выскочке? Свой перстень с царской печатью?
Ионафан покраснел. — Нет, конечно! — Он вытянул руку в доказательство. — Я побратался с ним. Теперь он — твой сын.
— А меня ты спросил? О чем ты только думал, оказывая ему такую великую честь?!
— А кто более достоин этой чести, чем он, отец? — Ионафан похолодел под взглядом отца. — Ты — помазанник Господа. Давид сражался во славу Того, Кому ты служишь.
Саул сверкнул глазами. Он открыл было рот — и стиснул зубы: что бы там ни пришло ему на ум, об этом он решил молчать. Тяжело дыша, он устремил взгляд в пространство, поверх тысяч шатров.
— Не за меня он сражался.
— Давид — твой слуга.
— И лучше всего пусть остается таковым. — Саул поиграл желваками, медленно перевел дыхание. — Но, может быть, ты и прав. Он показал, что может быть полезен. Посмотрим, на что еще он сгодится.
Он явно досадовал все больше. — Послушай только, как они празднуют победу! А помните, как в Иависе Галаадском мое имя было у всех на устах?
— И в Галгале, — напомнил Авенир.
— Пусть не забывают об этом.
Саул развернулся и зашагал прочь.
* * *Ионафан оглянулся на бегу. Рассмеялся:
— Давай, братишка! Поднажми!
Давид собрал последние силы, и разрыв между ними чуть сократился. Ионафан летел вперед, ноги его едва касались земли. Он перескочил несколько кустов и достиг цели намного раньше, чем Давид.
Давид, задыхаясь, упал на колени. — Ты летишь, как орел!
Тяжело дыша, Ионафан согнулся в поясе, втягивая ртом воздух. Он усмехнулся: — Ты меня чуть не перегнал.
Давид распластался на спине, раскинул руки. — У тебя ноги длиннее.
— Заяц способен обогнать лису.
— Разве что хитростью. А я не такой.
В груди горело. Ионафан облокотился на большой камень. — Это все отговорки! Ноги вырастут. И сил прибавится.
Давид засмеялся. — Я бежал бы быстрее, если бы на карте стояла моя жизнь.
Ионафан прошелся по кругу, уперев руки в бедра, чтобы сердце успокоилось, а разгоряченное тело остыло.
— На этот раз ты бежал много быстрее. Однажды ты поравняешься со мной, а, может, и оставишь меня позади.
Давид сел, свесив руки меж колен. — Ты всегда обгоняешь меня. Ты отменно стреляешь из лука. Ты можешь метнуть копье в два раза быстрее.
Издалека послышался крик. Это был Авенир.
Ионафан протянул руку Давиду. Обхватил его за шею, пробежался костяшками пальцев по вьющимся волосам. — Всему свое время, братишка. Всему свое время.
* * *Навстречу воинам выбежали женщины. Они окружили их хороводом: пели и плясали, играли на тамбуринах и кимвалах, в воздухе разлились песни хвалы.
— Смотри, как они тебя любят! — Ионафан рассмеялся, увидев лицо Давида: одна из танцующих девушек, приблизившись, одарила того улыбкой. — Да ты покраснел!
— Никогда в жизни не видал таких девушек! — Давид разглядывал девичий вихрь, вьющийся вокруг. — Какие красавицы!
— Да. Точно. — Ионафан любовался плясуньями, пока они шли к городским воротам.
Под предводительством Саула они вступили в Гиву при всеобщем ликовании — их приветствовали все: мужчины, женщины, дети. Саула окружили царедворцы. Ионафан заметил среди них мать и схватил Давида за руку.
— Отец пообещал выдать одну из своих дочерей за того, кто убьет Голиафа. Ты должен познакомиться с моими сестрами. Я советую Мерову. Она старше тебя, зато умнее Мелхолы.
Давид упирался. — Нет, Ионафан! Я недостоин!
— Лучше ты, чем какой–нибудь старый солдафон, у которого несколько жен и куча наложниц!
Он окликнул мать. Та обернулась к нему, улыбаясь, вытянулась, чтобы разглядеть. Ионафан пробивался сквозь толпу: каждый норовил поздравить его, приветственно похлопать по спине. Наконец, добравшись до цели, он представил Давида: — Тот, кто победил исполина.
— Хвала тебе, — отозвалась мать.
Мелхола глядела на Давида во все глаза, зарумянившись.
Давид явно чувствовал себя не в своей тарелке. — То, что я сделал с Голиафом, не идет ни в какое сравнение с тем, что совершил царевич при Михмасе.
— Мой сын очень храбрый. — Мать Ионафана улыбнулась.
— Храбрее всех! Это большая честь для меня — служить царю Саулу и нашему царевичу.
— Ты из колена Иудина, не так ли?
— Давид оказался у нас по твоему совету, мама.
— Тот самый мальчик, что поет и играет на струнах. — Она на миг закрыла глаза, лицо ее побледнело.
Давид уважительно поклонился. — Я буду рад петь для царя, когда бы он ни пожелал. Я раб его.
— Отец пожаловал Давиду воинский чин. Он заслужил и другие награды. — Ионафан посмотрел на Мерову. — Пожалуй, пора познакомить его с будущей женой.
Давид съежился от смущения.
Мать Ионафана упорно не поднимала на него глаз. — Не говорит ли Закон, что жену надлежит брать из своего колена?
Ионафан вытаращил глаза. Мать что, специально так ухитрилась: разом и попрекнуть их с царем, и оскорбить Давида?
Давид, заикаясь, выговорил: — Я, я… никогда не сочту себя достойным одной из царских дочерей.
Кто–то из родственников Давида звал его, протискиваясь через толпу.
— Можно мне идти, господин?
— Да.
Давид убежал.
Ионафан обжег мать взглядом. — Ты нарочно его обидела?
— Я просто сказала правду, Ионафан.
— Правда в том, что отец дал клятву. И кто будет лучшим мужем для Меровы, как не спаситель Израиля, мама?