Сантехник:
- Не будууу!
Пытается убежать. Колюня хватает его, запихивает в туалет. Шум, крик, спускают воду. Тишина. Вбегает Понт.
Понт:
- Что случилось? Почему тихо? Где вы? Откройте немедленно! Почему вы в туалете заперлись?
Открывается дверь в туалет, выходят Колюня и сантехник.
Колюня:
- Все в порядке, Понт. Не нервничай. Тебе нельзя. Товарищ все сделал в лучшем виде, совершенно добровольно и совершенно бесплатно, заметь, Понт.
Понт:
- А почему он мокрый и молчит?
Колюня:
- Мокрый? Так это товарищу надо было после работы умыться? Ну, вот он и умылся. Ой! А вот я не знаю, почему он мокрый. Его, наверное, надо было погулять вывести, но он не просился. Маленький еще, наверное. А почему молчит? Так это от жадности. Я же говорил: не пей много. Да выплюнь ты эту воду! Она же невкусная...
Сантехник убегает.
Понт:
- Зря Вы его так, Колюня.
Колюня:
- Ну, конечно! Надо было его вежливо попросить. На коленках. А я не умею на коленках. Все, Понт! Разговор окончен. Вопрос исперчен, и давай пить кофий, только я портки одену.
Пьют кофе.
Колюня (оглядываясь):
- А ничего фатера у тебя, Понт. Дааа, так долго ждать я не могу. Давай, Понт, историю болезни писать на тебя.
Понт:
- Какую историю?
Колюня:
- Какую! Немазаную сухую, вот какую. Давай думать, чем болеешь, отчего помереть желательно.
Понт:
- Кому желательно? Мне желательно?
Колюня:
- Да не тебе, конечно. Тебе-то это вовсе не желательно, я понимаю. Мне желательно, чтоб ты помер быстрее и чтоб мне не отвечать. И без диагноза здесь никак.
Понт:
- А с диагнозом?
Колюня:
- А с диагнозом, запросто. Вот отвечай: астмой не страдаешь?
Понт:
- Вроде, нет.
Колюня:
- Ты мне давай без всяких там вроде. Чтоб точно отвечал. Мне только подтвержденные диагнозы нужны.
Понт:
- А если б я болел астмой?
Колюня:
- Если бы да кабы, выросли б во рту грибы. И стал бы не рот, а целый огород... Если бы у тебя, Понт, была астма - это решило бы все наши проблемы сегодня же ночью. Подушку на нос и астматическая асфикция. Естественней смерти не бывает.
Понт:
- Но у меня нет астмы...
Колюня:
- Сразу вспомнил. А сердечная недостаточность?
Понт:
- Да нет у меня сердечной недостаточности!
Колюня:
- А жаль! А то бы вот тут нажать, тихо мирно в мир иной. Да, Понт, придется с тобой повозиться. Трудное будет наследство. Ну да ничего! Эпилепсией не страдаешь? Травмы, ушибы головы, сотрясения мозга не было?
Понт:
- Зря стараетесь, Колюня. Ничего у меня не было. Я в основном здоров. Как бык. Я даже насморком ни разу в жизни не болел. Вот до этих до самых пор...
Колюня:
- До этих пор, до этих пор. Тоже мне, покойник, фигов. До сих пор не болел, так и сейчас держись. Ты же мужик. Я сам вдоль-поперек резаный, свинцом до ушей нашпигованный. Легкое оттяпали, почки как не бывало. И ничего! Живу. И ты, Понт, не сдавай. Живи, сколько положено. Главное, самому себе ее, безносую, не накликать, понял? А врачи, что врачи? Что они понимают? Мне вон сколько говорили: не жилец, не жилец. Хрен вам всем, трубки клистерные, живу. Понимаешь ты, Понт? ЖИ-ВУУУ!!!
Понт:
- И Вы, Колюня. Предлагаете сделать вид, что ничего не случилось, и жить дольше, как ни в чем не бывало? Но это же философия страуса.
Колюня:
- Жить - это философия смелых. Философия страуса - смириться с неизбежным и покорно ждать смерти. Так она и так мимо нас не пройдет. В таком случае все предопределено от рождения. Что ж ты до болезни жил, а не смерти ожидал?
Понт:
- Ну не могу я, Колюня, жить растительной жизнью. Одним днем, не думая о завтрашнем.
Колюня:
- Вот я вижу, что до болезни ты много думал о завтрашнем. Детей кучу нарожал.
Понт:
- Да как Вы смеете!
Колюня:
- Смею, Понт. Смею. Правда она и есть правда. Ты же всю жизнь этой самой жизни боялся, потому и не женился, и детей у тебя нет. И пришла болезнь, она одному, как наказание, горе, а тебе вроде как оправдание. Избавление.
Понт:
- Перестаньте! Прекратите!
Колюня:
- А что, я сказал неправду?!
Понт:
- Да нет. Увы, правду. Наверное, правду. Я сам до конца не знаю. Да и кто знает? Для одного жизнь - праздник. Радость. А для такого, как я сплошное мучение, покаяние за грехи, в которых не грешен. Желания, осуществить которые мешает рафинированное сознание. Я, например, всю жизнь хотел собаку иметь. Но прочитал у кого-то, что он не заводил собаку, так как она должна была обязательно умереть раньше, поскольку живет меньше. И я хотел завести собаку, когда буду старым, когда шансы мои и собаки будут равными. Когда я заболел, я хотел сразу взять собаку, но подумал, что если я умру раньше, кто позаботится о ней? И тогда пришло ощущение безысходности бытия, предопределенности. Пришло чувство усталости и безразличия к оставшейся жизни. Все, что будет, уже было когда-то. Было. И ничего не ново в жизни. Даже перестройка и новоявленная Российская демократия. И жизнь моя и даже моя, именно моя смерть уже была когда-то...
Колюня:
- Вот ты даешь, Понт. Тебя послушать, так прямо кончай жизнь самоубийством. Чего жить? Зачем? Взять чернил и пить, пока не посинеешь.
Понт:
- Колюня, давайте забудем этот глупый, никчемный разговор. Или, по крайней мере, прекратим его.
Колюня:
- Ты, Понт, даже разговоров о жизни боишься. Ты вот скажи, только по честному, ты давно, просто так, без причины, не по случаю или поводу, а просто так, для души, сидел с приятелем за стаканчиком? Просто для беседы.
Понт:
- Какой беседы? О чем?
Колюня:
- Ну ты и дурак, Понт, а еще книжки читаешь. Да на фига тебе столько книжек, если ты в них не ума набираешься, а дури? Да ни о чем беседы. Просто так. За жисть. Просто потрепаться в конце концов.
Понт:
- Вы знаете, Колюня, я вообще практически не пью. А чтобы вот так вот: без повода, просто так. Нет. Никогда.
Колюня:
- Практически. Практически никто не пьет. Все пьют исключительно теоретически, в основном не ведая, чем закончится.
Понт:
- Ну и что же в этом хорошего?
Колюня:
- Тьфу на тебя, Понт! Ну ты и зануда, оказывается. С тобой спорить засохнешь. Все. Пошли.
Понт:
- Подождите меня, я мигом.
Колюня:
- Некогда мне, Понт. Дела у меня.
Быстро уходит. За ним Понт. Озираясь, возвращается Колюня. Роется в столе, поднимает матрас, вытаскивает деньги. Считает, качает головой. Оглядывает комнату. Снимает одеяло, скатывает, засовывает под плащ.
Колюня:
- Нет. Не годится. Место в метро, может, и уступят, как тяжело беременному, но могут и неправильно понять. Куда же Понт деньги дел? Должны же быть где-то деньги? (Оглядывается, подходит к стеллажу. Долго стоит в нерешительности. Машет рукой, хватает несколько книжек, засовывает за пояс). - Сам виноват, Понт. Надо иметь на черный день в доме наличность, тогда не страдают интеллектуальные и другие ценности. Все, прощай, дурдом.
Уходит, хлопнув дверью. Со стеллажа падает книга, рассыпаются листы.
Вечер. За столом сидит Понт в плаще. Перед ним на столе листы книги. Без света. Открывается дверь, входит Колюня. Глаз подбит. Без плаща.
Колюня:
- Картина Репина "Не ждали". А мы пришли. И не однииии, Понт. Оля! Олечкаааа, не скромничай, не топчись за дверью, входи. (Входит Оля. Неопределенного возраста и цвета, в руках пакет, в нем звенят бутылки). Знакомься, Понт! Королева углового гастронома Оля. А ты что, книжки читаешь? (Достает из-за пояса книжки). - А я вот тут тоже у тебя взял парочку. Почитать в метро. Не понравились. Скучные. Забери, Понт. (Кладет книжки на стол). - Да, ты мне денег на метро не дал, пришлось у тебя занять. Вот - возвращаю. Все до стольничка.
Оля (басом):
- Мальчики, а мы будем водкууу пьянствовать?
Колюня:
- Конечно, мадам, конечно. Сегодня у нашего ученого друга праздник. Он вернулся домой.
Оля:
- А он что, сидел, что ли?
Колюня:
- Оля, да как ты можешь о таком человеке не то что сказать, даже подумать такое. Ты посмотри, это же само благородство. Нет, Оля, просто он давно не был дома. Он был в далекой трудной командировке и теперь вернулся домой. Понт, хватит дуться! Убирай свою книжку, завтра отремонтируем ее в лучшем виде. Ну, Понт? Ты чего, обиделся? Ну, давай после. А? Не порть себе и людям праздник, лады?! Оля! Давай быстро на кухню, готовь закусь, а то водка прокиснет! Быстро-быстро-быстро-быстренько!
Понт:
- Я ничего не понимаю. Что происходит? Объяснитесь?
Колюня:
- Объяснюсь, Понт, объяснюсь. Не будь занудой, ну хотя бы сегодня! Сперва полеты, разборки потом! От винта! Давай, Понт, хотя бы на один день откажись от занудства, потом, Понт, потом все выскажешь, а я выслушаю. Лады, Понт?! А вот и Олечка с закусью. Нууу, прямо и лечь и помереть, какие ароматы! Ты, Понт, наверное, забыл, как вареная картошка пахнет, а? А с укропчиком, да с постным маслицем, а, Понт? Который русский не любит вареную картошечку с укропом да с маслицем подсолнечным?! Да на этом маслице, почитай вся Россия выкормилась, оно у нас взамен молока материнского. Ну, давайте, братцы, разольем, да не по рюмочкам, не для нас эта посуда, не наш размерчик, а вот стакашок, так это в самый раз. Это оно то самое, что надо. Вот тааак, до краешка, чтобы жизнь полной была...
Понт:
- Да что происходит, в конце концов?! Что за праздник? И что случилось в мое отсутствие, у меня кое-что пропало, конечно, при даме, может и не стоило, но я не могу сидеть за одним столом с...
Колюня:
- Понт, не произноси слов, за которые потом будет мучительно стыдно, как говорил один великий писатель. Правда, теперь есть по этому поводу другие мнения, но человек, победивший свою смерть, заслужил право даже на ошибки, если они искренни. А такие железные люди искренни, ибо они прямые, как те же гвозди, которыми их приколачивают к крестам. Понт, в конце концов, я все осознал и возместил. Давай будем считать это временным помутнением неустоявшегося сознания, отягощенного контузией. И вообще, выяснять отношения мы решили после. Давай выпьем, Понт. Давай, сегодня выпьем. Нет, не напьемся. А крепко выпьем. Очень крепко, но не напьемся так, чтобы потом утром себя не уважать. Давай выпьем за жизнь, Понт. За ту самую, проклятую и святую нашу жизнь. За ту самую, которая была до нас и будет после. И вроде бы, ей наплевать: были мы или нет. Она нас, вроде и не заметила. Дудки! Все она заметила! Раз мы появились, значит, мы были нужны в этой самой жизни. Ей было нужно, чтобы мы пришли. Давай скажем ей спасибо за это ее щедрое приглашение. Как думаешь, Олечка, стоит сказать спасибо?
Оля:
- Конечно, стоит, чего там. Гыыы...
Колюня:
- Слышишь, Понт, что говорит дама? Стоит. А слово дамы на пиру закон для гусара. Мы похожи на гусаров, Олечка?
Оля:
- Кто, я?
Колюня:
- Сказал бы я тебе, на что ты похожа, да, ладно. При чем тут Вы, Оля? Спрашиваю про меня и Понта.
Оля:
- Чо, понта? Чо понта? Я без всякого понта, чо пристал?
Колюня:
- Олечка. Красссотуля, кхм, кхм... Ну да что есть. Я спрашиваю тебя: похож ли я и вот этот ученый хмырь, которого зовут так: Понт, это как море. Так вот, похожи ли мы, черт возьми, на гусаров?!!!
Оля:
- Так бы сразу и сказал. А то: бе, ме. Похожи, похожи. А пить мы будем, или еще поговорим?
Колюня:
- А я вот тебе поговорю счас!..
Понт:
- Колюня, все-таки дама, и Вы же сами пригласили. Давайте выпьем, раз такое дело...
Колюня:
- За жизнь, Понт?
Понт:
- Если вам так угодно...
Оля:
- Во, правильно! Только без трепа! За жисть! Вперед...
Колюня:
- Вот это да! Стаканище одним глотком, не пережевывая. Вот это женщина! Гип-гип ура! (Пьет до половины).
Понт:
- За вас. (Кланяется, отпивает глоток стоя, садится).
Колюня:
- Давай, Понт, налегай на домашнее. Оля, ухаживай за кавалером. Холостой, промежду прочим всем. Учти!
Оля:
- Чо брешешь-то? Чтоб такой видный мужик да холостяк? Гыыы. Все вы, как жена за порог, холостые. Ага.
Колюня:
- Эх, Оля. Жизнь это суровая вещь. Такие люди, как Понт, не из того материала сделаны, как все остальные мужики. Да и не сделаны они, а созданы. И не забывайте, что Вы - женщина, а брешут только собаки в подворотне. Вам бы, Оля, при ваших природных данных (показывает руками формы) - да еще столько бы Господь на разум отпустил, сколько на тело. А, впрочем. Для женщины это не обязательно. Женщина это... это... А черт ее знает, что это. Женщина - вот что это.
Понт:
- Браво, Колюня, браво! Что это за напиток? Я только пригубил, а в голове зашумело. Давайте выпьем за женщин...
Колюня:
- Ха, чтоб я так жил! Что я слышу, Понт?!
Понт:
- Вы слышите только то, что Вы слышите, Колюня. Оля, давайте выпьем за женщин! За прекрасных, таинственных, неразгаданных женщин, которым мы обязаны тем, что появляемся на свет...
Колюня:
- ... и тем, что преждевременно покидаем его! Ха!
Оля:
- Во дают, мужики! Ну точно, жен в командировку или еще куда спроворили... А я люблю таких! Мушшины, вы мне нравитесь такие. Оба. Только штоб без трепа. Все! Булькнули что ли? Или опять речи будем разговаривать.
Колюня:
- Весьма содержательная речь. Ну что, Понт? Мы таки пьем, или?
Понт:
- Никаких "или"! Все! Долой междометия! Да здравствует легкость бытия! Пьем!!!
Колюня:
- Ну, мадам, вы и всасываете!..
Оля (вытирая рот тыльной стороной ладошки):
- А то!
Колюня:
- А после второй - не грех и поцеловаться... Да не со мной, дура. Раздавишь, ишь грабли вырастила. Ты лучше его, Понта, поцелуй.
Понт:
- А может меня не надо? А! Да и рано еще...
Оля:
- Дурачок! Поцеловаться - это только поздно может быть! Ух, какой ты мушшына! Ну-ка, дай поцалую!!!
Понт пытается вскочить, падает стул. Возня. Гаснет свет. Голос Колюни: "А третью мы пыпьем..." Голоса дальше в темноте:
Понт: Ой, я щекотки боюсь! Оля! Оля! Зачем вы с меня это снимаете? Ой, Оля, неудобно же!
Колюня:
- А это она, Понт, до истины добирается.
Понт:
- Да нехорошо это как-то. Колюня, помогите...
Колюня:
- Да брось, Понт. Чего ей помогать? Оля - дама квалифицированная, сама справится, Вы не сомневайтесь...
Возня затихает.
Утро. За столом, зажав в руке стакан, сидя спит Колюня. На полу, на матрасе, кое-как прикрытые, Понт и Оля. Звонок в двери. Понт пытается вскочить, ищет по полу брюки. Пытается встать в одеяле.
Оля:
- Эй, эй! С ума спрыгнул?..
Понт:
- Черт возьми, где же брюки? Кто там?!
Голос:
- Откройте. Участковый. Проверка паспортного режима.
Понт:
- О, Господи! Только этого не хватало! Сейчас, сейчас!
Колюня:
- Да не суетись ты, Понт. Подумаешь, участковый. Так открывай, как есть.
Понт:
- Что же мне перед участковым голышом прыгать?
Колюня:
- А чего такого? Мужик, чай, не баба, у него все свое такое же имеется. А брюки у тебя, Понт, промежду прочим, под подушкой.
Понт:
- Сейчас, иду. (Натягивает под одеялом штаны, идет к двери).
Участковый:
- Тааак, ну и ну. Веселитесь, значит? Папрашу паспорта предъявить.
Колюня:
- А на какой предмет, позвольте полюбопытствовать и по какому праву?
Участковый:
- На предмет проверки. А по какому праву? Вот задержу тебя на тридцать суток, тогда узнаешь. У нас сейчас в связи с борьбой с организованной преступностью - знаешь сколько прав? У Берии столько не было.
Колюня:
- Так у Берии и организованной преступности не было.
Участковый:
- Что, назад захотелось, в старые времена? Соскучился?
Понт:
- А Вы знаете, иногда хочется. Я, конечно, приверженец демократии, но иногда хочется.
Участковый:
- Во, все вы гады такие...
Колюня:
- А тебе-то легко говорить, ты же не мучаешься головной болью: что да почему? Тебе что? Тебе всегда место у кормушки обеспечено. Ты в застой участковым был и сейчас.
Участковый:
- Да! Был! И - что?!
Колюня:
- А мне, если, честно, то хрен с тобой, будь. Так, противно иногда.
Участковый:
- Что тебе противно? Ну, договаривай!
Понт:
- Не надо, Колюня!
Колюня:
- Да не буду, не буду, Понт... И так все ясно.
Участковый:
- Что тебе ясно? Вот мы сейчас твои документики проверим, тогда будет ясно. Ишь, демократы хреновы.
Колюня:
- Неее, я не по этой части. Я - сам по себе.
Участковый:
- Чего ж так? Тебе там самое место.
Колюня:
- А это ты ошибаешься. Я в 91-м, в августе, пришел к Белому Дому, помочь хотел сдуру. Случайно в Москве оказался. Смотрю - танки идут, люди под танки бросаются. Черт те что творится. А у Белого Дома - баррикады тьфу! - а не баррикады. Смотрю, осматривает баррикады мужик с усами и с ним военные. Я подошел, говорю, мол, нельзя в баррикады автобусы ставить, бензин не слив. Загорится баррикада при штурме. А он подумал и говорит: мать с ней, с баррикадой. Я ему: там же промежду прочим люди будут - за баррикадой. А он пожал плечами и пошел. Руцкой это был. А ночью стояли мы в три ряда, взявшись под руки, вокруг этого дома. Дождь идет. Зонты открыть нельзя, если наподать будут, зонты под ноги попадут - беда. Оружия нет. Холодно. А по громкоговорителю опять Руцкой: и говорит он, мол, сейчас, с минуты на минуту начнется штурм, и просит цепочку отойти на пятьдесят шагов от здания, в здании закрываются двери, в случае приближения противника без предупреждения открывается огонь на поражение. У меня челюсть на грудь отвисла. Ни хрена себе думаю, защитили. Вот так меня демократия на пятьдесят шагов отодвинула и двери за моей спиной закрыла. А утром, когда угроза штурма прошла, все направились по домам, почти двое суток не спали, на нервах, замерзли, вымокли. И смотрю - пусто-пусто перед зданием. Иду я к метро потихонечку, мимо памятника героям Пятого года, на штыке у одного флаг трехцветный прицепили, усталость и пустота в душе вместо радости победной. Остановился я, закурил. Смотрю, а из метро, навстречу, толпы людей и все - к Белому Дому. Около меня мальчишка остановился, пригляделся я, мы рядом ночью стояли, он все молитвенник читал. И говорит он мне, на выбегающих из метро показывая: смотри-ка победители праздновать спешат. И тут мне совсем муторно стало. Так что ошибся ты с демократией, участковый.
Участковый:
- Ладно, байки травить. (Понту) - Почему в доме находятся непрописанные люди.