Он поймал себя на мысли, что сам верит во все им сказанное и что это ему нравится. Ему даже начало казаться, что он счастлив. Что он действительно хочет отвезти Валентину и после этого бесконечно ждать ее звонка…
— Мы застали эпилог или это только прелюдия?
Услышав за спиной голос Андрея, Егор резко обернулся. Паша, Тимур и Андрей стояли у крыльца дома. Появление друзей было для Егора настолько неожиданным, что он на какое-то время будто окаменел.
— Ну, ты или разденься совсем, или надень футболку! Смотришься очень глупо! — Паша рассмеялся и обратился к Андрею: — А вообще-то зачем ему одеваться? Давай лучше мы разденемся! Чего париться?
Оба со смехом стали сбрасывать с себя одежду.
— Кто это? — испуганно спросила Валентина. — Кто они, Егор?
— Кто они? — повторил за ней Тимур. Он открыл бутылку виски, которая была у него в руках, и сделал большой глоток. Презрительно разглядывая Валю, продолжил: — А ты лучше раздевайся. Потом познакомимся!
— Что? Какая глупая шутка!
Валентина развернулась, чтобы уйти, но дорогу ей преградили Андрей и Паша. Они стали хватать ее за плечи и, прижимая к себе, как бы перебрасывали друг другу.
— Пустите меня! Отстаньте! Егор!
Наконец-то Егор очнулся и хотел броситься к Валентине, но Тимур удержал его за руку.
— Ты куда? — он с силой сжал руку Егора. — Да ты, брат, совсем запутался. Я так понимаю, спор ты уже проиграл? Но мы не будем считаться! Свои люди.
Егор попытался освободить кисть, но Тимур свободной рукой обхватил его за шею и притянул к себе.
— Ты что, хочешь испортить такую веселуху, старик? — по-змеиному прошептал он. — Ну, что ж. Воля твоя.
Тимур отпустил приятеля и демонстративно сделал шаг в сторону, давая ему пройти. Однако его слова как будто лишили Егора воли. Его тело в одну секунду ослабело, и он опустился на землю. Он взглянул на Валентину и, встретив ее взгляд, умоляющий о помощи, отвернулся.
— Ну, наконец-то дошло! Ты меняешься, Егор… Я видел, как ты последнее время был заморочен. Нехорошо это, братан. — Тимур повернулся к Андрею и Паше, которые уже начали раздевать плачущую Валентину: — Вы что — сдурели? Тащите ее в дом! И заткните ей пасть, чтоб не скулила, раздражает! — крикнул он и уже спокойно вновь обратился к Егору: — А по поводу спора? Я выиграл, значит, быть мне первым у девочки.
Он кинул Егору бутылку виски.
— Накати и подтягивайся. Все-таки мы спор держали! Все должно быть по-честному! Сначала мы с тобой девку отделать должны. Ну, а Пашке с Андреем — что достанется.
Тимур развернулся и, что-то насвистывая, медленно пошел к дому. Егор остался один. Он ничего не чувствовал, ни о чем не думал. Открыв бутылку, он принялся жадно пить виски, глядя на крышу соседнего дома. Поднялся легкий ветер, и флюгер в виде стрелы жалобно заскрипел.
* * *Квартира, где был прописан Лерайский, располагалась в одноподъездном девятиэтажном доме, как и указала свидетельница. Перегудов поднялся на третий этаж. На лестничную площадку выходило две двери. Ни на одной из них не было номера квартиры. Перегудов наугад подошел к первой двери направо и прислушался. Из квартиры доносились звуки работающего телевизора. Громкие позывные выпуска новостей сообщали о начале передачи.
Перегудов поискал рядом с дверью кнопку звонка и, не найдя ее, постучал по металлической ручке. За дверью сначала раздался скрип деревянных половиц, затем лязгнул замок, и уже в следующее мгновение дверь отворилась на длину цепочки.
— Кто там? — Перегудов увидел в щель дверного проема лицо женщины.
— Откройте. Следователь прокуратуры, — представился сыщик.
— Сейчас прям. Знаю я вас, из прокуратуры. Ходят всякие! Чего надо-то?
Женщина смотрела на следователя поверх очков с круглыми линзами, которые сползли ей на кончик носа.
— Мне нужна Лариса, жена Лерайского.
— Здесь таких нет.
— А эта квартира, — следователь указал на соседнюю дверь. — Кто там сейчас живет?
— Лариса Полякова. А вы кем ей приходитесь?
Перегудов достал из кармана куртки служебное удостоверение и развернул его на уровне глаз собеседницы. Тут же брякнула цепочка, и женщина высунулась из-за двери. Всем корпусом наклонилась над документом, разглядывая мелко напечатанный текст. Затем она сделала шаг на лестничную клетку и оценивающе рассмотрела следователя с головы до пят.
— Здесь она живет, — женщина показала на соседнюю дверь. — А вам чего надо-то?
— Владислав Лерайский здесь жил? — спросил Перегудов.
— Здесь. А что случилось?
— Это я и пытаюсь выяснить. Вы не знаете, кто еще живет в этой квартире, кроме его жены?
— Да вы что? Они развелись уж давно с Владиком-то. С новым хахалем она живет. С Виталием. Щупленький такой, два вершка от пола… Владислав-то красавец был по сравнению с нынешним.
— Да что вы? И давно они развелись? — Перегудов подыгрывал соседке, распаляя ее словоохотливость.
— Да уж месяцев шесть как! — голос женщины звучал гулко, эхом отражаясь от стен подъезда. — Сживет она Владислава. Как она его за квартиру гоняет! Я вам вот что скажу: эта баба на что только не пойдет ради денег! Всегда говорила — стерва она, — последние слова были произнесены громко, с явным расчетом на то, что будут услышаны за дверью соседней квартиры.
— Почему ради квартиры? — уточнил Перегудов.
— А ей жить-то где! — женщина почти перешла на шепот. — У нового квартиры нет. Гол как сокол. А Владик с них свою долю требует. У них позавчера даже драка была. Слышу, за дверью стулья падают, грохот… Так кричали! Аж у меня слышно было! Все втроем. С новым ее мужем. Так она Владиславу и говорит — хоть бы тебя прибил кто-нибудь с твоей квартирой, говорит! Чтоб тебе, говорит, на голову кирпич упал!..
В это время за дверью Лерайской прозвучали шаги, щелкнул замок, и дверь резко отворилась.
— Ты что же, старая дура, несешь?! Сама стерва! — с криком вылетела из квартиры женщина.
Сыщику сразу бросилась в глаза ее огромная вычурная прическа. В светлые безжизненные, искусственно выбеленные волосы были вплетены черные перья и многочисленные шпильки с набалдашниками из перламутровых камней. Соседка со скоростью молнии шмыгнула в свою квартиру и захлопнула за собой дверь.
— А вы кто? Чего здесь встали? — перекрикивая глухие проклятия соседки, налетела Лариса на Перегудова.
На вид ей было около тридцати пяти лет. Сыщику показалось, что лицо ее было слегка отекшим. Перегудов спокойно продемонстрировал ей свое удостоверение и заметил, как изменилось лицо Лерайской. Метнув на дверь, за которой скрылась соседка, леденящий гневный взгляд, Лариса отошла к стене, пропуская следователя в квартиру.
— Проходите, — хмуро сказала она.
— Давайте не будем ходить вокруг да около, — начал Перегудов, перешагивая порог квартиры. — Мне придется задать вам несколько личных вопросов по поводу вашего мужа.
Сыщик осмотрелся, без приглашения снял куртку и повесил ее на вешалку, слева от двери. Квартира была недавно отремонтирована, но, как показалось Перегудову, в доме не хватало уюта и домашнего тепла. Резная деревянная вешалка для одежды на стене слегка покосилась. На полу беспорядочно валялось несколько пар женских босоножек. Пара заношенных мужских тапочек на полке для обуви выдавала, что в квартире бывает мужчина. Паркет на стыках слегка поигрывал и издавал характерный скрип.
— Во-первых, бывшего мужа, — раздраженно отозвалась Лариса. — А во-вторых, я не вполне понимаю, о чем вы… Почему я должна отвечать на вопросы личного характера?
— Вам известно, что вчера вечером Владислав Лерайский был убит?
Лицо женщины дрогнуло. Лариса, однако, сделала над собой усилие и постаралась придать себе как можно более спокойный вид.
— И все-таки можно пройти? — спросил Перегудов.
— Вы уже и так прошли, — буркнула она и закрыла за следователем дверь, трижды повернув головку замка.
Затем, не говоря ни слова, последовала по коридору направо. Сыщик пошел за ней. Кухня, куда Лариса привела Перегудова, в отличие от коридора имела вид гораздо более уютный. Вид портили гора немытой посуды в раковине, пара пустых картонных коробок из-под кефира и оставленные на столе хлебные крошки.
В середине кухни стоял массивный дубовый стол. Такая же тяжелая деревянная лавка располагалась у стены. Перегудов подошел к столу и сел на лавку. Женщина села на табуретку с другой стороны. При ярком дневном освещении Перегудов мог теперь рассмотреть ее лицо. Белки глаз были красными, а лицо в целом выглядело утомленным. Веки отекли.
— Кто вам сообщил о смерти Владислава Лерайского? — начал следователь, глядя на женщину в упор.
— Соседи его брата. Он жил последнее время у брата, — неохотно пояснила она.
— Скажите, а что за ссора произошла между вами позавчера?
— Скажите, а что за ссора произошла между вами позавчера?
— Какое вам дело? — прервала его Лариса.
— Мне сейчас есть дело до всего, что так или иначе связано с Лерайским. Так что произошло между вами позавчера?
— Владислав сильно ревновал меня к моему новому мужу. Ему не было никакого дела до меня и моей жизни, пока у меня не появился новый мужчина. Но стоило только мне наладить мою жизнь, как он тут же появился на горизонте. Его ревность просто отравляла мне жизнь.
Перегудов не спускал с Ларисы пристального взгляда.
— Скажите, а как долго вы знали Владислава?
— Да я уже не помню. Честное слово, для меня это все так не вовремя теперь…
— И все-таки? Два года? Десять лет? — настаивал сыщик.
— Ну, мы познакомились, когда нам было по девятнадцать. В двадцать поженились…
— А потом?
— Потом разошлись… Но это уже все в прошлом настолько, что я даже не хочу вспоминать. У меня уже давно другая семья. Другие проблемы, заботы…
— А где сейчас ваш нынешний муж?
— Извините, какое это имеет отношение к делу, по которому вы пришли?
— Как правило, получается так, что все факты в жизни в конечном счете взаимосвязаны, — отрезал Перегудов.
— Он сейчас отдыхает в деревне, если это так важно, — Лариса замолчала и машинально переставила на столе заварочный чайник.
В разговоре повисла пауза. Следователь молча наблюдал, как Лариса снимает и снова ставит на место крышку с керамического чайничка. Вдруг крышка выскользнула у Ларисы из рук и покатилась к краю стола. Перегудов успел приподняться со своего места и подхватить ее. Лариса как будто вышла из оцепенения.
— Хотите чаю? — спросила она.
— Нет, спасибо. Мне необходимо связаться с вашим нынешним мужем. Где я могу его найти?
— Не думаю, что вам следует это делать, — сказала женщина и подошла к плите.
Щелкнув кнопкой розжига, она поставила чайник на конфорку.
— Скажите, пожалуйста, а Владислав делился с вами своими проблемами, когда вы были замужем за ним? Насколько вы доверяли друг другу? — продолжил выяснять Перегудов, меняя тему.
— Не особо. Ничего о его делах я не знаю. Не интересовалась. Когда мы были женаты, Влад работал в таможенном отделе в аэропорту. Потом, поговаривают, он сменил работу. Или его просто перевели в другой отдел. Я не знаю точно, что там было…
— Ну а пока вы жили вместе, он рассказывал вам о своих проблемах? Или, может быть, просил совета?
— Редко. Как правило, он приходил домой, включал телевизор и ложился на диван.
— А когда произошла ваша окончательная размолвка с бывшим мужем?
— Семь месяцев назад, — коротко ответила Лариса, встала и подошла к мойке.
Включив воду, она обмакнула посудную тряпку в чистящий порошок и принялась мыть посуду.
— А какие были отношения между Владиславом и вашим новым мужем? — спросил Перегудов.
Раздался звон бьющейся посуды. Чашка выскользнула из рук Ларисы и ударилась о поверхность раковины.
— Да я не знаю, — женщина прислонилась к стене рядом с раковиной и говорила, стоя спиной к следователю. — Что вы ко мне пристали с такими вопросами? Я вот любимую чашку разбила. Откуда мне знать, какие у них там были отношения?
— Скажите, на ваш взгляд, кто мог убить Лерайского? Вспомните его друзей, сослуживцев…
— Откуда мне знать! — повторила Лариса, машинально собирая осколки чашки. — Это мог быть несчастный случай! Или просто попытка ограбления. Возможно, его убили, если можно так выразиться, случайно…
— После лабораторной экспертизы я могу сказать с уверенностью, что по характеру травм, нанесенных потерпевшему, — это было убийство. И убийца явно готовился к этому преступлению.
— О боже! — вырвалось у Ларисы. Через несколько секунд она снова заговорила: — Не знаю, кто это мог сделать.
На плите засвистел чайник, и Лариса налила заварку в одну из чашек. Поставила ее перед собой, сев на табуретку напротив следователя.
— И все-таки какие были отношения между вашим мужем и Владиславом? — настаивал Перегудов.
— Да обычные. Виталий, мой нынешний муж, умеет ладить с людьми. У него практически не бывает конфликтов, поэтому если Владислав и проявлял какое-то недовольство по отношению к Виталию, то Виталий не обращал на это внимания.
Перегудову показалось, что глаза женщины стали влажными, но Лариса поднялась из-за стола и, повернувшись спиной к следователю, потянулась к посудному шкафу. Она убрала вымытую посуду, достала из шкафа еще одну чашку и, наполнив ее заваркой, вернулась за стол.
— У меня такое чувство, что вы сказали не совсем то, что вам хотелось бы сейчас сказать. Может быть, не стоит сдерживать себя? — вкрадчиво заметил Перегудов.
— Ну, в общем, да, — совершенно неожиданно для следователя согласилась Лариса.
Ее рука машинально помешивала ложечкой пустую заварку.
— Ну почему? Почему Владислав всегда все делал не вовремя?! Даже после развода он вмешался в мою жизнь! Да он отравил мне своей ревностью всю жизнь! После этого мы и поссорились с мужем. Виталий уехал к родителям в деревню. Позавчера… Вы знаете, я больше ничего не буду вам говорить. Все это слишком тяжело. На мой взгляд, я и так уделила вам слишком много времени, — неожиданно закончила она.
— Дайте мне адрес Виталия, — попросил Перегудов.
На этот раз женщина не стала сопротивляться. Она извлекла из ящика стола ручку и листок бумаги. Записала на нем адрес и резко пододвинула листок к Перегудову. Сыщик взял записку, поднялся и молча направился к выходу.
* * *Щеголеватые тонкие усики исчезли с лица Елизарова, а вместо них появилась невзрачная козлиная бородка. Парик с проседью завершал картину, и все это вместе увеличивало возраст Владислава как минимум лет на десять. Только черный плащ остался неизменным. С ним Елизаров расстаться не пожелал. По какой-то абсурдной, немного детской наивности он полагал, что именно это одеяние приносит ему удачу. К тому же в просторном боковом кармане плаща удобно было скрывать его импровизированное оружие.
Прошедшие сутки наблюдения за квартирой Дениса Кулемина ничего не дали. Жертва так ни разу и не появилась в поле зрения Елизарова. Денис словно испарился. Переехал? Загулял? Подцепил какую-нибудь проститутку и проводит время в ее обществе? Елизаров терялся в догадках…
Утром следующего дня он решился подняться на третий этаж и позвонить в соседнюю квартиру. Ему открыла женщина преклонных лет со светлыми крашеными волосами, облаченная в домашний халат. Лицо у нее было заспанным.
— Вы кто? — не слишком приветливо поинтересовалась она.
— Перепись населения, — Елизаров сказал первое, что пришло ему в голову, в надежде на то, что женщина не обратит внимания на то, что в руках у него ничего нет. — Мне нужно знать только вашу фамилию, имя, отчество и год рождения. Будьте любезны…
Женщина равнодушно пожала плечами и тут же представилась:
— Лаврова Инесса Ибрагимовна. Пятьдесят первого года рождения.
— Ясно. — Елизаров солидно покачал головой и прежде, чем женщина успела поинтересоваться, куда он собирается записывать данную информацию, поспешил задать новый вопрос: — Скажите, Инесса Ибрагимовна, а кто проживает в квартире напротив? Вот здесь, — он указал на дверь Дениса Кулемина. — Я звонил, но никто не открывает.
— И не откроет, — женщина зевнула, при этом даже не потрудившись прикрыть рот рукой. — Уехал он. В деревню. Дня два назад. Я сама видела. Пошла выносить мусор, а тут он выходит… Дениска. Так его звать. Хороший парень, но одинокий. От этого у него и все проблемы. Работу вот недавно потерял. И все из-за этого… А два дня назад уехал. Вышел из квартиры с двумя сумками и говорит: «Я, Инесса Ибрагимовна, теперь буду в деревне жить. Во всяком случае, до зимы. А потом весной опять уеду». Да оно так, в общем-то, и лучше. Верно? Что за жизнь в городе? Суета сует…
— А деревня-то далеко от города? — как бы между прочим поинтересовался Елизаров.
— Не очень, — сонливое выражение понемногу сползало с лица женщины. Видно было, что она не прочь пообщаться с кем угодно, да вот желающих на роль собеседника как-то не находилось. — Километров сто пятьдесят, как я поняла. Нижние Сосенки. Знаете?
— Слышал.
— Вот там. Домик этот в свое время родителям Дениса принадлежал. Я их знала немного. Они пару раз наведывались к сыну. Милейшие люди. Особенно отец. Веселый такой, общительный… был. Они умерли оба в девяносто первом. В один год. Представляете? Сначала он, а потом месяца через два и она. Не выдержала разлуки, значит. Любили они друг друга шибко. Денис и к отцу, и к матери на похороны ездил, а потом ни разу… И вот теперь надумал. Правильно, я считаю.
— Наверняка. — Елизаров демонстративно бросил взгляд на наручные часы и с извиняющейся улыбкой сказал: — Ну, ладно. Спасибо вам большое, Инесса Ибрагимовна. Приятно было пообщаться. Но надо бежать. Работа… Сами понимаете. Мне еще сегодня восемь домов обойти нужно до обеда.