Будь в фургоне чуть светлее, тщедушный винодел наверняка увидел бы, как пальцы его жены ласкают шею наемника. Увидел и наверняка догадался бы, что произошло вчера, во время «деловых переговоров»…
Феликс кашлянул.
— Я постараюсь оправдать доверие, синьора.
— Мама всегда говорила, что ты упрямая тряпка. — Синьора Кишкус вновь повернулась к мужу.
— Как можно быть упрямой тряпкой? — изумился тот.
— Не знаю, как, но у тебя получается!
Вебер едва слышно прошептал помощникам: «Держитесь!», на мгновение приоткрыл дверь и бесшумно выскользнул из фургона.
В безлунную прохладную тьму.
Если в загратийской ночи и было хоть что-то интересное, так это, безусловно, запахи. Север континента лежал на границе субтропиков и летом пропитывался чарующими ароматами… всего. Деревья, кустарники и травы украшались цветущими бутонами всех придуманных Создателем оттенков, и многие из них благоухали круглые сутки. Люди романтичного склада представляли летнюю Заграту большим садом, однако Вебер умело отсекал ненужные ароматы, выискивая запахи важные, от которых зависела его жизнь.
«Запах — это единственное, от чего человек не может избавиться и не в состоянии контролировать, — говорили учителя в Химмельсгартне. — Противник может затаиться, может часами лежать без движения, не издавая ни звука. Специальная одежда позволит ему слиться с местностью и тем он обманет твой взгляд. Но запах скрыть невозможно».
Запах пота, запах кожаных сапог, запах оружейной смазки. Сначала ты чувствуешь запах, потом слышишь дыхание и лишь потом видишь врага. А иногда и видеть необязательно: когда вокруг разлилась непроглядная тьма, хорошие бамбальеро стреляют на звук, а самые лучшие — на запах. Вебер был бамбадиром, следующей ступени посвящения еще не достиг, однако запахи улавливал не хуже охотничьей собаки.
— Когда поедем? — тихо поинтересовался вынырнувший из темноты Би.
— Как только починит.
— Мулевый червь, — выругался Би и проскользнул вдоль фургона. — Пни его.
— Спасибо за подсказку.
— Они рядом.
— Я знаю.
Фургон, вопреки возражениям Феликса, Кишкус нанял сам. Видимо, решил сэкономить. Машина Веберу понравилась: стальные стенки могли защитить даже от винтовочной пули, а вот шофер вызвал сомнения, хотя Соломон и рекомендовал его как надежного, давно ему известного человека. Кишкус решительно не понимал, что на сегодняшней Заграте надежность людей никак не связана с длительностью знакомства. Когда мир движется к хаосу, люди готовы на все, чтобы заработать. Но Кишкус настоял, Феликс поддался и теперь разгуливал по обочине рядом с ковыряющимся в заглохшем двигателе шофером.
— Скоро?
— Пытаюсь понять, — хмуро ответил водитель. Он оторвался от мотора, вытер со лба пот и огляделся: — А ты где?
— Ты меня слышишь, этого достаточно.
Под раскрытым капотом торчала слабая переносная лампа, а потому Феликс не стал выходить из тени, остался в густой тьме. И повторил вопрос:
— Скоро?
— Когда пойму, в чем дело, тогда и починю.
— Десять минут уже прошло.
— Это двигатель внутреннего сгорания, а не какой-нибудь кузель, — важно произнес шофер. — Это сложная современная техника.
— Кузели не ломаются.
— Будь у нас время, я бы рассказал, как не ломаются кузели. Я, между прочим, десять лет на паротяге оттрубил. — Шофер помолчал, после чего просительно добавил: — Поможешь? Нужно, чтобы кто-нибудь подержал…
— Ты облажался, ты и работай.
— Без помощи ремонт затянется.
— Даю двадцать минут, — жестко произнес Вебер. — Не управишься — отрежу палец.
— Без пальца у меня ничего не получится, — попытался пошутить шофер, однако бамбальеро его не поддержал.
— А без машины ты нам вообще не нужен.
Водитель зло посмотрел в ту сторону, откуда прозвучала угроза, но опоздал: Феликс уже сменил позицию. Оказался с другой стороны фургона и вновь окунулся в загратийские запахи.
Почему засевшие в лесу разбойники не открыли стрельбу сразу? Потому что считали себя умными. Или же понимали, что плохо вооружены — толстые стенки фургона обеспечивали надежную защиту от обычных пуль. Да и какой смысл стрелять сразу? Охрана начеку, а бамбальеро, даже бамбини, это вам не сезонные рабочие, подавшиеся в разбойники от безысходности, их выучке даже королевские гвардейцы позавидуют. Да и стволы у наемников отличные, таких на Заграте днем с огнем не сыщешь. Вот и получается, что первым залпом нужно снимать не меньше трех бамбальеро, а для этого бандитам пришлось подойти к нападению творчески. Атаковать сразу не стали, позволили добраться почти до самого Альбурга, и только тут, в двадцати лигах от столицы, автомобиль «неожиданно сломался». Место выбрано идеально: с одной стороны, до цели путешествия рукой подать, с другой — вокруг густой лес. Разбойники прекрасно понимали, что внезапная остановка насторожит любых наемников, тем более — бамбальеро, а потому и здесь решили не спешить. Пусть охранники оглядятся, пусть решат, что засады нет, а поломка действительно случайна, пусть потеряют бдительность, и тогда…
Что будет «тогда» — понятно, однако у Вебера было собственное видение дальнейших событий, которое шло вразрез с планами сидящих в засаде бандитов. И Вебер, и остальные бамбальеро прекрасно понимали, что нападение обязательно произойдет, и потратили время с пользой.
Едва фургон остановился, Длинный, Би и Феликс выскочили наружу. Одежду бамбальеро предпочитали черную, и непроглядная темень играла за них. Мгновение — и наемники рассыпались вокруг машины, перестав быть даже едва различимыми целями. На свет не выходили, двигались бесшумно — этому в Химмельсгартне учат в первую очередь, — а потому уже через несколько секунд бандиты потеряли бамбальеро из виду. А наемники, наоборот, начали подсчитывать противников и теперь точно знали, сколько человек засело вокруг.
«Семь», — беззвучно просигнализировал Би при следующей встрече.
Для бамбини совсем неплохо.
«Десять», — поправил помощника Вебер.
Би скорчил недовольную гримасу и вновь растворился в темноте, отправившись искать упущенных врагов.
Если бы Кишкусу каким-то чудом удалось нанять в телохранители бамбадао, разбойники прожили бы минут на десять меньше. Бамбадао открыл бы огонь сразу и перестрелял врагов вслепую, ориентируясь на запах и едва различимые звуки. Бамбадао в таких делах мастаки, однако Феликс пока был только бамбадиром, а потому выжидал, ибо хорошая готовность к бою — половина победы.
— Перестань меня оскорблять!
— Если бы я знала, во что ты превратишься всего через двадцать лет…
— На себя посмотри!
Синьоры Кишкусы перешли на крик, который наверняка услышали бандиты. А поскольку они умники, то скорее всего решили, что охрана увлечена скандалом и лучшего времени для атаки не придумать.
Феликс улыбнулся — почему не улыбнуться, раз все идет, как надо? — и по привычке провел большим пальцем по ложу бамбады.
Оружие у Вебера было замечательное — шестизарядный «Тумахорский вышибала», работы легендарного Бродяги из Листа. Как и любая бамбада, обладающая собственным именем, да еще и от такого великого мастера, «Вышибала» оценивался в запредельную сумму, и Феликсу пришлось влезть в долги, которые он отдавал долгих пять лет. Однако за все это время он ни разу не пожалел о сделке — высочайшее качество оружия не позволяло. В стрельбе на сто шагов и меньше «Вышибале» равных не было.
«Сейчас повоюем, — беззвучно пообещал бамбаде Вебер. — Будет весело».
«Пять секунд!» — показал Феликс, и тут же принялся считать, одновременно снимая с ремня бамбаду.
«Один, два…»
«…три, четыре…»
Пять секунд — десять очень быстрых шагов, позволивших им с Длинным оказаться по разные стороны фургона. Где в это время шлялся Би, Феликса не заботило: не маленький, сам разберется что к чему.
«…пять!»
И выстрел.
Разбойники двинулись вперед, к запаху добавился едва различимый шум, который указал бамбадиру цель гораздо лучше прожектора.
Первая пуля досталась тому, кто стоял в десяти шагах от придорожной канавы. Первая пуля у Феликса всегда «тигриный коготь», а потому бандита не спасла даже надетая под одежду кираса. Второй выстрел Вебер сделал, перекатившись вперед — надо было уйти от беспорядочного огня разбойников. Перекатился, на мгновение замер в положении «сидя», мягко вскинул «Вышибалу», надавил на спусковой крючок, а следующим движением уже катился вправо. Феликс знал, что не промахнулся, он умел отличать хрип раненого от предсмертного крика.
Третий заряд в барабане «Вышибалы» назывался «шутихой-15», его Вебер послал в воздух, когда лежал на спине в придорожной канаве. Алхимическая пуля взорвалась примерно в пятнадцати метрах над землей, на несколько мгновений осветив поле боя и окончательно сбив разбойников с толку. Впрочем, к этому моменту в живых осталось не так уж много бандитов.
Би, как оказалось, давно вошел в лес, и его скорострельная бамбада прогрохотала положенные шесть раз. Феликс не сомневался, что минимум четверо бандитов получили свое. С другой стороны фургона отстрелялся Длинный, его прикрыл выскочивший Эдди. А довершил разгром оказавшийся на крыше автомобиля Хвастун. Его-то выстрел и стал последним.
— Двое! — подал голос Длинный. Он перезарядил бамбаду и был готов продолжать бой.
— Трое, — сообщил Би.
— Двое, — буркнул Эдди.
— Один, — вздохнул Хвастун.
— И у меня двое, — подытожил Вебер, выбираясь из канавы. — Кажется, все.
В фургоне рыдал перепуганный синьор Кишкус, синьора держалась. Бледный как полотно шофер осторожно выглядывал из-под грузовика, рядом с ним валялся фонарь, тускло освещавший переднее колесо машины.
«Потерь нет. Хорошо».
Вебер перезарядил «Вышибалу», закинул его за спину и хлопнул в ладоши:
— За дело, ребята! Через пять минут выезжаем!
Длинный, Эдди и Би двинулись прочесывать окрестности и, если потребуется, добить раненых бандитов. Говорливый Хвастун отправился успокаивать Кишкусов. Вебер прогулялся по опушке, отыскал труп одного из разбойников, забрал валявшийся рядом револьвер — «Бульдог», дерьмо штампованное, — после чего подошел к выбравшемуся из-под автомобиля шоферу.
— Ловко вы их… — Водитель елозил по карманам, пытаясь нащупать, куда спрятал трубку. — Ловко…
— Кто это был? — равнодушно спросил Феликс.
— Бандиты.
— Имя, братишка, имя. — Вебер холодно посмотрел на шофера. — Как звали главаря?
— Откуда мне знать?
— Потому что ты на них работал.
— Я…
Но Феликс не позволил водителю продолжить. Толкнул в грудь, придавив к стенке фургона, приставил к голове револьвер и взвел курок.
— Они были здесь до того, как машина «поломалась». До, понимаешь? А поскольку в совпадения я не верю, у тебя, братишка, есть два пути. Первый: героическая гибель при отражении бандитского налета. Если ты заметил, я взял чужое оружие, так что к честному телохранителю претензий у полиции не будет.
Глаза шофера расширились от ужаса.
— Второй путь: я обо всем забываю.
— Забываешь? — недоверчиво прохрипел водитель.
— Мы победили, — объяснил Вебер. — Убитых у нас, на твое счастье, нет, раненых тоже, поэтому я задам тебе несколько вопросов, и мы поедем дальше. — Пауза. — Кто это был?
Давящая на грудь рука, пистолет у головы, а главное — колоссальная, железная уверенность бамбальеро сделали свое дело: шофер сдался.
— Боров Сун. Самый известный бандит…
— Да плевать мне на известность мертвеца. Что дальше?
— Что дальше? — не понял водитель.
— Дальше по дороге, — уточнил Феликс. — Другие сюрпризы будут?
— Скольких вы убили?
— Десятерых.
— Других сюрпризов не будет.
Кажется, он говорил правду.
— Что с двигателем? — продолжил Вебер, не отнимая револьвер от головы шофера.
— С ним всё в порядке, — заверил водитель. — Я вас обманул.
— Очень хорошо. — Вебер отпустил предателя и демонстративно сунул «Бульдог» за пояс. — Заводи машину.
Шофер вытер со лба пот, на этот раз его было значительно больше, чем во время «ремонта», забрался на свое место и повернул ключ. Двигатель послушно затарахтел.
— Я вас не обманул.
— Я вижу.
В тех кабаках Герметикона, где собираются наемники и военные, вы обязательно услышите хвастливые рассказы о столкновениях с бамбальеро. О том, как «Я сразу понял, что он задумал, и опередил его на мгновение. Шрам видишь? Его пуля. А моя влетела этому растяпе прямо в лоб…» Верят подобным россказням лишь самые наивные и самые пьяные слушатели, потому что люди здравомыслящие, хотя бы в общих чертах представляющие, как тренируют в Химмельсгартне, прекрасно понимают, что обычному вояке опередить бамбальеро не дано. Феликс не хотел, чтобы шофер видел, как он выхватывает оружие, и шофер не увидел. Просто «Бульдог» неожиданно оказался у виска предателя, и тут же громыхнул выстрел. Обмякшее тело завалилось на пассажирское сиденье.
— Всё из-за него? — уточнил вездесущий Би.
— Ага, — равнодушно подтвердил Вебер. — Из-за него.
Зашвырнул револьвер в канаву, вытащил труп и отнес его в фургон. Кишкусы при появлении «подарочка» завизжали.
— Бедолаге не повезло, — объяснил Вебер. — Мы должны доставить тело в город.
— На это есть полиция! — Синьоре очень не хотелось продолжить путешествие в компании мертвеца.
— Да! — согласился с супругой синьор.
Феликс укоризненно покачал головой.
— Мы ведь люди и должны проявить уважение к павшему товарищу.
После чего захлопнул дверцу фургона и подозвал Эдди:
— Если не ошибаюсь, ты учился управлять автомобилями?
Бамбини ухмыльнулся и кивнул:
— Так и знал, что пригодится.
Глава 2, в которой Помпилио прибывает в Альбург, Нестор проявляет настойчивость, а Генриху II приходится делать трудный выбор
Выход из Пустоты всегда является продолжением входа. Если на старте «окно» открылось над цеппелем и его втянуло вверх, то и на финише, в мире, куда целил астролог, огромная машина сначала пойдет в том же направлении — вверх. Или вниз, если стартовое «окно» оказалось под гондолой. Или в какую-нибудь сторону, хоть по ветру, хоть против него. В любом случае — тряханет. Заскрипят шпангоуты, вздрогнет гондола, полетит на пол незакрепленное барахло, да и на ногах, говоря откровенно, даже опытному цепарю устоять непросто. И тут уже неважно, ямауда ты или нет, тут простая физика. Но любой цепарь скажет, что лучше шлепнуться на задницу, чем захлебнуться Знаками. Над упавшим цепарем не смеются, а вот по тем, кто остался в Пустоте, — плачут.
Пинок Пустоты — последний ее привет. Дальше всё хорошо.
Цеппель вываливается в атмосферу рядом со Сферой Шкуровича, на которую астрологи наводят переходы, и первое, что видят цепари — висящий неподалеку сторожевик. В наши неспокойные времена приличные миры стараются обезопасить себя от незваных гостей и поднимают над сферопортом хотя бы один боевой дирижабль, набитый дальнобойными пушками, как подушечка для иголок у толковой домохозяйки. Скорость вижилану без надобности, запас хода — тоже, поскольку вся его задача заключается в том, чтобы задать пришедшему цеппелю вежливый вопрос и расстрелять его, если ответ не понравится. На сторожевиках, как правило, сидят ребята опытные, ветераны многочисленных кампаний, способные с одного взгляда оценить, что за цеппель свалился на планету и какое у него вооружение. Стреляют они без предупреждения, поэтому радиста во время перехода берегут пуще других — чтобы связь установил как можно быстрее.
— Назовитесь!
— «Пытливый амуш» под флагом Герметикона. Класс ИР. Идентификационный номер…
На самом деле вопросы гостям задают не с вижилана, а из диспетчерской порта, в архиве которой лежат данные на все законопослушные цеппели. На сторожевике просто слушают ответ, держа пушки наготове, и если слышат: «Всё в порядке, „Амуш“, добро пожаловать!» — расслабляются и отворачиваются.
Цепари, в свою очередь, тоже расслабляются и начинают снижение к сферопорту, к пуповине, что связывает мир с остальным Герметиконом. Проходят через облака, если они есть, конечно, и машинально ищут взглядом Сферу Шкуровича, неугасимый маяк, лучи которого пробиваются даже через то, чего нет, — через Пустоту. Ищут, потому что именно к ней они шли, потому что, не будь Сфер, переходы между мирами стали бы почти невозможны, потому что Сфера для цепаря то же, что и сам мир.
А увидеть маяк легко, и ошибиться невозможно — тридцатиметровый шар из блестящего астрелия, окруженный тремя кольцами спирали, трудно с чем-либо спутать. К тому же Сферу всегда ставят не ниже чем в двадцати метрах от земли, на мощном каменном основании, и она прекрасно видна из каждого уголка порта, тем более — сверху.
«Привет», — говорят те цепари, что склонны к сентиментальности.
А остальные просто смотрят и думают о том, что на этот раз им повезло.
Но если Сферы ничем не отличаются одна от другой, то внешний вид самих портов напрямую зависит от толщины кошелька местных обитателей. В больших и богатых мирах в качестве причалов используют толстые железобетонные мачты, удобные и надежные. С одной стороны от мачт, ближе к портовым пакгаузам, располагают грузовые платформы с мощными лебедками для притягивания цеппелей к земле, а с другой строят ремонтные эллинги. В больших и богатых мирах жизнь в порту бьет ключом круглосуточно. Здоровенные паротяги деловито тащат на погрузку тяжеленные контейнеры, пассажиры, опасаясь огромных штрафов, не сходят с подметенных дорожек, а заправка цеппелей водой идет по трубам, проложенным в мачтах. Все культурно и современно.