— Это которые прогрессорство придумали? Много раз слышал, но времени не было.
— Обязательно займись, — порекомендовал Сахно. Теперь читать можно было в несколько раз быстрее. Скачал файл из сети, лежи с закрытыми глазами и вдумывайся в текст. — Так вот у них в романе «Трудно быть богом» есть очень интересный разговор. На далекой планете, где еще темное-темное Средневековье, беседует прогрессор с Земли с местным весьма просвещенным ученым на тему, что можно посоветовать богу, чтобы сделать жизнь того человечества счастливой. Все предложения ученого легко разбиваются прогрессором с его знаниями и мировоззрением двадцать третьего века. И конец этого разговора, — Александр Юрьевич уже нашел нужную книгу в сети и стал цитировать:
— Впрочем, — он подался вперед, — есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!
Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках…
— Я мог бы сделать и это, — сказал он. — Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
— Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
— Сердце мое полно жалости, — медленно сказал Румата. — Я не могу этого сделать.
* * *Темнота, яркая вспышка и опять темнота, хоть глаз выколи. Тело затекло от неудобного положения, он потянулся и пришел в себя. Вот только в себя ли? Очень непривычное ощущение силы во всех мышцах. Открыл глаза. Облачко в блеклом небе, чем-то похожее на большую рыбу без хвоста, и серо-зеленая листва дерева, под которым он лежал. Рассвет — звезд уже не видно, но день еще не вступил в свои права. Сел и осмотрелся. Вокруг был лес с еле заметными следами старого пожара, прошедшего по верхушкам деревьев и затушенного случайным дождем. Рядом с расстеленной под ним плащ-палаткой лежала укладка. На ней полевая сбруя, набитая магазинами и гранатами, и верный «калаш» со сложенным прикладом. Сдвинул рукав и вгляделся в слабо светящиеся зеленоватые стрелки часов: до начала операции оставалось тридцать семь минут. Стоп! Какой операции? «Проникнуть в старую, но до сих пор охраняемую секретную базу и запустить механизм самоуничтожения». Черт знает, какие образцы смерти в ней хранятся, но надо сделать все возможное, чтобы никто и никогда не смог воспользоваться этим оружием по прямому назначению. Наследие «холодной войны». Он вскочил, ощущая бодрость и силу, разглядел буквально в нескольких шагах маленький ручеек и за несколько минут привел себя в порядок. Позавтракал мясом с гречей из почти мгновенно разогревшейся банки консервов, натянул сбрую, привычно подогнал все ремешки и, достав карту, вгляделся в нее.
«Значит, нахожусь вот здесь, — взгляд уперся в характерный изгиб ручейка. — База? Семь километров на север-северо-восток». Он проследил глазами сетку, проверил координаты и удовлетворенно кивнул. Прикинул маршрут, отмечая вероятные места засад охраны, еще раз посмотрел на часы, почему-то заранее зная положение стрелок, и убрал карту обратно в укладку. Достал флягу, сделал пару глотков витаминизированного напитка и задумался. Ни прохождения инструктажа, ни подготовки к операции, ни даже способа доставки в начальную точку маршрута он в упор не помнил. Знал только одно: базу надо уничтожить, во что бы то ни стало! Почему? На старушке Земле скопилось за последние полвека слишком много оружия. И если основные его запасы можно просто разобрать на части и переплавить на что-то полезное, то здесь находится концентрированная смерть, которую необходимо уничтожить немедленно. Слишком много еще желающих вместе со своей уплывающей из рук властью захватить на тот свет как можно больше народа.
Взял в руки холодный, но как-то греющий «укорот», щелкнул переключателем режимов стрельбы, передернул затвор, досылая патрон, поставил обратно на предохранитель, привычно — почему привычно? — закинул автомат на плечо и быстро двинулся в выбранном направлении, обшаривая взглядом землю с палыми прошлогодними листьями — мины могли быть уже здесь. Путь до первой опасной зоны занял почти час. Солнце давно уже поднялось, своими косыми лучами пробиваясь через кроны деревьев. Легкий ветерок шелестел иногда в листьях. Теперь понятно, почему для операции выбрали именно утренние часы: автоматические системы прошлого века при постоянно изменяющемся освещении ничего не могли разобрать ни по видеокартинке, ни по данным тепловизоров. А в охране базы наверняка было мало операторов визуальных систем контроля периметра и подходов.
Он осторожно выглянул из-за дерева, к которому пришлось подползать. Ну конечно, вон она, фишка охраны, замаскированная под большой муравейник. Только вот, если приглядеться, оттуда вьется еле заметный сизоватый дымок. Во всех же уставах записано: курение на посту запрещено. Положили солдатики на это большой и толстый. Службу несут спустя рукава. Флаг им в руки! А он тихо и спокойно обползет это место вокруг. Камуфляж грязный будет? Грязь не кровь, отстирается. Ну вот и привычная «колючка». Зоны подхода очень давно не чистили. Вот те кусты проросли прямо там, где требуется. Как специально для него старались. Камеры? После внимательного осмотра одну на столбе обнаружил. Смотрит в сторону. Судя по птичьему помету, ее минимум несколько дней не включали на разворот. Отлично! Значит, и начальство на базе давно проверок не устраивало. Каких-то полтора часа — и он у проволоки. Проржавевшая табличка «Высокое напряжение». Угу, если ток когда-нибудь и включали, то только по тревоге. Впрочем, проверить не мешает. Осторожно прикоснулся наружной стороной ладони — если и «долбанет», то рука сама отдернется. Никаких отрицательных ощущений. Теперь осторожно перекусить поочередно два нижних ряда, аккуратно отогнуть в стороны и проползти на территорию секретной базы.
Идеология. И офицеры, и рядовой, и сержантский состав охранного подразделения на этой базе давно не видят смысла в своей службе. Десятки лет им твердили, что в какой-то момент на их страну обязательно нападут русские, чтобы насаждать здесь свои варварские порядки, противные европейской культуре. Советский Союз распался, коммунисты, слава богу, потеряли там власть, новая демократическая Россия уже не может претендовать на высокое звание «империи зла», а им по-прежнему твердят, что русские вот-вот нападут. Конечно, в определенное время даже самые тупые перестают верить в это вранье. В результате особого усердия в армии никак не наблюдается.
Не торопясь, ползком, как все последние часы, продвинулся к крайнему зданию. Здесь уже можно встать и прогулочным шагом — если оператор системы видеонаблюдения и заметит, то подумает, что кто-то из своих идет, — дотопать до следующего корпуса. Не поднимая головы, осмотреться, поймать момент, когда камера смотрит в другую сторону, и резким ударом плеча выбить боковую дверь. Внутри приставить створку обратно и на одних ощущениях — несколько узких окошек у самого потолка огромного корпуса освещали внутренности очень плохо — пройти к восьмидесятифутовому контейнеру и обнаружить за ним узенькую монтажную лестницу к самому потолку. Откуда он так хорошо знает планировку здания? Наверное, тренировался на макете при подготовке к операции. Ничего другого в голову не приходит.
Перекладина за перекладиной — и вот уже можно перебраться на решетчатую ферму кран-балки. Два с чем-то десятка метров — высота шестиэтажного дома. Если навернуться отсюда, то костей точно не соберешь. Но он не упал, даже не вздрогнул, когда раздался громкий рев тревожной сирены. Значит, его проникновение на базу все-таки выявили. Остановился на полпути через ферму, аккуратно достал из верхнего клапана разгрузки наушник на витом проводе, вставил в левое ухо и, включив автоматический радиосканер, продолжил методично перебирать руками и ногами холодное железо кран-балки.
Аппаратура настроилась и начала выдавать достаточно четкую информацию:
— Шеф, обнаружен свежий след проникновения на охраняемую территорию. Группы для прочесывания высланы, — это, вероятно, дежурный.
— Вскрой спецпакет номер четырнадцать, — голос начальника был каким-то ленивым, — там, на плане найдешь резервный командный пункт базы. Пошли туда пару человек из тех, кто получше. Смотри, чтобы к особому пульту никто даже близко не подобрался.
— Вскрой спецпакет номер четырнадцать, — голос начальника был каким-то ленивым, — там, на плане найдешь резервный командный пункт базы. Пошли туда пару человек из тех, кто получше. Смотри, чтобы к особому пульту никто даже близко не подобрался.
— Понял, выполняю.
«Так, а вот это уже становится не особо приятным, — отметил он для себя, перебираясь на противоположной стороне корпуса с фермы на рельс. — Моя-то цель именно особый пульт».
Пяток метров ползком по рельсу, и основной короб вентиляции здания стал относительно доступным. Почему относительно? Прямоугольная труба была сделана из оцинкованного железа и в этом месте решеток не имела. Пришлось штык-ножом прорезать что-то типа дверцы. Не консервная банка, но после десятка минут упорного труда удалось забраться внутрь и продолжить «увлекательное путешествие» внутри системы вентиляции. «А все-таки, когда я успел выучить наизусть все повороты этой гребаной трубы?»
Семьдесят-восемьдесят сантиметров в поперечнике — это не так уж и мало. Но даже на карачках не пройдешь. Приходится выполнять любимое упражнение сержантов в учебке — скоростное преодоление полосы препятствий под колючей проволокой на пузе. Два левых поворота, правый, опять левый и спуск под прямым углом на пару метров. Последнюю операцию выполнил, раскорячась как неизвестно что. Но достиг до горизонтального участка верхней частью нижних конечностей, то бишь пресловутой пятой точкой, вполне успешно. Открылась магистраль с относительно узкими отводами в стороны. Нужен четвертый правый. Ну вот и финишная прямая. Только несколько узковатая прямая. С первой попытки в отвод трубы пролезть не удалось. Пришлось снять разгрузку, прицепить вместе с укладкой репшнуром к брючному ремню и тащить на буксире. Но теперь уже медленно, с максимальной осторожностью, не производя никакого шума. Этот отрезок трубы вел именно к резервному командному пункту базы, где уже наверняка присутствует парочка охранников. Последнюю пару метров полз, вообще сдерживая дыхание. Вот и мелкая сетка вентиляции. Приникнув к ней глазами, внимательно оглядел помещение. Обзор, надо признать, неплохой. Один солдат с удобством расположился в кресле у самого пульта и гоняет на сотовом телефоне какую-то игрушку, а вот второй любопытный — ходит по КП и разглядывает оборудование.
Неожиданно далекий вой сирен стих — вероятно, надоел охране, выключили. Сейчас даже не пошевелишься особо, засекут. Тихое попискивание сотового и размеренные постукивания каблуков солдатских ботинок шум от его движений никак не замаскируют. Ну и что теперь делать? Как всегда совершенно не вовремя запершило в носу. Так и хочется чихнуть. С большим трудом, но удалось сдержаться. Медленно, контролируя каждое движение — упаси боже прошуметь — вытащил табельный ПЯ[50] — с «калашом» в этой узкой трубе никак не развернуться — и задумался. Как-то надо обоих подтянуть поближе, чтобы бить наверняка. Это только, кажется, что с полутора десятков метров легко попасть. Особенно когда лежишь, скукожившись и стрелять, придется через металлическую сетку. Вот только как подозвать этих субчиков, не вызвав немедленно огонь из автоматов? Немного размышлений и подходящий вариант, кажется, нашелся. Осторожно подтянул разгрузку и медленно, чтобы не раздался щелчок, вытащил один патрон из магазина для «укорота». Несколько минут мучений, и удалось расшатать и вытащить пулю. Теперь дать небольшой отдых пальцам, и можно начинать. Тот редкий случай, когда удивил и отвлек внимание — значит победил.
Шорох аккуратно высыпаемых из гильзы порошинок привлек внимание обоих солдат. Только не к нему, а к какому-то прибору с большой металлической крышкой прямо под трубой вентиляции. Странный звук, если не знать, что его вызывает. Настороженно оглядываясь, они подошли. Ох и оглушительно в таком замкнутом пространстве гремят выстрелы! До звона в ушах…
* * *— Дальше было совсем просто: выдавил сетку, спрыгнул вниз и, разбив предохранительное стекло на особом пульте, ввел код самоуничтожения базы, — закончил рассказ Гришка и опять приложился к большому стакану с соком манго, предупредительно поданным Верой.
— А какие-то несоответствия, нарушения логики действия были? — тут же спросила Катерина.
Григорий задумался, потом опять глотнул из стакана и только после этого ответил:
— По большому счету — нет. Вначале промелькнула мысль, что это не я — никогда не чувствовал себя таким сильным и ловким. Потом забылась — не до того было. Внутренние мотивации к непременному выполнению задания выписаны довольно прилично. Забивают все постороннее хорошо. Главное — есть море удовольствия, что все получается, несмотря на сложности. Хотя мелкие нестыковки присутствуют.
— Например? — потребовала баронесса.
— Часы. Я никогда не пользовался наручными хронометрами со стрелками, всегда — цифровыми. Даже эвакуационный браслет был копией с многофункционала «Compass Master». Карта. Ну не умел я раньше с одного взгляда читать карты, это же не принципиальные или блочные схемы компьютеров, — парень на секунду остановился, чуть напрягся, забираясь в сеть, затем улыбнулся: — Теперь, кстати, умею. Дальше. Табличка «Высокое напряжение». Я не понял, на каком языке была надпись. Ясно, что не на русском, но на каком — непонятно. Еще присказка «слава богу». Не мое. Ну и довольно заметное напряжение вызвал расстрел тех двух солдат. Где-то внутри было понимание в необходимости этого действия для выполнения задания, но убивать все же не хотелось.
Наталья переглянулась с Катериной и дочерью:
— Я этот момент у Григория записала. Очень положительная мысль. Кате в следующих работах пригодится.
— А вообще впечатления? — спросила британка.
— Здорово! Круче любого кино в тыщу раз! — расцвел Гришка. — Как будто сам прожил. С кого срисовывали? И сценарий кто придумал?
Штолев потупился:
— Вообще-то я. Надумывали в основном ребята из инициированных спецназовцев и немного мы с Андреем, — Николай бросил короткий взгляд на полковника. — Некоторые эпизоды раз по двадцать переписывали. А идея и основной труд — Катины, — благодарный кивок жене.
— Сколько времени крутилась запись? — задал очередной вопрос Григорий.
— Два ноль восемь, — последовал быстрый ответ от Катерины.
— Чуть больше стандартного фильма. А мне показалось — больше половины суток.
— Там было несколько моментов, когда ощущения искусственно растягивались: дорога по лесу, подползание к колючей проволоке через кусты и еще в нескольких местах. Это довольно сложно продумать так, чтобы казалось долго, — тут же объяснила британка. — Несколько приемов уже отработано, но еще столько предстоит сделать…
— А что ты хотела? Совершенно новый вид искусства. И ведь, как я понимаю, довольно мощное воздействие на подсознание — то бишь, воспитательный процесс значительно сильнее, чем у литературы и кино. Именно то, что нам сейчас требуется! — сделал заключение молчавший до того Сахно.
— Дядь Саш, а это не промывка мозгов? — неожиданно спросил Гришка.
— Нет, ни в коем случае. Мнемофильм просто наиболее доходчиво дает людям информацию. С очень большой достоверностью. На порядки выше, чем обычное кино и литература. А вот сделать выводы из этой информации, прийти к каким-то заключениям на ее основе и, может быть, изменить свои убеждения в лучшую сторону человек может только сам.
* * *— А ты у него сам спроси, — усмехнулся Александр Юрьевич.
— Обязательно, но сейчас меня интересует твое мнение, — Полонский был несколько напряжен. — Пойми, Саша, законы должны быть одинаковы для всех.
— Вот только не надо мне лекции читать, — Сахно посмотрел на генерала, привычно почесал кончик носа сгибом указательного пальца и неожиданно улыбнулся во все лицо: — Да нормально Лев Давыдович это воспримет. Тут дело такое, деньги… — он задумался, закурил и начал рассуждать вслух: — Каждому человеку в той или иной степени хочется богатства и власти. За деньгами гонишься, пока их мало. Гонишься, чтобы получить всевозможные блага. Обеспечить себя и детей. А затем… Когда у тебя уже есть довольно приличный капитал, начинаешь понимать, что удержать его без власти невозможно. Расталкивая всех локтями, лезешь в эту самую власть. Которая дает еще больше денег. Ситуация, как с охотником и медведем. И отпускать зверюгу нельзя — съедят и не подавятся, а не отпустишь — сам в зверя превратишься. Большинство и не замечали, как превращались. Это то, что было раньше. А у нас… — Александр Юрьевич замолчал, раздумывая. Глубоко затянулся, загасил сигарету в пепельнице и продолжил: — Мы получили благодаря Витиному открытию, почти не заметив этого момента, такую огромную власть… Вот сейчас, когда прослеживаю, как это было, сам удивляюсь. Как она нас не затянула? Жуткая боязнь, что не удастся сохранить тайну открытия? Или, может быть, осознание того, что это последний шанс для всего человечества, уже катящегося в пропасть? Помнишь, я тебе рассказывал про разговор на даче после нашего первого успеха с тогда еще только информационным пробоем? Черт его знает… Тогда, что ли, появилось это ощущение, что если не мы, то кто же? Приоритеты как-то вдруг съехали в совершенно другую сторону. Ну не был я никогда таким альтруистом. А потом вдруг почувствовал удовольствие от того, что делаю нужное дело не для себя, а для всех людей. Подсознательно очень боялся, что мы не справимся, Конечно, другим нашим своего страха не показывал — сам понимаешь, нельзя было даже намека на это дать. Вот тогда-то и задумал найти тех, кто наверняка сможет справиться. Надо признать — в ФСБ довольно качественно характеристики на высший офицерский состав пишут. Так на тебя и вышел. Кстати, заметь — без всякого ментального допроса.