— Это объективные данные? — с заметным сомнением перебил его адмирал. — Невозможно за такой короткий срок сделать подобный рывок.
— А три года назад кто-нибудь поверил бы в нынешнюю ситуацию? — парировал глава внешнеполитического ведомства Штатов. — Эти Красные полковники неожиданно выскочили как чертик из табакерки и поставили весь мир с ног на голову. Честно признаюсь: после внимательного изучения аналитического доклада по их возможностям, как только я представил, что они могли сделать, то очень удивился. Они могут резать горы и устраивать сильнейшие штормы, изымать из боеголовок оружейный плутоний и топить атомные авианосцы на любом расстоянии. Доставить десант на любую строго охраняемую базу. Как я понимаю, Россия в любой момент может лишить нас всех оставшихся тактических ядерных зарядов, но не делает этого.
— Удивился-то ты чему? — перебил госсекретаря адмирал. Среди присутствующих сейчас в Овальном кабинете позволить себе такой вопрос мог только он.
— Почему Красные полковники не захватили власть здесь у нас? Или вообще не уничтожили нашу страну? Ведь, чего среди своих-то скрывать, — глава внешнеполитического ведомства хмуро огляделся, — США приложили руку, как к развалу Советского Союза, так и к снижению военно-экономического потенциала Российской Федерации.
— Ну, тогда им стоило начать с Туманного Альбиона, — хмыкнул директор ЦРУ. — Великобритания начала вставлять палки в колеса русской телеги на несколько сотен лет раньше нас.
— Вот и я про то же. Почему не мстят? Ведь наша программа создания положительного имиджа Соединенных Штатов среди населения России, несмотря на приличные расходы, не была настолько успешной, как об этом пишется в отчетах ЦРУ? — не преминул подпустить шпильку Госсекретарь. — В чем причина такого великодушия? Вот если разберемся в этом вопросе, тогда и только тогда поймем, чего они добиваются.
В кабинете повисла тишина. Адмирал еще раз вгляделся в черно-белую фотографию.
— Что говорят инициированные из числа наших граждан?
Уже несколько сотен американцев — кто-то из студентов, учившихся в России по программе обмена учащимися, кто-то из работавших там раньше в отделениях своих фирм, кто-то из уехавших ранее еще из СССР и навещавших своих родственников — по разным причинам изъявили желание пройти ментальный допрос, и многие получили допуск к инициации. Более того, Красные полковники, несмотря на многомесячные задержки подключения к персональным комплексам, этих редких счастливцев пропускали вне очереди.
— Практически то же, что в русских СМИ. Полиграф их не берет никаким образом. Такое ощущение, что отвечает компьютер. При попытке использования фармакологических средств или силовых методов допроса исчезают при первых признаках. С другой стороны — это сегодня самые успешные наши граждане. За что ни берутся — все у них получается. Хотя у нас и приостановлено действие конституции, но реальных оснований для их задержания не существует, — доложил директор ФБР. — Ну и, — он сделал паузу, — сами знаете — яркое доказательство преимущества их образа жизни. Транспортом не пользуются. При необходимости сдачи экзамена или зачета, если хотят получить диплом, отвечают как по учебнику. Интеллектуальная производительность — фантастическая, хотя при заключении контракта обговаривают двухчасовой рабочий день. На Боинге один парень легко заменил два конструкторских отдела.
— Разведка? — адмирал посмотрел на директора ЦРУ.
— Только официальные каналы и аналитика. Агентурная работа в новом Союзе теоретически невозможна. Мнение аналитиков я уже докладывал.
В кабинете опять повисла тишина.
— Русские предлагают встречу на высшем уровне глав ведущих стран мира в любое удобное для нас время у них в Санкт-Петербурге. Обещают ответить на любые вопросы. Мне согласовать дату с нашими европейскими друзьями? — спросил Госсекретарь.
Раздумывал адмирал недолго, нечего было раздумывать.
— Займись, — коротко приказал он. А когда они в Овальном кабинете остались втроем — ну куда же без директора ЦРУ, — высказал совсем крамольную мысль: — Великодушие? Обычно оно свойственно сильным. Очень сильным.
У госсекретаря округлились глаза — он никогда не считал адмирала сильным психологом.
* * *— И как твое дите?
— А, — раздраженно махнул рукой Гришка. Он уже давно смирился, что «Радугу-три» называют его ребенком, — в принципе все готово, но вот окончательный вариант сборки… Загрузил всех своих ребят на Луне, а сам думаю. Тут, дядя Саша, дело опаснее разминирования. А саперы, как известно, ошибаются только один раз в жизни.
— Ты же говорил, что это будет совершенно безопасно, — нахмурился Александр Юрьевич, — а теперь вдруг выясняется, что…
— Да нет, — перебил парень, — дело не в этом. У искусственного интеллекта, пока мы бы не поняли, что можно, не будет никаких реальных возможностей чем-либо управлять. Видеокамера, микрофон, датчик температуры и запаха. Всего один эффектор — динамик. То есть выход на наш стандартный зенитовский ноутбук.
— Но он же будет подключен через портальную сеть ко всем процессорам?
— Несколько не так. Не подключен, а состоять из очень больших вычислительных мощностей. Но вот какая из них, чем занимается, ИИ знать не может, пока мы сами не дадим ему этой информации. Следовательно, отдать команду на какой-либо внешний интерфейс он не может. Ему для этого надо учиться. Раньше времени мы бы ему не дали этой информации.
— Почему «бы»? — спросил Сахно.
Гришка задумался, потом начал объяснять:
— Первоначальная идея была достаточно красива. Скопировать структуру человеческого мозга в таком же или даже чуть большем объеме счетно-решающих ячеек, как у нас нейронов в голове. Заложить определенные условные рефлексы — в первую очередь любопытство и желание к общению, как аналог голода, — и наши морально-этические нормы как приоритеты. То есть ИИ начал бы их понимать, когда освоил бы речь и основные понятия. Но! — парень потряс выставленным вверх указательным пальцем. — Что бы у нас получилось? Вот воспитываем мы это разумное существо, как ребенка. Он нас видит и слышит. Узнает, в какой-то момент, что сделали мы его как бы по своему образу и подобию. Только без рук, без ног и из кремния. Конечно, можно придумать для ИИ тело с приличной мобильностью, с кучей датчиков, как органы чувств ну и так далее… Сам понимаешь, дядя Саша, сейчас для нас это не такая уж и проблема. Ничуть не сложнее, чем скафандры со встроенными экзоскелетами для планет с большой гравитацией, которыми сейчас в «Звезде»[51] занимаются. Даже проще, так как системы жизнеобеспечения не требуются. Только вот зачем?
— С большим количеством датчиков и исполнительных устройств искусственный интеллект, вероятно, быстрей обучится и лучше начнет понимать нас? — включился в размышления вслух Александр Юрьевич.
— Нет, вопрос в другом, — раздраженно ответил Гришка, — зачем он будет существовать? Или, раз это будет разум, правильнее будет сказать — зачем он будет жить? У каждого человека есть какие-то цели, стремления… Мы ведь не просто так живем, нам всем чего-то хочется. Чего-то добиться, свершить что-то, познать… Счастья? Для себя и окружающих? А что будет у ИИ? Ведь наши цели появляются не сразу, а по мере взросления, осознания себя и мира. В конце концов, когда влюбляемся и понимаем, что без кого-то жить не можем! — парень говорил сумбурно, но Сахно, кажется, начал понимать его.
— Психически нормальным это существо быть не сможет?
— Точно! — Гришка наконец-то улыбнулся. — У него будет психология раба, если мы очень жестко зададим приоритеты, или ИИ свихнется, осознав, что нашей человеческой свободы у него никогда не будет. А зачем нам разумный раб? Во всяком случае, для меня это противоестественно — как ребенка воспитать рабское существо. Тем более что творческое начало в такой ситуации у него будет отсутствовать априори.
Александр Юрьевич как-то по-новому посмотрел на Гришку, неожиданно для самого себя, удивляясь, как быстро парень повзрослел.
— Н-да, отрицательный результат — тоже результат, — философски согласился Сахно. — Столько работы, и все зря?
— Ну почему зря? Система снятия информации с человеческого мозга, с каждой его клеточки у нас все-таки получилась. «Радуга-три» при необходимости за тридцать миллисекунд может просканировать все сто миллиардов нейронов. А если это будет мозг умирающего? Взрослого человека, прожившего долгую жизнь? Со сложившейся устоявшейся психикой? Желающего помочь своим близким?
Теперь уже Александр Юрьевич задумался.
— А с другой стороны, — неожиданно продолжил Григорий, жизнерадостно улыбнувшись, — ну зачем нам нынешним этот искусственный интеллект? Мы же теперь сами совершенно другие, зачем нам этот костыль? Мы можем почти мгновенно перелопатить торы информации, не упустив никакой мелочи. Память? Ну, так массивы всей огромной портальной сети в нашем распоряжении. Прямое управление любыми механизмами, подключенными к обычному компу? Легко и непринужденно! — парень вдруг вытащил из портала яблоко и протянул его Александру Юрьевичу. Выдернул второе — на долю секунды в комнате показалась ветка, с которой сорвали плод, — и с заметным удовольствием вгрызся в него. — Раньше это наверняка бы назвали магией, — еще не до конца прожевав, высказался Гришка.
— А с другой стороны, — неожиданно продолжил Григорий, жизнерадостно улыбнувшись, — ну зачем нам нынешним этот искусственный интеллект? Мы же теперь сами совершенно другие, зачем нам этот костыль? Мы можем почти мгновенно перелопатить торы информации, не упустив никакой мелочи. Память? Ну, так массивы всей огромной портальной сети в нашем распоряжении. Прямое управление любыми механизмами, подключенными к обычному компу? Легко и непринужденно! — парень вдруг вытащил из портала яблоко и протянул его Александру Юрьевичу. Выдернул второе — на долю секунды в комнате показалась ветка, с которой сорвали плод, — и с заметным удовольствием вгрызся в него. — Раньше это наверняка бы назвали магией, — еще не до конца прожевав, высказался Гришка.
Глава 12
— Тотальный контроль всего населения планеты?! Ты, Дима, говори, да не заговаривайся. Так мы знаешь, до чего докатимся? Термин «свобода» потеряет свое значение, как факт!
— Саша, а ты сам как, чувствуешь себя свободным? — задал провокационный вопрос Полонский?
— В смысле? — не понял Александр Юрьевич.
— Ну, тебя очень напрягает портальный микромаячок в черепе, имплантированный твоей женой? — улыбнулся генерал. Упоминать, что в его собственной голове находится точно такой же, он не стал. — Твое местонахождение автоматически контролируется аж с семи локаторов на геостационарной орбите, — группировка спутников с портальными локаторами была увеличена по требованию как службы безопасности Особой зоны Рапопорта, так и нового спецотдела ФСБ ССР, состоящего исключительно из инициированных сотрудников.
— Пусть контролируется. Никто чужой ведь не может получить эти данные для причинения мне вреда, — Сахно удивленно посмотрел на Полонского. — Как в той старой рекламе? «Заплати налоги и спи спокойно»?
— Конечно, — тут же ответил генерал. — Если ты не преступник, то чего опасаться? А вот всеобъемлющий контроль местонахождения людей резко снижает возможность совершения предосудительных действий. Соответственно, когда мы объявим об этом. Все инициированные и так знают. Ну да у наших совершенно другие мотивации. С другой стороны, ведь сегодня не найдешь практически никого, кто бы обходился без мобильного телефона. Не учитывая, конечно, инициированных. Мы сами всегда на связи, — улыбнулся генерал. — И при этом все отлично знают, что координаты сотового элементарно отслеживаются. Но никто ведь не отказывается от телефона.
— А как ты себе это представляешь технически? — спросил Александр Юрьевич.
— Придется еще повысить количество портальных локаторов с одновременным увеличением мощностей автоматических линий в Красном-два по производству микромаячков. Ну и, соответственно, продолжать наращивать вычислительные мощности и объем баз данных.
— Нет, меня интересует не производство всего необходимого, с этим мы чуть раньше или позже, но как-нибудь разберемся. Возможности у нас, с ростом количества инициированных в геометрической прогрессии, растут не по дням, а по часам. Как ты себе представляешь сам процесс вживления?
— А везде, где требуется идентификация человека: в паспортных столах, в банках, в проходных различных производств, в поликлиниках — ну ты понял — дистанционно всаживаем микромаячки и заносим в базу. Ведь сам момент вживления практически неощутим — в выбранном твоей Натальей месте черепа нет нервных окончаний. При этом достаточно скоро можно будет отказаться вообще от каких-либо документов. Кстати, и денежную систему можно будет окончательно реформировать. Вскоре от купюр и монет совсем откажемся. Портальная сеть, как известно, принципиально не взламываема. Ведь прямой доступ в нее имеют только порядочные и при этом весьма квалифицированные люди. Вот на один большой сервер и возложим функции пересчета денежных единиц.
— Одним сервером здесь, пожалуй, не обойдешься, — хмыкнул Сахно, — но идея на самом деле здравая. А все необходимые платежи я действительно уже давно делаю через сеть.
— А я о чем?! — довольно воскликнул Полонский.
— В Военном совете обсуждал?
— Конечно. У меня там давно уже большинство инициированных. Так что споры были недолги.
— Получается, я — последняя инстанция?
— Ты, через управление Красным-два и его производственными и вычислительными мощностями и, соответственно, контролем над всеми персональными портальными комплексами, сосредоточил в своих руках реальную власть над всеми нами, кто прошел инициацию. А через нас — более-менее над всей планетой.
— Побойся бога, Дмитрий Алексеич! Я хоть раз делал что-нибудь серьезное без совета с тобой? — возмутился Александр Юрьевич.
— Ты не понял, Саша, — рассмеялся генерал. — Нас всех, — эти два слова он выделил, — это положение не просто устраивает. Оно является предпочтительней любых других. У нас ведь сейчас практически почти демократическое управление. Сколько раз тебе задавались по сети различные вопросу по управлению государством?
Сахно на секунду застыл, проверяя свою базу данных, и только потом ответил:
— Много. По несколько раз в день бывало. Я думал, ты просто интересуешься моим мнением.
— Эти же вопросы задавались всем инициированным, кто имеет соответствующую квалификацию. А с учетом практически неограниченной возможности быстрого обучения для нас, таковых подавляющее большинство. Вопросы тщательно обсуждались, ведь на это теперь требуются секунды, и только потом принимались решения на основе общего мнения. То есть реальный государственный аппарат управления — это все инициированные.
— И даже из других стран?
— Конечно. Какая разница, где они родились и гражданином какой страны номинально являются? Это наши люди, те, кто полностью разделяет наши моральные ценности.
— Черт, я слишком много оставляю на внешних базах данных, — быстро сориентировался Сахно. — Потому сразу и не въехал.
— И правильно делаешь. Знаешь, сколько уже случаев перегрузки ЦНС из-за стремления запомнить самому было?
— Наташа говорила. Вот, наверное, потому подсознательно все сию секунду ненужное перекладываю из своей памяти в компьютер. Ладно, это все по нашей стране поголовное в прямом смысле насаждение микромаячков, — вернулся к основной теме Александр Юрьевич. — А за рубежом?
— В первую очередь задействуем возможности «Кальмара». Восемьсот тысяч ежесуточное посещение — это не так уж и мало. Конечно, почти половина из них постоянные пользователи, но все равно портальный комплекс — самый удобный объект. Далее — зрители мнемофильмов. Ведь мы же поставили условие предъявления документов, чтобы увеличить аудиторию при наших пока скромных возможностях по персональным терминалам связи с головным мозгом. Это будет основным методом. От сегодняшних семисот пятидесяти тысяч в неделю до тридцати-сорока миллионов в недалеком будущем. За несколько лет охватим все дееспособное население планеты.
Сахно критически посмотрел на генерала и усмехнулся:
— Ох, мне бы твой оптимизм.
* * *— Ну и зачем тебе это надо? — с заметной усмешкой спросил Александр Юрьевич.
Гришка посмотрел на тестя, улыбнулся во все тридцать два зуба и только потом ответил: — Дядь Саша, а ты попробуй сам. Причем не дистанционно, как многие сейчас делают, а именно за штурвалом. Чтобы всем телом чувствовать перегрузки. Кстати это совершенно безопасно даже для техники. Хорошую машинку ребята для тренировок соорудили. Взлет — в автомате. Только после набора достаточной высоты берешь управление. Впрочем, если есть хоть небольшое желание, освоить курс пилотажа можно для любого инициированного за какие-то часы. Конечно, не каждому дано. Очень многие, наслушавшись восторга талантливых пилотов, взлетают и после первой попытки активного пилотажа, а то и во время ее эвакуируются. У кого вестибулярный аппарат не выдерживает, кому-то, несмотря на вроде бы нормальную подготовку, просто не дается, а у некоторых нервы не выдерживают — пока во вкус не вошел, действительно страшновато. Но если все-таки можешь, то это такое удовольствие — просто сказка. Недаром все ребята из отряда космонавтов в очередь выстраиваются. Машина получилась — фантастика. С помощью портальных технологий удалось уменьшить массу конструкции всего до восьми тонн. И это при тяге движков прилично за тридцать. Лена в своем исследовательском комплексе — у нее там уже полтысячи наших работают — для лопаток турбин новый материал из комплексной металлокерамики подобрала: ресурс восемьдесят тысяч часов без всякого охлаждения.
— Из гришанита? — переспросил Сахно.
— Ага, — подтвердил парень. Он почему-то стеснялся, что такое громадное количество новых материалов назвали его именем. Не считал своей заслугой. — Сразу после отрыва прешь вертикально вверх с приличной перегрузкой. Сам смотришь вперед, то есть в небо, но на глазные нервы чуть ослабленным сигналом выводишь картинку с видеокамер на крыльях и гаргроте тормозного парашюта. Красота! Горизонт, у самой поверхности четко видимый, почти сразу расплывается. Вокруг тебя одно огромное небо и только далеко сзади, а на самом деле внизу, удаляющаяся Земля. Так и несешься на сверхзвуке в стратосферу. Голубизна сменяется насыщенной синевой, а затем только темень и звезды. Динамический потолок атмосферной пташки — тридцать девять тыщ метров. Ну а там можно включить подачу воздуха в двигатели через порталы и отрабатывать эволюции уже в безвоздушном пространстве. Или вообще выйти на орбиту и загнать в ангар спутника. Нет, дядь Саша, это не описать. Тебе надо самому попробовать. Космос — мы там все уже не по разу бывали — это одно. А вот самый верх атмосферы на таком роскошном самолете — совершенно другое. Как говорят в Одессе: две больших разницы.