— Витечка, что они с нами сделали, за что? Кому мешала наша любовь?
— Глупости, Элка, во всем виноват я один. И я прошу у тебя прощения. Вот тебе к кольцу сертификат, в любом филиале нашей фирмы тебе его бесплатно почистят, починят, если что… Только обещай мне, что будешь его носить.
— Конечно, буду, — шмыгнула носом Элла, — такая красотища!
— И еще пообещай мне.., одну вещь.
— Что?
— Что когда найдешь себе человека, за которого захочешь выйти замуж, ты мне сообщишь, чтобы я спал спокойно, договорились?
— Договорились, — опять всхлипнула Элла, — ну вот, а мне нечего тебе подарить… Но я пришлю из Москвы, ты мне адрес оставь…
— Что ты можешь мне прислать? — улыбнулся Витька.
— Хочешь, все альбомы Макаревича пришлю?
Помнишь, как ты его любил?
— Макаревича? Да нет, не надо. Это прошлое. Я не обещаю, что буду писать, но давай договоримся, что на Новый год и в дни рождения будем созваниваться, а?
— Витечка, скажи, а ты Соне уже такой достался?
— Какой? — с легкой усмешкой спросил он.
Она хотела сказать «мертвый», но не решилась и ответила:
— Спокойный, уравновешенный…
— Да нет, она еще со мной хлебнула… Но давай не будем об этом. Скажи лучше, неужели тебе так фигово у матери?
— Да. Фигово.
— И ты ей об этом собираешься прямо заявить?
— Не знаю еще, как получится. А ты знаешь, почему она вдруг обо мне вспомнила? Потому что собралась опять замуж, а жених, похоже, потребовал, чтобы она нашла свою дочь. Ему показалось, что это нужно сделать…
— А ты не преувеличиваешь? Может, у нее проснулся материнский инстинкт?
— Может, и проснулся, но при виде меня тут же уснул мертвым сном! Знаешь, какие были ее первые слова в аэропорту, когда она меня увидела через столько лет? «Элка, какая ты толстая!»
— Ты не врешь?
— Чем хочешь клянусь!
— Но ты же вовсе не толстая, ты просто полная…
— А, один хрен, — засмеялась Элла.
— Ты не дала мне договорить. Я хотел сказать, ты красивая, полная жизни и ужасно аппетитная! И худоба тебе ни к чему! Вот и все. И потом, у тебя красивые, стройные ноги. А избыток плоти, что ж, мне лично всегда нравились именно такие женщины.
— Витечка, ты самый лучший человек на свете!
— Нет, отнюдь, — улыбнулся он. — Просто я.., я, наверное, все еще люблю тебя, Элюня. Но я теперь другой, и любовь моя другая… Ну все, поехали, а то черт знает до чего договоримся. А кольцо носи не снимая.
Они простились у дома на Ватмангассе, Элла загрустила, но слез не было. Только странное чувство освобождения от ставших привычными и потому незаметных пут.
Мать была дома.
— Почему ты не пригласила своего знакомого в дом?
— Потому что он спешил.
— А что за кольцо у тебя?
— Это подарок.
— С какой стати он делает тебе такие подарки?
— Мы были дружны когда-то.
— Только дружны? — с намеком спросила мать.
— Нет, не только, но это не имеет теперь значения.
— Дай-ка посмотреть кольцо, ах, как красиво, дивная работа. Ты не говорила ему обо мне? Я хочу наведаться к нему.
— Говорила. Вот тут адрес его магазина.
— Отлично! И я могу на тебя сослаться?
— Конечно.
Элла хотела сказать, что послезавтра уезжает, но не смогла, язык не повернулся. Ничего, за ночь что-нибудь придумается. Она поняла, что не сможет сказать матери в лицо то, что чувствует. И презирала себя за это. Бабушка была права, я все-таки курица!
А утром мать спешила на свои процедуры. Ничего, вечером скажу… А может, не надо ничего говорить? Просто сложить вещи и уехать, пока ее не будет? Возьму такси в аэропорт — и дело с концом? Нет, так нельзя… Но при мысли о предстоящем объяснении Элле делалось тошно. Она поехала в город и гуляла там до изнеможения, купила кое-какие подарки, себе модный бархатистый — пиджак с размытым коричневым рисунком по бежевому полю. Каждый раз, когда взгляд ее падал на кольцо, у нее щемило сердце. Витька, ее Витька мертв при жизни. Как странно, как больно…
Но время один раз уже вылечило ее, значит, и теперь вылечит. А с другой стороны, с прошлым уже ничто не связывает, кроме этого кольца… Но при мысли о предстоящем разговоре сердце уходило в пятки. Она была готова к любым обвинениям и оскорблениям, но только не к тому, что произошло на самом деле.
— Мама, ты знаешь, — начала она, когда они с матерью жевали какой-то до ужаса невкусный салат, — я вынуждена завтра уехать.
— Уехать? Куда? — Мать вскинула на нее свои совершенно безмятежные фиалковые глаза.
— Домой, в Москву, меня вызывают по работе.
В фиалковых глазах вдруг отразилось неимоверное облегчение.
— Как — домой? У тебя же отпуск! — возмущенно спросила мать, погасив вспышку радости.
— Ничего не поделаешь, мы думали, что удастся обойтись без меня, но не получается… Ты уж извини…
— Но надо поменять билет!
— Я уже поменяла, мне помог Витя.
— Но ведь у нас было столько планов! И выставки, и театры.., мы ничего не успели…
— На выставке Дюрера я сегодня была, а что касается театров… Как-нибудь в другой раз.
— И когда же ты уезжаешь?
— Завтра.
— Ужасно! — Она сжала тонкими пальцами виски. — Ужасно! Мы ведь даже толком не поговорили… И Томас хотел свозить тебя в Зальцбург… Я понимаю, работа есть работа. Но ты еще приедешь ко мне.., и тогда уж… А может быть, мы с Томасом приедем в Москву, он так хочет.
Как все просто, когда люди друг друга не любят и даже не дают себе труда притворяться, с огромным облегчением подумала Элла.
— В котором часу у тебя самолет?
— В час с чем-то.
— Отлично, мы все успеем!
— Что успеем?
— Я хочу сделать тебе подарок.., по дороге в аэропорт.
— Нет, мама, не надо никаких подарков!
— Ну это уж мое дело!
И утром по дороге в аэропорт мать завезла ее в меховой магазин и купила шикарную шубу из дивной темно-коричневой норки. Элла отнекивалась, пыталась сопротивляться, но в результате шуба была куплена.
— По крайней мере я буду спокойна, что ты не мерзнешь в эти ваши холодные зимы.
Можно подумать, тебя все эти годы мучила мысль о том, что я мерзну, усмехнулась про себя Элла.
— Не вздумай сдавать шубу в багаж! — предостерегла мать уже в аэропорту.
— Конечно, мама, я возьму ее с собой.
— Она тебе очень идет!
— Спасибо еще раз. Мама, ты не жди, поезжай по своим делам.
— Да, пожалуй, я поеду, я ведь не думала, что сегодня так сложится. Я тебе вечером позвоню!
— Хорошо.
Она обняла дочь, чмокнула ее в щеку и ушла.
Стройная, красивая. Чужая. Элла облегченно перевела дух. Ну вот и все! Наверное, мы больше не увидимся. И не надо. Мне с ней так тяжело… Элла вдруг ощутила зверский голод и отправилась в кафе. Завтрак в доме матери никак не компенсировал нервных затрат. Она взяла кофе и сандвич.
За одним из столиков сидела пара, привлекшая к себе ее внимание. Явно русские. Очень пожилой, далеко за шестьдесят, мужчина, с некрасивым, но мужественным лицом, и женщина лет пятидесяти, красивая, хорошо одетая и удивительно милая.
Эти двое были так влюблены друг в друга, им было так хорошо вместе, что Элла невольно залюбовалась ими. Мужчина что-то все время говорил, женщина то и дело смеялась, а когда не смеялась, на губах ее все равно играла счастливая улыбка. Вот уж точно, любви все возрасты покорны, а им еще и интересно друг с другом, с легкой завистью подумала Элла. Перекусив, она отправилась в дьюти-фри купить австрийских конфет для Машкиной мамы и на работу, потом заглянула в отдел парфюмерии и опять увидела влюбленную пару, они выбирали мужчине одеколон и чему-то громко смеялись.
И в самолете они сидели через проход от Эллы.
Еще до взлета мужчина достал из сумки бутылочку виски, попросил стюардессу принести стаканчики и лед, они чокнулись, глядя в глаза друг другу, а когда стали взлетать, женщина прильнула к нему, а он нежно обнял ее за плечи. Черт побери, какая любовь, подумала Элла… Это внушает оптимизм, у меня еще все впереди, мне только тридцать пять. Хотела бы я лет через двадцать вот так сидеть с любимым мужчиной.., пусть даже он будет такой же старый, как этот, но непременно такой же сильный и мужественный. Как им должно быть хорошо вместе… Эта пара отвлекла ее от собственных переживаний. А ведь ей было из-за чего расстраиваться.
И в Москве, стоя в очереди на паспортный контроль, она не теряла из виду влюбленную пару.
Сейчас они приедут домой, он сразу включит телевизор или возьмется за газету, а она станет разбирать чемоданы, распределять подарки… Но вот они уже стоят у ленты багажного транспортера. Какие сосредоточенные у всех лица, даже нахмуренные, боятся люди пропустить свой багаж… Женщина первой увидела свою сумку, мужчина помог ей снять ее с круга — и вдруг в нем словно выключили свет. Он сразу постарел и осунулся.
— Иди, деточка, не жди меня! — проговорил он.
Женщина как-то криво улыбнулась, кивнула и понуро побрела к выходу.
— Иди, деточка, не жди меня! — проговорил он.
Женщина как-то криво улыбнулась, кивнула и понуро побрела к выходу.
Боже, ахнула Элла. Да они тайные любовники!
С ума сойти! Она чуть не пропустила свои сумки с красными ленточками. Ей было безумно жаль эту женщину. А мужчина вдруг показался ей каким-то Неприятным. Его встречала жена — пожилая, элегантная брюнетка, ярко накрашенная. А женщину встречал молодой человек, по-видимому сын.
И она даже ни разу не оглянулась. А мужчина рассеянно чмокнул в щеку жену.
И вся любовь! — подумала Элла. Ей стало грустно, а потом она решила, что грустить не стоит. Они были вместе какое-то время, им было хорошо, чего еще желать? Брака, как завершающего аккорда?
А зачем? Они встречаются, изредка куда-то ездят, им есть о ком и о чем думать и мечтать. Наверняка они уже планируют следующую поездку, и совсем не обязательно жить вместе… У них нет быта, их любовная лодка не разобьется о него и может уплыть гораздо дальше… Так что у них все хорошо, и у меня тоже. Впереди почти три недели отпуска, можно что-то интересное придумать. Кроме шубы мать еще сунула ей денег, откупилась… Элла не хотела брать, а потом согласилась. В конце концов, матери так легче, а ей деньги уж точно пригодятся.
И она села в такси.
На работе объявляться не буду. Звонить ли Машке, надо еще подумать. А может, надо просто пойти в турагентство и улететь на две недели куда-нибудь к морю, поплавать, позагорать и ни о чем не думать.
Но одной в такую поездку отправляться скучно.
Она еще не успела отпереть дверь, как в квартире зазвонил телефон. Элла швырнула на пол вещи и схватила трубку, пока не включился автоответчик.
— Элка? Привет, это Люба Будникова, помнишь меня?
Люба была ее однокурсницей.
— Еще бы я тебя не помнила, — радостно засмеялась Элла. Любка всегда ей нравилась, они даже дружили на последних курсах, а потом как-то разошлись.
— У тебя такой веселый голос, Элла!
— Ну и у тебя не совсем унылый!
— Ты сейчас можешь говорить, у тебя там нет гостей?
— Гостей нет, говорить могу, хотя только что вошла!
— Так, может, позже позвонить, у меня к тебе дело…
— Нет, зачем, говори сразу!
— Элка, я помню, ты специализировалась на авторском праве?
— Да. Тебе нужен мой совет?
— Да, очень, но не мне, а моему мужу! Его здорово облапошивает одно издательство. Хотелось бы получить квалифицированный совет. Ты не думай, мы заплатим.
— С ума сошла?
— Нет, ну почему…
— За совет старым друзьям я денег не беру. Вот если твой муж захочет, чтобы я вела его дело, тогда посмотрим. Обычно мы берем определенный процент с отсуженной суммы. К тому же вы можете официально обратиться в наше агентство.
— Ты работаешь в агентстве?
— Да, в литературном агентстве, мы представляем интересы разных авторов… Но советы я даю бесплатно!
— Отлично! Слушай, а ты приезжай сегодня к нам, мы посидим, поговорим… Хорошо бы прямо сейчас, а то вечером у Славки эфир.
— Люб, а вы не можете ко мне приехать?
Я только что прилетела из Вены, и опять куда-то мчаться…
— Хорошо, — легко согласилась Люба. — Ты приходи в себя, а мы подвалим часа через полтора.
— Отлично!
Элла быстро разобрала вещи, хотела уже позвонить Машке, а потом решила: не стоит. Поживу спокойно дня три-четыре, а то сейчас начнутся расспросы, полные слез сочувствия глаза…
— Вот, Элла, познакомься, это мой муж Вячеслав Алексеевич Махотин, а это Элла Борисовна Якушева.
— Да просто Элла!
— Ну тогда просто Слава, — улыбнулся известный телеведущий. Элла и понятия не имела, что Любка замужем за такой знаменитостью. Неужели он сам не мог найти квалифицированного юриста? Странно.
— Садитесь и выкладывайте!
— Вы позволите закурить?
— Да-да, пожалуйста, вот пепельница.
— Видите ли, Элла Борисовна, история немного странная… Вы, вероятно, удивились, что мы решили обратиться к вам, но я хотел бы сохранить все это в тайне…
— Разумеется.
— Видите ли, довольно давно, когда еще не работал на телевидении, я писал.., дамские романы.
Элла с трудом сдержала улыбку. Вячеслав Махотин, ведущий сугубо мужских «крутых» программ, писал дамские романы!
— Так вот, я писал эти романы под женским именем, мне пристойно по тем временам платили, романов такого рода на рынке было еще совсем мало, по ним даже сняли два сериала, но… Тогда издательство возглавлял один мой родственник, и все было замечательно…
— А что теперь?
— Теперь этот родственник продал издательство, вернее, его вынудили это сделать… А новые хозяева отказываются платить мне проценты с тиражей.
— Ваши романы продолжают печатать?
— В том-то и дело!
— А потиражных не платят?
— Нет! Более того, когда я пригрозил судом, они заявили, что раскроют мой псевдоним. А для меня это.., ну сами понимаете, какой удар по моему имиджу… Вячеслав Махотин и Дина Дурова — одно и то же лицо. Поэтому обратиться официально в суд я не могу…
— Речь идет о больших деньгах?
— Да нет, не так уж… Но все-таки, согласитесь, с какой стати мне их им дарить?
— Элка, я ему говорю — плюнь, а он уперся…
Лишние деньги не помешают, конечно…
— Ну плюнуть проще всего, но при этом нет никаких гарантий, что кто-то все равно не раскроет тайну псевдонима. А кому принадлежат права на псевдоним, вам или издательству?
— Понятия не имею, я тогда не разбирался, да и дядя Саша был гарантом… Скажите, Элла, вы можете мне помочь?
— Прежде всего я должна видеть все ваши договоры.
— Но там же коммерческая тайна…
— Вы мне покажете их неофициально. Кто я сейчас? Старая подружка вашей жены, и все. Но я же не могу дать вам никакого совета, пока не увижу документы и не разберусь в ситуации.
— Но шанс есть?
— Какой шанс?
— Содрать с них деньги и избежать огласки?
— Не могу сейчас ничего сказать. Если я найду в документах какую-то зацепку, то шансы у нас неплохие.
— Хорошо, давайте завтра встретимся — и вы посмотрите документы. Если что-то найдете, вы возьметесь за это?
— Знаете, лучше никого постороннего в это не вмешивать, я проконсультирую вас, а лучше Любу, она все-таки тоже юрист… По крайней мере вас никто не упрекнет в раскрытии коммерческой тайны.
Иногда лучше не обострять отношения без особой надобности, но пока я не видела документов…
— Да-да, я понял! И очень вам благодарен!
— Еще не за что!
— Но мы должны договориться о гонораре.
— Пока и это преждевременно! К тому же со своих я денег не беру, я уже говорила Любе.
Они посидели еще несколько минут и ушли.
— Любка, если эта Элла нам поможет, я знаю, как ее отблагодарить! — сказал, садясь в машину, Махотин.
— Трахнешь ее? — усмехнулась Люба.
— С ума сошла! Я приглашу ее в какую-нибудь передачу, пусть мелькнет на экране, она очень недурно будет смотреться, у нее чудесное лицо.
— Но зато фигура!
— А что — фигура? Мало ли у нас весьма корпулентных дам на экране?
— Да нет, Славка, ей, по-моему, это не надо!
Лучше деньгами. У нее квартира ремонта требует.
— Может, ты и права.
* * *А Элла взялась за уборку. И хотя она отсутствовала меньше недели, пыли почему-то скопилось много. Да и окна помыть надо, а то скоро зарядят дожди, осень в самом разгаре… Но сначала она сбегала в близлежащий продуктовый магазин, купила еды и на книжном прилавке обнаружила роман Дины Дуровой. Разумеется, она его купила. Ей было интересно.
На другой день Махотин завез Элле ксерокопии всех договоров и дополнительных соглашений.
Просидев над ними вечер и тщательно изучив каждый пункт, она пришла к выводу, что дело Махотина отнюдь не безнадежно. Утром она позвонила Любе, они встретились, и Элла по пунктам проинструктировала старую подругу, как той себя вести.
— Элка, а может, все-таки ты сама пойдешь в издательство? Я так давно ничем таким не занимаюсь…
— Слушай, не говори ерунды. Ты жена, и ты должна объяснить им, что для полной конфиденциальности занимаешься этим сама, никто ничего не знает, все в строжайшей тайне. Дай им понять, что раскрыть псевдоним они, конечно, могут, но в таком случае Вячеслав Алексеевич имеет право предать огласке вот этот пункт договора, что не в их интересах. Думаю, они предпочтут выплатить деньги, тем более что вот эти три романа они уже печатают, не имея на них прав. Сроки вышли.
— Я не понимаю, там что, идиоты сидят?
— Очень часто там сидят полные идиоты, — хладнокровно заметила Элла. — Только советую, веди себя корректно, даже нежно, с юмором, без надрыва, легко и как бы между прочим подсунь им под нос вот этот пункт и вот этот. Но говори с ними не как со злейшими врагами, а как с милыми людьми, которые просто по рассеянности что-то упустили.
— Легко сказать! А если они не воспримут всерьез мои слова?