-- Сейчас посмотрю.
Через минуту он назвал имя: Пауль Лацис.
-- Вызови его к себе и тряхни как следует! Конец связи...
С Витусом они расставались в коридоре. Тот просил обязательно связаться с ним перед отъездом в Нью-Йорк. До завтра он соберет маленькую посылочку своим старикам.
-- Отцу куплю лупу. -- Делился Витус. -- Я видел такую, знаешь, с серебряной рукоятью. Пусть рассматривает свои марки. У старика скоро день рождения -- семьдесят два.
Приятель еще хотел известить, что он купит матери. Лари не выдержал:
-- Слушай, подари старикам остров. Никому не известный остров где-нибудь на Сейшелах. Подальше от Нью-Йорка и благословленной Америки! И пусть они там рассматривают свои марки...
Витус остался стоять соляным столпом посреди коридора.
-- Что за фантазии! -- Донеслось до Лари уже у лифта. -- Что ты хочешь этим сказать? И потом, где я возьму столько денег?!
-- Черт! -- Выругался он, когда оказался на улице.
Что происходит? Получается, он даже близкому другу не может рассказать о том, что вот уже несколько дней носит в себе. И не пришло его сообщение. Такого в их ведомстве просто не может быть.
Посидев в сквере, чтобы успокоиться, он снова позвонил Дэвиду.
-- Как наши дела?
-- Лари, хватит играть в загадки! Лациса я пока не нашел, его нет в управлении. Распорядился, чтобы его хоть из-под земли достали. Знаешь, приезжай сюда, пока я не отдал команду отловить и тебя. Мы думали, тебя выкрали, захватили, пытают, прикончили, всю Европу поставили на уши, а ты...
-- Ищи Пауля Лациса!
Зачем он грузит Остина поисками этого Пауля? Ну, найдут они его, поинтересуются, что такое пришло четырнадцатого из Рима. Допустим, Лацис расколется. Хотя вполне может этого не делать. Что с того? Лари представил лицо Дэвида, когда тот будет слушать Лациса о его сообщении. Об атаке на крупнейшие города Америки ее же собственной авиации. Какие мысли возникнут у него об Уэлсе? Прямая ассоциация с "Войной миров". Дэвид скажет, что у Лари поехала крыша. Доказательств этому достаточно. И каждый новый звонок Лари их добавляет.
Нет, надо предпринять что-то другое. Прежде всего, самому найти этого Лациса, чье имя прежде он даже не слышал.
Вернуться к Витусу? Воспользоваться Интернетом? Убедить его покопаться в архивах ЦРУ? Бред! Но имя из "конторы" не найти ни в одной справочной системе. Откуда можно еще его выцарапать? Впрочем, оно есть еще у дежурного по управлению, в книге оповещений.
Придется все-таки ехать в Лэнгли.
11 сентября 2001 года, 8:10, борт "Боинга-757"
Она подошла к нему и сказала:
-- Передвинься на соседнее место. Я сяду рядом.
-- Что случилось? -- Очнулся Карим.
-- Ничего. -- Спокойно ответила Саманта. -- Просто у соседа носом пошла кровь. Ему оказывают помощь. Стюардесса попросила пересесть и только рядом с тобой есть место.
Она опустилась на кресло, глянула на часы. И тем же спокойным голосом сказала не столько ему, сколько самой себе:
-- Пойду через десять минут.
Плечи Саманты, с ровным загаром и золотистым пушком, были видны в открытой маечке.. И снова Карим задался вопросом, что делает она в этом самолете? Может, спросить, что он теряет?
-- Я не могу ответить себе на один вопрос, -- начал он.
-- Знаю. -- Повернулась к нему Саманта.
У нее и на верхней губе были точно такие же светлые волосы, только чуть подлиннее.
-- Так почему?..
-- Мне заплатили. -- Ответила она, глядя ему прямо в глаза. -- Хорошие деньги. Вперед всю сумму.
-- Не понимаю. -- Не мог он отвести от нее глаз.
-- Больна моя дочь. Я оставила деньги родителям, чтобы они, если возможно, вылечили ее. У нее СПИД. И у меня соответственно тоже...
Он откинулся на спинку кресла. Так все просто! А он все эти месяцы мучил себя вопросами. Вспомнилось, как убеждал себя, что это Аллах наставил ее на путь самопожертвования. Значит она...
-- Ты прав, я слишком любила вас, мужиков.
-- Аль-Масуд?
-- Мы были знакомы раньше. Он знал о болезни. Предложил идти с ним и все рассказал. Мы подошли друг другу, в том числе и в кровати.
20 мая 2001 года, Вашингтон
Лари беспрепятственно прошел к оперативному дежурному.
-- Привет, я от Дэвида Остина. Приказано срочно разыскать Пауля Лациса. Мне нужен его телефон и домашний адрес.
-- Сегодня все ищут этого парня. -- Развернул к нему книгу оповещений оперативный. -- До тебя уже были двое. Один за другим. Вас еще много явится?
Он ткнул пальцем в строку. -- Вот, записывай.
-- Я запомнил. -- Скользнул взглядом по адресу Лари.
Когда он подъезжал к затрапезным коттеджам на богом забытой окраине, то еще издали увидел полицейские мигалки. Не доезжая до места, попросил водителя остановить машину.
Никого знакомых из управления Лари не видел. Предъявив карточку ЦРУ, поинтересовался у ближнего полицейского:
-- Мои коллеги здесь были?
-- Еще нет.
В это время из двери выносили черный провисший мешок. Четверо полицейских держали его за углы. Не удалось тебе, Лари, познакомиться с этим Паулем
-- Как его убили?
Тот же полицейский ответил:
-- Со знанием дела. Контрольный в голову.
Из очередного автомата он снова набрал номер Остина.
-- Грубо работаешь, Дэвид. Хотя бы для виду прислал спецов на квартиру приконченного...
-- Я уже знаю. -- Обычным своим скрипучим голосом проговорил Дэвид. -Это не мои, Лари. Мои прособирались, только сейчас поехали.
Похоже на правду. Во всяком случае, шестое чувство Лари согласилось принять эту версию.
-- Адрес Пауля у оперативного дежурного сегодня брали трое. -- Сказал он. -- Один из них и последний -- я. Разбирайся. А я ложусь на грунт.
-- Ты мне можешь сказать, в чем дело? Или так и оставишь идиотом?!
-- Сейчас не могу. Потом. Когда я что-нибудь придумаю...
А что он может придумать? Рассказать обо всем? Но много ли от этого толку? Чем он подтвердит свою информацию. И кто сочтет все это за информацию? Или для убедительности он насыплет в ладони Дэвида углей погорячее?
Надо выходить на след тех, кто устранил Пауля. Если Дэвид не врет, Пауля устранили те, кто причастен к планам по налету. Это кто-то из самого ЦРУ.
Минуту Остин сидел неподвижно. Что-то мешало ему вернуться в отмобилизованное состояние. Он окинул взглядом свой рабочий стол, подвинул на пару дюймов влево письменный прибор -- подарок самого Алена Даллеса, когда Дэвид, можно сказать, был еще совсем новичком.
Ощущения порядка не прибавилось. Он сдвинул прибор еще на полдюйма влево. И потянулся к селектору.
-- Найдите мне Хайта.
Уэлс -- хороший парень, но совершенно вышел из под контроля. Откуда и как к нему попала информация о плане "дубль", неведомо, но у Лари профессиональный нюх, он почуял стопроцентную правду. Нет ничего хуже пропитанного демократическими убеждениями спецслужбиста. Впрочем, любые идеи имеют один изъян -- в них иногда верят даже профессионалы.
Лари -- его работник. И интересно будет выглядеть Остин, если этот придурок и дальше продолжит пороть свою горячку.
Дверь открылась. Вошел Хайт. Хороший работник, даже отличный. У него по части идей и убеждений полный порядок, ему на них чихать. Но у этого своя беда. Всей своей статью, обликом Хайт наводил на мысль о своей причастности к специфическим ведомствам -- ни одного лишнего движения, слова. От такого за милю веет ЦРУ. Но и лучшего спеца трудно желать. Можно представить, как ему пришлось повозиться с арабами, совершенно не приспособленными к дисциплине...
-- Хайт, есть дело, которое надо уладить. И как можно скорее.
Пересказывать всю историю, в которую он влип с римским резидентом не стоило. Остин достал из ящика и протянул через стол папку -- личное дело Лари Уэлса.
-- Сейчас этот человек в Штатах. Несколько минут назад звонил из Вашингтона. Здесь, в папке его данные, связи. Этот человек нужен мне. Живым или мертвым.
За время инструктажа ни один мускул не дернулся на лице Хайта. И ни разу не сменили своего выражения его серые стальные глаза.
Оставшись один, Остин снова передвинул письменный прибор. На старое место. Так-то лучше.
20 мая 2001 года, Москва
Черный "Мерседес" с трехцветным флажком рядом с цифрами номера промчал по асфальту Ильинки и брусчатке Красной площади, въехал в ворота Спасской башни. Он остановился у подъезда, справа и слева от которого были уложены старинные пушки.
По длинному коридору председатель ФСБ шел на прием к Президенту. Это был урочный визит, заведенный со дня прихода Путина на этот пост.
-- Здравствуйте. -- Путин всегда здоровался первым.
-- Здравствуйте, господин Президент.
Несмотря на то, что Россия вроде как вернулась во времена досоветские обращение "господин" приживалось как-то застенчиво. Нередко по привычке к Президенту обращались "товарищ", замечаний на этот счет не было, "товарищ" не отошло окончательно вместе с эпохой. Но смысла затягивать умирание этого слова председатель ФСБ не видел.
-- Прошу садиться, -- пригласил жестом Путин.
-- Прошу садиться, -- пригласил жестом Путин.
Предельно сжато доложив текущие дела, ответив на вопросы и пометив в своей книжке интересующие президента темы, глава основной российской спецслужбы вынул из папки листок бумаги:
-- Еще одно, Владимир Владимирович.
Путин пробежал написанное, поднял глаза:
-- Как к этому относиться?
-- Не знаю, Владимир Владимирович. Но не сообщить, сами понимаете, не мог.
Обычно Путин принимал решения сразу. Тут он еще раз пробежал текст, отложил бумагу к себе на стол.
-- Спасибо, до свидания.
Снова рукопожатие.
Вечером Путин позвонил по "кремлевке":
-- Полагаю, вам нужно найти способ передать американцам эту важную информацию. На своем уровне. И держите руку на пульсе...
11 сентября 2001 года, 8:15, борт "Боинга-757"
Саманта еще раз глянула на часы.
-- Не хочешь со мной? -- Кивнула на дверь в трех шагах.
Сердце Карима остановилось, потом ударило -- больно и сладко.
Саманта встала. Он поднялся за ней. Оглянулся назад вдоль салона. За мгновение до встречи с его взглядом аль-Масуд опустил глаза.
Она была у Карима первой женщиной и поняла это сразу. Помогая ему в тесном пространстве его первой любви, Саманта не сдерживала слез. Они катились по ее щекам, а он подбирал их губами.
Потом была близость. Выключающая сознание, как пытка электротоком.
21 мая 2001 года, Вашингтон
О том, что на него открыли охоту, Лари понял, когда заехал к Витусу за посылкой.
-- Его нет! -- С яростью рявкнул дежурный редактор, к которому Лари прошел, когда обнаружил пустую комнату Витуса, в которой против обыкновения не светились экраны компьютеров -- у Витуса их было три. И на своем катающемся стуле Витус обычно ездил от одного к другому.
-- Он должен быть на работе сегодня?
-- Мы каждый день на работе! -- Буркнул редактор, человек с необъятной лысиной. Прядь редких волос была зачесана у него через череп от одного уха к другому.
-- А он редактор новостей, и вообще должен жить на рабочем месте! -Крикнул вдогонку лысый.
Не отвечал и домашний телефон старого холостяка.
Внизу, на выходе из здания, Лари увидел человека, который всем своим видом как-то не гармонировал с витриной киоска, торгующего периодической печатью. Если такие ребята и подходят к газетам, то только для того, чтобы прочитать некролог на своего врага. А крепыш листал толстый "Космополитен".
Он же уселся в "Понтиак", который стартовал за машиной Лари, которую он взял в прокате и сегодня, перед отъездом в Нью-Йорк, должен был вернуть на стоянку недалеко от Мэдисон-сквер.
"Понтиак" следовал за ним через пару машин. Потом передал "Тайоте-Карине". Через нескольких поворотов "Тайота" отвалила, а на хвосте нарисовалась серая "Ауди". Это значило, что Лари под колпаком у ребят с большими возможностями и профессиональными навыками. Он остановился в людном месте и не таясь зашел в телефон-автомат. Набрал номер Остина. Телефон не отвечал и, не дожидаясь пока коммутатор автоматически переведет его на дежурного офицера, Лари повесил трубку.
Если бы Остин ответил, девять к одному у Лари на хвосте были бы его ребята. Сейчас время обеда и педантичный Дэвид при проведении операции слежения сидел бы на проводе, распорядившись принести ленч ему в кабинет. Он бы понимал, что Лари обнаружит слежку и позвонит ему, чтобы разобраться зачем Остину это надо.
Но скорее всего в эти минуты педант сидит в служебном кафе, поедает свой малокалорийный обед. Кроме того, если бы Дэвид вышел на его след, ему не надо было бы затевать эту карусель. Он просто задержал бы Лари полчаса назад в редакции "Svich".
Нет, это другие. И это они изъяли из оборота Витуса. Как они его вычислили -- другой вопрос, но пришли вполне к закономерному выводу: Лари не зря встречался со своим другом из мира открытой информации. Да еще с редактором новостей. Испугались. И сейчас мордуют ничего не знающего, не понимающего, во что вляпался, редактора где-нибудь в своем логове -выбивают из него информацию.
Скверно...
И вдруг он принял решение. Прямо от телефона-автомата направился к припаркованной неподалеку "Ауди". Не доходя нескольких метров, остановился напротив ветрового стекла. Вряд ли будут стрелять, стрельнули бы раньше.
22 мая 2001 года, Вашингтон.
Лари сидел в кресле напротив большого, во всю стену окна, выходящего на Манхэттен. Собственно, это было не окно, а стеклянная стена, залитая солнечным светом. На ее фоне темным силуэтом высвечивался большой стол и сидящий за ним человек.
-- Удивлены, мистер Уэлс? По вашей реакции я понял, что вы меня знаете.
-- Вы очень скромны, сенатор. Кто не знает человека, имя которого не сходит со страниц газет и экрана телевизора.
-- Избирательные технологи в таких случаях говорят, стопроцентная узнаваемость. -- Засмеялся собеседник. -- Не правда ли, хороший показатель для будущих выборов?
-- Хотите пригласить меня в свою избирательную команду?
Сенатор еще более повеселел.
-- У вас хорошее чувство юмора, Лари. Можно я буду вас так называть? До выборов еще далеко, Буш-младший всего пять месяцев, как приступил к президентству. Но время летит быстро, и кто знает, может, мы еще поработаем вместе?..
-- Заманчивое предложение. Разрешите подумать?
-- Подумайте, Лари. А пока, я полагаю, у нас есть друг к другу вопросы. Я бы предпочел сначала ответить на ваши.
-- У меня действительно к вам много вопросов. Прежде всего, куда подевался Витус Ламберт, журналист из "Svich"?
-- Ваш друг цел и невредим, ему не причинят вреда.
-- Я не буду спрашивать, почему прикончили Пауля Лациса. Но неужели мое сообщение из Рима настолько опасно для вас?
Сенатор встал и прошелся вдоль стеклянной стены.
-- Я попробую объяснить. Ваше сообщение... Не знаю откуда попала к вам информация, которую вы передали в Вашингтон, но она действительно опасна. И не для меня, я, поверьте, -- не злодей, замысливший стереть с лица земли пол-Америки. Заметьте, никто не знает, что случится, и случится ли что-то. Между тем, своим сигналом вы развязываете системе руки, даете ей повод реализовать самые безусловные инстинкты. Только представьте, вот ваше сообщение ложится на стол президенту. Его действия? Вы прогнозировали, как дальше будут развиваться события?
-- Это не мой профиль. Мое дело предупредить.
-- Бросьте, Лари. Вы же специалист по воздействию, если можно так охарактеризовать вашу профессию. Давайте вместе прикинем, что произошло бы, если бы ваша информация упала на стол Бушу-младшему. Не хотите? Тогда я вам расскажу. Тотчас был бы собран закрытый Совет Национальной обороны -- наш Буш любит ставить перед чинами проблемы, за которые не хочет нести ответственности. Его доклад будет выдержан в самых патриотичных тонах. Он не сошлется на ваше сообщение. Он заявит: "Есть данные"... Удобная формула, Лари? Говорят, Сталин пользовался формулой "есть мнение". Джордж будет пользоваться мнениями других.
А что бы вы, Лари, предложил президенту, скажем, в роли советника по безопасности? Или министра обороны? Или вашего директора ЦРУ? Наконец -- в роли самого себя, Лари Уэлса, сорока четырех лет, женатого, отца двоих детей? Обычного американца...
-- Посоветовал бы во всем разобраться.
-- Есть "данные", Лари. Не забывайте, есть "данные".
-- Как раз в этих данных и разобраться.
Произнося эту фразу, Лари почувствовал, что он вкладывает в нее совсем другой смысл, чем, наверняка, будет звучать в овальном зале Белого дома. Минуту подумав, вздохнул:
-- Я понимаю, сенатор, что вы имеете в виду...
-- Что именно?
Лари вспомнился тот вечер и костры под стенами Вавилона. Старика аль-Басри.
-- Можно предотвратить это? -- спросил он тогда старика.
-- Это можно было бы предотвратить.
-- Как?
-- Чтобы предотвратить беду, твоей стране недостаточно мужества. Ей нужно измениться. Встать перед зеркалом. Даже человеку бывает страшно встать перед зеркалом...
Не дождавшись ответа на вопрос, сенатор остановился в двух шагах от Уэлса.
-- Ну, что мы будем делать, Лари?
-- Будем?
-- Что будете делать вы, мистер Уэлс?..
11 сентября 2001 года, 8:30, борт "Боинга-747"
-- Я не хочу.
Саманта только что, вскрыв тайник под умывальником, достала пакет и высвободила плоский короткоствольный автомат. Она повернулась к Кариму.
-- Я не хочу этого! -- Повторил Карим. -- Это безумие.
Лицо Саманты менялось. Только что заплаканное оно становилось жеским. Еще минуту назад мягкие и податливые губы сомкнулись в полоску. Только глаза... В них словно боролись два чувства.
-- Нет никакого смысла идти на гибель. Губить жизни их, -- он мотнул головой назад. -- И жизни тех, кто в небоскребах. Но главное, губить наши жизни. Я встретил тебя, а ты меня...
Что он говорит, этот мальчик? В глазах Саманты метался испуг.
-- Твой ребенок, ты хочешь продлить ему жизнь за счет своей жизни. Ты сделала неверный выбор, Саманта. Теперь нас двое и мы можем вдвоем противостоять болезни, смерти. Чему угодно...