21
У Халли перехватило дыхание.
Фида, глядя на ее реакцию, поднял вверх обе руки:
— Подождите. Я и сам знаю, как я выгляжу. И как я говорю. Я ведь страшно устал. Вы наверняка думаете, что я не совсем в себе. Но я…
— Все-все! Постойте! Я с вами согласна.
Доктор растерянно замигал.
— Согласны? Но почему?
— Вы первый сказали о том, что ее убили. Поэтому сначала вы расскажите мне все, а потом я расскажу вам то, что мне известно.
Он согласно кивнул.
— Начну с двух важных обстоятельств. Я не думаю, что Эмили употребляла наркотики. И причиной этого был «Вишну».
Услышав это, Халли буквально оторопела.
— Индуистский бог-творец?
— Тот, кого моя религия называет «великим избавителем».
— Я не понимаю, о чем вы.
Фида сделал глубокий вдох, затем глубокий выдох.
— Этот экстремофил, который Эмили обнаружила в криопэге, является супергалофилом.
— Способным существовать в среде с таким содержанием натрия, при котором гибнет все живое. А какая концентрация соли в этой среде?
— Тридцать шесть процентов.
Халли было трудно в это поверить.
— Ведь даже Salinibacter ruber не выдерживает концентрацию соли выше двадцати пяти процентов.
— Вы правы. И вам наверняка известно, что это единственная из всех известных на земле бактерий, способная выдержать такую концентрацию соли.
— Да, — ответила Халли, думая о последствиях погружения в такую воду. Сейчас это было для нее главным.
— А кем в действительности является «Вишну»?
— Он существует вечно в этой промерзшей абсолютной тьме.
— На чем же основан его обмен веществ?
— Он перерабатывает диоксид углерода.
Для нее это было чем-то неслыханным.
— Когда я училась в Стэнфорде, Джеймс Ляо пересадил гены четырех разных бактерий цианобактерии. И этот новый микроорганизм потреблял диоксид углерода.
— Ну это нечто совсем другое.
— Почему?
— Они потребляли его в микродозах.
— А «Вишну»?
— «Вишну» может потреблять CO2 в количестве, на порядки больше того, что известно науке.
Халли потребовалось всего несколько мгновений, чтобы оценить последствия того, о чем поведал Фида. Диоксид углерода растворяется в воде. Фактически океаны, являющиеся гигантскими «углеродными могильниками», поглощают до половины диоксида углерода, содержащегося в атмосфере. Она понимала, что в будущем — скорее раньше, чем позже, если дело пойдет в том же темпе, — вода океанов перенасытится углекислым газом. Когда это произойдет, на Земле начнется медленный процесс горения, который в конце концов превратит ее в безжизненную планету, подобную Марсу.
— А вы знаете, какая концентрация CO2 в океанской воде? — спросил Фида.
— Разные исследования дают разные цифры. Но можно принять ее равной девяноста частям на миллион с некоторой поправкой в ту или иную сторону.
— А вы хотите узнать, какая концентрация CO2 в этом криопэге?
— Если знаете, скажите.
— Примерно десять частей на миллион.
— Постойте. Так это же в ней океанская вода, верно? Ведь весь континент лежит под замерзшим слоем океанской воды толщиной в несколько миль.
— Да.
— Я не понимаю.
— А вы знаете, какой может быть возраст этого льда?
— Понятия не имею.
— Он сформировался в эоценовую эпоху. Палеонтологи определили это, проведя исследования пылевидных вкраплений в пробах льда.
— Это примерно пятьдесят миллионов лет назад, так?
— Около того. А вам известно, какая концентрация CO2 в атмосфере была в то время?
— Думаю, что высокая.
— Очень высокая. В Вайоминге росли пальмы. В Гудзоновом заливе плавали крокодилы. Для этого там должен был быть такой климат, как во Флориде. Полярных льдов не было. Льдов вообще нигде не было. Концентрация CO2 в атмосфере была где-то на уровне тысячи трехсот частиц на миллион.
— А сегодня она примерно на уровне трехсот восьмидесяти частей на миллион? — спросила Халли.
— Да, вы правы. И вы видите, что это значит.
Она как раз начинала видеть то, что это значит.
— А какая концентрация CO2 во льду над криопэгом?
Фида улыбнулся. Это была первая улыбка на его лице за все то время, что они провели вместе.
— Около тысячи трехсот частиц на миллион.
— И вы сказали, что в воде этот показатель равен десяти частям на миллион?
— Да. Проверяли и перепроверяли эти данные, поскольку сначала не могли поверить. Но это так.
— Я сдаюсь. Просветите меня.
— Это «Вишну».
— Галофилия?
— Да.
— Они усваивают диоксид углерода из воды? В таком объеме?
— Да.
— Боже мой. Это же невероятное количество.
— Эмили говорила, что это напоминает систему коралловых рифов. И уходит в глубину намного дальше, чем мог достичь свет ее фонаря. Возможно, на сотни футов.
Халли потребовалось меньше секунды, чтобы переориентировать мысли в иное направление.
— Вы представляете себе значимость того, что здесь происходит?
— Подождите, это еще не все.
— Есть что-то еще?
— Есть. Образец, который мы исследовали, усваивает не только диоксид углерода; он производит еще и некий горючий побочный продукт, который на молекулярном уровне отличается от дистиллятов нефти.
— И в чем его отличие?
— При его сгорании выделяется на семьдесят пять процентов меньше отходов, чем при сгорании топлива, получаемого из нефти.
— Это может остановить изменение климата. Если сжигать этот побочный продукт в промышленных объемах.
— Значит, вы поняли суть. Все правильно. Это сможет замедлить глобальное потепление, одновременно вытеснив нефтяное топливо. Конечно, пока нельзя говорить о каком-либо практическом применении этого продукта. Но возможность, хотя и весьма отдаленная, все-таки существует.
— «Вишну» — хорошее имя для него.
— Я тоже так думаю.
— Несколько минут назад вы выглядели счастливым. А теперь нет. Мне показалось, вы будете прыгать до потолка.
— Я думаю, это и могло послужить причиной убийства Эмили.
Его слова потрясли Халли.
— Вы имеете в виду контакт с экстремофилом?
— Нет. Мы работали в соответствии со строжайшими правилами биозащиты, и мы работали вместе. Если бы ее убил «Вишну», я бы сейчас здесь тоже не сидел.
— Тогда я вообще ничего не понимаю.
— Ее убил кто-то, кто боится «Вишну».
— Кому может прийтись не по нраву открытие, подобное этому?
Но еще до того, как Халли озвучила этот вопрос до конца, она уже знала ответ — ответ такой очевидный и ясный, что она поняла всю глупость заданного ею вопроса.
— Самые богатые люди на земле — это те, кто производит топливо из нефти. Следом за ними идут те, кто продает это топливо.
Первой мыслью Халли было: «Он, похоже, тронулся. Это явная паранойя».
— Позвольте мне убедиться, что я правильно поняла ваши слова. Вы полагаете, Эмили убил кто-то, кто связан с добычей и переработкой нефти?
— Что является фундаментальным средством научного подхода? Метод исключения. Пользуясь им, я не могу предложить другого приемлемого объяснения.
От его слов все в голове Халли смешалось, мысли путались.
— А кто-нибудь из ученых, работающих здесь, связан с нефтяными монополиями?
— Из ученых никто, насколько мне известно. Но кое-кто из персонала станции с ними связан.
— И кто же это?
— Начальник станции работает на НАСИ, которая входит в структуру ГЭНЕРГО. Вы это знаете?
— «Глобальная Энергетическая Корпорация»… — задумчиво, как бы про себя, произнесла Халли. — Это у них в прошлом году произошел огромный разлив нефти в Северном море.
— Нефть правит миром. А если здесь есть человек, который безоговорочно выполняет приказы, то это Грейтер.
— Не знаю, что и сказать на это, Фида. Не натяжка ли это?
— Да неужели? Начнем с того, что он неуравновешенный. И что для него значит лишить жизни одного человека ради сохранения миллиардов, а может быть, и триллионов прибыли? Я думаю, для них это то же самое, что раздавить таракана.
Халли не могла избавиться от мысли, что все сказанное им слишком невероятно, слишком отдает сумасшедшей теорией заговора. Но постепенно она начала припоминать… Какая-то корпорация несколько лет назад инициировала ее увольнение, причем с позором, из БАРДА по сфабрикованным обвинениям. Крот, работавший на эту корпорацию, убил трех человек и едва не убил и ее во время экспедиции в мексиканскую пещеру. Бауман потом рассказал ей кое-что.
Чем больше Халли думала о том, что только что сказал Фида, тем более реальным казались ей его предположения. Одна жизнь в сравнении с миллиардами прибыли. Может быть, триллионами. В этом нет ничего невероятного. Печально, но это правда. Именно так и делаются дела. Так было всегда. Бизнес есть бизнес. Подобная риторика служит лишь для того, чтобы приукрасить правду, сделать ее менее отвратительной. И для того, чтобы смириться с такой ситуацией было не так больно. Оставался только один, вполне очевидный вопрос.
— Вы предвидите какие-либо последующие действия?
— Конечно. Я, возможно, буду следующим.
— А кому еще известно про «Вишну»?
— Мы рассказали об этом только Агнес Мерритт, как это положено. Но она представляет Грейтеру регулярные отчеты о результатах, полученных в ходе работы в рамках исследовательских проектов, так что он тоже в курсе.
— Кто еще?
Доктор пожал плечами.
— Большинство исследовательских проектов доступны лишь для служебного пользования. И этот проект имеет тот же гриф. Отчеты, передаваемые Мерритт, тоже являются конфиденциальными. Но… кто может дать гарантию?
— Я боюсь, что и ей грозит опасность.
— Да и не только ей.
— А кому еще?
— Вам.
— Да, действительно.
Об этом Халли и не подумала.
— Надеюсь, теперь вы поняли, почему я не хотел говорить об этом в обеденном зале.
— Да.
В течение всей беседы ее чувства по отношению к Фиду становились более определенными и ясными. Глядя прямо ему в глаза, Халли сказала:
— Я не думаю, что Эмили убили.
— Что? Вы ведь только что сказали…
— Я знаю, что ее убили.
— И как вам это стало известно?
— Я видела. Как это произошло.
Когда Халли рассказала доктору о том, что было заснято видеокамерой, он бросился лицом на койку и зарыдал, снова и снова повторяя какие-то слова на урду. «Похоже, это молитва», — подумала Халли. Он отыскал на матрасе скомканное бумажное полотенце и высморкался, а затем вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Простите, — сказал он. — Я не очень хорошо себя чувствую в эти дни.
— Нам надо было увидеться сразу после того, как я посмотрела это видео.
— И вы не можете сказать, кто был убийцей?
— Нет. Только то, что это был мужчина.
— Но почему? — дрожащим голосом произнес Фида. — Почему кому-то потребовалось так поступить с ней? Я хочу сказать, что даже если кто-то захотел ее убить… почему таким способом?
— Нормальный человек не сделает ничего подобного.
— Значит, это мог быть Грейтер.
Возможно ли это? Грейтер — неколебимый приверженец правил, но в то же время он вспыльчив и раздражителен. Но можно ли считать его психопатом? Из того, что Халли читала о психопатах, она помнила, что психопаты-убийцы часто были внешне очень привлекательными, и это отводило от них подозрение, причем в некоторых случаях на многие десятилетия. Грейтер вряд ли подходил под такую категорию. Но она снова мысленно приказала себе не делать никаких предположений.
— А что вам известно о «Триаже»? — спросила Халли.
— Насколько я знаю, эта структура действует во время войны и при катастрофах, и ее главной задачей является обеспечить жертв надлежащей медицинской помощью.
— А не считаете ли вы возможным, что «Триаж» каким-то образом может быть замешан в эту ситуацию?
— Нет, — без колебаний ответил доктор.
— Я нашла в комнате Эмили еще кое-что. Видеодневник.
Она пересказала то, что говорилось в этом дневнике: о человеке по имени Эмби и о «Триаже».
— Этот тип по имени Эмби сказал, что «Триаж» скоро прибудет? На эту станцию?
— Надо учесть, что информация исходила от Эмили, а вы знаете, в каком состоянии она тогда была. И все-таки я думаю, что она имела в виду именно это.
— Катастрофа возможна здесь в любую минуту, — задумчиво произнес Фида. — Но в ее устах это звучит так, словно она знает, что катастрофа приближается. Может, поэтому она и была так напугана?
— Это, конечно, более чем странно, но…
— Я думаю, мы уже столкнулись с очень многими странностями.
— Предположим, здесь проводятся секретные исследования. Что-то под кодовым названием «Триаж». Если этот человек по имени Эмби напился и проболтался, он не мог не бояться.
— Вполне возможно. У человека, даже если он занят здесь исследовательской работой, достаточно свободного времени. Я прочитал кое-что по истории ННФ. Создать его задумал еще Франклин Рузвельт, и в то время главной задачей фонда считалась национальная оборона. А кстати, вы рассказывали кому-нибудь об этом?
— Нет.
— Разумно. Убийца может быть еще здесь.
— Да.
— Им может быть любой мужчина на станции.
— С головой и двумя руками, — добавила Халли.
— Когда вы решили, что убийца — не я?
— Когда вы сказали, что Эмили была убита. Убийца не сказал бы этого, — ответила Халли.
— Я рад, что вы мне верите.
— Я тоже рада, Фида. Такие вещи очень тяжело переносить.
Они ненадолго замолчали, затем Халли спросила:
— А вы можете рассказать мне о той ночи, когда она умерла? Я понимаю, вам это причинит боль, но это может быть очень важно.
— Да. Мы закончили работу в лаборатории в пять часов и разошлись по своим комнатам. Эмили сказала, что пойдет на вечеринку.
— А что представляют собой здешние вечеринки?
— Вы знаете старый фильм ужасов «Нечто»? Ну тот, где нашли некое создание, прилетевшее из дальнего космоса и вмерзшее в лед?
— Конечно.
— Тут стало традицией смотреть этот фильм. Программа вечеринки такая: посмотреть этот фильм, напиться, ну и… забалдеть. И такие вечеринки стали традицией; их устраивали в конце каждого месяца.
— Цель этого кутежа — выпустить пар.
— Это нечто, похожее на Хэллоуин, Новый год и Марди-Гра в одном флаконе. Люди наряжаются в маскарадные костюмы. Играет оркестр. Пиво и алкоголь бесплатно.
— И наркотики тоже? — спросила Халли.
— И наркотики, разумеется. Они есть у каждого. Их даже растят в горшках в оранжерее. Кстати, там целая плантация. — Доктор заморгал и закашлялся. — По крайней мере, так мне сказали.
— А вы были на этой вечеринке?
— Очень недолго. Моя религия запрещает мне употреблять алкоголь. Оркестр был хороший, но они играли чересчур громко, чтобы слушать их слишком долго.
— Вы разговаривали там с Эмили?
— Нет. Но я видел, как она с кем-то танцевала.
— А вы знаете, с кем?
— С каким-то франкенштейновским монстром. В отличном маскарадном костюме.
— Это как раз он и был. У вас есть какие-либо мысли о том, кто это?
— На той вечеринке было как минимум двадцать человек в франкенштейновских костюмах. Они очень популярны на полюсе.
— А вы не видели, они ушли вместе?
— Нет.
— А Блейн был на той вечеринке?
— Я его не видел. Но… — Доктор пожал плечами. — Эти костюмы…
— Он тоже мог быть во франкенштейновском костюме.
— Думаете, это он ее убил? — спросил Фида.
— Нет. Она бы не привела его в свою комнату. — Халли ненадолго задумалась. — Надо позвонить в Вашингтон.
— Возможно. — Они посмотрели на расписание спутниковой связи на компьютере доктора. — Связь плохая. Может, позже. В принципе звонить можно всегда.
— А других средств связи здесь нет?
— Только электронная почта, спутниковый телефон и интернет-телефония. Все идет через спутник. — Глаза Фиды стали задумчивыми. — А вы хотите воспользоваться станционным спутниковым телефоном?
— Да. А что?
— Вам придется говорить через линию Грейтера. Разговоры, вероятнее всего, записываются. И отслеживаются.
Халли снова опустилась на стул, чувствуя душевную пустоту; стены комнаты, казалось, придвинулись к ней и давили царящей в помещении темнотой.
Вдруг она встала.
— В чем дело? — спросил Фида.
Глубоко вздохнув, девушка положила ладонь на койку:
— У меня появилось дурное предчувствие.
— Вам кажется, что вы тонете?
— Скорее, что меня хоронят заживо.
Ее ответ, казалось, его не удивил.
— Да, такое бывает.
— Для вас такое чувство привычно?
— Нет, — покачал головой Фида.
Часы Халли пикнули.
— Господи, мне же скоро погружаться. Где мне вас потом искать?
— Пошлите сообщение на пейджер.
— Мобильного телефона у вас нет?
— Я не ношу его с собой, — ответил доктор, доставая мобильник Халли из ящика для инструментов.
— Как насчет того, чтобы встретиться здесь?
— Я бы и сюда не ходил вообще, если бы не вы. Не думаю, что это надежное место.
— А куда вы ходите?
— Туда и сюда, стараюсь быть в зоне видимости. Иногда я хожу на «Старый полюс». Сейчас слишком холодно, чтобы оставаться там надолго, но это единственное место, где я сейчас чувствую себя в безопасности.
— Я думала, персоналу там запрещено находиться.
— Так и есть, — подтвердил Фида.
22
— Добро пожаловать в наш скромный ангар для погружений, — обратилась к Халли Агнес Мерритт.
Она вместе с Халли подъехала к ангару на одном снегоходе, на втором прибыл Жиётт.
— Официальное название этого сооружения — «Центр совершения подледных погружений научно-исследовательской полярной станции «Амундсен-Скотт», однако надо признаться, что для списанного армейского куонсетского ангара такое название звучит несколько напыщенно. — Она перевела взгляд с Халли на Жиётта. — Я слышала, бульдозер Бейкон провалился.