— А много супа получится?
— Э-э, ну, из расчета — два килограмма черепахи на шесть литров воды… В общем, большая кастрюля.
— Как раз на всех хватит, — обрадованно улыбнулся Дмитрий. — Вы знаете, я так покушать люблю! Особенно когда красивая женщина своими руками приготовит.
— Спасибо, — Лариса привыкла к самым витиеватым комплиментам, но все равно ей польстило внимание этого молодого человека. — По вам не скажешь, что вы такой обжора.
— Метаболизм интенсивный, — усмехнулся Дима. — И еще, постарайтесь голову не наклонять и не смотреть исподлобья — от этого может второй подбородок появиться и взгляд стать слишком агрессивным. Ага?
— Ага! — пообещала Лара, после чего отправилась к столу.
Режиссер, лопоухий человек среднего возраста — единственный «старичок» здесь — похлопал в ладоши, призывая всех к продолжению. Дмитрий занял свою позицию. Замигал красный огонек, съемки продолжались.
— Пока черепаха варится, порежем кусочки другого мяса, — сказала Лариса. — Например, курятину, говядину или свинину — что под рукой окажется. Я советую взять смесь говядины и курятины, это не перебьет вкуса черепахи, но суп будет более наваристым. Впрочем, кому что нравится. Нужен килограмм дополнительного мяса. Также нарежем большую луковицу, сто граммов кореньев петрушки и немного сельдерея. Так, что там у нас с черепахой?
Режиссер время от времени показывал ей — все идет отлично, так держать. Лара вынула мясо, процедила отвар, положила туда смесь курятины и говядины, коренья, затем поставила их варить до полной готовности.
— Итак, все сварено. Снова кладем отваренные ломтики мяса черепахи и варим еще 30–40 минут. Приготовление супа занимает довольно много времени, но оно того стоит! Запах здесь стоит уже потрясающий.
Бригада за спиной режиссера согласно закивала. Даже Алексей уже переменил свое мнение относительно черепашьего супа.
— В это время готовим настой из мадеры. Для этого в кастрюльку с кипящим вином добавляем душистые травы, — она перечислила все, что привезла с собой. — И мускатный орех.
В суп посыпалась миндальная крошка.
— Доводим настой до кипения, после чего снимаем с огня и даем настояться. Кстати, будьте осторожны, мадера — все-таки вино, так что не наклоняйтесь над кастрюлькой, а то, пожалуй, забросите суп и уплывете в мечтах.
В студии раздался смех.
— Теперь добавляем настой в суп, перчим, солим. Выключаем. Итак, барабанная дробь… М-м, какой запах!
В студии раздались аплодисменты. В поле зрения камеры вылез ведущий — симпатичный толстячок, изображающий Робина-Бобина. Он всю передачу скрывался за кадром, мелькнув только в самом ее начале с голодным и несчастным видом. Теперь же, повязав салфетку, Робин-Бобин в предвкушении лакомства держал огромную ложку — размером с половник.
— Попробуем, попробуем. Ах, ах, ах! Как вкусно! Пожалуй, стоит сказать спасибо!
Этими словами всегда заканчивалась передача. Режиссер поднял вверх большой палец, показывая Ларисе, что все в порядке, можно уходить. Лара развязала фартук и, посмеиваясь, наблюдала, как съемочная бригада набросилась на суп в огромной кастрюле. Робин-Бобин тут же куда-то исчез, утратив свой голодный вид и оставив суп остальным.
— Ларочка, а вы сами не хотите попробовать? — к ней сзади подошел Алексей.
— Нет, спасибо, я не хочу.
— Ну как это так? Готовили, готовили — и вдруг не попробуете? Тарелку Ларисе Викторовне! — зычно крикнул он, обращаясь к помощникам. К ним тут же подошла девушка в сером мешковатом свитере и, улыбаясь, поднесла пластиковую тарелку, в которой дымилась густая ароматная жидкость с плавающими в ней розовыми кусочками мяса.
«Не то что у меня в ресторане, — подумала Лариса, — это вам не немецкий фарфор, в котором у нас подают черепаховый суп избранным клиентам. Да и повседневная посуда тоже куда лучше этого пластикового недоразумения».
— Спасибо, милая.
Лара взяла ложку и попробовала суп.
«Неплохо, — подумала она, — но могло бы быть и лучше. Я забыла добавить ложку крахмала для большей вязкости, да и миндаль — это все-таки не то. Мускат лучше».
Отовсюду слышались восторги, все подходили, выражая свое восхищение, поздравляли ее с удачным блюдом.
— Беру свои слова обратно, — сказал Алексей, — черепаховый суп — это нечто!
— Спасибо, но это не верх моего мастерства, — ответила Лариса. — Приходите к нам в «Чайку», вот там и попробуете такие деликатесы, что душа запоет от восторга.
— С удовольствием! — расплылся в улыбке Леша. Похоже, он подумал, что лед тронулся.
— Кстати… м-м, как вкусно, — сказала Лариса, проглотив нежную черепашью мякоть, — а где вы панцирь достали?
Алексей не успел ответить, так как сзади вдруг раздались крики. Сначала неуверенные, потом все более громкие и отчаянные.
— Вызовите «Скорую»! Вызовите «Скорую»! — кричал кто-то. — Димка, боже мой!
Алексей Дарьин моментально развернулся и направился к очагу происшествия — столу, возле которого столпились сотрудники съемочной бригады. Лариса взглянула в этом направлении и увидела картину, от которой у нее моментально пропал аппетит.
Молодой оператор, с которым она беседовала буквально полчаса назад, лежал на полу. Его заметно побледневшее лицо сразу бросилось в глаза Ларисе. Вокруг него столпились работники телевизионного искусства, тут же загудевшие, как пчелы. Они и до этого издавали мерный шум, просто сейчас он перешел на другие децибелы.
— Что случилось? — спросила Лариса, подойдя ближе к толпе.
— Не знаю, — ответила, полуобернувшись, незнакомая девушка. — Я сама на крик прибежала.
Следующих две минуты в студии казались потом Ларисе настоящим бредом. После того как прошел первый шок, на нее обратилось большинство взглядов — недоуменных и даже подозрительных. Лара отставила свою тарелку, приблизилась к столу, на котором стояли опустевшая кастрюля и несколько пластиковых тарелок, и повторила, глядя на Дмитрия:
— Что с ним?
— Это у вас надо спросить! — неожиданно выкрикнула бледная девушка в синем свитере, которую здорово трясло. — Что вы туда положили?
Лара настолько растерялась от кошмарного обвинения, что его смысл не сразу дошел до ее сознания. Она вдруг начала оправдываться:
— Я? Ничего… Вы… вы сами все видели, я…
— Вы нас отравить хотели? — не отставала девушка. — Да? Что вы туда положили? Говорите, говорите же! Может, нам всем еще можно помочь, а вы молчите!
— Светка, заткнись! — к девушке подошел директор, с которого слетела его обычная высокомерная деловитость. Он стал по-настоящему собранным и хмурым. — Андрей, вызови милицию. Лариса Викторовна, пройдите в мой кабинет, пожалуйста!
— Что? С этой ведьмой еще и на «вы», и «пожалуйста»? — голос разъяренной девушки больно бил Ларисе в уши. Она слегка поморщилась, начав приходить в себя.
Девушка все время что-то верещала, пока Дарьин не отвесил ей хорошую оплеуху. После этого Света живо заткнулась, но тут же побледнела, приложила руку ко лбу, пошаталась немного и театрально грохнулась в обморок.
— Еще одна! — с ужасом прошептала секретарша директора. Кажется, ее звали Муся. Или Маруся, Лариса точно не запомнила.
Вокруг упавшей девушки столпились сотрудники.
— Да вы че, все с ума посходили? — возмутился вдруг стоявший доселе с раскрытым ртом помощник оператора. Вся стычка заняла буквально пару минут, во время которых он сначала впал в шоковое состояние, а теперь выходил из него.
— Поскользнулся Диманыч, — пояснил помощник оператора, — стоял он возле стола, ел, а потом его к телефону позвали. Мы тут с ним вдвоем стояли, вы не могли этого видеть. Он, значит, тарелку поставил — и хорошо, что поставил, а то бы изляпался весь — и пошел. А тут на полу эта… — он пощелкал пальцами в воздухе, словно припоминая нужное слово, — как ее… А! Шкурка от банана. Лена ела — она всегда одни бананы ест — и бросила.
— Я на стол положила, — вступилась за себя гримерша.
— Как же она на полу-то оказалась?
— А я почем знаю? Сами ведь тут же рядом стояли! Скинули и не заметили.
— Ну конечно, — глаза у парня заблестели. То ли он так любил спорить, то ли не любил Лену, хотя одно другого не исключало, но в перепалку кинулся с головой. — Диманыч теперь с треснувшей башкой лежит, а ты…
В это время тело на полу зашевелилось. Диманыч простонал что-то неприличное про чью-то мать, с трудом сел и, как водится в таких случаях, сразу же схватился за голову. Картинка очень напоминала сцену «Утро после большого бодуна».
— Может, заткнетесь, а?
Говорил он еле слышно, но с чувством. Видимо, ушиб был серьезным. К пострадавшему моментально кинулась какая-то красивая девушка, сразу начавшая помогать ему подниматься. Плечом она толкнула стол. На нем стояла опустевшая кастрюля, на донышке которой жалко розовели остатки супа. От толчка по столу покатилась банка, оставляя после себя тонкую полоску серовато-белого порошка. Банка непременно упала бы, если бы помощник оператора не подхватил ее и не закрыл слетевшей крышкой. Помощник оператора и Лена на время умолкли, глядя, как приводят в чувство сотрудника студии. Потом они оба переглянулись. На их лицах читалось не то чтобы облегчение по поводу оживления товарища, а скорее досада из-за прерванного спора.
— И вообще, это ты стоял рядом со столом, значит, ты и уронил шкурку! — победно заключила в наступившей тишине Лена и ушла к себе в гримерную.
Помощник оператора тяжко вздохнул.
— Да-а, Витек… Женская глупость не знает границ. У французов, видать, терпение было куда лучше нашего, — сказал режиссер.
— А? — не понял помощник оператора.
— Ну, как они говорят? «Если женщина не права — извинись перед ней».
Витек моментально вскипел. Старинная французская мудрость была воспринята им как оскорбительное руководство к действию, унижающему его достоинство.
— Ты че, предлагаешь мне перед этой кикиморой извиняться?
В гримерной что-то грохнуло. Видимо, Лена расслышала гневный вскрик Виктора и это почему-то ей не понравилось, а посему она выместила свое недовольство на стене, запустив в нее чем-то тяжелым.
— Услышала, — хмыкнул Дмитрий. Бледность уже спала с его лица, и он стал более походить на человека, чем пять минут назад. Народ успокоился и вернулся к трапезе. Помощник оператора направился в гримерную.
— Камикадзе, — фыркнул режиссер.
— Да любовь у них! — махнула рукой Муся-Маруся, обращаясь к Ларисе. — Сколько раз я уже такое видела. Сначала собачатся, потом целуются, потом женятся. От нас еще никто неженатым не уходил!
Лариса кивнула и направилась прямиком в кабинет директора. Руководитель, как оказалось, следовал за ней по пятам. Лариса помнила, что где-то в шкафу директора стояла бутылка коньяка «Хэннесси», которым он угощал ее во время первого визита. Как ни странно, коньяк был настоящим. Когда Алексей предложил ей выпить за знакомство и показал, самодовольно улыбаясь, бутылку со знаменитой этикеткой, Лариса подумала, что скорее всего ей сейчас придется надевать вежливую маску на лицо и хвалить бурду тарасовского розлива, упакованную в фирменную тару. Но коньяк действительно был настоящим. И откуда у директора не очень-то раскрученного телеканала такие деньги? Даже по скромным подсчетам, одна такая бутылка стоит не меньше штуки баксов.
Но сейчас Лариса об этом не размышляла. Ей срочно требовалось что-то для поднятия духа и давления. Пятьдесят граммов коньячка были бы очень вовремя. Голову уже начала сдавливать знакомая боль, поэтому Котова боялась, как бы ее сейчас не одолел приступ мигрени. Это было бы некстати — ей же еще домой ехать.
Она подошла к шкафу, не замечая, что Дарьин стоит у нее за спиной с, мягко говоря, удивленным выражением лица, и достала из бара бутылку. Плеснув немного коньяка в стопку, она повернулась.
— Может, и мне нальете? — только и смог сказать Алексей.
— Сами справитесь.
Лариса решила, что вежливости с нее на сегодня достаточно.
Ее — удачливую бизнес-леди, состоятельную даму, великолепного кулинара, — ее посмели обвинить в каком-то преступлении! И неважно, что все прояснилось, оскорбление-то было нанесено! Да как у этой нахалки язык повернулся сказать про Ларису такое!
Одним махом опрокинув стопку, Лара молча взяла сумку и вышла из кабинета, даже не попрощавшись.
* * *Сидя в машине, Лариса медленно прокручивала в голове все события, произошедшие на студии, но так и не могла понять причину своего внутреннего беспокойства. Внутри словно мигала сигнальная лампочка. Так обычно бывало, когда срабатывала интуиция Ларисы. Но отчего? Что в это утро было странным? В принципе ничего, если не принимать во внимание того, что не каждый день ей приходится участвовать в съемках передачи. А так, ежедневно находясь среди людей, Лариса уже привыкла к самым разнообразным формам общения, в том числе и к дракам. Хотя, может быть, ее просто вывели из себя нелепые обвинения этой девицы? Вначале так и было, но потом коньячок согрел ее, расширил сосуды, голова перестала болеть, и теперь, по прошествии двух часов, Лариса практически не вспоминала о нервозной девушке. Нет, она, конечно, анализировала произошедшее, но уже без эмоций. А лампочка внутри все мигала…
И тут, подъезжая к дому, Лариса вдруг вспомнила бледное лицо оператора, лежавшего на полу, и поняла наконец, чем она так встревожена. Тем, что слишком уж явно это лицо навевало мысли о смерти.
«Обычная с точки зрения психологии защитная реакция — отторжение неприятных ощущений. Человеку свойственно негативно относиться к смерти, только и всего, — подумала Лариса. — Надо бы Курочкину позвонить. Он-то уж точно дал бы более квалифицированное и меткое определение моему состоянию».
Но психология психологией, а колокольчик внутри не умолкал. Голос тревоги, начавшийся с тихого звона, после крещендо перешел в пронзительный визг, и Лариса поняла, что, кажется, к ней «в гости» все-таки нагрянул очередной приступ мигрени. Она притормозила рядом с подъездом. Ставить машину в гараж не хотелось, сил не было. Да и все равно с машиной ничего не случится — их дом принадлежит к так называемым элитным, и площадка вокруг него хорошо охраняется. Перед глазами замелькали искры, Лариса глубоко вздохнула и медленно вышла из машины, стараясь не делать резких движений.
К счастью, дома никого не было. Настя наверняка у кого-нибудь из подружек, Евгений оставил записку на холодильнике, что он на работе. Лара недоуменно посмотрела на листок бумаги, прикрепленный смешным магнитиком к дверце четырехкамерного «Боша», и спросила сама себя: как давно Котов вспомнил, что он умеет писать? Обычно он только кнопками оперирует. На сотовом. Позвонить, что ли, не сумел?
«Ах да, — спохватилась она, — я же телефон отключила на время съемок, а после всего случившегося забыла его включить. Да и времени не было! Кстати, о телефонах… Где же он?»
— Черт, — простонала она, — только не это!
Похоже, что телефон она оставила на студии.
«Ладно, — смирилась Котова, — завтра заберу. В моем состоянии мне уже ничего не нужно, хоть двести телефонов! Одна морока».
* * *Дмитрий проснулся от терпкого вкуса во рту. Страшно хотелось пить.
— Оля, — хрипло позвал он, но горло словно сдавило. — Ольга!
Он сам едва слышал свои хрипы, что уж говорить об Ольге, которая сейчас была на кухне и мыла посуду. Шум воды заглушал даже ее пение — она мурлыкала себе под нос какую-то песенку.
— Черт!
Он с трудом поднялся, в глазах почему-то двоилось. Поняв, что до кухни он вряд ли дойдет, Дмитрий добрел до совмещенного санузла и выпил немного холодной воды из-под крана. Легче, как ни странно, не стало. Неужели его так шарахнуло вчера, что у него оказалось сотрясение мозга? Дмитрий попытался вспомнить симптомы этого состояния. Все совпадало: и тошнота, и в глазах все плывет. Неужели к врачу придется ехать? Е-мое, как же он это все не любит! Больничный, справки, белые халаты…
Внезапно его вырвало. Не затошнило, а именно вырвало, бурно и много.
— Черт! — просипел он, чувствуя, как слабеют ноги, стоящие на холодном кафеле.
Машинально отметив, что рвота содержит какие-то странные серые частицы, он потерял сознание, с тяжелым стуком упав на пол.
— Дима?
Красивая белокурая девушка заглянула в комнату, вытирая руки о полотенце. Мельком взглянув на разворошенную кровать, где только что спал ее будущий муж, Ольга прошла в прихожую.
— Дима, все в порядке? — постучала она в дверь туалета. — Дима?
Из-за двери не доносилось ни звука. Встревожившись, девушка дернула на себя ручку двери, ожидая встретить сопротивление, но та неожиданно легко открылась.
Она вскрикнула:
— Боже мой, Дима!
На полу крохотного санузла, неуклюже изогнувшись, лежал Дмитрий, с трудом поместившись между стиральной машиной и раковиной. Его длинные голые ноги почему-то сразу бросились Ольге в глаза. Посмотрев на его лицо, она еще больше испугалась и почувствовала дрожь в коленках — лицо жениха было серым. От уголка рта до подбородка тянулась блестящая струйка рвоты. Раковина тоже была забрызгана желто-розовой массой с зеленоватыми пятнами. Пахло чем-то кислым.
Ольга минуту стояла в оцепенении, потом резко дала себе пощечину, чтобы не упасть в обморок. Сев на колени рядом с бесчувственным телом, она первым делом прижалась ухом к Диминой груди, больше всего на свете боясь ничего не услышать. Первые секунды так и было, но потом сквозь пелену страха Оля с облегчением расслышала неровное сердцебиение.
— Жив! Господи, спасибо!
Она машинально вытерла Диме рот кухонным полотенцем, после чего, спохватившись, бросилась к телефону. По дороге она чуть не споткнулась о разбросанные Димкой кроссовки.
«Скорая» приехала через полчаса.
Через восемь часов Дмитрий скончался после мучительной агонии. Единственное, что смогли сделать врачи, — успокоительный укол Ольге, поскольку она была в невменяемом состоянии. Даже промывание желудка и интенсивная терапия не остановили процесса интоксикации организма Дмитрия. Мышьяковистый водород всосался практически без остатка, к тому же обратились за медицинской помощью слишком поздно, поэтому летальный исход был неизбежен. Человек умер.