– Боюсь, ничего не получится, – обернулся он к товарищу по несчастью.
Внезапно дверь распахнулась сама, словно приглашая войти.
– О, е мое! – отшатнулся в сторону Миша. – Заманивают!
Из открывшегося прохода тянуло могильной сыростью. Выщербленные каменные ступеньки вели глубоко под землю.
– Пошли! – решительно сказал Вадим. – Неужели ты не понимаешь? Смерть поджидает нас в каждом углу этого чертова дома. Не все ли равно, где тебя поймает костлявая, наверху ли, в подвале?
– Действительно! – согласился Акимов и стал первым спускаться вниз.
Луч довольно мощного фонаря почему-то почти не пробивал окружающий мрак. Тот, будто живое злобное существо, обволакивал обоих страдальцев, давил на горло, перехватывал дыхание.
– Идем обратно! – прохрипел Вадим, и в тот же миг сверху донесся громкий лязг захлопнувшейся двери.
– Все, каюк, – до странности спокойным тоном произнес Миша. Неожиданно впереди показался слабый мерцающий свет. Дышать стало немного легче. Ступенек через двадцать спуск закончился, и они очутились в низком, но довольно просторном сводчатом помещении. Стены покрывала странная, причудливая роспись. С потолка на толстых железных цепях свисали старинные светильники, в которых теплились слабые огоньки. В дальнем конце подземелья виднелась еще одна лестница, а посредине на постаменте, покрытом кроваво-красным ковром, стоял гроб. По углам его горели четыре свечи.
– Слушай, – прошептал Вадим, – я примерно догадываюсь, кто там лежит! Помнишь дневник студента? Он писал, будто черный старик представился дедом Авилова, бывшим хозяином дома. Проклятый хрыч был колдуном или даже настоящим отродьем дьявола. Его тело каким-то образом провоцирует творящиеся здесь мерзости! Давай вытряхнем его наружу и сожжем! Чует мое сердце – это должно помочь!
Акимов кивнул в знак согласия, и они осторожно приблизились к постаменту. Гроб был изготовлен из железа, окрашен черной эмалью и прочно запечатан. После долгих поисков Вадим нащупал тщательно замаскированные краской шурупы, крепившие крышку.
– Отвертку бы сейчас! – тоскливо пробормотал Миша.
– Кто ж знал, что она понадобится! Придется орудовать ножом! Шурупы были намертво завинчены. На каждый ушло не менее получаса. Наконец последний, звякая, покатился по полу.
– Снимаем? – спросил Миша.
– Погоди, отдохнем минутку! – задыхаясь, ответил Вадим. Оба в изнеможении опустились на пол. Сказывались мытарства последних дней, круглосуточный, не прекращающийся ни на минуту кошмар. Силы стремительно убывали. Крепкие молодые мужики, каждый из которых мог в драке играючи справиться с тремя-четырьмя противниками, буквально на глазах превращались в ходячих развалин...
Прошло несколько минут. Внезапно тусклые светильники под потолком начали стремительно разгораться. Изображения на стенах зашевелились, сделались выпуклыми. Непонятно откуда донеслось злобное змеиное шипение. Как подброшенные пружиной, люди вскочили на ноги.
– Давай быстрее! – крикнул Вадим. – Он почуял наше присутствие!
Страх вернул на время утраченные силы. Тяжелая крышка с лязгом отлетела в сторону. Они заглянули внутрь, завопили в диком ужасе и вихрем понеслись вверх по второй лестнице. Каждый увидел в гробу свое собственное мертвое тело. Замшелые ступени выскальзывали из-под ног, дыхание со свистом вырывалось из легких, в висках свинцовыми молотками стучала кровь. Снизу доносились злобный визг и улюлюканье. Впереди виднелась широко открытая дверь. Миронов с Акимовым на последнем издыхании влетели в нее и... оказались в той самой комнате, откуда ушли.
– Про-о-ок-клятье! – пролепетал Акимов заплетающимся языком. – С-с-смо-ттри!
В стене не было никакой двери, и ее по-прежнему покрывал ровный слой штукатурки.
– Не могу! Не могу больше! – забился в истерике Вадим. – Я схожу с ума! Я лучше застрелюсь! Повешусь! Миша, убей меня! Убей!
– Ишь какой хитрый! Лучше ты меня!
С минуту охранник и бандит смотрели друг на друга обезумевшими глазами. С осунувшимися, побелевшими до синевы лицами, они напоминали выходцев из могилы. Первым пришел в себя Вадим.
– Успокойся, брат! – усталым голосом сказал он. – Слезами горю не поможешь!
– Хоть бы сгорела эта проклятая берлога, – еле слышно прошептал Акимов.
– Что ты сказал? – насторожился Миронов. – Сгорела? Миша, ты гений! Как я сам раньше недодумался?
– Ты о чем? – вяло поинтересовался Акимов.
– Подожжем дом! Спалим к чертям собачьим вместе со всей нечистью! В машинах полно бензина, а у меня в багажнике две запасные канистры!
* * *В темном небе ярко светила луна. Ее лучи отражались в окнах старого дома, замершего в настороженном ожидании. Далеко из деревни доносились приглушенные звуки музыки. Там справляли какой-то праздник или просто получку. Вадим подтащил к крыльцу последнюю канистру с бензином и поставил на землю. Он ощущал неимоверную усталость. Тело налилось свинцовой тяжестью.
– Начинай, Миша, – сказал Миронов. – Я слегка отдышусь.
Акимов взял канистру, отвинтил крышку, размахнулся и вдруг неожиданно для самого себя, вместо того, чтобы плеснуть на стену, облил товарища с ног до головы. Правая рука полезла в карман, достала зажигалку, щелкнула кнопкой. Появился колеблющийся язычок пламени. Вадим замер в оцепенении, с ужасом глядя в мертвые, остеклевшие глаза охранника. В самый последний момент в них появился проблеск разума, и зажигалка полетела в сторону.
– Господи! – пробормотал Акимов, ошалело тряся головой. – Достали, проклятые! Попробуй теперь ты!
– А если получится то же самое?
– Плевать!
– Ладно! Только сперва забери у меня спички!
На этот раз облитым бензином оказался Миша, а Вадим лихорадочно шарил по карманам.
– Отдай спички, сволочь! – зарычал он, ничего не найдя, и бросился на Акимова. Сцепившись, они покатились по земле, терзая друг друга, как два разъяренных кота. Наконец Миша исхитрился перекрыть пальцами сонные артерии «приятеля». Потеряв сознание, тот обмяк, разжал захват.
«Ничего у нас не получится, – в полном отчаянии подумал Акимов. – Вместо дома сожжем друг друга!»
Вадим заворочался, постепенно приходя в себя, затем сел. Взгляд его снова сделался осмысленным.
– Нечисть следит за каждым нашим шагом, – обреченно сказал он, вытирая окровавленное лицо и выплевывая выбитый в драке зуб.
– Ты много зла в жизни сделал?
– Да!
– Я тоже. Вот теперь и расплачиваемся. Дьявол толкает человека на грех, заставляет служить себе, а потом в «благодарность» над ним же и издевается!
– Пошли переодеваться, – грустно усмехнулся Миша. – У меня имеется большое подозрение насчет мента. Уж больно таинственно он исчез, а нам сейчас достаточно одной искры, чтобы вспыхнуть как факелы.
В комнате все носило следы поспешного обыска, вещи были в беспорядке разбросаны, мебель перевернута. Автомат покойного Карнаухова бесследно исчез.
– Де-ела! – мрачно протянул Вадим. – Рукшин взбесился, как покойный Бирюков! Теперь держи ухо востро! «Узи» пострашнее кочерги! Хорошо хоть пистолеты при нас!
* * *Так что же произошло с лейтенантом?
Когда Акимов с Мироновым заканчивали осмотр последней комнаты, он, сам не зная зачем, потихоньку вышел в коридор и внезапно увидел бабку Макарову. Она прижала палец к губам.
– Тсс-с, Коля! – прошептала старуха. – Идем, я тебя отсюда выведу! Но только одного, без этих!
– Конечно, конечно! – засуетился Николай. – На хрен они мне сдались!
Надо сказать, Рукшин на всем белом свете любил единственное существо – себя! На других ему было глубоко наплевать. Он не задумываясь продал бы и мать, и отца, и всех родственников вместе взятых, лишь бы спасти собственную шкуру. Что уж тут говорить о ненавистном с детства Миронове да каком-то незнакомом охраннике! Поэтому он, не колеблясь ни секунды, последовал за старухой. Бабка зашла на кухню и с неожиданной для ее возраста силой легко отодвинула в сторону плиту.
Открылся ход, ведущий куда-то под землю. Макарова приглашающе махнула рукой, и они начали спускаться вниз по решетчатым железным ступеням. На стенах тускло горели причудливой формы светильники. В воздухе ощущался странный, непривычный запах. Спуск длился бесконечно долго. Лейтенант уже потерял счет времени, когда ступени кончились и они оказались в просторном зале, облицованном черным камнем. Посредине возвышалось массивное кресло из полированного дерева. Его украшали вытисненные золотом изображения змей, драконов, козлов и еще каких-то неизвестных животных.
– Ты куда меня завела, старая дура? – подал голос Рукшин. Бабка медленно обернулась, и Николай с ужасом осознал, что это вовсе не она, а высокий худой старик в черном плаще. На резко очерченном морщинистом лице светились рубиновые глаза с узкими кошачьими зрачками.
– Ва-ва-ва-ва-ва, – залепетал перепуганный лейтенант.
– Ва-ва-ва-ва-ва, – залепетал перепуганный лейтенант.
Старик усмехнулся.
– Не бойся! – прохрипел он. – Ты мне нравишься! Я читаю в твоей душе, словно в открытой книге. Там господствуют злоба, гордыня, зависть, предательство! Именно то, что мне нужно.
– Вы-ы ме-е-ня не убьете? – трясясь, пробормотал Рукшин.
– Нет! – рассмеялся старик. – У меня есть для тебя работа, но сперва пройдешь обряд посвящения!
В глазах Николая затеплилась надежда. Старик махнул рукой. Зал наполнился толпой призраков. Они были агатово-черны, но в то же время прозрачны и кружились в диком танце. Под потолком слышались щелканье бичей и пронзительный звон невидимых колокольчиков. Скоро к этим звукам присоединились вой и скрежет.
Стены начали колебаться. На них выступили багровые письмена. Из пола просачивались капли крови. Старик уселся в кресло. В руках его появилась толстая книга, переплетенная в потемневшую от времени кожу.
Он принялся нараспев читать заклинания. Рукшин явственно увидел образовавшийся из ничего сгусток мрака, который двигался по воздуху прямо к его груди. Когда сгусток достиг цели, лейтенанта пронзил на миг невыносимый болезненный холод, но сразу же все прошло. Мысли сделались ясными, простыми. Старик встал и улыбнулся.
– Молодец! Я не ошибся в тебе! Целуй! – Он повернулся спиной и задрал плащ, обнажив тощий мохнатый зад с длинным шелудивым хвостом. Рукшин почтительно приложился туда губами. В тот же миг все вокруг завертелось и он снова очутился на кухне. Плита оставалась по-прежнему отодвинутой, но никакого хода под ней не было. Однако лейтенант не обратил на это ни малейшего внимания. Теперь он твердо знал, что должен делать!
Глава 8
Грандиозная пьянка близилась к логическому завершению. Большая часть гостей, непрерывно спотыкаясь и падая, разбрелась по домам. Трое наиболее крепких: дед Федот, его сын Иван и сосед Кирюха, – сидя за столом в саду и героически борясь со сном, допивали последнюю бутыль первача.
– Антиресно, хде наш участковый? – прошамкал дед, оглушив залпом полный стакан и закусывая соленым огурцом. – В деревне гульба, а его чтой-то нету?
– Да на хрена он тебе сдался, пес паршивый? – громко икнув, спросил Кирюха.
– Действительно, странно! – вступил в разговор Иван. – Лейтенант – любитель халявы, а тут пропал!
– На задание поехал! – многозначительно поднял палец Федот. Кирюха откровенно расхохотался:
– Какие у него задания? Только водку глушить!
– Не скажи! – заступился за стража порядка дед. – Макариха сказывала давеча, будто в доме за околицей бандиты засели! Человек двадцать, не менее! Они уйму народу сгубили и теперича здесь окопались! Оборону держат! За старшего у них наиглавнейший московский ма-фя-ези. Так-то вот! Лейтенант наш как узнал, так сразу и отправился злодеев арестовывать. А ты говоришь «водку глушить». – Федот торжествующе оглядел собеседников. Кирюха с сомнением пожал плечами, но возражать не стал, а Иван деловито потянулся за самогоном.
– Хватит пить, старый дурень! – крикнула с порога Федотова жена. – Шел бы лучше внучку покачал.
– Иду, Никитична, иду, – залебезил дед. – Допью только...
– Я-те допью, алкаш хренов! – В голосе супруги появились угрожающие нотки, и Федот, зная крутой нрав и тяжелую руку своей благоверной, горестно вздохнув, протопал в дом.
– Оставайся ночевать у нас, Кирюха, – предложил Иван. – Куда ты на ночь глядя попрешься?
– Ну нет, брат! Ты не знаешь мою лахудру! Всю кровь, стерва, вылакает, – не согласился сосед, с трудом поднимаясь со скамейки. – Покедова! Завтра приходи похмеляться!
Шатаясь, как тростник на ветру, Кирюха побрел домой. За этой сценой пристально наблюдал Николай Рукшин, притаившийся неподалеку за забором. В одной руке лейтенант сжимал автомат «узи», в другой – остро заточенный топор. Спустя полчаса свет в избе Федота погас. Выждав некоторое время, чтобы все заснули, Рукшин осторожно зашел во двор, поднялся на крыльцо, толкнул незапертую дверь. Она громко скрипнула. Лейтенант насторожился, но внутри по-прежнему было тихо. Он на цыпочках прокрался в ближнюю комнату, освещенную падающим через неплотно занавешенное окно лунным светом. На широкой кровати, украшенной никелированными шарами, громко храпел дед Федот, рядом посапывала его жена. Рукшин два раза взмахнул топором. Послышались предсмертные хрипы, забулькала хлещущая из разрубленных шей кровь. Радостно оскалившись, Николай двинулся дальше.
– Кто там? – сонным голосом спросил Иван и, заметив участкового, изумленно вытаращил глаза. – Что ты тут де... – Острое лезвие с размаху раскололо череп на две половинки. Иван перед смертью успел крикнуть, чем разбудил свою жену. Удивление в ее глазах мгновенно сменилось диким, животным ужасом.
– Нет-нет, не надо, умоляю! – рыдала женщина, забиваясь в угол постели и судорожно прижимая к груди плачущего ребенка. – Не надо-о-о! А-а-а-а!
Через несколько минут, удовлетворенно оглядев искромсанные тела, лейтенант вышел на улицу. Первая часть задания черного старика выполнена! Швырнув окровавленный топор в колодец, он сосредоточенно зашагал к околице. Медлить нельзя! Таков приказ хозяина!
* * *– Интересно, когда он нападет? – шепотом спросил Вадим.
Они с Акимовым залегли в кустах напротив дома, напряженно всматриваясь в темноту. Миша ничего не ответил. Гнетущая тишина давила на уши. От холодной земли по телам шел озноб. Одежда отсырела.
– Не молчи! – жалобно попросил Миронов.
– Будем надеяться, что мент направится прямо в дом, – отозвался наконец Миша. – Тут мы его и накроем. Надеюсь, не промахнешься?
– Обижаешь! – искренне возмутился Вадим. – Я у нас в банде лучшим стрелком считаюсь!
Снова воцарилась тишина. Неожиданно в деревне хором взвыли собаки.
– К покойнику! – пробормотал Вадим.
– Вернее, к покойникам! К нам с тобой, – с мрачной иронией поправил его Акимов и вдруг напрягся: – Тс-с! Слышишь?!
– Нет!
– Прижми ухо к земле!
Вадим прислушался и действительно различил в отдалении мерные, тяжелые шаги.
– Не таится, гад! – усмехнулся он. – Прет напролом! Ну иди, иди сюда, мой хороший! Дядя Вадик с огромным наслаждением наделает в твоей шкуре дырок!
Внезапно шаги смолкли. Оба приятеля удивленно переглянулись.
– Догадался, падла! – с ненавистью прошипел Акимов. – Нам надо рассредоточиться!
Согласно кивнув, Вадим исчез в темноте. Миша, в свою очередь, коротким броском достиг дома и по ветхой скрипучей лестнице взобрался на чердак. Теперь, когда предстояло иметь дело с вполне реальным, живым противником, пусть даже одержимым нечистым духом, профессионал-спецназовец вновь обрел утраченное мужество. На чердаке пахло пылью. Паутина, свисающая клочьями с потолка, опутывала лицо липкими нитями. Спотыкаясь о различный хлам, Акимов добрался до небольшого незастекленного окошка и осторожно выглянул. Окрестности просматривались как на ладони. Облегченно вздохнув, он принял удобное для стрельбы положение.
* * *Николай Рукшин никогда не отличался ни сообразительностью, ни интуицией. Просто властный голос в его голове резко приказал: «Стой! Иди в обход!» Руководимый неведомой силой, он начал бесшумно красться среди деревьев. Никто из знакомых сейчас не узнал бы пропойцу-участкового, да и сам Николай немало бы подивился своей сноровке. Только он уже не мог удивляться, да и не соображал почти ничего. Рукшин являлся всего лишь куклой, управляемой засевшим внутри бесом. Метрах в пятидесяти от дома лейтенант замер, ожидая дальнейших инструкций. «Выходи из кустов и стреляй в чердачное окошко!» – приказал хозяин.
* * *Время тянулось нестерпимо медленно. За спиной слышались подозрительные шорохи, но Акимов, стиснув зубы, старался не обращать на них внимания.
«Это всего лишь крысы! Обычные крысы!» – мысленно успокаивал он себя. Неожиданно из зарослей вышел Рукшин и поднял автомат. Тщательно прицелившись, Миша выстрелил, но в последний момент страшная посторонняя сила вышибла из руки пистолет. В следующую секунду автоматная очередь изрешетила тело. Последнее, что услышал в земной жизни Михаил Акимов, был дьявольский, злорадный хохот...
* * *Отойдя метров двадцать в сторону, Миронов залег за стволом старого толстого дерева, широко расставив ноги и используя левую руку в качестве упора для стрельбы. Отсюда он прекрасно видел, куда направился Акимов, и по достоинству оценил маневр. Рукшин окажется под перекрестным огнем, и даже если Вадим промахнется, что, впрочем, маловероятно, то уж спецназовец попадет наверняка. Лейтенант появился внезапно, будто из-под земли вырос, и, не мешкая ни секунды, выпустил по чердаку длинную очередь. Из окна выпал пистолет и безвольно свесилась рука мертвого Миши. Яростно выругавшись, Вадим несколько раз подряд нажал на спуск, с садистским наслаждением наблюдая, как дергается под пулями Рукшин, словно паяц на ниточке. Грузное тело участкового ничком рухнуло на землю. Миронов вскочил и замер в ужасе. Перед ним стоял черный старик.