В одном месте они остановились. Из «Мерседеса» выскочил человек и подбежал к табачному киоску.
Антон тоже остановился, прекрасно понимая, что дальнейшее наблюдение уже опасно.
«А что, если они едут по направлению Обшаровки? – мелькнула мысль. – Это похоже на правду. Курмачов и его дядя исчез. Может быть, их, вывезя из села, спрятали где-то в окрестностях города для беседы с Бобром?»
Нет, такой шанс упускать нельзя. Антон решил двигаться к выезду из города, чтобы не мозолить им здесь глаза и в случае, если его предположение подтвердится, на трассе снова сесть на хвост.
Не дожидаясь, когда парень вернется в машину, Антон свернул в какой-то проулок. Нужно было выехать на параллельную улицу и раньше них оказаться за городом.
Там Антон загнал машину за небольшое, похожее на трансформаторную будку строение, расположенное на краю площадки автозаправочной станции, и принялся ждать.
Не прошло и пяти минут, как мимо пронеслась «Нива» Лучка. «Мерседеса» Боброва видно не было.
Обеспокоенный тем, что может потерять и «Ниву», Антон выехал следом.
Он успел разглядеть, что в машине Лучка появились как минимум еще два человека. Один ехал на переднем сиденье, другой сидел сзади.
Неожиданно Антона резко обогнала «девятка» и тут же, затормозив, подставила свой зад. Столкновения избежать не удалось, и, хотя в последний момент он успел надавить на тормоз, удар был ощутимым.
Потирая ушибленную о руль грудь, Филиппов вышел из машины. «Девятка», проехав несколько десятков метров, тоже встала.
– Ты что, братан?! – Выскочивший из нее парень с наглым лицом был одного роста с Антоном.
Мощные руки и грудь наводили на мысль, что он много времени проводит в спортзале. Из правой дверцы вылез еще один, немного уступавший в росте своему товарищу, но тоже крепкого телосложения. Оба имели очень короткую прическу. Вид у них был решительный.
– Ты чего? – повторил водитель «девятки», оглядев зад своей машины, затем посмотрел на «Опель» Антона. – Купил крутую тачку и думаешь, все можно?!
Антон спокойно выдержал его взгляд, в котором улавливалась фальшь и наигранность.
Он понял, что в городе на его машину все-таки обратили внимание и решили выяснить путем подставы, кто сидит на хвосте. Хотя не исключено, что он нарвался на бандитов, промышлявших таким образом на дорогах.
Прикинувшись простачком, Филиппов развел руками и улыбнулся:
– Вообще-то, ребятишки, я своей вины не вижу. Вы меня нагло подрезали и сейчас пытаетесь посадить на бабки.
От этих слов у парня затряслась нижняя губа, а глаза округлились.
– Ты чего, лох сраный! – Он бросил взгляд на своего попутчика, словно ища у того поддержки, и, вновь развернувшись к Антону, ткнул его пальцем в грудь: – Гони документы-ы-ы…
Схватив парня за указательный палец, Антон резко вывернул его, заставив того упасть на асфальт.
Второй крепыш бросился на помощь своему пострадавшему товарищу. Уклонившись от мощного удара в лицо, Антон перехватил левой рукой руку противника в тот момент, когда она просвистела у него над ухом, и «помог» парню устремиться вслед за собственным кулаком в бампер «Опеля», толкнув его открытой ладонью в затылок.
Пролетев по инерции несколько метров, пассажир «девятки» буквально «протаранил» машину Филиппова.
Зная, что после такого столкновения он еще не скоро придет в себя, Антон подошел к вставшему на четвереньки «первому номеру» и, не разговаривая, ударом ноги по лицу, словно перед ним был футбольный мяч, заставил того лечь уже на спину.
Убедившись, что парни «отдыхают», и не обращая никакого внимания на медленно объезжающие место аварии машины, он исследовал результаты столкновения.
Повреждения были не ахти какие… Разбита левая фара, погнут бампер. Капот слегка выпирает над решеткой радиатора.
Он завел двигатель и снова вышел из машины. Ни вода, ни масло не текли, но и речи о том, чтобы преследовать Лучка, не могло быть.
Присев на корточки перед парнем, пытавшимся бодаться с машиной, он похлопал его по щекам.
Застонав, тот приоткрыл глаза и ничего не понимающим взглядом уставился куда-то мимо Антона. Догадавшись, что этот человек еще не скоро будет соображать, Филиппов на всякий случай обыскал его, но, не найдя ничего интересного, принялся за водителя.
Паспорт на имя Пасесеева, документы на машину, пистолет Макарова. Осторожно взяв его за предохранительную скобу спускового крючка, он положил его к себе в машину и принялся осматривать найденное в кармане брюк портмоне.
Небольшая сумма в рублях, фотография какой-то девушки и несколько визиток. Одна из них была Боброва.
Запомнив адрес прописки, Антон бросил документы на грудь начавшему постанывать парню и, нагнувшись над ним, улыбнулся:
– Ну что, Олег Алексеевич, милицию вызывать будешь?
Удивленно захлопав глазами, видимо, поначалу не поняв, откуда этот парень знает его, бандит, не вставая, отрицательно покачал головой.
– Волыну отдай, и разбегаемся, – едва шевеля губами, прошептал он.
– Отдам, – пообещал Антон. – Только ремонт мне оплатишь, сразу отдам. А ствол с твоими пальчиками пока у меня побудет.
– Ты что, мент? – удивился Пасесеев и тут же осекся, догадавшись, что сморозил глупость. Какой мент, найдя ствол, будет так себя вести?
– Нет, я не мент. – Антон обернулся на притормозившую машину и вновь перевел взгляд на парня. – Хватит валяться, людей пугать. Наверняка вам не с руки встреча с милицией. Забирай своего собутыльника и садись в свою машину.
– Почему собутыльника? – Парень приподнялся на локтях.
– А как еще объяснить то, что средь бела дня вы на проезжей части валяетесь?
– Слушай, братан, – отряхиваясь от грязи и вытирая разбитое лицо, заныл бугай, – отдай ствол. Давай по-мирному разбежимся.
– Ты машину специально «под бой» подставил, чтобы бабки с меня стрясти, так? – Антон испытующе посмотрел на Пасесеева.
– Ну, так, – уцепился тот за подсказку. – Жить как-то надо.
– Но, как видишь, облом произошел. Пока не оплатили, не может быть и речи о волыне.
– Адрес дай.
– Я сам тебя найду.
– Когда?
– Когда мне будет удобно, – пожал плечами Антон, направляясь к своей машине.
* * *Навродский с трудом дождался антракта. Дикое желание выйти покурить не покидало его с самого начала первого акта «Пиковой дамы», на которую его сегодня вытащила Наталья.
Вообще, Геннадий не был приверженцем ни оперы, ни балета, а своим признанием в этом поверг Пешехонову в шок.
Она долго возмущалась его невежеством. Однако на этом ее энтузиазм и иссяк. По ее скучному виду уже через десять минут после начала оперы он понял, что притащила она его в театр для проформы. Геннадий пытался понять, для чего она встречается с ним. Уверенность в том, что он ей понравился и первая встреча, вызванная любопытством, пробудила у Натальи какие-то чувства, стала сменяться подозрением, что она ведет тонкую игру с ним.
Он уже окончательно потерял голову и, не прикидываясь, смотрел на нее влюбленным взглядом, по-настоящему огорчался при расставании, а ночами перебирал в памяти каждую секунду состоявшегося свидания.
– Может быть, уйдем? – робко предложил он, когда они выходили из зала в антракте.
Она весело посмотрела на него и снисходительно улыбнулась:
– Ладно, предлагай свой вариант культурно-развлекательной программы.
– Поехали ко мне, – вырвалось у него.
Геннадий моментально понял, что сморозил глупость. Он не испугался, что Наталья узнает его адрес, просто, оказавшись у него на квартире, она сразу поймет, что он бывший мент.
– А где ты живешь?
– У друга, – ляпнул он, представив лицо Регины и Антона, когда они увидят его в обществе этой дамы, да еще узнают, что он их квартирант.
– Неудобно как-то, – тихо ответила Наталья. – Давай лучше ко мне.
Душа Геннадия заликовала.
– Ты не боишься?
– Чего? – удивилась Пешехонова.
– Соседи, слухи разные…
Она внимательно посмотрела на него и, вздохнув, отвела взгляд в сторону.
Прижав Наталью к себе, он заглянул ей в глаза:
– Я что-то сказал не так?
– Гена, неужели ты подумал, что я приглашаю тебя переспать со мной?
Его бросило в жар. Его слова о соседях, репутации несли в себе совсем иной смысл. Не те времена, когда людей могли волновать такие вещи. Он сказал это, чтобы как-то объяснить свою обеспокоенность и показать Наташе, что он дорожит ею.
Достав из бара бутылку французского вина и поставив на стеклянный столик рядом с диваном вазу с фруктами, Наталья устроилась напротив в кресле, с ногами взобравшись на него. Она уже успела переодеться в черное шелковое платье с яркими цветами на груди, слева от глубокого декольте. Платье было коротким, и сейчас, когда она подогнула ноги, его низ скользнул до середины бедер, оголив красивые ноги.
Геннадий открыл бутылку и разлил вино по бокалам, а его взгляд непроизвольно несколько раз скользнул по ее ногам. Заметив это, Наталья едва заметно улыбнулась, но положения своего не изменила. Было заметно, что ей это приятно.
Геннадий открыл бутылку и разлил вино по бокалам, а его взгляд непроизвольно несколько раз скользнул по ее ногам. Заметив это, Наталья едва заметно улыбнулась, но положения своего не изменила. Было заметно, что ей это приятно.
Они молча пригубили вино, делая вид, будто наслаждаются мягкой музыкой, льющейся из акустических систем, расположенных по углам гостиной, и вкусом терпкого напитка. Наконец, Наталья не выдержала:
– Тебе приходилось убивать?
Геннадия этот вопрос смутил. Не своим содержанием, а тем, что задан спокойным, обыденным тоном.
– Приходилось, – немного подумав, ответил он. – А зачем тебе это знать?
– Так. – Пешехонова неопределенно пожала плечами, задумчиво глядя на него.
– Хорошее вино, – перевел он разговор на другую тему. – Давай за этот вечер.
Приятная музыка и близость Натальи раскрепостили Навродского. В то же время от его внимания не ускользнул появившийся блеск в глазах женщины. Ослабив галстук, он поднялся со своего места, обошел столик и, опустившись перед ней на колени, уткнулся лицом в ее бедро. Нерешительно, но нежно она принялась гладить его по голове.
У него перехватило дыхание. Он вдыхал аромат ее тела, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле. Осторожно проведя рукой по нежной, бархатистой коже ноги, неожиданно для себя вдруг подхватил ее на руки и перенес на диван.
Освободившись от его объятий, она улыбнулась:
– Выключи свет.
* * *Лучок подъехал к ресторану «У гусар» ближе к обеду. Он не договаривался с Бобровым о встрече заранее. Зная, что тот любит наведываться в свое детище и подолгу придирчиво инспектировать его, а затем дегустировать блюда, обедая в специально оборудованном помещении, был уверен, что он там. Однако, выйдя из машины, Игорь неожиданно заметил стоящий неподалеку «Опель», который показался ему знакомым. Уже взявшись за массивную ручку входной двери ресторана, Лучок вспомнил, что видел похожую машину, выезжая со своего двора. В груди шевельнулось беспокойство.
Войдя в фойе, он сразу же позвонил Пасику, и, так как госномера из-за большого расстояния разглядеть было невозможно, он подробно описал машину и сказал, где она стоит.
– И что требуется от меня? – заспанным голосом спросил Пасесеев.
– Повисни ему на хвост. – Лучок покосился на стоящего неподалеку охранника и заговорил тише: – Если убедишься, что он точно меня ведет, постарайся ему помешать и пробей, кто это.
– А вдруг менты? – ужаснулся Пасик.
– Не паникуй, – успокоил его Лучок, хотя сам был не на шутку напуган. – Возьми с собой Жгута.
С одной стороны, если они каким-либо боком «засветились», Бобер посворачивает им шеи, Лучку – в первую очередь. С другой, известие о человеке, выдававшем себя за киллера, направленного Бобром для ликвидации врача, наводило на мысль о третьей силе. Лучок был сообразительным парнем и чувствовал, что смерть Пешехонова потянет за собой цепочку событий, так или иначе связанных с борьбой за компанию. Кроме супруги бывшего генерального директора, имеющей право на управление предприятием и почему-то не претендующей на это, было много других заинтересованных лиц, некоторые намного серьезнее его нынешнего хозяина.
Так или иначе, он пока решил не докладывать о своих подозрениях шефу.
Несмотря на то что в службе безопасности Лучка знали хорошо, до апартаментов босса его проводил внушительных размеров охранник.
Помещение, где обычно обедал Бобров, заодно обсуждая вопросы, было его гордостью. Еще бы, стоимость только малахита, специально привезенного с Урала, которым были отделаны стены, исчислялась в сотнях тысяч долларов. По углам располагались искусно сделанные фонтаны, вода в них подсвечивалась специальными лазерными устройствами. Длинный стол был из того же материала, что и стены. В сочетании с картинами в массивных позолоченных рамах это смотрелось грандиозно.
Александр Михайлович сидел на одном из стульев, которые тоже можно было назвать произведениями искусства. Задрапированные зеленым материалом, с высокими спинками, они были сделаны из бука и имели позолоту.
Бросив на вошедшего изучающий взгляд, словно пытаясь понять, с какими вестями пришел Лучок, он отложил вилку в сторону:
– Ну, рассказывай.
Лучок, не дожидаясь приглашения, сел напротив:
– Все прошло как по маслу.
– Подробнее. Вы с ним говорили?
Лучок в двух словах рассказал, как удалось попасть в дом, где находился доктор. Услышав, что пришлось завалить двоих ни в чем не повинных людей, Бобер и бровью не повел.
Рассказ Курмачова Лузин передал детально, практически слово в слово.
Александр Михайлович, нахмурившись, долго молчал. У него в глазах появилась растерянность. Он явно не ожидал такого поворота событий.
– Вы правильно сделали, что не грохнули его. – Он поднялся из-за стола и поправил галстук. – Завтра я с ним хочу увидеться.
– Завтра вряд ли получится, – Лучок заерзал на стуле, – сейчас надо ехать, а то его до вечера муравьи сожрут.
Бобер кивнул головой.
Выходя из ресторана, Лучок незаметно покосился в сторону. Вызывающая его обеспокоенность машина стояла на том самом месте, где и была час назад. Однако чуть дальше позади нее уже пристроилась «девятка» Пасесеева, и Лузин облегченно вздохнул, хотя ощутил усиливающуюся дрожь во всем теле…
…Когда Бобер в сопровождении охранника и Лучка подошли к оставленному ранним утром в лесу у муравейника Курмачову, вид его был ужасным.
Лицо доктора было до неузнаваемости распухшим. Он был красный как рак, изрядно обгорев на солнце. Но наибольшие страдания ему принесли маленькие рыжие бестии, в некоторых местах объевшие верхний слой кожи. Наряду с комарами и оводами они сплошной черной массой покрывали тело. Веки увеличились до таких размеров, что из-под словно срезанных лезвием ресниц едва можно было разглядеть глаза.
Оглядев результаты работы Лучка и брезгливо поморщившись, Бобер отошел в сторону:
– Отвяжите его.
С упавшего на землю Курмачова ветками росших поблизости берез смели муравьев и, прислонив его к дереву, освободили рот от скотча.
– Как он не задохнулся? – удивился Волына.
– Скажи мне, братец, вот что, – не обращая внимания на реплику охранника, присев на корточки перед врачом, обратился к нему Бобер. – Что за киллер тебе привиделся?
Промычав что-то нечленораздельное, Курмачов неожиданно закатил глаза и захрипел.
– Зря отвязали, – вновь подал голос Волынкин. – У него долго руки и ноги были перетянуты, а сейчас жара…
– Ну и что? – удивился Лучок.
– А то, – Волына не без презрения посмотрел на Игоря, – синдром длительного сдавливания. У него сейчас токсины, продукты разложения из конечностей рванули по всему организму…
– Откачать можно? – перебил его Бобер.
– Бесполезно. Наверняка уже почки отказали, – со знанием дела покачал головой Волына. – Как пить дать, не жилец.
– Пристрели его, умник, – вздохнул Бобер, зло посмотрев на Лучка. – Зачем, собственно, я сюда ехал? Посмотреть, как он загнется?
Сплюнув, он направился к машине. Одиночный выстрел, вспугнувший с деревьев птиц, поставил точку в биографии Эдуарда Юрьевича.
До места несостоявшейся беседы с доктором и обратно в город Бобров ехал в машине Лучка, справедливо посчитав, что рисоваться на «Мерседесе» в каком-то лесу рискованно.
Довезя босса до района Элеватора, где тот пересел в привычный для города лимузин, Лучок проехал еще с полкилометра, туда, где они договорились встретиться с Пасесеевым.
Еще издали он увидел, что задняя часть машины у того изрядно помята.
«Значит, браток все-таки имел разговор с водителем „Опеля“, – мелькнуло у него в голове.
Сгорая от нетерпения, Лучок нырнул на заднее сиденье машины:
– Ну, и кто этот уродец?
– Я бы так не сказал, – усмехнулся разбитыми губами Пасик. – Парень конкретный.
Он развернулся в сторону Лучка, демонстрируя распухший нос и порванную губу.
– Нехило. Ты сейчас на сфинкса похож.
– Мне не смешно, – буркнул Пасик. – Ты Жгута еще не видел.
– А с ним что? – напрягся Лучок.
– Он до сих пор вспомнить не может, как его зовут.
Лучок вспылил:
– Ты конкретно можешь говорить или тебе мозги отшибли?!
Пасесеев вздохнул:
– Как ты сказал, так и сделали, сели на хвост этому мужику…
– Я видел, – кивнул головой Лучок.
– Проверили, он за вами шел и, между прочим, знал, что вы в направлении Обшаровки едете. В городе отстал и по параллельной улице обогнал. Потом ждал вас на заправке… Когда он за вами покатил, снова пристроились сзади, смотрим, вроде один. Решили подставиться… Как водится, я давай рамсы разводить…
– В общем, упустили лоха, – сплюнул прямо на пол Лучок.
– Не совсем. – Пасик выдержал паузу, словно решая, говорить дальше или нет, наконец вздохнул: – Ствол он у меня забрал в залог ремонта его машины.