Прижатый этими уликами, Курмачов, несомненно, начнет говорить и в кабинете следователя прокуратуры.
С другой стороны, это прекрасно понимает и Бобров, который наверняка уже приступил к поискам доктора.
Вторым уязвимым местом для Боброва стал Скоробогатов, случайно избежавший участи Пешехонова и Ольги. Понимая теперь свое положение и зажатый, с одной стороны, статьей за незаконное хранение и ношение оружия, с другой – преследованием своего недавнего покровителя, он тоже вряд ли будет хранить молчание. Но толчком к этому должны послужить опять же показания Курмачова.
Доктор после разговора со своим «киллером», которого умело изобразил из себя Филиппов, был уверен в том, что опасность для него исходит только от генерального директора «Нефптона», и не стал скрывать, где будет ждать окончания своих неприятностей. В любой момент его можно будет вытащить из деревни, где он временно поселился у своего дяди. Этому человеку деться было попросту некуда. Впрочем, это до тех пор, пока он не знает, с кем реально имеет дело. Сейчас Курмачов считает, что Филиппов – обыкновенный криминальный элемент, который собирается отомстить за своего родственника, убив Бобра, тем самым устранив угрозу для его жизни. Однако он также понимает, что, попади дело в правоохранительные органы, за три трупа ему светит максимальный срок заключения, и неизвестно, как он поведет себя, если раскроет обман…
К автостоянке, расположенной по соседству с рестораном «Европа», Геннадий подъехал с небольшим опозданием. Опасаясь «сюрпризов», он на всякий случай сначала осмотрелся. «Ниссан-Патрол» Пешехоновой уже был там. Но его больше интересовали другие машины, невзрачные на вид, в которых находились люди.
Таких было две. Белая «Волга» с прогнившими крыльями, маячившая через дорогу, напротив супермаркета, в скором времени уехала, забрав какую-то пассажирку. Вторая машина, стоявшая через одну от джипа Пешехоновой, заставила его понервничать и подумать невесть что. Оказалось, в ней сидели охранники все той же автостоянки, форму которых он поначалу не разглядел.
Войдя в почти пустой зал, он сразу увидел за самым дальним столиком мающуюся в ожидании Наталью. Перед ней стояли чашка кофе и рюмка коньяка.
Навродский подошел к столу и, галантно поклонившись, поздоровался.
– Григорий? – Женщина обвела его с ног до головы изучающим взглядом и, видимо, оставшись довольной первым впечатлением, улыбнулась. – Нехорошо заставлять даму мучиться в ожидании, тем более при первом свидании.
Он виновато улыбнулся, усаживаясь напротив:
– Попал в пробку. Закон подлости. Ко всему, мне было немного боязно ехать сюда. – Он обвел взглядом зал. – Вдруг вы потребуете от меня компенсацию за пережитый страх?
Она звонко рассмеялась, показав ряд ослепительно белых зубов:
– Забавно! Стоит над этим подумать.
– Вы не сердитесь на меня? – спросил Геннадий, ловя себя на том, что ему действительно небезразлично, как она ответит.
– Что вы, – Наталья махнула рукой. – Адреналин – это даже, говорят, полезно! Хотя, – она игриво посмотрела на него, – поначалу были мысли, что вы маньяк или бандит.
Геннадий взял меню и вопросительно посмотрел на Пешехонову:
– Что будем заказывать?
– Вообще-то я не голодна, – пожала она плечами. – Если можно, бокал легкого вина.
Навродский подозвал официанта. В отличие от Пешехоновой он страшно хотел есть, поэтому заказал себе борщ, шашлык из осетра и салат. Покосившись на Наталью, вздохнул:
– Может, все-таки составите мне компанию?
– Тогда то же, что и себе.
– Удвойте, – сказал он официанту и вновь перевел взгляд на Наталью: – Спрашивайте.
– О чем?
– Разве вас не интересует, с кем вы сейчас сидите за одним столом?
– Я думала, инициатива будет исходить от вас.
– Как говорят в армии, инициатива наказуема.
– Вы военный?
– Бывший. – Геннадий поморщился. – В недавнем прошлом оставил армию в звании майора ВДВ.
– Как романтично. – В глазах ее появился интерес. – А чем занимаетесь сейчас?
– Пока ничем, – Геннадий пожал плечами. – Еще присматриваюсь.
– А почему вы ушли из армии?
– Платили мало, – не кривя душой, ответил он. – Да и о себе подумать пора. Мои ровесники скоро внуков нянчить будут, а у меня ни кола ни двора.
Она удивленно вскинула брови. Заметив это, он усмехнулся:
– А что здесь такого?
– Ну как, такой представительный, симпатичный и интересный…
Геннадий не дал договорить:
– Изредка появляющийся дома, нищий и всегда голодный…
Их диалог прервал официант, принесший заказ.
– Можно вас спросить? – Наталья внимательно посмотрела ему в глаза.
– Где я мог на вас запасть? – видя ее нерешительность и догадавшись, что ее интересует, пришел он на помощь.
– Вы проницательный человек, – восхитилась она.
– Наши машины в один прекрасный день одновременно остановились на красный сигнал светофора, – не моргнув глазом, соврал он.
– И вы решили, что это судьба, – закончила она за него. – Давайте выпьем за светофор!
Глава 7
Не дожидаясь, когда осядут клубы пыли, поднятой колесами затормозившего на проселочной дороге джипа, Бобров вывалился из машины и бросился к стоявшему возле белой «Нивы» Лучку.
– Ну, говори, что ты мне по телефону лопотать пытался! – брызгая слюной, закричал он, нисколько не опасаясь, что кто-то может их услышать. Место было выбрано достаточно безлюдное.
Лучок отпрянул, покосившись на вышедших следом за Бобром из машины трех «быков».
– Скорый сбежал. Доктор тоже куда-то пропал, – промямлил Лучок.
– Почему убежал?
– Отец его звонил, когда я уже сюда ехал. – Тот отвел виноватый взгляд в сторону. – Вадима под утро менты с волыной повязали.
– Вот! – Александр Михайлович хлопнул себя по бокам руками, словно пингвин. – Правильно! А знаешь, почему не с бутылкой шампанского и без коробки конфет?
– Нет, – признался Лучок, выпучив глаза на босса.
– Потому, что он не на день рождения шел и не к бляди на свиданку, а меня с тобой на пару угондошить. Понял, мудак?!
Лучок виновато потупился:
– Я все сделал, как вы велели. Это Курмачов напортачил…
– Если бы ты все сделал, – уже более спокойно заговорил Бобер, – мы бы сейчас здесь не стояли и не ломали голову над тем, как быть. Ты хоть понимаешь, чем грозит эта ситуация?
– Не дурак, – вздохнул Лучок.
– Значит, так. Волынкин! – Бобер развернулся к стоящим у машины охранникам, которые с сегодняшнего утра неотступно находились рядом с ним.
Невысокий широкоплечий парень со сросшимися на переносице бровями направился в их сторону.
Лучок с опаской бросил взгляд на этого крепыша, по-видимому, боясь за свою жизнь.
Но опасения не подтвердились.
– Значит, так, – Бобер вновь развернулся к Лучку. – Твоя задача – Курмачов. Любой ценой найди эту гниду.
– К вам доставить?
Бобер на секунду задумался, затем отрицательно покачал головой:
– Нет. Лепила уже отработанный материал. Уберешь его по-тихому, но перед этим, – он взял Лучка за отворот куртки, – все из него вытряси. Почему и как отпустил Скорого, с кем снюхался.
– Сделаем, – облегченно вздохнул Лучок.
– А ты, – он повернулся к Волынкину, – заткни глотку Скоробогатову.
– Он же в СИЗО! – удивился крепыш.
– Вот и хорошо. Ему какой срок за незаконное хранение и ношение светит?
– От трешки до пяти, – ответил за Волынкина Лучок.
– Нужно его увеличить втрое, – хищно улыбнулся Александр Михайлович, – а лучше до бесконечности. – И, не прощаясь, направился к машине.
Проводив взглядом джип, Лучок облегченно вздохнул, уселся в машину и задумался.
Еще в обед, узнав о провале плана ликвидации Скорого, он приехал на Ясную, чтобы узнать, как все произошло.
Со слов пациентов стало понятно, что Вадим пришел в себя ночью. Почему-то Курмачов не отправил его на тот свет сразу.
Наверняка, оклемавшись и догадавшись, где он находится, Скорый понял, что к чему, и «сделал ноги». Как назло, исчез и Курмачов. Его не было ни на работе, ни дома.
Сосед по лестничной площадке видел, как утром лепила садился в такси, предварительно загрузив в багажник объемистые сумки. Было понятно, что уехал он надолго, но куда – это оставалось загадкой.
Лучок достал сотовый и принялся набирать номер Пасесеева.
– Нужно встретиться, – дождавшись, когда на том конце ответят, без вступления и приветствий заговорил он. – Собери всех у автосервиса на Партизанской.
Олег Пасесеев был в их компании самым здоровым и своими габаритами заметно выделялся среди остальных. Около года назад Пасик вернулся из армии, где ему пришлось отслужить на один год больше из-за срока, проведенного в дисциплинарном батальоне за неуставные отношения. Некоторое время он болтался без дела, пока не встретился со своим бывшим одноклассником Артуром Романюком по кличке Витас, тот, переговорив со Скорым, предложил присмотреться к нему. Пасик быстро заработал непререкаемый авторитет. Всегда коротко стриженный круглолицый амбал безо всяких колебаний мог пустить в ход не только кулаки, но и оружие, которым к тому времени они успели обзавестись, хотя пока и не применяли его в деле.
Когда Лучок подъехал к им же назначенному месту встречи, вся команда была в сборе.
Коробок, Витас и Жгут, оставив свои машины, сидели в девятке Пасесеева.
Увидев подъехавшего Лучка, они вышли навстречу.
– Что случилось, брат? – Пасик широко улыбнулся, пожимая руку Лучку.
– Наверное, мне глушитель поменять решил, – ухмыльнулся Коробок, намекая на место встречи. Влетев еще неделю назад в какую-то яму, он пробил искрогаситель, и теперь его «девятка» заметно трещала при работающем на больших оборотах двигателе.
Однако, заметив, что Лучок не настроен шутить, они сделали лица озабоченными.
– Где Скорый? – подал голос Жгут, лысый широкоплечий парень со шрамом над верхней губой. Он был единственным «безлошадным» в их компании и самым старшим по возрасту.
– В общем, так, мужики. – Лучок с шумом вздохнул, словно собираясь совершить что-то, связанное с риском для жизни. – Скорый скурвился.
Он отвел взгляд в сторону и почувствовал, как все напряглись.
– На днях Вадим на Бобра наехал, чтобы тот его в долю взял. – Он выдержал паузу, давая им переварить сказанное. – Нас кинуть на бабки предлагал.
– Откуда знаешь? – Пасик смотрел в глаза Лучку.
Именно его присутствие тяготило сейчас Игоря. Но, с другой стороны, авторитет Пасесеева был непререкаем, и поэтому сбор он организовал через него. От того, какую позицию займет этот великан, зависело многое.
– Ты яснее выражайся, – подбодрил его Коробов.
Лузин шмыгнул носом:
– Бобер сам сказал.
Ему совсем расхотелось что-то говорить. Мысли спутались в голове. Он в душе даже отругал себя за то, что не подготовился заранее к встрече и не продумал, как вести диалог.
Неожиданно на помощь пришел Коробов. Он всегда отличался тем, что имел свое собственное мнение, не опасался его обнародовать.
– Я давно за Скорым косяки стал замечать. – Он сплюнул. – Сколько он от Бобра получал, кто-нибудь знает? – Выдержав паузу и не дождавшись ответа, усмехнулся: – То-то же.
Воспрянув духом, Лучок вновь перехватил инициативу разговора:
– В общем, Скорый решил пошантажировать Бобра по поводу того, как на самом деле Пешехон умер. И насчет его подстилки, Ольги, тоже намекнул.
– Да ты че?! – не поверил своим ушам Витас. – Он же…
– Он даже доктора предупредил как основного свидетеля. Бобер его на Ясную определил, а они вместе с этим лепилой оттуда чухнули.
– Странно. – Пасик почесал лоб. – А почему Бобер сам с ним счеты решил свести, нам ничего не сказал?
– Он меня попросил его туда отправить. Вас побоялся, думал, может, вы заодно со Скорым.
– А ты сейчас не боишься?
– Нет. – Лучок улыбнулся. – Скорый исчез ночью. Если бы вы были с ним заодно, то я бы это уже понял.
– И что теперь? – Пасесеев вопросительно уставился на Лучка.
– Надо найти доктора, – пожал плечами Лучок. – Со Скорым, Бобер сказал, сам разберется.
* * *Сергей Волынкин, имеющий в узком кругу прозвище Волына, недолго ломал голову над тем, как выполнить приказ Бобра. Бывший омоновец, он не понаслышке знал, как затыкаются рты в учреждениях, подобных тому, в котором находился Скорый.
Немного поразмыслив, кого взять себе в помощники, он остановился на самом молодом сотруднике охраны Максиме Обухове. Этому невысокому и чрезвычайно подвижному пареньку, своему соседу по дому, он помог устроиться на работу еще при Пешехонове.
Тот согласился составить ему компанию. Однако выбор Волыны был отнюдь не из-за того, что тот чувствовал себя обязанным ему. Просто из всей оравы охранников «Нефптона» Обух единственный не наводил ужаса на окружающих своей внешностью и выглядел вполне обыкновенно, в отличие от накачанных мордоворотов с узкими лбами и неприятным характерным взглядом.
Для начала они направились по тому адресу, где под утро обнаружили пьяного Скоробогатого.
Въехав во двор панельной пятиэтажки и выйдя из машины, Волынкин огляделся.
Двор как двор. Судя по описаниям, Вадима обнаружили у первого подъезда, лежащим прямо на земле.
Желание проявить себя и оправдать доверие нового директора стимулировало и без того богатую фантазию Сергея.
Он вошел в подъезд и не спеша поднялся на пятый этаж, осматривая на каждом этаже двери квартир. Наверху он наконец нашел то, что искал. Дверь со стертой до деревянного основания краской, в нескольких местах пробитая и залатанная фанерой, с прибитым вместо ручки куском ремня.
– Кто? – Старческий голос, похожий на мяуканье простуженного кота, заставил его поморщиться. Он не учел, что не во всех квартирах с подобными дверями могут жить неблагополучные семьи. Есть еще и категория пенсионеров, едва сводящих концы с концами.
– Это из администрации. Социальный отдел, – соврал Сергей, абсолютно не задумавшись, есть ли такой на самом деле.
Дверь открыла сгорбленная худая старушка, закутанная в платок.
– Пройти можно? – громко спросил он.
– Проходите.
Бабка, судя по всему, почти ничего не видела.
– Бабуль, у тебя, никак, со зрением проблемы? – поинтересовался он, проходя в комнату.
– Ой, совсем ничего не вижу, – запричитала та. – Очки внучка сломала. Я их на диване оставила, а она села.
– Внучка, говоришь? – оживился Волына, оглядывая скудный интерьер комнаты.
Старенький телевизор, продавленный диван и обшарпанный шкаф красноречиво говорили о том, что живут здесь люди очень бедные.
– А что новые не купила, раз сломала? – спросил он.
– Да как же она купит? – удивилась бабка. – В школу еще ходит, вертихвостка окаянная.
– Родителей пусть потрясет, – хохотнул он.
– Ой, – хозяйка квартиры махнула рукой и уселась на край дивана. – Отец в тюрьме, мать, дочь моя, нового хахаля нашла. Даже не появляется. Совсем стыд потеряла! О том, что дочь уже взрослая, не думает, живет в свое удовольствие.
Волына повеселел. Еще бы, он нашел, что искал!
– А ты по какому делу? – спросила старуха.
– Мы, бабуль, малообеспеченные семьи на учет берем. Помощь будем оказывать. Я в благотворительном фонде работаю.
– А очки мне можно справить?
– Конечно. Давайте старые, к вечеру будут готовы. А как вашу внучку можно увидеть?
Бабка вздохнула.
– Даже не знаю, где ее черти носят. – Она посмотрела в сторону старенького комода. Судя по учебникам, лежащим на нем, он служил и письменным столом. – А зачем она вам?
– Да тут кое-какую анкету надо заполнить, маленькая формальность. Вы-то, наверное, без очков не сможете.
Она вздохнула:
– Я и писать-то не умею толком. Читаю с трудом, что с ними, что без них. Восьмой десяток идет.
– Ладно, бабуля, давай свое пенсне, вечером заеду. – Остановившись в дверях, он повернулся: – А фотография внучки у вас есть?
– А вот она, на стене. В классе фотографировали. Половину пенсии на эту фотку ушло.
Задержав взгляд на смазливой мордашке, Волына вышел.
Усевшись в машину, он протянул старушечьи очки, переломленные пополам, сидящему на заднем сиденье Обуху.
– Найди мастерскую оптики, пусть сделают точно такие.
– Зачем? – удивился тот.
– Нравятся они мне. Такие же хочу. Давай быстрее, долго объяснять.
Проводив взглядом Обуха, он принялся ждать внучку бабульки.
Время тянулось медленно. За два часа в подъезд вошло всего несколько девушек, но ни одна из них не походила на ту, которую ждал Волына.
Вернулся Обухов, протянув пластмассовый футляр.
– Триста пятьдесят рэ, – выдохнул он. – Мастерская совсем рядом, а я сначала не туда поперся.
Вздохнув, Волына включил магнитолу.
Уже начинало смеркаться, когда во двор вошла та, которую он ждал.
Худенькая девушка с большими серыми глазами, с довольно сформировавшейся грудью, в кофточке и короткой юбке, ничего не подозревая, направлялась к своему подъезду.
Заведя двигатель, Волына тронул машину и, резко затормозив перед ее носом, кивнул Обуху:
– Забирай!
– А-а! – уже после того, как дверца захлопнулась, а машина выехала на проезжую часть, закричала девушка.
– Успокойся! – тряхнул ее за руку Максим. – Ничего с тобой не случится!
Проехав с полкилометра, Волына свернул на пустырь, расположенный между парком Урицкого и какими-то гаражами. Попетляв между кустами еще немного, он остановил машину.
Девчонка молчала, испуганно глядя на Волынкина.
– Отпусти ее, – усмехнулся он, видя, с каким выражением лица его товарищ держит это хрупкое существо. – Ты будто борец сумо.
– Не трогайте меня, – неожиданно звонко выдала девчонка. – Я СПИДом болею!
– А мы ничего не собираемся с тобой делать, – пожал плечами Волына.
– Зачем тогда похитили? – Она перевела удивленный взгляд на Обухова.
– Заработать хочешь? – спросил ее тот.
В глазах девчонки появился интерес:
– Сколько?
– А сколько ты хочешь?
– По таксе, – она оценивающе посмотрела сначала на него, потом на Волыну. – Минет полтинник, а так двести. Плюс за двоих полуторная оплата.