— Как жаль! Он столько лет регулярно посещал наш отель, что мы, конечно, позволили бы ему жить в долг, пока он решает свои проблемы.
Мистер Кэсс был образцовым клиентом — это от него и других столь же почтенных гостей управляющий всю зиму старательно скрывал своего непутевого братца.
Сам этот братец-уголовник, хотя и повидавший виды, также был немало потрясен случившимся.
— Я всего-навсего хотел помочь, — говорил он. — Вот и делай добрые дела после такого. Оба старикана выглядели как живые трупы.
Праздничные дни[54]
I
Больница почти опустела — многие недолечившиеся на свой страх и риск разъехались по домам, а недавно заболевшие предпочли потерпеть с госпитализацией до конца рождественских каникул. В частном отделении один интерн дежурил за троих, а шесть медсестер заменяли штатную дюжину. Все, конечно, вернется на круги своя после Нового года — ну а сейчас в длинных больничных коридорах люди попадались редко.
Молодой доктор Кэмп вошел в палату мистера Маккенны, не относившегося к категории тяжелобольных, и сел в кресло, чтобы немного передохнуть.
— Как ваша спина? — спросил он.
— Уже лучше, док. Думаю завтра встать с этой койки и прогуляться.
— Не возражаю — если температура будет в норме. Рентген не выявил ничего опасного.
— А послезавтра я хотел бы выписаться.
— После выписки периодически обследуйтесь у своего врача. Но я не думаю, что вам стоит сильно тревожиться — даже несмотря на боли. У нас внизу есть пациент с постоянными головокружениями, причину которых мы не можем установить — возможно, что-то с обменом веществ, — хотя по всем анализам он здоров как бык.
— Как его зовут? — спросил мистер Маккенна.
— Гриффин. Я к тому, что иной раз поставить точный диагноз просто нет возможности. Скажите, вы были на войне?
— Я? Нет, я тогда был слишком молод.
— А в вас когда-нибудь стреляли?
— Нет.
— Занятно. На рентгеновских снимках видна пара инородных тел у вас в ягодицах — похоже на картечины.
— А, это был несчастный случай на охоте, — сказал Маккенна.
После ухода врача в палату явилась медсестра, но не темноволосая румяная милашка-практикантка с глазами цвета спелой сливы, которую он ждал, а невзрачная мисс Хантер, говорившая исключительно о своем женихе и о предстоящей в следующем месяце свадьбе.
— Вот почему я здесь работаю в самый Новый год. Деньги нам были бы кстати, а тут одна сестра предложила пятерку, если подежурю за нее в эти праздники. Сейчас я не могу видеться с женихом, но каждую ночь пишу ему длинные письма, прямо как книги.
— Житье здесь не сахар, это факт, — сказал Маккенна. — А кормежка вообще отвратная.
— Как вам не стыдно! Уж вас-то кормят куда лучше, чем обслугу. Видели бы вы, как маленькая практикантка накинулась на оставленный вами десерт!
Он моментально оживился:
— Вы про ту милашку?
— Я про мисс Коллинз. — Она подала ему стакан с горькой микстурой. — Вот, можете выпить этот коктейль за ее здоровье.
— Нет уж, обойдусь. Все равно доктор считает меня симулянтом — как и того парня с головокружением. Его зовут Гриффин — вы его знаете?
— Да, он лежит на первом этаже.
— И каков он с виду?
— В очках, примерно ваших лет…
— И такой же красавец?
— Он очень бледный и с проплешиной в усах. Не пойму, зачем вообще отпускать усы, если они растут клочками?
Пациент беспокойно заерзал в постели:
— Пожалуй, мне не помешает немного погулять на сон грядущий — пройдусь по коридорам, разживусь газеткой в приемном покое…
— Я спрошу об этом у доктора.
Не дожидаясь докторского дозволения, мистер Маккенна встал и оделся. Когда сестра вернулась, он уже завязывал галстук.
— Можете погулять, — сказала она, — но только недолго, и накиньте пальто — в коридорах прохладно. А как будете внизу, если не трудно, бросьте в почтовый ящик это письмо.
Маккенна покинул палату, спустился на первый этаж и, пройдя длинными коридорами, добрался до приемного покоя. У окошка регистратуры он задержался, задал вопрос и сделал кое-какие пометки на обратной стороне конверта.
Выйдя на улицу — вечер был сырой и холодный, но без снега, — он спросил дорогу до ближайшего магазинчика, а там закрылся в телефонной будке и разговаривал несколько минут. Затем купил журнал с фотографиями кинозвезд и плоскую фляжку портвейна, а у стойки с газированной водой попросил бумажный стаканчик.
Улицы, прилегающие к больнице, были пустынны; в окрестных домах, где по большей части квартировали медработники, почти не осталось горящих окон — все разъехались на праздники. Больничный комплекс темной цитаделью маячил на фоне бледно-розового зарева над центром города. На углу он заметил почтовый ящик, вспомнил про письмо медсестры, достал его из кармана и медленно разорвав на четыре части, бросил в щель. Далее мысли его обратились к маленькой практикантке, мисс Коллинз. Была одна задумка, пока еще туманная, насчет этой мисс Коллинз. Не далее как вчера она сообщила ему, что в феврале ее, скорее всего, отчислят с курсов. Почему? Да потому, что нарушает режим, допоздна гуляя с парнями. Что это, как не намек, — особенно когда она добавила, что возвращаться в родительский дом не собирается и вообще не имеет никаких планов на будущее. Завтра ему придется уехать из города, но через пару недель можно будет вернуться и гульнуть по полной с этой сестричкой, а если та окажется на высоте, прикупить ей модных тряпок и увезти в Нью-Джерси, где Маккенна владел доходным домом. Внешне она была вылитой копией одной девчонки, с которой он когда-то крутил роман в Огайо.
Он взглянул на часы — полтора часа до полуночи. Кроме нескольких случаев, когда он в это время выполнял срочные заказы, все его воспоминания о новогодних ночах тонули в алкогольном тумане. Он не имел привычки размышлять или сожалеть о прошлом — не знающий ни радости, ни страха, он был одним из тех отпетых ублюдков, кто сделал смерть источником и смыслом своего существования. Когда он причинял другим боль, это вызывало в нем прилив сил и бодрости, хотя порой он все же испытывал к жертвам нечто вроде сострадания. «Больно, приятель? — спрашивал он. — В каком месте больнее всего? Ничего, потерпи еще чуток — скоро я с тобой закончу».
Маккенна рассчитывал покинуть больницу прежде, чем наступит развязка, но интерн и медсестра невольно ускорили дело, на блюдечке поднеся ему нужную информацию; а в столь поздний час уже нельзя было выписаться, не привлекая к себе лишнего внимания. Он пересек улицу, намереваясь вернуться в больницу через амбулаторное отделение.
На тротуаре перед входом стояли в нерешительности мужчина и женщина — молодые и бедно одетые.
— Эй, мистер, — окликнул его мужчина, — не подскажете, когда в первый раз обращаешься, осмотр бесплатный? А то мне говорили, что здесь дерут втридорога.
Маккенна обернулся с порога и оглядел эту парочку — женщина смотрела на него, затаив дыхание.
— Обдерут еще как, будьте уверены, — сказал он. — За прием выкладывай им двадцать баксов, а не заплатишь — тебе же хуже будет.
Засим он вошел в здание и проследовал мимо стеклянных дверей амбулатории, мимо хирургического отделения, где делали срочные операции, не могущие обождать до Нового года, мимо детского отделения, из распахнутой двери которого донесся одинокий истошный вопль, мимо психиатрических палат, погруженных в зловещую тьму. В коридорах ему встретились оживленно болтающие стажеры в повседневной одежде вместо белых халатов, санитар с креслом-каталкой, старуха-негритянка, привалившаяся к плечу седоватого мужчины, молодая женщина в слезах, поддерживаемая с двух сторон врачом и медсестрой. Мимо всей этой жизни с ее страданиями, борьбой и надеждой на лучшее в будущем году проходил Маккенна, профессиональный убийца, избегая встречаться взглядом с людьми, чтобы те не увидели призрака смерти в его глазах.
II
В своей палате он нажал кнопку вызова медсестры, опрокинул стаканчик портвейна и нетерпеливо повторил звонок. На сей раз пришла мисс Коллинз.
— Долго же вас приходится ждать, — сказал он. — Я пока не собираюсь ложиться. Скоро полночь, хотелось бы хоть как-то встретить Новый год. Может, выйду в галерею, послушаю трезвон и все такое.
— Думаю, это не против правил.
— А вы не составите мне компанию? Хотите немного портвейна?
Выпить мисс Коллинз отказалась, но пообещала зайти перед полуночью. Пожалуй, это была самая смазливая штучка из всех, какие попадались ему за последний год.
После второго стакана портвейна он ощутил приятное возбуждение. Ему представился «мистер Гриффин» этажом ниже, воображающий себя в полной безопасности и, быть может, мирно спящий. Затем представились Оуки, Дудочник Кунео и Вандервер, перед выходом размещающие под одеждой свой арсенал. Он бы охотно к ним присоединился и поучаствовал в развязке, однако сейчас ему, как наводчику, следовало держаться в стороне и обеспечить себе алиби.
После второго стакана портвейна он ощутил приятное возбуждение. Ему представился «мистер Гриффин» этажом ниже, воображающий себя в полной безопасности и, быть может, мирно спящий. Затем представились Оуки, Дудочник Кунео и Вандервер, перед выходом размещающие под одеждой свой арсенал. Он бы охотно к ним присоединился и поучаствовал в развязке, однако сейчас ему, как наводчику, следовало держаться в стороне и обеспечить себе алиби.
Мисс Коллинз явилась без четверти двенадцать, и они вдвоем прошли по коридору до застекленной галереи, из которой открывался вид на город.
— Наверно, я в последний раз встречаю Новый год в этой больнице, — сказала она.
— Вот уж нашла о чем горевать, — откликнулся Маккенна. — Ты слишком хороша для того, чтобы торчать здесь, обмывая всякие мумии.
За минуту до полуночи снаружи стал нарастать шум — сначала еле слышный вдалеке, он быстро докатился до стен больницы, представляя собой смесь гудков, колокольного звона, взрывов петард и треска фейерверков. Через пару минут Маккенна как будто расслышал среди прочего два характерных хлопка совсем неподалеку — так звучат выстрелы из пистолета с глушителем, — но полной уверенности у него не было. Мисс Коллинз периодически выбегала из галереи в коридор проверить, не звонит ли телефон на столе дежурного; и всякий раз Маккенна становился так, чтобы она могла видеть его через стекло.
По прошествии четверти часа какофония за окнами почти стихла.
— Опять разболелась спина, — пожаловался Маккенна. — Помоги мне раздеться — и как насчет массажа?
— Конечно.
На обратном пути в свою комнату он внимательно слушал, не поднялся ли переполох, но в здании было тихо. Значит, все прошло по плану, без непредвиденных осложнений, и потенциально опасный свидетель вместо Нью-Йоркского суда отправился к праотцам.
Сестра склонилась над постелью, натирая его спину спиртовым раствором.
— Сядь рядом, — велел он. — Просто сядь на койку.
Он уже почти прикончил фляжку и чувствовал себя превосходно. Не таким уж пропащим выходил этот новогодний праздник: он чисто сделал свою работу, выпил доброго винца и теперь аппетитная крошка массирует ему спину в постели.
— А ты очень даже ничего себе…
Спустя две минуты ей удалось оторвать руку Маккенны от измятого пояса своего халата.
— Вы с ума сошли! — вскричала она, переводя дух.
— Да ладно тебе корчить недотрогу. Сама же вроде намекала, что я тебе нравлюсь.
— Нравитесь? Вы?! Да у вас в комнате воняет, как в собачьей конуре. Мне к вам даже прикасаться противно!
В дверь коротко постучали, и старшая медсестра позвала мисс Коллинз, которая поспешно оправила фартук и вышла в коридор. Маккенна встал с постели, подкрался к двери и прислушался. Вскоре он различил голос мисс Коллинз:
— Но я никогда прежде этим не занималась, мисс Глисон… Вы сказали, пациент был застрелен…
Затем отрывочно донесся голос другой сестры:
— …а после этого просто свяжете вместе его руки и ноги…
Маккенна тихонько вернулся в постель.
«Обмывают покойного мистера Гриффина, — подумал он. — Вот и славно. Возня с мертвецом поубавит ей спеси».
III
Он решил покинуть больницу ближе к вечеру следующего дня, когда на улицах сгустятся зимние сумерки. Однако интерн никак не мог определиться с его выпиской и потому пригласил ординатора, заступившего на дежурство после праздников. Ординатор зашел к нему во второй половине дня, когда Маккенна с помощью санитара уже паковал свои вещи.
— Не хотите подождать до завтра, когда появится ваш лечащий врач? — спросил он.
Это был крупный мужчина, державшийся непринужденно и производивший более солидное впечатление, чем интерн.
— Да это же случайный врач, к которому я попал из отеля. Что ему за дело до моих болячек?
— У нас еще нет результатов последнего анализа.
— Но температура у меня в норме, — сказал Маккенна. — Похоже, и впрямь ничего страшного, ложная тревога.
Ординатор широко зевнул.
— Прошу прощения, — сказал он. — Меня подняли с постели в два часа ночи.
— Умер кто-нибудь?
Ординатор кивнул:
— Самым скоропостижным образом. На первом этаже застрелили одного из пациентов.
— Ну и дела! Нынче, выходит, нигде от беды не укроешься.
— Похоже на то.
Маккенна нажал кнопку вызова у изголовья кровати.
— Не могу найти свою шляпу. За весь день ни одна из сестер не заглянула, только уборщица. — Он повернулся к санитару. — Сходите к сестре и узнайте, куда делась моя шляпа.
— И еще, — добавил ординатор, — скажите им, пусть пришлют результаты анализа, если они готовы.
— А что за анализ? — спросил Маккенна.
— Обычная практика. Биометрические данные.
— Какие данные?
— Они должны бы уже поступить, но в выходные от лаборатории особой прыти не дождешься.
В дверном проеме возникло лицо мисс Хантер, однако на Маккенну она даже не взглянула.
— Прислали наконец, — сказала она ординатору. — С пометкой, что результат положительный. Вот здесь все подробно.
Ординатор взял у нее листок и углубился в чтение.
— Что там такое? — забеспокоился Маккенна. — Надеюсь, у меня нет…
— Ничего у вас нет, — прервал его ординатор, — в том числе и шансов выкрутиться. Я еще мог бы вам посочувствовать, если б вы не разорвали письмо медсестры.
— Какое еще письмо?
— То самое, что почтальон сложил из обрывков и этим утром доставил по адресу.
— Не понимаю, о чем речь.
— Зато мы все поняли. На конверте остались ваши отпечатки — как выяснилось, они принадлежат некоему Джо Кинни, который в июне прошлого года в Нью-Йорке получил заряд картечи в задницу.
— Это все пустой треп — детектива из себя строишь?
— А я он самый и есть. И мне известно, что ты прибыл сюда из Джерси-Сити, как и Гриффин.
— Я был с мисс Коллинз, когда это случилось.
— А когда это случилось?
Осознав свою оплошность, Маккенна ответил не сразу:
— Я был с ней весь вечер — до часу ночи.
— А по словам мисс Коллинз, она сбежала от тебя через пять минут, поскольку ты вел себя грубо и нагло. Или тебе притонов мало, так что приспичило заводить шашни в больнице? Эти девушки работой заняты — им недосуг развлекать всяких скотов.
— Черта с два ты пришьешь мне это дело — у меня и пушки-то нет.
— Думаю, ты еще пожалеешь, что сейчас оказался без пушки, когда я вплотную займусь тобой в участке. Мы с мисс Хантер помолвлены и скоро поженимся, а то разорванное письмо адресовалось мне.
Ближе к ночи в больнице становилось все оживленнее — эта смена еще не закончилась, но загодя прибывали врачи и медсестры из следующей; одновременно поступали жертвы новогодних гуляний, застольных излишеств и обморожений, а также страдальцы, с самого Рождества дожидавшиеся госпитализации. К утру будут заняты и только что освободившиеся койки мистера Гриффина и мистера Маккенны. Оба могли бы удачнее провести праздники где-нибудь в другом месте.
Спонсоры Финнегана[55]
I
У нас с Финнеганом общий литературный агент, продвигающий его и мои книги, но самого Финнегана я никогда не видел — всякий раз я появлялся у мистера Кэннона вскоре после его ухода или же уходил незадолго до его появления. Издательство у нас тоже общее, но и там мне никак не удавалось пересечься с Финнеганом, хотя неопределенно-многозначительные вздохи и реплики вроде: «A-а, Финнеган… О да, Финнеган только что здесь побывал…» — наводили на мысль, что очередной визит прославленного автора не прошел бесследно. Насколько я мог судить по этим репликам, он всякий раз, уходя, что-то забирал с собой — не иначе как рукопись одного из своих обреченных на успех романов, дабы еще немного его отшлифовать и нанести рукой мастера последние штрихи. По слухам, он переписывал свои шедевры по десятку раз, добиваясь безупречной гладкости стиля и предельно отточенной игры ума, столь для него характерных. Лишь много позднее я узнал, что большинство визитов Финнегана было связано с вопросами сугубо финансового свойства.
— Как жаль, что вы уже отбываете, — сказал мне мистер Кэннон. — Завтра здесь должен появиться Финнеган. — Далее следовала глубокомысленная пауза. — Вероятно, общение с ним займет немало времени.
Странным образом какие-то нотки в его голосе напомнили мне разговор с одним весьма нервозным директором банка, перед тем получившим известие, что где-то поблизости обретается Диллинджер.[56] Мистер Кэннон устремил взгляд в пространство и продолжил, как будто говоря сам с собой:
— Не исключено, что он принесет рукопись. Сейчас он работает над новым романом, насколько я знаю. И еще над пьесой.