Жиды города Питера, или невеселые беседы при свечах - Стругацкие Аркадий и Борис

Аркадий Стругацкий

Борис Стругацкий

ЖИДЫ ГОРОДА ПИТЕРА, ИЛИ НЕВЕСЕЛЫЕ БЕСЕДЫ ПРИ СВЕЧАХ

Комедия в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Кирсанов Станислав Александрович, 58 лет.

Зоя Сергеевна - его жена, 54 года.

Александр - их старший сын, 30 лет.

Сергей - их младший сын, 22 года.

Пинский Александр Рувимович - старый друг, 58 лет.

Базарин Олег Кузьмич - добрый знакомый, 55 лет.

Артур - друг Сергея, 22 года.

Егорыч - сантехник, 50 лет.

Черный Человек.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Гостиная-кабинет в квартире профессора Кирсанова. Прямо - большие окна, задернутые шторами. Между ними - старинной работы стол-бюро с многочисленными выдвижными ящичками. На столе - раскрытая пишущая машинка, стопки бумаг, папки, несколько мощных словарей, беспорядок.

Посредине комнаты - овальный стол, - скатерть, электрический самовар, чашки, сахарница, ваза с печеньем. Слева, боком к зрителям, установлен огромный телевизор. За чаем сидят и смотрят заседание Верховного Совета: хозяин дома профессор Станислав Александрович Кирсанов, рослый, склонный к полноте, украшенный кудрявой русой шевелюрой и бородищей, с подчеркнуто-величавыми манерами потомственного барина, в коричневой домашней толстовке и спортивных брюках с олимпийским кантом; супруга его, Зоя Сергеевна, маленькая, худощавая, гладко причесанная, с заметной сединой, нрава тихого и спокойного, очень аккуратная и изящная (в далекой молодости - балерина), - она в строгом темном платье, на плечах - цветастая цыганская шаль; их сосед по лестничной площадке и приятель дома Олег Кузьмич Базарин, толстый, добродушнейшего вида, плешивый, по сторонам плеши - серебристый генеральский бобрик, много и охотно двигает руками, когда говорит - для убедительности, когда слушает - в знак внимания, одет совершенно по-домашнему - в затрапезной куртке с фигурными заплатами на локтях, в затрапезных же зеленых брючках и в больших войлочных туфлях.

Из телевизора доносится: «Итак, товарищи... Теперь нам надо посоветоваться... Вы хотите выступить? Пожалуйста... Третий микрофон включите...»

Кирсанов : Опять эта харя выперлась! Терпеть его не могу...

Базарин : Бывают и похуже... Зоя Сергеевна, накапайте мне еще чашечку, если можно...

Зоя Сергеевна (наливая чай): Вам покрепче?

Базарин : Не надо покрепче, не надо, ночь на дворе...

Кирсанов (с отвращением): Нет, но до чего же мерзопакостная рожа! Ведь в какой-нибудь Португалии его из-за одной только этой рожи никогда бы в парламент не выбрали!

Разговор этот идет на фоне телевизионного голоса - рявкающего, взрыкивающего, митингового: «Я говорю здесь от имени народа... Четверть миллиона избирателей... И никто здесь не позволит, чтобы бесчестные дельцы наживались, в то время как трудящиеся едва сводят концы с концами... «Голос Нишанова: «То есть я вас так понимаю, что вы предлагаете голосовать сразу? Очень хорошо. Других предложений нет? Включите режим регистрации, пожалуйста...»

Кирсанов : Сейчас ведь проголосуют, ей-богу.

Зоя Сергеевна : А это с самого начала было ясно. Неужели ты сомневался?

Кирсанов : Я не сомневался. Но когда я вижу, что они сейчас проголосуют растратить шестнадцать миллиардов только для того, чтобы неведомый Сортир Сортирыч получил возможность за мой счет ежемесячно ездить в Италию... и даже не сам Сортир Сортирыч, а его зять-внук-племянник... Только для этого заключается контракт века, который по сю сторону никому решительно, кроме Сортир Сортирыча, не нужен... загадят территорию величиной с Бенилюкс... отравят двадцать четыре реки... завоняют всю Среднерусскую возвышенность... Но зато племянник Сортир Сортирыча на совершенно законном основании сможет теперь поехать за бугор и купить там себе «тойоту»...

И в этот момент в квартире гаснет свет.

Кирсанов : Что за черт! Опять?

Базарин (уверенно): Пробки перегорели. Говорил я вам, что не надо этот подозрительный самовар включать...

Кирсанов : Да при чем здесь самовар?.. Подождите, я сейчас пойду посмотрю... Ч-черт, понаставили стульев...

Зоя Сергеевна : Нет, это не пробки перегорели. Это опять у нас фаза пропала.

Базарин (с недоумением): Куда пропала? Фаза? Какая фаза?

Слышны какие-то шумы и неясные голоса с лестницы (из-за кулис справа), голос Кирсанова: «А в этом крыле? Что?.. Понятно... Ну, и что мы теперь будем делать?..» Базарин, подобравшись в темноте к окну, отдергивает штору. За окном падает крупный снег, там очень светло: отсветы уличных фонарей, низкое светлое небо, в огромном доме напротив - множество разноцветно освещенных окон.

Кирсанов (появляется из прихожей справа): Поздравляю! По всей лестнице света нет. И по всему дому, кажется...

Зоя Сергеевна : Ну, по крайней мере, не так обидно. Фаза опять пропала?

Кирсанов : Она, подлая... (Подходит к окну.) Живут же люди, горюшка не знают! (Зое Сергеевне.) Лапа, а где у нас были свечки?

Зоя Сергеевна : По-моему, мы их на дачу увезли...

Кирсанов : Ну, вот! За каким же дьяволом? Это просто поразительно - никогда в доме ничего не найдешь, когда надо!..

Базарин : Станислав, побойся бога. Зачем тебе сейчас свечи? Второй час уже, спать пора... (Спохватывается.) Тьфу ты, в самом деле! У меня же в холодильнике суп, на три дня сварено. И голубцы! Теперь, конечно, все прокиснет...

Зоя Сергеевна : Ничего у вас не прокиснет, Олег Кузьмич, вынесите на балкон и все дела.

Кирсанов (от бюро, с торжеством): Вот они! Видала? Вот они, голубчики... (Передразнивает.) «На дачу, на дачу...»

Зоя Сергеевна : Ой, а где же они были?

Кирсанов : В бюро они у меня были. В бюро! Очень хорошее место для свечей. Интересно, как бы ты без меня существовала в этом мире?.. Где спички?

Зоя Сергеевна : А в бюро их у тебя нет? Замечательное место для спичек...

Кирсанов (укрепляет свечи в канделябрах на бюро и расставляет по столу): Ладно, ладно, лапа, сходи на кухню, все равно стоишь...

Базарин (чиркает спичкой, свечи загораются одна за другой): Да на кой ляд вам это понадобилось, в самом деле? Спать давно пора...

Кирсанов : Ну куда тебе спать, ты же сейчас человек одинокий и даже в значительной степени холостой... Сиди, пей чай, наслаждайся беседой с умными людьми...

Из-за кулис справа появляется длинная черная фигура - рослый человек в блестящем мокром плаще до пят с мокрым блестящим капюшоном.

Черный Человек (зычно): Гражданин Кирсанов?

Кирсанов (ошеломленно): Да... Я...

Черный Человек : Станислав Александрович?

Кирсанов : Да! А в чем дело? Как вы сюда попали?

Черный Человек (зычно): Спецкомендатура ЭсА! (Обыкновенным голосом.) У вас дверь приоткрытая, а звонок не работает. Паспорт ваш, будьте добры...

Кирсанов : Какая еще комендатура? (Достает из бюро паспорт и протягивает Черному Человеку.) Какая может быть сейчас комендатура? Ночь на дворе!

Черный Человек берет паспорт, и тотчас же во лбу у него загорается электрический фонарь наподобие шахтерского. Внимательно перелистав паспорт, он молча возвращает его Кирсанову, а сам распахивает большой черный «дипломат» и, держа навесу, некоторое время роется в нем.

Черный Человек : Распишитесь... Вот здесь...

Кирсанов (расписываясь): А в чем, собственно, дело? Вы можете толком мне объяснить - что, куда, откуда? Войну, что ли, объявили?

Черный Человек (вручает Кирсанову какую-то бумажку): Получите.

Кирсанов (смотрит в бумажку, но ничего не видит, света не хватает): Я ничего здесь не вижу! В чем дело? Вы что - объяснить не можете по-человечески?

Черный Человек : Там все сказано. Будьте здоровы.

Фонарик его гаснет, а сам он как бы растворяется во тьме.

Базарин : Ну и дела!

Кирсанов (раздраженно): Не вижу ни черта... Зоя! Где мои очки?

Зоя Сергеевна : Дай сюда... (Отбирает у мужа бумажку и читает вслух) «Богачи города Питера!..»

Базарин и Кирсанов (одновременно): Что-о?

Зоя Сергеевна (после паузы): «Богачи города Питера! Все богачи города Питера и окрестностей должны явиться сегодня, двенадцатого января, к восьми часам утра на площадь перед СКК имени Ленина. Иметь с собой документы, сберегательные книжки и одну смену белья. Наличные деньги, драгоценности и валюту оставить дома в отдельном пакете с надлежащей описью. Богачи, не подчинившиеся данному распоряжению, будут репрессированы. Лица, самовольно проникшие в оставленные богачами квартиры, будут репрессированы на месте. Председатель-комендант спецкомендатуры ЭсА»... Подписи нет, какая-то печать. Господи, что это значит?

Базарин: Это значит, что документы надо сразу же спрашивать, вот что! Извините... (Осторожно берет бумажку из рук Зои Сергеевны.) Печать!.. Я вам такую печать из школьной резинки за десять минут сварганю... (Переворачивает бумажку.) Так... Кирсанову Станиславу Александровичу... адрес... Правильный адрес... Ну, и как прикажете это понимать?

Кирсанов (нервно): Дай сюда... (Он уже нашел и нацепил очки.) Не понимаю, что это может означать - ЭсА? Советская Армия?

Базарин: Социалистическая Антарктида... Судорожная Аккредитация... Чушь это все собачья, и больше ничего! Двери надо за собой запирать как следует. Интересно, Зоя Сергеевна, как там ваша шубка в передней поживает? Я у вас там, помнится, шубку видел...

Зоя Сергеевна, подхватившись, выходит в прихожую.

Кирсанов (озаренно): ЭсА - это Штурмабтайлунг!

Базарин (непонимающе): Ну?

Кирсанов: Штурмовые отряды! ЭсА. Ну, помнишь - у Гитлера?

Базарин: При чем здесь Гитлер? Какой может быть Гитлер в наше время?

Зоя Сергеевна (возвратившись): Шуба цела... И вообще все как будто цело... Нет, это был никакой не жулик...

Базарин: А кто же тогда?

Зоя Сергеевна: Откуда мне знать? А только это был не жулик и не шутник. Может быть военный... или милиция... или органы...

Базарин: Удивительно знакомая рожа лица! Станислав, а? Тебе не показалось? По-моему, у тебя аспирант такой есть... как его... Моргунов... Моргачев... Ну, на Новый год у вас был, длинный такой, сутулый... Зоя Сергеевна!

Кирсанов ничего не слыша, читает и перечитывает повестку, сдвинув к себе все канделябры.

Кирсанов: Какой я им богач! Что они - совсем уже с ума посходили? Нашли богача, понимаете ли. Драгоценности им подавай... Валюту... Идиоты!

Базарин: Ты что? Серьезно все это воспринимаешь?

Кирсанов: Замечательно интересное кино! А как ты мне еще прикажешь все это воспринимать? Является посреди ночи какой-то гестаповец, вручает, понимаете ли, повестку... явиться, понимаете ли, со сменой белья... Послушай, дай-ка я радио включу.

Он подбегает к бюро и включает репродуктор. Комната оглашается сухим мертвенным стуком метронома.

Кирсанов: Ну вот, пожалуйста! А это как прикажете понимать?

Базарин: А что тут такого? Два часа ночи.

Кирсанов: Ну и что же, что два часа ночи? Где это ты слышал, чтобы метроном по радио передавали в мирное время?

Базарин: А что, разве не полагается? Я, честно говоря, трансляцию и не включаю никогда...

Кирсанов: Я, честно говоря, тоже никогда не включаю... Может быть, так оно и должно быть, но когда я эту хренацию слышу, я сразу же блокаду вспоминаю... Ну его к черту! (Выключает репродуктор.) Испортили все-таки настроение, подонки... Так хорошо сидели...

Базарин: Зоя Сергеевна, можно, я еще одну штучку выкурю?

Зоя Сергеевна (рассеяно): Курите.

Кирсанов: Дай-ка и мне, пожалуй, тоже...

Базарин (укоризненно): Станислав!

Кирсанов: Ничего, ничего, давай... Сегодня можно. Гляди, как руки трясутся, смех и грех, ей-богу!

Базарин: Ты бы лучше корвалол выпил, чем закуривать.

Кирсанов (закуривает от свечи): Нет, но как тебе это нравится! Богача отыскали!.. Только ты мне не говори, что это чьи-то шутки. За такие шутки сажать надо! За такие шутки я бы...

Зоя Сергеевна (прерывает его): Позвони Сенатору.

Кирсанов: Что?

Зоя Сергеевна: Позвони Евдокимову.

Кирсанов: Да ты что - сдурела? Лапочка!

Зоя Сергеевна: Позвони Сенатору, я тебя прошу.

Кирсанов (тыча пальцем в сторону телевизора): Он же на сессии сейчас сидит!

Зоя Сергеевна: Он должен был сегодня прилететь, мне Анюта говорила. Позвони, прошу тебя!

Кирсанов (нервно): И не подумаю. Стану я среди ночи беспокоить человека из-за какой-то дурацкой ерунды!

Базарин: Да, Зоя Сергеевна, тут вы, знаете ли... В самом деле - неловко. Конечно, это очень удобно - иметь среди своих добрых знакомых члена Верховного Совета, но, согласитесь, что это все-таки не тот случай...

Зоя Сергеевна: Откуда вы знаете, какой это случай?

Базарин: Н-ну... Как вам сказать... Лично я не могу к этому серьезно относиться, как хотите. И вам не советую.

Кирсанов: Главное, что я ему скажу, ты подумала? (Язвительно.)

«Богачи города Питера!» Да он пошлет меня к чертовой матушке и будет прав. Если уж звонить, то тогда в милицию. Там, по крайней мере, хоть дежурный не спит. Во всяком случае, не должен спать, раз он за это деньги получает...

Базарин (решительно): Никуда звонить не надо. Совершенно очевидно, что это чей-то дурацкий розыгрыш. Сегодня же старый Новый год, вот и развлекаются какие-то кретины!

Зоя Сергеевна(тихо): Старый Новый год завтра.

Кирсанов (он снова внимательно изучает повестку): Это рэкетиры какие-нибудь! Знаете, что у них здесь на печати написано? «Социальная ассенизация»! Идиоты! И рассчитывают на полнейших идиотов!.. Кстати, что это такое - СКК имени Ленина?

Базарин: Спортивно-концертный комплекс. Это где-то на юге, возле Парка Победы.

Кирсанов: Ну вот! Оставлю им все на столе, а сам поскачу с бельем на другой конец города...

Базарин (с большим сомнением): М-да, это вполне возможно. Только, по-моему, он очень похож на твоего Моргачева...

Кирсанов: На какого Моргачева?

Базарин: Ну, на Моргунова... На аспиранта твоего, как его там...

Кирсанов: Ты, кажется, всерьез полагаешь, будто я уже не способен узнать собственного аспиранта?

Базарин: Извини, но я ничего не полагаю. Я только тебе говорю, что он очень похож...

Кирсанов: У меня нет такого аспиранта. Это не мой аспирант. Это вообще не аспирант. Это либо жулик, черт его подери, либо идиотский шутник!

Базарин (кротко): Ну, извини, я вовсе не хотел тебя обидеть. Я тоже считаю, что это идиотская шутка и что нам всем надо успокоиться. Зоя Сергеевна, я вас умоляю: успокойтесь и не берите в голову. Хотите, я чайник пойду поставлю? Газ, я надеюсь еще не выключили?..

В прихожей хлопает дверь, и в комнате появляется Александр Рувимович Пинский. Это длинный, невообразимо тощий человек, долговолосый, взлохмаченный, с огромным горбатым носом и с неухоженной бороденкой. Он старый друг семьи Кирсановых, живет двумя этажами выше по той же лестнице, поэтому он в пижаме и тапочках, а поверх пижамы - в некогда роскошном восточном халате. В руке у него листок бумаги.

Пинский (возбужденно): Слава богу, вы не спите... Как вам это понравится? (Он швыряет бумажку на стол.) По-моему, это уже переходит все пределы!

К бумажке тянутся все трое, но быстрее всех оказывается Зоя Сергеевна.

Зоя Сергеевна (читает высоким ненатуральным голосом): «Жиды города Питера!..» Что это такое?

Пинский: Читай, читай, дальше там еще интереснее.

Кирсанов (отбирает у жены листок): Позволь. Дай мне. (Читает.)

«Жиды...» Так. «Все жиды города Питера и окрестностей должны явиться сегодня, двенадцатого января, к восьми часам утра на стадион «Локомотив». Иметь с собой документы, а именно: свидетельство о рождении, паспорт, расчетные и абонементные книжки по оплате коммунальных услуг. Все ценности, как-то: меха, наличные деньги, сберегательные книжки, валюту, драгоценности и украшения, а также коллекции - оставить дома в надлежащем порядке. Жиды, не подчинившиеся данному распоряжению, подлежат заслуженному наказанию...» Так. Тут у них что-то зачеркнуто... А, понятно. «Лица, самовольно проникшие в оставленные квартиры, будут наказаны...» Но это как раз вычеркнуто. То есть в оставленные квартиры проникать можно... Ну и, конечно, председатель - комендант - ассенизатор. Подписи опять нет, а печать есть. Та же самая...

Пинский (кипя): Ну что - узнаете? Что вы на меня вытаращились? Неужели не узнаете? Олег Кузьмич, вы же у нас в некотором роде историк, вы же у нас специалист по межнациональным отношениям!.. Вижу, что ни хрена вы не узнаете и не помните ни хрена. В сорок первом году в Киеве немцы такое же вот расклеивали по стенам, почти слово в слово... «Жиды города Киева»... А потом - Бабий Яр! Неужели не помните?... (Торжествующе.) Вот они, наконец, высунулись ослиные уши, хулиганье фашистское, доморощенное! И ведь главное - совершенно уверены, что какой-нибудь еврей обязательно с перепугу попрется к восьми часам, а они на него будут глазеть и ржать, как жеребцы, и пальцами на него указывать...

Зоя Сергеевна (Кирсанову): В последний раз тебя прошу. Позвони Евдокимову.