Он ничего не знал о деятельности Саранцева и вопрос насчёт пирамиды воспринял как конкретное руководство к действию. Следовательно…
Генералы переглянулись.
– У нас, Лев Поликарпович, интерес чисто академический. – Генерал-майор выбрал маслину и не торопясь разжевал. Дело моглообернуться по-всякому: кабы не пришлось до конца дней питаться пшённой кашей на водичке. – И ещё вопрос, уже не научного свойства, а просто человеческий. Что, с вашей точки зрения, представляет собой Дмитрий Дмитриевич Саранцев? В двух словах, если можно.
И вот тут-то учёный муж удивил отвыкших удивляться чекистов. К чёрту профессорскую респектабельность! Звягинцев ответил со всей мужской прямотой:
– Могу и одним. Дерь-мо!.. А если чуть подробнее, «Засранцев» ваш – ворюга и пьяница, каких мало. Да ещё и стукло комитетское.
Генерал-майор откровенно расхохотался.
– Не любите вы, Лев Поликарпович, органы… – Семизвёздчатый встал, вытащил из сейфа бумажный листок, положил перед Звягинцевым: – Распишитесь, пожалуйста. Вот здесь, здесь и здесь. О нашем разговоре, сами понимаете, никому. Спасибо вам большое. Сейчас вас отвезут… – Он выдержал достойную паузу и окончил: – …на работу.
– Чёртова перестройка! – Дверь за экспертом наконец закрылась, и семизвёздчатый, откинувшись в кресле, повернулся к генерал-майору, доедавшему бутерброд. – Что ж, Пал Андреич… давай будем определяться. Не то… «Москва бьёт с носка»… Кого пошлём на перехват? «Смерч», «Циклон», «Ураган»? Может, «Цунами»? – Он отхлебнул остывшего чая, сморщился и придавил кнопку селектора: – Дежурный, завари-ка по новой…
– «Смерч» с «Циклоном» на манёврах, где Макар телят не гонял, в «Урагане» жуткий недокомплект, а в «Цунами»… – Генерал-майор о чём-то подумал и нехотя опустил тарелку с бутербродами на стол. – В «Цунами» совсем худо. Вчера весь личный состав отравился… глазированными сырками… пластом лежат, лакомки несчастные. Зато… У нас тут прямо под боком, в рекреационном центре, долечивается подполковник Скудин с остатками своей группы, вы помните, наверное, Владимир Зенонович, они почти все… в Санта-Крус де ла Сьерра. До конца прикрывали отход…
Он сразу пожалел о том, что сказал.
– Как же, как же. Вечная память. – Генерал-полковник важно кивнул. – Очень хорошо. Давай этого Скудина с его людьми и пошлём.
Павлу Андреевичу очень не понравился начальственный согласный кивок…
– А потом? – спросил он, что называется, в лоб.
– А потом по нулевому варианту. Не мне тебя учить. Пусть останутся на родной стороне.
«А ху-ху не хо-хо?.. – зло подумал генерал-майор. – Вот потому я никогда в твоём кресле и не буду сидеть, сукин ты сын…»
– Иди, исполняй, – кивнул на дверь семизвёздочный.
Однако Павел Андреевич остался сидеть. Да, подход-отход к начальству – очень важная штука. Иронизируйте сколько угодно, но слово, вовремя и – главное! – нужным тоном сказанное вот в таком кабинете, может застопорить или продвинуть карьеру. А может, вот как теперь, погубить или спасти несколько жизней…
– Если позволите, Владимир Зенонович… – проговорил он, ощущая, что шрам на щеке вот-вот задёргается и тем выдаст его. – Я подполковника Скудина знаю лично. Очень хорошо знаю. И полагаю, что нулевой вариант в данном случае был бы нецелесообразен. – Он говорил очень спокойно, стараясь подбирать убедительные аргументы и не срываться в эмоции. Шеф недовольно поднял голову – что, мол, ещё за возражения? – но он продолжал упрямо и убеждённо: – Крайне нецелесообразен. Это спецы экстра-класса, которые… В общем, их просто так не заменишь. Поэтому я предлагаю по окончании операции назначить Скудина с его людьми в охрану «Тройки». Вместо… Засранцева. Тем более что за их головы кокаиновый картель Кхуна Са назначил страшные миллионы, то есть парни всяко на некоторое время «невыездные»…
– Добро, Павел Андреевич. Уговорил. Действуй. – Семизвёздочный удовлетворённо кивнул. – Пусть герои остаются на родной стороне. Но – под твою ответственность. Под твою персональную…
Вновь появился сантехник Евтюхов. Задумчиво, с видом эксперта осмотрел развороченную батарею. Прочувствованно матюгнулся и вынес вердикт:
– Ёж твою сорок через семь гробов налево.
– Спасибо вам большое, – сказала Рита.
– Из спасиба, девка, шубы не сошьёшь, – сразу помрачнев, обиделся Евтюхов. – Я для спасибов специальную фляжку держу…
Рита не придумала ничего лучше, чем вручить ему бутылку кагора, которую они с Иваном не успели даже ополовинить.
– А-а, этот… анапский… – разочарованно протянул сантехник. Его приговор был беспощаден: – Самое дерьмо, глистов только морить… Ну, зелёная, сама пойдёшь?
Лихо закрутил бутылку – и мастерски, в два булька, отправил анапский винтом в лужёную глотку. Рита, запоздало осознавшая свою оплошность, почувствовала себя так, словно благородное бархатное вино у неё на глазах спустили прямо в канализацию. Да. А ведь могла бы вовремя вспомнить про депаспортизованное спиртное, сохранявшееся в буфете, надо полагать, как раз для такого случая… Да.
– Не тридцать третий портвешок, конечно… – крякнул сантехник презрительно. И отбыл наконец вместе с Клавой и Собакиным, не забыв прихватить пустую бутылку. Пригодится: с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Закрыв за ними дверь, Рита первым делом побежала на кухню – ставить чайник. Снаружи вовсю продолжала бушевать заблудившаяся и подтаявшая арктическая метель – в квартире, лишённой «геотермального источника» в виде батарейного кипятка, ощутимо захолодало. Пробегая мимо зеркала, Рита мельком взглянула на растерзанное, в грязных разводах отражение и содрогнулась. (Есть анекдот. Встретились жёны новых русских: «Мой-то какой сволочью оказался!» – «А что?!» – «Да попросила давеча двести баксов на салон красоты, а он на меня посмотрел и пятьсот выдал…») От того, что увидела в зеркале Рита, по идее должен был бы в ужасе шарахнуться страшный волосатый орангутан. Не говоря уже об интеллигентном Иване Степановиче. Увы, ей, как и большинству озабоченных своей внешностью женщин, было невдомёк, о чём в действительности думает мужчина.
«А девушка-то с талией, – провожая её глазами, оценил Кудеяр. – С ножками девушка…» Стихийных бедствий вроде больше не ожидалось, и его мысли понемногу возвратились к приятному. Рита носилась туда-сюда по квартире, словно маленький вихрь. Иван караулил закипающий чайник и развлекался, мысленно сравнивая Риту с Клавой. Эта последняя была весьма далека от его личного идеала девичьей красоты, но отменный вкус участкового никакому сомнению не подлежал. «Такую в любое место лизни, халвой небось отдаёт. А бюст… Как говорят в подобных случаях на Востоке – на одну лечь, другой накрыться…»
– Снимай штаны! – прозаично велела материализовавшаяся из комнаты Рита. Скудин поднял бровь, и она сунула ему лохматую махровую простыню, восхитительно сухую и уютную даже на вид. – Хочешь радикулит заработать?
Зарабатывать радикулит Иван не хотел и послушно принялся раздеваться. Здесь же, на кухне, оставшейся посреди квартирного потопа единственным более-менее сухим Араратом. Рита тактично отвернулась к пеналу.
Сама она успела причесаться и переодеться всё в тот же трогательный беленький халат с оторванным пояском. Скудин фыркнул у неё за спиной, и она обернулась. А обернувшись – расплылась в неудержимой улыбке. Итак, наводнение поставило их на одну доску, заставив предстать друг перед другом в одинаковом неглиже. Всё, никаких больше тюрбанов из полотенца на фоне чуть ли не костюма и галстука!.. Правда, Иван в «дезабилье»[27] напоминал не ощипанного цыплёнка, а скорее уж римского императора в банный день. Этакий босоногий амбал в кокетливо-розовой простыне, накинутой наподобие тоги… Аве цезарь!
Рита подобрала его промокшие джинсы и повесила на кухонную бельевую верёвку, чтобы позже пройтись по ним утюгом. Почему-то ей вдруг стало ещё смешнее, она спросила себя, до какой стадии, интересно, дойдёт это их взаимное раздевание, и одновременно попыталась сообразить, не отыщется ли в глубинах буфета бутылочка коньяка. Ах, дивный анапский кагор!.. То-то славно разбежался бы он теперь по жилам и жилочкам, изгоняя и холод, и пережитое напряжение… и остатки взаимной неловкости…
…О нет, только не это! В дверь опять начали трезвонить.
Homo banditicus
Это было даже не собакинское «Дзынь! Дзынь!!». На сей раз звонок просто бился в истерике, заходясь одной сплошной трелью: «Дзз-ззз-ззз!!!»
Таким манером только сообщать о вулкане, внезапно пробудившемся в глубинах подвала. Или спасать табельный ствол, по нечаянности оставленный у соседки.
…О нет, только не это! В дверь опять начали трезвонить.
Homo banditicus
Это было даже не собакинское «Дзынь! Дзынь!!». На сей раз звонок просто бился в истерике, заходясь одной сплошной трелью: «Дзз-ззз-ззз!!!»
Таким манером только сообщать о вулкане, внезапно пробудившемся в глубинах подвала. Или спасать табельный ствол, по нечаянности оставленный у соседки.
– Пожар в бардаке во время наводнения!.. – Рита чуть не выронила скудинские джинсы и уже привычно бросилась открывать. – Ну что там ещё, Андрон Кузьмич? Третья мировая война?
…Хуже. Причём существенно хуже.
На пороге стояли двое молодцов настолько мерзкого вида, что попробуй покажи таких в сериале про российскую мафию – и в газетных рецензиях заклюют наповал, скажут, что теперь таких не бывает. Ой бывают!.. Да ещё как бывают-то!.. Подобная разновидность человеческого существа имеет место у всех народов и во все исторические эпохи. Она даже не очень меняет свою характерную внешность. А именно: тупая наглая харя, не заслужившая называться лицом, отмороженный взгляд… плюс примета нашего времени – шишковатый череп, стриженный «а-ля зэк»…
Хомо бандитикус постсоветикус вульгарис.
О котором хорошо теоретизировать издали. А столкнувшись нос к носу, вряд ли успеешь и пискнуть.
– Нишкни, сука! – Не особенно громкий, но властный и полный гипнотизирующей угрозы рык человека уверенного, очень хорошо сознающего, что творит. Рот Рите мгновенно зажала крепкая, пахнущая табаком ладонь, и между ног, пакостно раздвигая полы халата, больно сунулось пистолетное дуло.
И происходило всё это не в злопыхательском боевике «из жизни криминальной столицы», а прямо здесь и сейчас. Происходило абсолютно всерьёз. И не с кем-то посторонним, а с ней…
– Дёрнешься, лишнюю дырку сделаю. – Спокойная констатация факта, который не замедлит произойти. – Гони чемодан!..
Видимо, в глазах молодой женщины отразилась приемлемая стадия ужаса, потому что жёсткие пальцы покинули рот и перебрались на горло. Рита сумела разлепить мгновенно пересохшие губы:
– К-к-акой чемодан?..
Голос был совершенно чужой. Взгляд метался с одного лица на другое, но, если бы прямо сейчас их спугнула милиция и потом обратилась к Рите за словесными портретами, она не смогла бы назвать даже цвета глаз и волос.
– Темнишь, сука?
Пощёчина едва не сломала ей шею. Половина лица немедленно отнялась. Подобное с ней было только один раз, в детстве, когда она играла с мальчишками в футбол и ей засветили мячиком по лицу. А жёсткая хватка опять перекрыла кислород, и сквозь звон в голове она услышала голос, передразнивший:
– Какой, какой! Тот самый!.. Эта твоя тоже сразу не раскололась, а отграхали паяльником в задницу – шёлковая стала. Тебе, значит, тоже память освежить треба? Это мы щас… даже и без паяльника…
«Хомо бандитикус» в четыре руки подхватили Риту и поволокли её в комнату. Она беспомощно трепыхалась: её физическая сила здесь просто не существовала. Но сдаваться было невозможно, она попыталась ухватиться хотя бы за ручку двери… Так называемая мёртвая хватка продержалась примерно секунду.
О присутствии в своей квартире гостя, задрапированного в махровую простыню, Рита успела начисто позабыть. Поэтому то, что произошло дальше, для неё явилось полной неожиданностью.
А произошло следующее. Мимо Риты бесшумно, но очень весомо пронеслось… нечто. Космический крейсер с лазерными пушками и гравизахватами. «Звезда Смерти»[28] на субсветовой скорости. Короче, явление, трудно объяснимое с позиций классической физики. Совсем рядом что-то мерзко и влажно хрустнуло, две из четырёх державших её лап пропали неизвестно куда (Рита сейчас же заново вцепилась в ту самую дверь, от которой её оторвали мгновением раньше). Мелькнула, удаляясь, только что нависавшая рожа. Смятая, как пластилин, эта рожа больше не могла самоуверенно скалиться, в сплошном кровавом пятне выделялись только белки глаз, закаченных под лоб. Участь второго бандита Рита разглядела получше. Он выпустил её и целых полтора шага валко пятился прочь, имея на лице вовсе не свойственное таким людям виноватое выражение. А потом громко икнул и грузно, аморфным студнем, осел – вернее, стёк – по стене на пол.
И всё. Как у классика: дальше – тишина.
Лишь на кухне мурлыкал голосом Киркорова трёхпрограммник, который она только что за каким-то хреном включила:
– «Ты украдёшь, а я сяду!..»
Скудин между тем деловито вязал бандитов их же собственными ремнями. Это вам не кино, где героев связывают явно затем, чтобы они тотчас же развязались! Здесь шанса не будет – не освободят добрые люди, так и проваляетесь, пока не помрёте… Кудеяр извлёк из чьего-то кармана нож, распорол обоим штаны с трусами от пояса до колен, обыскал… Положил пленников спина к спине и принялся рассматривать трофеи. Они не особенно удивили его, скорее наоборот. Примерно такого набора и следовало ожидать. Удостоверения сотрудников охранной фирмы «Кураре». Два ствола, причём не какие-нибудь там ПММ или «Иж». Нет, тут всё было как у людей – у одного пятнадцатизарядная «Беретта», у другого «Вальтер ППК»… И, что самое интересное, – на оба присутствовали разрешения. То ли научились липовые делать такие, что не отличишь, то ли менты скурвились совсем… Ключи от «опеля» на брелоке. Вот это очень хорошо. Значит, вся компания в сборе и не придётся возиться с ожидающим на улице рулевым… Деньги, дубовые и зелень. Просто отлично. Так, а это у нас что в баночке из-под «Компливита»?.. Витаминчики?.. Наркота, как пить дать, экстази какое-нибудь. Сейчас вам, ребята, будет и без допинга весело… А вот действительно хорошая штука – нож разведчика. Рукоятка такого ножа ещё и стреляет, причём пуля с двадцати метров пробивает пехотную каску. Хороший ножичек, пригодится. И очень скоро…
– Рита, – попросил Иван. – Будь добра, принеси чайничек. Если остыл, подкипяти, хорошо?
Рита всё ещё стояла статуей у двери, судорожно вцепившись в металлическую ручку, и никак не могла от неё отлепиться. Позже она пришла к выводу, что её больше всего потряс именно обыденный тон, которым Скудин попросил принести чайничек. Где ж ей было знать, что по его меркам и в самом деле ничего особенного не произошло. Подумаешь… пару недоумков вежливости поучить…
Молодая женщина кое-как разомкнула сведённые пальцы и молча медленно побрела на кухню, потом назад. Адреналин запоздало выстрелил в кровь, тело слушались с трудом, Риту с головы до пяток била крупная, идущая изнутри дрожь…
Чайник, как выяснилось, за время недолгого коридорного сражения как раз успел закипеть.
– Спасибо. – Скудин взял его у Риты и застенчиво улыбнулся. – Ты вроде обещала штаны мне погладить? Будь добра… только дверь закрой поплотнее на тряпочку. И радио, если можно, погромче вверни…
У неё мелькнула дикая мысль о соседях, которых могли потревожить вопли из трёхпрограммника. Или… другие вопли. Иного происхождения и качества. Которые скорее всего сейчас раздадутся в прихожей. Она ведь понимала, что Иван не кофе себе заваривать собирался…
Что характерно: правозащитный зуд на неё отнюдь не напал.
А Кудеяр, выждав, пока за ней закроется кухонная дверь, начал понемногу освежать бандитов кипяточком из чайника. Тонкой струйкой по окровавленным харям. Бодрит, говорят, не хуже водички колодезной. Плюс ощутимый воспитательный эффект. Обмякшие тела зашевелились, раздались сперва стоны, потом крики и наконец – витиеватый мат пополам с чудовищными угрозами. Всё в порядке! Очухались. Может, даже и жить будут.
– Спрашиваю только раз. – Скудин наклонился над бандитом, который был справа, и, чтобы тот всё понял сразу, на ширину клинка отрезал ему ухо. – Кто послал? Где девушка? Паяльником которую?
В ответ – судорожные телодвижения, стоны, невнятные звуки а-ля хрестоматийный Герасим. Информации – ноль. Скудин понял по мимике, что у парня была сломана челюсть, досадливо сплюнул и занялся вторым. Это был малый крепкий, накачанный. Сквозь дыру штанов у него на бедре виднелась татуировка.
– Где девушка? – вновь спросил Скудин. И без церемоний ткнул клиента трофейным ножом прямо в татуировку на заднице. Неглубоко, но чувствительно. – Считаю до трёх…
Психологический контакт был установлен моментально.
– Не надо… – Бандит дернулся, охнул и разлепил вздувшиеся губы. – Не надо…
В переводе на цензурный язык его чистосердечная исповедь свелась примерно к следующему. Девка Натаха, чъим местонахождением интересовался Иван, в данный момент пребывала на своей «хате». Адрес которой, естественно, прилагался. Там же имел место и девкин «козёл» по имени вроде бы Серый. Но он сглупу дал бой и кого-то даже помял, и ему, чтоб не дёргался, так вмазали по рогам, что он клюв прикрыл и накрылся кедами. А послал братков по девкину душу Фима-звеньевой, тот, который бегает в поддужных у Семёна Рыжего. Послал за «углом», чемоданом то бишь. Вот они как могли его и искали…