Гирея Андрей нашел рядом с башней. Парень рубился у самых ворот. Створки ворот татары вынесли на скорую руку сделанным тараном, но защитники башни вышли на улицу, сразу же отбросив нападающих от ворот. Тогда Гирей бросил в бой всех своих воинов и теперь на площади творился сущий ад. Стрельцы, засевшие в башне, давно постреляли всех Гиреевых лошадей, все атакующие бились пешими. Кто свой, кто чужой — не разберешь. Только татары Кулчука могли ориентироваться, точно определяя союзников.
Зря князь отпустил Булата. Они с Ахметом, что-то умыслили, ускакали куда-то прихватив с собой пленника.
— Плевать, там видно будет, кто свой, а кто чужой, — с такими мыслями Андрей бросился в сечу. С фланга по татарам ударил другой русский отряд, с боем прорвавшийся на площадь. Татары было дрогнули, но громкий голос царского зятя привел их в чувство и они разом воспряли духом, дорого продавая свои жизни.
По ливню стрел, несущихся с верхнего яруса башни, Андрея определенно выцеливали. Еще бы, золоченый шелом с личиной, сверкавшее в лучах заходящего солнца зерцало кричали во весь голос — вот он я, славный воевода русский! Татарский круглый щит на его спине, буквально весь утыкан вражескими стрелами. Уже два раза Андрею пришлось сменить коня. Бросив щит в набегавшего татарина с занесенной для удара саблей, Андрей выхватил нож, и левой рукой метнул его во вражину, даже не надеясь на попадание. Как ни странно — попал, и щитом и ножом. Бывает пруха. С ножом в глазнице, бусорманин пробежал еще с добрый пяток метров, и упал под копыта княжеского коня. Вокруг князя яростно рубились пешие и конные воины. Он опять остался один, без своих воинов, последним пал, от удара булавой в грудь, новгородец Анфал. Андрей завершил круг вокруг башни, выходя к разбитым воротам.
Князь пристав на коротких стременах (дань татарской моде) углядел своих воинов. Урман ловко орудовал своим биллем взятом в качестве трофея у сержанта испанца, ссаживая с коней татарских всадников. Андрей и не заметил, как татарам подошла подмога. Прохор несмотря на хромоту в ноге, живо метался следом за стремительным Данилой, добивая спешенных подранков. Спину им прикрывал Третьяк с Афанасием. Третьяк уже из последних сил отбивался от наседавших татар подобранным на поле боя перначем, а Афоня хладнокровно опустошал колчан, расстреливая противников из могучего лука. Холопы Афони: два близнеца-литвина изредка шли на прорыв к очередному скакуну без всадника и, похватав колчаны, возвращались назад к своему господину. Там, где проходила эта веселая компания, навалом лежали трупы врагов. Без труда можно проследить их перемещение по кругу.
В коротких схватках с лучниками, жавшимися к стенам башни недалеко от входа в нее, Андрей успел заметить Прохора Дурного — знакомого по наезду на Литву боярского сына, из боярской дружины московского боярина Прокопия Елизаровича.
— Интересно, где сам боярин-воевода? — успел подумать Андрей, как Прохор расправившись со своим противником, коренастым бойцом в пластинчатом доспехе, поверх теплого халата, опрометчиво оставил в живых татарчонка лет десяти, вившегося рядом с поверженным татарином. Возможно, это был сын убитого. Повернувшись к пацану спиной, боярский сын пошел в сторону Андрея, но в этот момент малолетний татарин с короткого разбега, в прыжке, запрыгнул на спину русскому воину и глубоко погрузил стальной клинок в глазницу старого воина. Андрей ничего не успел предпринять. Прохор Дурной подкосившись, упал на колени. Татарчонок продолжал висеть у него на спине. Промчавшийся мимо Сенька махнул саблей, разрубая шейные позвонки и, отделил голову пацана от тела. Безголовое тельце продолжало висеть на спине боярского сына, а рука малолетнего убийцы продолжала наносить удары кинжалом, превращая лицо боярского сына в кровавое месиво. На войне нет места милосердию. Те, кто так не считает — платят за это жизнью. Тут так принято — расплачиваться своей жизнью. Прохор Дурной — старый воин, прошедший через сотни сражений, заплатил сполна. Он забыл простую истину войны. На войне нет детей, нет женщин, нет стариков. Если в их руках оружие — это враги… Не зря Чингисхан убивал всех, кто посмел взять в руки оружие. Мудрый был мужик Тэмучэн.
Андрея обуяла ярость. Дальнейшее было как в тумане. Он словно потерял контроль над собственным телом и разумом. Они стали жить собственной жизнью. Причем разум заснул, позволяя инстинкту бороться за жизнь. Лишь в конце сечи сознание вернулось к Андрею и князь смог взять под контроль свое тело. Залитый кровью с ног до головы, потерявший коня в иссеченной броне князь представлял жуткое зрелище.
Осмотревшись по сторонам, Андрей понял, что битва за площадь у башни практически закончена. У его усталых ног в замерзающих от легкого морозца лужах крови валялись изрубленные тела, источающие пар. Андрей углядел чью-то отрубленную по локоть руку. Подняв обрубок, он с трудом разжал мертвые пальцы мертвой хваткой державшие рукоять дамасского клинка. Князь осмотрелся, ища владельца сабли. Его тело лежало в двух саженях справа от Андрея. Тяжело переставляя ноги по красному от пролитой крови снегу, он подошел, снял с убитого богато украшенный пояс. Одел опояску поверх своего пояса. Вложил трофейную саблю в простые, ничем не примечательные потертые ножны из кожи. Своя сабля, несмотря на отличную сталь — вся в зазубринах. А татарин видно не из простых, и рубака отменный. Рядом с мертвым телом повсюду лежали тела изрубленных нукеров Салтана, Гирея и, русских воинов.
Не менее десятка отменных бойцов положил татарин, прежде чем расстался с жизнью. Андрей снял с головы убитого шлем с личиной и увидел совершенно русское лицо. Кудрявые светлые волосы и русая бородка, прямой нос, волевой подбородок и голубые глаза говорили о многом. Порода чувствовалась в этом убитом татарине с русской внешностью.
Андрея окликнули. Тяжело дыша к князю подошел молодой Гирей.
— Зять хана, — внимательно посмотрев на лицо убитого заявил он. — Из ваших, русских княжичей он, перешел на службу к хану. Собаке собачья смерть. — Гирей презрительно сплюнул.
— Похоронить его надо. Бился он достойно.
— Ну как скажешь. По мне так пускай зверье хоронит эту падаль, — усмехнулся будущий основатель династии крымских ханов.
— Что то их много оказалось в зимовье, тебе не показалось? — Андрей устало посмотрел на хана.
Хан весело рассмеялся в ответ. Мальчишка. Мальчишка, для которого война — мать родна.
— Пошли, урус, — Гирей хотел было хлопнуть Андрея по плечу, но напоровшись на жесткий взгляд князя, передумал, быстро одернув окровавленную руку.
— Ну, пошли, — усмехнулся Андрей.
Битва за базар была выиграна. Осталось взять башню. Защитников там осталось не много и стрелы у них закончились. Быстрый натиск и дело в шляпе.
Для начала Семен и Кузькой пальнули из пищалей в темноту. Ответом на залп стали крики боли. Попали. Сразу же после выстрелов в разбитые двери бросились нукеры Гирея. Молодой хан лично повел своих воинов в атаку. Дурак. Защитники дрались на смерть. Первых ворвавшихся врагов насадили на пики, подрубили им ноги. Хану повезло. Его не убили сразу, не проткнули копьем, не отсекли конечности. Он просто упал, споткнувшись о груду хлама, накиданного у входа. Когда Гирей попытался подняться, его как раз собирались насадить на короткую пику. И насадили бы. Не было бы Гирея — основателя династии крымских ханов. Если бы не Андрей, с дуру, бросившийся спасать пацана. Князь успел. Почти успел. Не обращая внимания на град сыпавшихся на него ударов, он рубанул на отмашь, перерубая древко копья. Железное жало осталось торчать из левого бока Гирея. Татарин оставшись без оружия, отпрыгнул в темноту, но не достаточно резво. Данила, неотступно следовавший за князем, достал его своей секирой.
Андрей вновь почувствовал удар. Кто-то из темноты пытался вогнать ему в бок копье. Железко скользнуло по зерцалу, не причинив особого вреда доспеху и его хозяину. Андрей полуобернувшись, крепко ухватился за древко чуть повыше яблока, и с силой дернул на себя копьецо. Одновременно рубанул саблей туда, где должны были быть руки врага, крепко сжимавшие древко. Удар вышел на славу — сабля отсекла и руку и напрочь перерубила древко. Моментально забыв о подранке, князь стремительно метнулся к деревянной лестнице ведущей на второй ярус. Мужики сами зачистят первый этаж башни.
Андрею не терпелось узнать, отчего Гирей так упорно хотел захватить башню. Ежели там царская казна то это будет такая удача! Такая удача! Можно тогда плюнуть на весь хабар и валить по быстрому домой… О раненных, которых придется бросить, в этот момент Андрей не думал. Золото затмило все его мысли. Увы, так бывает.
Андрею порядком надоели секреты. Что бы до конца разобраться в политической обстановке нужно обладать секретами врагов и друзей. Верить на слово нельзя никому. Даже другу. Это Андрей, слава богу, понял. Спасибо дружку Маслову. Раскрыл глаза ему дружок на правду жизни.
Андрею не терпелось узнать, отчего Гирей так упорно хотел захватить башню. Ежели там царская казна то это будет такая удача! Такая удача! Можно тогда плюнуть на весь хабар и валить по быстрому домой… О раненных, которых придется бросить, в этот момент Андрей не думал. Золото затмило все его мысли. Увы, так бывает.
Андрею порядком надоели секреты. Что бы до конца разобраться в политической обстановке нужно обладать секретами врагов и друзей. Верить на слово нельзя никому. Даже другу. Это Андрей, слава богу, понял. Спасибо дружку Маслову. Раскрыл глаза ему дружок на правду жизни.
Второй ярус башни защищали всего лишь пятеро воинов. Не татары. В европейском доспехе, но не рыцари. По роже — ну чистые греки. Вооружены они арбалетами и короткими мечами. После того как арбалетные болты сбили с ног двоих резвых нукеров Гирея, в бой кинулись Данила с Прохором. Греки оказались отличными фехтовальщиками. Только ураман не фехтовал. Как только он поднялся по лестнице, он крутанул своей смертоносной секирой срубив сразу двоих и чуть было не зацепив Прохора. Проша среагировал, моментально упав на пол. Перекатился и вогнал засапожник в пах третьему воину. Остальных смял Андрей, врезав одному щитом по голове, а второго просто сбил с ног всей своей массой. Колющий удар грека на достиг цели, дурак уколол князя в живот. Дохлое дело таким ударом пробить доспех, зерцало выдерживало удар татарской стрелы.
На третьем ярусе были только двое. Увидав князя, а за ним громилу урмана, они побросали мечи, упав на колени. В центре площадки стояла палатка, оставив сдавшихся на попечении Данилы, Андрей вошел внутрь, ударам ноги распахивая легкие двустворчатые двери. Внутри было относительно светло. На высоком наполном подсвечнике горела толстая восковая свеча.
Противник был один. Это был молодой совсем стройный воин, по виду ровесник Кулчука и хана Гирея. Он яростно бросился на Андрея, с занесенной для удара саблей. Воин защищал ребенка, пищавшего в люльке. Рядом с младенцем сидела молодая девка, то ли мать, то ли нянька-кормилица. Нет, на мать она не похожа. Слишком простая одежда на ней. А вот и младенец, вот, значит, кто был нужен Гирею!
Андрей легко перехватил руку воина, ударил кулаком по золоченой мисюрке. Парень тут же свалился, выронив из руки легкую сабельку. Не сабля — а баловство одно, словно для ребенка делана. Кожаный ремешок на мисюрке-наплешнице не завязан, в падении шелом свалился с головы воина. Шикарные длинные волосы цвета вороного крыла рассыпались по полосатому килиму. Девушка! Красивая девушка! Очень красивая девушка!
Машинально, Андрей подал ей руку, помогая подняться. Воин-девушка приняла помощь и поднимаясь на ноги вонзила невесть откуда взявшийся кинжал прямо в правую подмышку князя. Чуть чуть не довела удар, сталь звякнула и обломилась у самой рукотяти. Красавица превратилась в фурию. Острые ногти впились в лица врага, Андрей был именно врагом для нее, а не галантным, обходительным мужчиной. Боль вернула князя на землю. В смысле, он с силой оттолкнул девушку от себя. Верная сабля, болтавшаяся на шелковом шнурке оказалась моментально в его руке. Миг, и острая сталь пронзит нежную изящную девичью шею. Острие остановилось в миллиметре от нежной кожи. Князь смог обуздать себя волевым усилием. Позже, вечером он возьмет ее как мужчина. Она прекрасна! Острое желание обладать этой девушкой, прямо сейчас, вновь овладело князем, но Андрей снова справился, на сей раз с похотью.
По лестнице, громко топая подкованными сапогами, поднимались воины. Урман, ехидно улыбался распухшими губами, глядя единственным глазом на тяжело дышавшего князя. Левый глаз урмана закрыт огромным синяком, на пол лица. А Сенька откровенно скалился, облизываясь. Уж больно хороша девка. И воинская справа придавала ей лишь большую сексапильность.
Андрей вложил саблю в ножны. Хмуро посмотрел на Семена, отчего тот моментально посерьезнел.
— Баб с собой забрать, но так чтоб Гирей не разглядел, дитя тоже спрятать, — отдал распоряжение князь глухим голосом. Стерва хороша в своей ярости, но она умудрилась разорвать шов на щеке. Больно, зараза.
— Служанка или кто она там пыталась защитить ребенка, преградив дорогу Сеньке своим хрупким телом. Семен не церемонясь, врезал ей сапогом по животу, ухватил за волосы и бросил на килим. Девка даже не пикнула. Лежала молча на полу, закусив от боли губу.
— Государь! А дите не едино! — сообщил он, заглядывая люльку.
Андрей решил взглянуть сам, и верно — детей было двое. Один чуть постарше другого.
Что с ними делать, Андрей ума не приложил, но отдавать Гирею их он точно не будет. Если дети нужны Гирею, значит и князю пригодятся. Для чего? А шут его знает. Там видно будет.
— Государь! — Кузька, бесшумно ступая по ступенькам, поднимался по лестнице на верхний ярус. Каблуки у Кузьки тоже подкованы, но парень умудрялся передвигаться совершенно бесшумно, как кошка, словно был он босиком, а не обут в мягкие сапоги с серебряными подковками. Любил Кузьма выпендриться, беря пример с дружка государя — боярина Маслова. Тот тоже щеголь еще тот, в отличие от Андрея. Князь предпочитал простую, но добротную одежду. Однако статус не позволял Андрею вести себя так, как ему хочется.
— Хан ранен, — сообщил Кузька, помогая Даниле упаковывать пленниц в ковры.
Ну это не новость, Андрей сам видел, как татарин пронзил Гирея копьем. Вопрос насколько серьезна рана? Этого Кузьма не знал. Зато он узнал другое.
— В башне одни бабы да евнухи были. Дочку царскую кто-то до смерти побил. Она чуть было Гирея не прибила.
Вот это новость так новость! Дочь Махметки — воин! И те, в подворье, дивчины, побитые братьями тоже сражались как воины. То-то на улицах полно порубленных, посеченных баб. Воины воспринимали баб с саблей в руках не как женщин, а как врагов. И вообще, Андрей заметил, что русские, что татары никогда не брали в плен тех, кто поднял на них оружие. Таких убивали. Сразу и жестоко. Может оно и правильно. Вон, стерва, чуть было его не прирезала, когда князь решил поиграть в джентельмена.
К тому времени, как Андрей спустился вниз и вышел на площадь, базар уже был полностью разграблен. Мужики его тоже даром времени не теряли, прибарахлились. Татары с ними не связывались из-за добычи, посему инцидентов не было. А вот Гиреевы нукеры схватились с воями какого-то русского боярина. Так как те и другие были татарами, то дело обошлось без крови, а может десятники подоспели и разняли. Андрей застал лишь самый конец перепалки, когда уже сабли были вложены в ножны.
На противоположном конце базара стояли самые настоящие деревянные избы, с шатровыми крышами. Ну не совсем избы, при ближайшем рассмотрении дома оказались из бревен, но сложены на подобии шатра. Понятно, что это жилища богачей, каких-нибудь беков. Чуть левее начиналась широкая улица. Она вывела Андрея на другую площадь, где в середине стояла огромная юрта. Не просто огромная, а гигантских размеров шатер, задрапированные шелковой тканью. Рядом чуть в стороне стоял еще один шатер, поменьше размерами, но не намного меньше. Он был из чистого золота. Вернее это был обычный по конструкции шатер, из войлока. Только вместо драпировки шелком, татары украсили его большими золотыми пластинами. Оттого Андрей и подумал, что шатер золотой. Красивое зрелище! Вот только хороша Маша, да не наша. В округе полно нукеров Сеидки, а сам хан только, что вошел в этот драгоценный шатер, по красным коврам устилавшим дорогу к большим двустворчатым дверям. Кстати, двери деревянные, но украшены ажурными серебряными и костяными накладками. Красиво жить не запретишь. Если ты царь, конечно.
Посмотреть тут было на что, но усталость валила с ног Андрея. Да и потеря крови от ран давала о себе знать. Голова кружилась и потянуло князя в сон так сильно, что Андрей поспешил вернуться. Главное не заплутать в этом правильном лабиринте. Возвращался Андрей по той же улице, по которой приехал.
На базарчике образовалась толкучка. Барахло все стаскивали на площадь. Повсюду горели костры. На дрова пустили бревна, их полно. Татары успели построить только одну башню, а планировалось как минимум три. Бревна татары пустили на создание баррикад, а теперь завалы растащили и пустили на дрова.
Андрей решил срезать дорогу, свернул направо и вскоре наткнулся на санный поезд вставший посередине улицы. С высоты коня, Андрей видел, что на перекрестке образовалась пробка. Ага, в пятнадцатом веке такое случалось. В мужиках лающихся с татарами Андрей признал своих кузнецов Олешу Молота и Онисима. Андрей полагал, что их и нет уже на белом свете, а подиж ты — живые!
Наконец спорщики перестали ругаться, взявшись за дело. Арбы сцепившиеся колесами растащили и потихоньку сани, телеги и двухколесные арбы пришли в движение.
Андрей обогнал возки, поравнявшись с кузнецами. Мужики радостно приветствовали своего государя. Тут же, взахлеб и перебивая друг друга, поведали свою историю.