Айна и Гайвен отправились отдыхать наверх, в снятые ими комнаты, а Артур сидел в трактирной зале и мучился ожиданием. Опять ждать... Артур устал от этого ненавистного ему занятия. Что может быть хуже, чем сидеть сложа руки, пока судьба не нанесет очередной удар в спину? Это невыносимо - в ожидании беды ничего не делать, даже не знать, можно ли вообще что-то сделать. Было попросту нестерпимо сидеть часами без дела, пялясь на редких посетителей. Артур ненавидел себя - за то, что оставил отца. Ненавидел он также и людей, по вине которых вообще оказался перед подобным выбором. На душе было пусто и скверно. Дико хотелось напиться, но все никак не получалось. Нужно было узнать, что происходит в Тимлейне, и узнать как можно скорее - иначе и свихнуться недолго.
Неудивительно, что когда дверь трактирной залы наконец отворилась, Артур резко вскочил со скамьи и от избытка чувств вмазал кулаком по дубовому столу, из-за чего на него недоуменно покосились выпивающие за стойкой фермеры. Мол, чего это благородный господин вдруг начал бузить - неужели пиво наконец в голову ударило? Айтверн рванулся к вошедшему, да так и остановился на месте - на кого-кого, а на королевского гонца новый посетитель походил меньше всего.
То была молодая девушка лет двадцати, не больше, с сочными рыжевато-каштановыми волосами и бледным алебастровым лицом. Прямой, как рукоять меча, нос, пролегшие эфесом брови, глубокие глаза смутного болотного оттенка. Девушка была одета в мужской наряд зеленого цвета, и носила за спиной лютню. Приметив музыкальный инструмент, Артур вновь воспрял духом. Менестрель! Не иначе, она менестрель, а странствующие певцы всегда в курсе последних новостей.
Девушка тем временем прошла к стойке:
- Мир вам, почтенный хозяин, - обратилась она к трактирщику. - Мне бы, что ли, перекусить с дороги и комнату до утра. А там еще и бадью воды неплохо бы нагреть, чтоб искупаться. Сделаете?
Тот с готовностью кивнул:
- Будет исполнено, госпожа моя! А вы откуда путь держите?
Девушка пожала плечами:
- Да вот, из Лейстерна еду, а вообще где только не была. Сейчас вот направляюсь в столицу. Лютню видите? Надеюсь, мой голос придется по вкусу тамошней публике.
- Это да, песни это дело хорошее, - вновь кивнул хозяин заведения, - а нам как, тоже, может, споете?
- Почему бы и нет? - пожала девушка плечами. - Вот только давайте перекушу сначала, хорошо?
- Как пожелает прекрасная госпожа! Грета, - бросил трактирщик подавальщице, - подай нашей гостье обед.
Артур разочаровался, узнав, что менестрель едет не из Тимлейна, а в Тимлейн - возможность получить последние известия вновь отодвигалась на неизвестный срок. Тем не менее Айтверн подошел к столу, за которым уселась, приступив к трапезе, певица. Молодой человек рассудил, что лучше уж немного поболтать с прекрасной незнакомкой, нежели и дальше созерцать пивную пену.
- Добрый день, сударыня, - Артур изысканно поклонился, - я счастлив приветствовать вас в этом гостеприимном месте. Подобно вам, я здесь проездом, а что может быть приятней для путешественника, чем беседа с другим, таким же как он, странником? Особенно если это столь красивая и очаровательная особа.
- Ну и вам добрый день, сударь. - Не похоже было, чтобы манеры Айтверна произвели на нее особое впечатление, но ответила девушка по крайней мере приветливо. - Раз так, присаживайтесь. Я и сама не прочь перекинуться с кем-нибудь парой слов.
- Приятно, что мы настолько единодушны в этом вопросе, - Артур занял место напротив собеседницы. - Нет ничего лучше и похвальней взаимопонимания и согласия. Мое имя Артур, к вашим услугам, - он сознательно опустил фамилию. Если ты в бегах, не стоит лишний раз размахивать родовым знаменем.
- А меня Эльза зовут, - девушка надломила кусок хлеба.
- Для меня честь узнать ваше имя, миледи, - с жаром заверил ее Айтверн. - Оно столь же изумительно, как и вы сами.
- Я не впервые слышу такие вещи, - сказала девушка равнодушно.
- Не вижу ничего удивительного, ведь это так и есть, а как можно не говорить людям правды, тем более столь прелестной правды?
Эльза наклонила голову к плечу и слегка прищурилась:
- Послушай, братец... Я конечно понимаю, что ты парень богатый, это и по одежде видно. Наверно, ты и ко двору вхож. Но мы-то с тобой сейчас в деревне, а не во дворце. А раз так, можешь ли ты говорить немного попроще?
- Вообще могу, - смутился Артур. - А так чем плохо?
- Ну как тебе сказать... - Эльза потянулась за сыром. - Когда каждый петушок при встрече старается распустить хвост... Знаешь, ты бы на моем месте тоже был сердит.
- А я думал, девушкам нравится, когда с ними так говорят, - немного растерянно признался Айтверн.
- Считай меня неправильной девушкой. Ладно, забудем. Вот скажи, Артур, ты-то куда и откуда путь держишь? Разве такому, как ты, не пристало торчать в королевском замке?
Ну и что на такое отвечать? Правду говорить не стоит, во избежание лишних проблем, а потому придется лгать. Не очень честно, а прямо говоря - довольно-таки подло отпускать девчонку прямиком в осиное гнездо, не предупредив, что в этом гнезде творится, но рассказывать о случившемся в Тимлейне нельзя тем более. Тогда не обойтись без лишних расспросов, а тайна, которая окружает принца и его спутников - превыше всего. На мгновение молодому Айтверну сделалось тошно от себя и своих мыслей.
- Мне до смерти надоели придворные кокотки, - беспечно ответил Артур, - и их мужья. Твой покорный слуга рассудил, что нет ничего полезней для здоровья, нежели свежий сельский воздух. Захотелось немного пошляться туда-сюда, самую малость отдохнуть на лоне природы. Буколично, дешево и сердито.
Эльза усмехнулась:
- Ты упомянул мужей... Что, тебя кто-то пощекотал зубочисткой?
Айтверн вдруг понял, что девушка ему нравится.
- Было дело, - признался Артур, вспомнив один случай месячной давности, когда он совратил супругу графа Дериварна и едва не погиб от руки означенного графа. - Я повадился лазать в окно к одной красотке, и лазал так раз шесть. Через дверь, сама понимаешь, заходить было несподручно. Супруг сей прекрасной госпожи очень любил охоту и пьяные застолья, и она была вынуждена все время вышивать да глядеть в окно. Какой из меня рыцарь, если бы я не пришел на помощь страждущей красавице, и не развеял ее тоску? Я подумал, что рыцарь из меня хороший, и взялся за дело. Ну и вот, однажды прямо во время... э... дела возвращается наш законный супруг. То есть не наш, а моей леди. Очевидно, пьянка закончилась чуть раньше, нежели предполагалось... Прискорбная неожиданность. Он ухватил меня за волосы, стащил прямо с моей, то есть его, волшебной феи, и со всей дури треснул по зубам. Я, признаться, думал, что в тот же миг предстану перед Создателем. Пронесло. Тут этот милостивый государь и говорит - "одевайтесь, мол, и выходите во двор. Буду ждать". Делать нечего, я оделся и вышел. Честь мне дороже головы, как ты сама понимаешь. А он уже стоит там и опирается на меч. "Ну что, сударь, хотите отогреться на иной манер?!" - проревел этот медведь и швырнул мне еще один клинок. Я поймал, не без ловкости, надо сказать, и гостеприимный хозяин тут же кинулся ко мне с явным намерением срубить голову. Я отразил удар, ну и пошла потеха. Мы скакали минут двадцать, не меньше, только искры во все стороны разлетались. Он оказался настоящим мастером, я тебе доложу! А потом выбил у меня меч из рук, отшвырнул свой и как хлопнет меня по плечу - чуть дух из тела не вышиб. "А ты ничего, потешил старика! - прокричал этот благородный человек. - Порадовал, прямо скажу, порадовал! Молодец, парень. За такое развлечение я тебе и жену прощаю - сам по молодости в чужие спальни лазил. Пошли, промочим горло!" Я вообще-то ожидал, что он меня сразу примется убивать, и потому несказанно удивился. Но пошел следом. Он и в самом деле угостил меня вином, крайне недурным, и мы пили до самого утра, а потом навестили бордель. Там и заснули, хотя и не сразу. К вечеру проснулись, он еще раз хлопнул меня по плечу и сказал, что если еще раз увидит меня у своей жены, все-таки убьет. Такая вот история.
- Ты видать не очень великий фехтовальщик, раз уж тебя одолел пьяница, - сказала Эльза с насмешкой, и Артуру вновь стало нестерпимо стыдно за то, что он не говорит ей о главном. Не говорит о том, что может поджидать ее в столице. Вдруг Эльза едет самой смерти к пасть?
- Я великий фехтовальщик! - возразил Айтверн, норовя заглушить угрызения совести. - Самый великий из всех! Просто факелы во дворе еле коптили, а в темноте драться я не силен. - М-да... не силен... Тут же вспомнилась еще одна схватка в темноте - с Рупертом Бойлом, и юноше сделалось совсем тошно. Да будь оно все проклято... - А ты, значит, поешь? - спросил он кисло, все еще пытаясь оттянуть решение.
- Пою, - кивнула Эльза, разминая пальцы. - А хочешь послушать?
- Я великий фехтовальщик! - возразил Айтверн, норовя заглушить угрызения совести. - Самый великий из всех! Просто факелы во дворе еле коптили, а в темноте драться я не силен. - М-да... не силен... Тут же вспомнилась еще одна схватка в темноте - с Рупертом Бойлом, и юноше сделалось совсем тошно. Да будь оно все проклято... - А ты, значит, поешь? - спросил он кисло, все еще пытаясь оттянуть решение.
- Пою, - кивнула Эльза, разминая пальцы. - А хочешь послушать?
- Хочу! Очень. Спой, а?
Девушка улыбнулась:
- Ну что ж... Твоя искренность мне по душе. Сторонись ты этих своих куртуазных оборотов - и сразу будет видно, что нормальный парень. Ну-ка, приступим, - она поерзала на скамье, садясь поудобнее, выпрямилась, упершись спиной в стену, и Артур вдруг заметил, что Эльзу охватило напряжение. Точно такое же напряжение испытывают многие молодые воины перед битвой, Айтверн и сам его порой ощущал, готовясь к схватке. Надо же, он и не знал, что у менестрелей все точно так же... Девушка тряхнула головой, берясь за лютню, и каштановые волосы взвились вокруг ее лица набежавшей волной. Длинные тонкие пальцы пробежали по струнам, рождая мелодию, и, проиграв вступление, волшебное, звенящее и грустное, исполненное почти осязаемой памяти о ком-то, давно ушедшем, навсегда, быть может, потерянном, Эльза негромко запела:
Золото дней осыпалось в ладони мои
Всадник зимы поднимал окровавленный стяг
Где, в серебре, потерялись дороги твои?
Эхом каким был навеки украден твой шаг?
Мир наш потерян, навеки свечой отгорел.
В памяти - башни, упавшие в серое море.
Мне не бояться мечей и погибельных стрел -
Крепкий доспех подарило мне давнее горе.
Слаще сокровищ - мой посох дорожный и плащ.
Лучше высоких чертогов - простор и дорога.
Лучше безрадостный смех, чем живительный плач.
Лучше бежать, чем годами стоять у порога.
Рыцарь осенний, зачем ты оставил меня?
Лунные замки, смогу я вас снова найти?
Это мой выбор - я снова седлаю коня.
Холод и мгла на моем бесконечном пути.
Эльза пела, легко и немного печально, лютня вторила ее хрустальному голосу, рождая переливы волшебной музыки, и под влиянием голоса, музыки и слов Артуру показалось, что мир вокруг него содрогнулся и сдвинулся с места. Трактирная зала поплыла, растягиваясь во все стороны и теряя четкость, искажаясь и распадаясь. Все стало словно в тумане, неясным, нечетким и призрачным, и Айтверну почудился холодный ветер, коснувшийся запертых сундуков его памяти. И тогда песня Эльзы обернулась звоном ключей, и ветер отбросил крышки сундуков, коснулся засверкавших неугомонным пламенем золотых монет. Ветер наполнил Артура своим свистом, разворошил и закружил в танце ворох воспоминаний. Непонятные картины, позабытые имена и образы наполнили все вокруг, рождая новый, неожиданный свет там, где прежде была темнота. Голоса и лица. Утраченное знание. Утраченные люди. Утраченное прошлое. Что-то, что было и теперь нет - но, может быть, снова будет. Еще совсем чуть-чуть... еще совсем немного... И он вспомнит, обязательно вспомнит. Поймет. Но... Что он должен вспомнить? Что он забыл?!
Но тут песня закончилась, и наваждение пропало.
- Ну как? - спросила Эльза с неожиданной робостью, ладонью отводя волосы назад. - Может, это и не самая красивая песня на свете, но мне она дорога.
Проклятье!!! Трижды, четырежды проклятье - ему самому с его подлостью и ложью! Вот, погляди, сидит перед тобой невинный, ни в чем гнусном не замешанный человек. Эта веселая и искренняя девушка наверняка никому ничего дурного не сделала и вряд ли намеревается делать. Плохие люди не разговаривают так, как разговаривает Эльза, и не поют таких песен. И вот ей-то, Артур Айтверн, ты позволишь отправиться в Тимлейн, даже не предупредив о том, что там происходит? В Тимлейн, где сейчас, может быть, режут, убивают и насилуют, где бьются между собой две закованные в железо армии, а простые горожане - просто пепел под их ногами? Где, может быть, мародеры на каждом шагу? Где горит огонь и люди ненавидят друг друга? Ты с легким сердцем пойдешь на такое? Говоришь, нельзя ни единым словом, ни единым звуком выдавать возможное местоположение принца Гайвена Ретвальда и его спутников, нельзя давать никому никаких подозрений? Да гори оно все адским пламенем! Ну их к черту, всю эту власть и всю эту ответственность, если они требуют совершать подлости и вести под нож невинных людей. Он скажет все, что следует, Эльзе, а если на их след потом и выйдут как-нибудь враги - ничего, Артур Айтверн их лично встретит и угостит как следует сталью.
- Эльза. Не езжай в Тимлейн. Поворачивай назад.
- Что? - нахмурилась девушка. - С какой это радости?
- В столице мятеж.
- Что?!!
- Герцог Мартин Эрдер и еще куча дворян восстали против короля. И вывели дружины на улицы. Пошли на штурм цитадели. Был бой... может, и сейчас продолжается. Я не знаю. Я не дрался. Я просто сбежал.
- Слушай... Ты, наверно, слишком много выпил. - Эльза не верила ему. Ничего удивительного, Артур и сам бы себе не поверил. - Какой мятеж? Ты о чем? Сходи, что ли, холодной водой облейся, помогает частенько.
- Нет. Я пил куда меньше, нежели хотел бы. Эльза, поверь мне, я тебе чем угодно могу поклясться. В городе переворот. Тебе нельзя туда. Там опасно. Тебя же убить могут! Кто угодно.
Ее лицо оставалось неверящим.
- Артур... Если ты считаешь, что это все так уж смешно...
Ответить он не успел - дверь залы вновь распахнулась, от удара ногой, и появился запыхавшийся мальчишка:
- Все на площадь! - крикнул он. - Староста зовет! Прискакал королевский гонец, говорит, срочные вести! Всем нужно услышать!
- Ну вот, - Айтверн криво усмехнулся, поднимаясь. - Вы предпочли не поверить мне, но, возможно, вас больше убедит официальное лицо?
Лицо Эльзы, и без того бледное, побелело еще больше, и она тихо сказала:
- Пошли.
- Пошли, - согласился Артур и подал девушке руку. Ему вдруг стало страшно, жутко, нестерпимо и невыносимо страшно, захотелось куда-нибудь убежать, спрятаться, забиться под землю, сердце застучало так громко и часто, что в груди заболело. Артур схватился за пальцы Эльзы, как утопающий за брошенную ему веревку.
На деревенской площади собралось довольно много народу, мужчины, женщины и куча ребятишек. Толпа гудела на много голосов, толкуя, о чем может поведать нежданный гонец. Сам королевский герольд стоял в центре площади, рядом с колодцем, и держал в руках свернутый свиток. Посланец кусал губы и время от времени передергивал плечом. Артур подавил первое желание рвануться к нему, схватить за грудки и вытрясти все, что только можно. Пусть сам сначала заговорит, да, пусть сам... господи, как же плохо, смилуйся, господи, я же больше так не могу.
Когда люди заполнили площадь, герольд закричал:
- Жители Эффин! Возрадуйтесь! Возрадуйтесь, ибо я приехал к вам сказать о пришествии нового короля! - На площадь тут же упала тишина, все разговоры как ножом отрезало. Немного воодушевившись, гонец продолжил. Он явно был не в своей тарелке. - Возрадуйтесь! - в третий раз сказал он. - Тирания, довлевшая над страной... тирания пала! Брайан Ретвальд... преступно удерживавший престол... убит, поражен, нашел свою участь! К нам вернулся наш подлинный государь. Гледерик Кардан... - ЧТО?!!! - Гледерик Кардан, прямой потомок старых королей, вернулся к нам, и... и снова принял свой народ под свою руку. Мздоимцы, казнокрады, честолюбцы и интриганы, стоявшие за спиной Ретвальда и тянувшие страну к гибели, больше никогда не будут довлеть над нами. Их времена кончились! Пришли иные времена. Справедливые, праведные, чистые! Отныне больше никто не станет угнетать наш народ! Пришли... пришли новые дни. Радуйтесь... Радуйтесь, люди, потому что мы снова свободны, потому что больше никто не отнимет нашей свободы, потому что наша свобода... теперь всегда с нами. Это настоящий праздник, праздник для всех нас, праздник для всего королевства. Это...
Герольд говорил еще долго, временами запинаясь, то и дело путаясь в словах, повторяясь и блуждая в трех соснах, раз за разом он выдавал одни и те же цветистые и бессмысленные фразы, но Артур уже не слушал. Он едва стоял на ногах, и боялся, что сейчас упадет. Больше всего ему сейчас хотелось поверить, что он все-таки напился, бредит, мечется в лихорадочной горячке, спит и видит дурной сон, и что сейчас закричит петух, изгоняя своим криком проклятого гонца. Но гонец никуда не исчезал. По-настоящему дурные сны не любят уходить и не уходят, по-настоящему дурные сны берут тебя за горло и смеются в лицо. Слова скакали обезумевшими кобылицами, и молчала, затаив дыхание, толпа, такая бедная несчастная толпа, люди, никогда не сидевшие на престолах и не игравшие в престолы, просто люди под сапогами владык. Мучительно болело сердце, умоляя о спасении и не получая его. Хотелось рухнуть на землю и кричать, кричать в лицо равнодушному небу, а небо молчало, застыв стоящей водой... той самой водой, что холоднее смерти.