— И где же твоя мулатка?
— Не могу знать, масса! — негр выглядел не менее обескураженным. — Только что была. И ведь сказала…
— Вы кого-то ищете, сэр? — один из мальцов — самый чумазый, — бросив игру, вдруг подбежал к Андрею.
— А-а-а! Сын углежога! — узнал мальчишку капитан Гром. — Все такой же грязный… Так что ты хотел?
— Вас ждет одна черная дама, сэр. Здесь, неподалеку, в харчевне. Сказала, чтоб я проводил.
Громов хмыкнул:
— А-а-а, ну раз сказала, тогда веди. Том, можешь быть свободным.
— Понял, сэр.
Харчевня с огромной кружкой вместо вывески располагалась примерно в двухстах шагах от особняка тетушки Марты, на первом этаже — а, скорее, в подвале — обычного двухэтажного дома, каких в Нассау — да и не только здесь — имелось множество. Узкое, вытянутое в длину помещение, старые столы со скамейками, полутьма и — никого, наверное, ввиду раннего времени. Впрочем, в дальнем углу кто-то сидел, сливаясь с темной стеною.
— Она? — Андрей оглянулся к мальчишке, но того уже и след простыл.
В углу как-то зловеще засмеялись:
— Входи, молодой господин, присаживайся. Это я звала тебя.
— В таком случае — доброе утро, — молодой человек с усмешкой уселся напротив мулатки, в которой сразу признал вчерашнюю колдунью, что поджидала Жозефа Китайца в таверне «Черная голова».
Говорят, она и вправду раньше там была, самая настоящая черная голова — высушенная каким-то индейским племенем голова негра! Была, да сплыла — то ли украл кто-нибудь, то ли кто-то из испанских солдат захватил в качестве экзотического трофея.
Глядя на мулатку, Громов почему-то об этой голове вспомнил… а еще вдруг появились мысли о кровавом культе вуду, каких-то заговорах-наговорах и прочем… Волосы-то у него — состригли, ага! А старушка интересная… правда, она как-то устало выглядит… изможденно даже.
— О, Великий Никто!!! — едва капитан Гром уселся, как колдунья с воплем бросилась пред ним на колени. — Отпусти меня! Пожалуйста, отпусти — я не желала тебе ничего плохого.
— А кто желал? — подавив удивление, вкрадчиво осведомился Андрей. — Жозеф Китаец?
— Он… И еще — тот, которого все зовут Бешеный Дирк.
Вздохнув, мулатка кивнула и, не вставая с колен, посмотрела на Громова, как ему показалось, с надеждой:
— Так ты отпустишь меня, могучий господин Ниоткуда?
— Пожалуй, отпущу, зачем ты мне сдалась? — почесав затылок, молодой человек решил подыграть колдунье, а заодно и вызнать кое-что о своих, так сказать, друзьях-компаньонах, с которыми завтра предстояло отправиться в рейд.
Андрей покусал губу: ну Китаец! Ну Бешеный Дирк! С чего это они его заколдовать собрались? Хотя… можно догадаться — с чего. Конкурент! И конкурент сильный. А союзник — вынужденный, просто сообща сейчас легче.
— Так, женщина! А ну-ка, встань, — непререкаемым тоном заявил Громов. — Точнее — сядь, где сидела!
— Да, Великий Никто, слушаюсь! — Мулатка поспешно вскочила на ноги и, глубоко кланяясь собеседнику, уселась на свое место, сложив на столе жилистые, с набухшими венами, руки с короткими, унизанными дешевыми перстнями пальцами.
— Вот так-то лучше будет, — одобрительно кивнул капитан Гром. — Тебя как звать?
— Что, Великий Господин? — колдунья по-прежнему смотрела на Андрея со страхом.
— Зовут как — спрашиваю!
— О, Могучий Никто, зачем тебе мое имя? Или ты все-таки решил погубить меня?
Молодой человек озадаченно потеребил бородку и, положив на стол треуголку, спросил:
— В этой чертовой таверне подают ли выпивку?
— Подают, Великий Господин. Только надо кликнуть хозяина… Я ему запретила входить.
— Так разреши! — хмыкнул Андрей. — Сама-то что будешь — вино или ром?
— Э… ром, да.
— Давай заказывай.
Явившийся на зов колдуньи хозяин, длинный и тощий старик с всклокоченной бородой и желтою кожей, с поклоном принес ром в больших жестяных кружках.
— Ну, вздрогнули… — Громов поднял кружку, то же самое, хрястнув змеиными головами, поспешно проделала и его колоритная собеседница.
Оба выпили, зажевали моченым горохом.
— И как же к тебе обращаться? — все же спросил Андрей.
Колдунья отозвалась неожиданно легко:
— Люди зовут Катанга…
— Катанга так Катанга… Давай-ка выпьем еще! Ох… хороший ром!
— Да, Могучий Никто, неплохой. Я и сама частенько посылаю сюда за выпивкой.
После второй кружки мулатка взбодрилась и совсем перестала бояться, снова попросила ее отпустить.
— Не понял? — удивился молодой человек. — Я тебя держу, что ли?
— Не ты, Великий Господин, но твой «лоа»!
— Кто-кто?
— Тот, кто живет в тебе и явился ко мне сегодняшней ночью. Твой дух! — выпалила Катанга. — Он пришел… потому что я… я сама вызвала его.
Услышав такие слова, Громов усмехнулся — теперь понятно, зачем у него срезали прядь и кому все это надо!
— Твой «лоа» оказался сильнее моего, — опростав третью кружку, пояснила колдунья. — Он оседлал меня сразу, и я ничего не смогла сделать. Я была лошадью, а твой «лоа» — всадником, он загонял меня так, что я еле выжила… и сегодня придет опять… и завтра… пока не умру! Отпусти меня, Могучий Никто!
— А почему ты меня так странно называешь — Никто? — наконец поинтересовался Андрей.
— Потому что ты — Никто! Из Ниоткуда! — В темных глазах колдуньи вновь вспыхнул ужас. — Тебя нет здесь! Не должно быть никак. И все мое колдовство — бессильно, мало того — обернулась на меня саму… О, прости меня, Могучий! Я больше никогда не буду пытаться причинить тебе зло, клянусь святым Георгием — великим железным богом Огуном, и святым Иеронимом, еще именуемым повелителем грома Шанго!
— Ладно, ладно, не юродствуй!
Молодой человек покладисто махнул рукой и тут же, снова вогнав мулатку в страх, осведомился, как она узнала, что он — человек из ниоткуда, которого в этом мире быть не должно?
— Да ты не дрожи так, любезная Катанга, — лучше выпей!
— Да-да… лучше выпить, ага.
— Так откуда узнала?
— От твоего «лоа»! Он явился ко мне ночью… вышел из сверкающей кареты, движимой колдовской силой — без лошадей.
— А какого цвета была карета? — быстро перебил Андрей.
— Хм… — колдунья озадаченно нахмурилась, отчего ее смуглое толстощекое лицо с широким — картошкою — носом приобрело довольно-таки забавный вид. — Кажется, синяя… Да-да — синяя! С такими черными колесами, огромными стеклянными окнами и пылающими глазами — тоже из стекла! А как она рычала, о! Видать, двигали-то ее злобные демоны.
Синяя карета… Громов сразу припомнил — был у него когда-то синий «Рено-Логан»… Но откуда об этом может знать Катанга?! Описала-то, между прочим, четко… Значит, есть что-то такое в ее колдовстве… есть…
— А, скажи-ка, тетушка, что я должен сделать, чтоб мой… как его… дух, что ли…
— Лоа, Великий Господин, — подсказала колдунья.
— Чтоб мой лоа больше не приставал к тебе.
— Как что? Вступить с ним в связь, сказать ему! — Катанга повела плечом.
— Прямо сейчас?
— О… любезнейший Никто… — изрядно захмелевшая мулатка немного опешила и не смогла сдержать довольной улыбки. — Если тебе не трудно.
— Да не трудно… Эй, кабатчик! Тащи еще рому!
— Уже принес, господин, — подбежав, ушлый кабатчик принес объемистую бутыль черного английского стекла, заткнутую вместо пробки обглоданным кукурузным початком. — Пейте на здоровье! Нет, нет, платить не надо, это просто угощение. Друзья тетушки Катанги — мои друзья.
Махнув рукой, Громов поднял кружку:
— Ну, будем!
— Будем!
Колдунья и капитан чокнулись, выпили и — разом — хмыкнули, новая порции огненного напитка оказалась куда забористее прежней. Или это просто так показалось? На пустой-то желудок. С утра.
— Так, говоришь, мой «лоа» к тебе на синем «Рено» приезжал? — подъедая горох, уточнил молодой человек, уже чувствуя, что начальная стадия алкогольного опьянения не миновала и его самого.
— Угу, на синем… на синей повозке. Без лошадей, ага!
— Ха! Без лошадей?! Да там семьдесят лошадок! Или больше… не помню уже. В общем, так, — посмотрев на мулатку, капитан Гром грозно сдвинул брови. — Я от тебя кое-что узнать хочу, между прочим. Ежели спрошу — ответишь? Только честно.
— Отвечу, угу, — бросив в рот изрядную горсть гороха, Катанга громко икнула и посетовала: — Ох, и забористый же ром нынче в этой корчме! Всегда хороший был, а сейчас — еще лучше! Спрашивай, господин, о чем хочешь! Отвечу!
— Что еще ты обо мне знаешь? — молодой человек снова ожег собеседницу взглядом.
Та замотала головой:
— Больше ничего, клянусь железным богом Огуном, Великим Ме и Господом нашим Иисусом! Если желаешь, могу прямо сейчас, в подтверждение, выпустить из вен всю свою кровь.
— Не надо, — брезгливо покривил губы Андрей. — Крови только еще нам и не хватало! Лучше скажи — а как мне вернуться обратно? Ну… туда… в никуда, как ты говоришь.
— Не надо, — брезгливо покривил губы Андрей. — Крови только еще нам и не хватало! Лучше скажи — а как мне вернуться обратно? Ну… туда… в никуда, как ты говоришь.
— Корабль, — не задумываясь, отозвалась колдунья. — Есть проклятый корабль — и ты его знаешь.
Громов ничуть не удивился — в принципе чего-то подобного он и ждал — лишь посетовал, что в прошлый раз попал куда-то не туда.
— А ты пытайся, Великий Никто! — пьяно улыбнулась мулатка. — Проклятый корабль — пушка, ты — ядро… выстрел может быть и не в ту сторону.
— Еще б знать, кто канонир, — Андрей покусал губы и плеснул в кружки ром.
— А канонир — он!
Хохотнув, Катанга кивнула на небо, имея в виду непонятно кого — то ли Иисуса Христа, то ли железного бога Огуна, то ли загадочного Великого Ме.
— Понял, не дурак, — Громов азартно хлопнул в ладоши. — Что ж, спросим иначе — где мне этот проклятый корабль найти?
— Ну сейчас даже дети знают — в гавани Сан-Августина, вестимо. Там он, голубчик, и стоит… мертвый!
— Что значит — мертвый?
— Сам увидишь, Великий Господин, сам все увидишь.
— И обязательно в грозу надо? — опрокинув кружку, продолжал допытываться Андрей. — В спокойную погоду — никак?
— Никак! Гром нужен, молния — великий Шанго!
— А место? — не отставал молодой человек. — В любом можно?
— Пушке все равно, где стрелять. Главное — куда… и — в кого.
— Я так и думал… точнее — знал. Слушай, тетушка Катанга… а скажи-ка еще…
Ничего конкретного Громов больше не добился, то ли колдунья уже была сильно пьяна, то ли не так уж хорошо и разбиралась во всей этой теме, проявляя лишь самые поверхностные знания, примерно такие же, как у самого Андрея по истории средневековой Японии, той, что до сегунов.
А «Барон Рохо» — мулатка называла его — «Большой корабль цвета крови» — ей как-то привиделся во сне, точнее говоря — явился. И тотчас же — буквально на следующий день — зашел в гавань Нассау. Катанга уже точно знала — это проклятый корабль, и кому надо об этом шепнула, за что поимела пару гиней и доброе к себе отношение.
— А, ла-адно, — махнув на все рукой, Громов схватил кружку. — Ну что? Выпьем… бедная подружка… дряхлой юности моей!
Потом молодой человек торжественно приказал своему «лоа» больше не садиться в синий «Рено» и не ездить по ночам в 1707 год, к тетушке Катанге, особе не злобной, а вполне добропорядочной и даже, как вскоре выяснилось — хорошо знакомой с местным священником, отцом Теодором.
— Вот к нему мы сейчас и пойдем, господин Эндрю! Я племянниц своих позову: Анну-Марию, Консуэлу, Летицию… Отец Теодор их любит. Вина попьем, песен попоем, потанцуем! Знаешь, как Анна-Мария танец змеи пляшет? О! Тебе понравится, клянусь святым Георгием и железным Огуном!
Предложение, конечно, было захватывающим. Но, на взгляд Громова, слишком уж авантюрным — какие-то подозрительные мулатки, танцы… А вдруг еще Бьянка узнает? Нассау — городок маленький.
Не пошел! Выпил на посошок, облобызался с колдуньей, слезно обещавшей направить все свое колдовство против громовских врагов, да отправился домой — обедать. Что и сказать, с утра росинки маковой во рту не было… если не считать моченого гороха да пары-тройки литров доброго ямайского рома!
Домой Андрей явился в настроении самом хорошем и добром — тянуло петь что-нибудь в стиле Боба Марли, шутить, смеяться и всех-всех любить — особливо Бьянку, обнаруженную Громовым в беседке, в саду, в обществе тетушки Марты.
— Ах, душа моя! Дай поцелую…
Бьянка смешливо отбивалась и фыркала, правда недолго — тетушка Марта проворно принесла из подвала кувшинчик красненького винца. Холодненького! Как раз хорошо — сверху-то на ром, так сказать — полирнуть.
— Ай, молодец! — глядя на Громова, смеялась квартирная хозяйка, вообще-то — женщина весьма богобоязненная и строгая. — Вот и мой старик когда-то так же — уйдет, бывало, с утра, по делам — вернется к обеду пьяным!
Море было спокойным, дул легкий бриз, и три дюжины пиратских судов, включая самый большой — недавно захваченный «серебряный» галеон, переименованный в «Ветер удачи», — легли в дрейф неподалеку от низкого берега и спокойно высадили десант.
— Удачи вам, парни!
Провожая своих людей, капитан Гром лично распоряжался погрузкой фальконетов, и даже двух двенадцатифунтовых пушек.
Последние весили тонну — с борта галеона на берег перевезли лошадей и телеги с импровизированными лафетами, сделанными все тем же плотником Спиридоном. Без артиллерии пираты просто не смогли б обойтись — кроме форта, город окружала крепкая каменная стена с мощными — единственными — воротами, так что пушки — даже фальконеты — здесь пришлись бы впору.
Десантом командовали Бешеный Дирк и Жозеф Китаец, Андрей взял на себя морскую часть операции, а «Бугай» Бенингхэм осуществлял общее руководство, сменив капитанский мостик галеона на корму небольшой, но юркой и проворной шхуны. План в основном составил Громов, плюс ко всему Бенингхэм присоветовал пару дельных вещей, с неприкрытым восхищением оценив задумку капитана «Жозефины» с пушками. Спиридон не подвел — изготовил лафеты вовремя, на вид они казались вполне надежными и, по всему, никак не должны были развалиться сразу после первого же выстрела.
Главное в придуманном Андреем плане, кроме внезапности нападения, составляла еще и четкая слаженность действий с суши и с моря, для чего была разработана четкая связь через эстафету. Все дело в том, что, одновременно со штурмом города с суши, где было задействовано подавляющее число людей, Громов намеревался встать на рейде у входа в гавань, наглухо закупорив все оказавшиеся там суда. Кроме «Жозефины» в таком деле задействовали бриг и две шхуны, установив на них дополнительные пушки с других кораблей.
От места высадки десанта до городских ворот было, по прикидкам Громова, около пяти километров, которые пираты — с учетом перевозки пушек — должны были пройти часа за два, если исключить все досадные случайности, вполне способные сильно задержать вторжение — типа сломавшегося колеса или оси. Для таких случаев и была предусмотрена эстафета — расставленные в прямой видимости бойцы, в чьи обязанности как раз и входила подача условных сигналов, ведь ветер вовсе не был попутным, и оставшиеся под командованием капитана Грома суда вынуждены были маневрировать, идти галсами, на что требовалось не так уж и мало времени.
Едва последняя шлюпка отчалила от борта «Жозефины», Андрей приказал ложиться на заданный курс — в гавань Сан-Августина. Маневр сей, вслед за флагманской бригантиной, проделали и другие суда, уже потерявшие из виду большую часть углубившихся в прибрежную рощу пиратов.
Меж кораблями и берегом, на мелководье, шла небольшая лодка с четырьмя гребцами и востроглазым Лесли Смитом, белобрысым юнгой, ныне отвечающим за важную часть эстафеты — парнишка должен был вовремя заметить поданный с берега сигнал и продублировать его, подняв шест с вымпелом.
Зарываясь носами в волну, суда, одно за другим, вновь сменили галсы, повернув к берегу. Громов схватил подзорную трубу, разглядев на уже оказавшейся весьма далеко лодке синий вымпел, означавший, что все идет по плану, никаких задержек нет.
Покусав губы — все ж-таки волновался, — капитан перевел взгляд на мыс, за которым виднелись дома и мрачные стены крепости Святого Марка.
— Все спокойно, Антуан. Идем в гавань. Команда! Готовиться к смене галса!
Матросы ринулись к парусам, часть парусов встрепенулась, а часть, наоборот, взяли на рифы…
— Хорошо, — круто переложив штурвал, усмехнулся шкипер. — Сан-Августин… Когда-то давно, у самого устья реки, здесь стоял форт Кэролен, его основали французы, гугеноты. Испанцы их выбили, форт сожгли и построили город, а затем и свой форт. Вон этот — гастилло Сан-Маркос. Так, говоришь, его пушки вполне способны поразить цель на рейде?
— Способны добросить ядро, — пояснил Громов. — А уж попасть — это как бог даст. Но и мы тоже не должны изображать из себя мишени и подставлять врагу борт! Будем маневрировать и под шумок попытаемся прорваться в гавань — всё, что там есть — наше.
— Прорваться-то прорвемся, — мрачно кивнул француз. — Вот как потом обратно вырваться? Не думаю, чтоб наши сумели захватить форт.
— Мы и не собираемся его захватывать, — Андрей снова приложил подзорную трубу к глазу. — Я хорошо знаю форт и уверен — дело это бесполезное и пустое. Только людей зря положим. А вот сделать вид… Вот мы и проскользнем, воспользовавшись суматохой.
— Дай-то бог, дай-то бог, дорогой Андре, — устало промолвил шкипер. — Надеюсь, уже очень скоро мы будем очень далеко отсюда. Ах, Франция! Скорей бы, скорей… Знаете, друг мой, я уже устал ждать. Эх, если б было в достатке людей! С дюжиной-то мы не сможем управиться даже с небольшим шлюпом. А что шлюп? Вот «Жозефина» — совсем другое дело, хотя и она маловата… вот если бы под королевские лилии встал какой-нибудь фрегат! Это было бы совсем другое дело, это бы оценили… впрочем, уверен, и «Жозефину» оценят. Лишь бы найти людей. Кстати, вы говорили с плотником?