Эти обязанности военного наместника и наместника королевства должны исполняться Вашим преосвященством по своему усмотрению вплоть до того времени, когда я смогу убедиться, что Вы благодаря своим полномочиям моего alter ego, каковые я предоставляю Вам во всей полноте и без изъятий, возвратили моей власти ее могущество и значение и совершили все необходимое, чтобы уберечь мое королевство от продолжения тех бедствий, которым оно ныне уже подвергается в более чем достаточной мере.
Следовательно, Вам надлежит действовать с величайшей суровостью и самым строгим образом исполнять правосудие как затем, чтобы принудить к повиновению, когда того требуют надобности момента, равно как и с целью явить полезный пример и устрашить злонамеренных или же, наконец, для того чтобы не дать взойти вредным семенам либо вырвать с корнем дурную траву свободы, всходы коей столь легко зарождаются и разрастаются всюду, где не признают моей власти, и дабы исправить то зло, что уже случилось, а кроме того, не дать совершиться злу еще худшему.
Все казнохранилища королевства, как бы они сейчас ни именовались, поступят в распоряжение Вашего преосвященства и будут подчиняться лишь Вам. Вам же вменяется в обязанность бдительно следить за тем, чтобы никакие денежные суммы не проникали ни под каким видом в столицу до тех пор, пока она не перестанет пребывать в нынешнем анархическом состоянии. Деньги вышеназванных казнохранилищ будут распределяться Вашим преосвященством и использоваться на нужды и во благо провинций, а также в случае необходимости на выплаты сумм, требуемых гражданским правительством, на средства защиты, которые мы должны создать, и на жалованье для наших защитников.
Я должен получать регулярные донесения о действиях, предпринятых Вашим преосвященством, как и о тех, что Вы рассчитываете предпринять, дабы, сообразуясь с ними, я мог оповещать Вас о принимаемых мною решениях и передавать Вам мои распоряжения.
Ваше преосвященство выберет двух или трех асессоров из магистратуры, людей испытанных и достойных доверия, дабы в серьезных случаях их приговор решал все, как то бывает в обычные времена в столичном суде, когда туда поступает апелляция. Теперь они заменят собой неаполитанские суды, дабы избежать проволочек в прохождении судебных дел. Для сей надобности Ваше преосвященство может использовать неаполитанских магистратов, отправившихся в изгнание и оставшихся верными королю, а также провинциальных магистратов, которые в то же время будут заниматься решением любых других дел, кои Вам заблагорассудится им поручить помимо апелляций, рассмотрение которых всецело ляжет на них; неспособных же судей Ваше преосвященство будет смещать, радея о том, чтобы в провинциях, управляемых от моего имени, законы исполнялись наистрожайшим образом.
Из различных бумаг, переданных мною Вашему преосвященству, Вы узнаете, что я, будучи убежден в том, что многочисленная армия, которую я содержал в моем королевстве и которая так плохо мне послужила, еще не вполне рассеяна, дал остаткам этой армии приказ направляться в Палермо и Калабрии с целью оборонять сии провинции и поддерживать их связь с Сицилией. Учитывая те обстоятельства, в которых мы находимся, любые командиры, что встретятся Вам на пути вместе с остатками своих соединений, должны действовать заодно с Вами, независимо от того, какие предписания были получены ими в моих предшествующих приказах. Что до генерала делла Саландра или любого другого генерала, который присоединится к Вашему преосвященству со своим войском, то всем им надлежит следовать новым распоряжениям, что будут им даны. Ваше преосвященство отдаст приказы, и как только меня известят об этом, я буду незамедлительно разрешать все дальнейшие вопросы, о рассмотрении которых Ваше преосвященство сочтет надобным просить меня.
Что же касается нашей армии — а если рассуждать здраво, следует предположить, что ее более уже не назовешь регулярной, — то главная цель доверенной Вам миссии, Ваше преосвященство, состоит в том, чтобы любыми средствами попытаться создать или реорганизовать ее, ибо на сей раз ей предстоит сражаться на родной земле, и, хотя она состоит чуть не сплошь из беглецов с поля боя да дезертиров, постарайтесь вернуть им утраченное мужество или вдохнуть в них новую отвагу, какую мои храбрые калабрийцы проявили, отражая натиск врага. Таким образом, надлежит образовать отряды и полки из жителей провинций, кого любовь к своей стране и преданность вере побудит подняться с оружием в руках на защиту моего трона.
Я не предписываю Вашему преосвященству никаких определенных мер достижения этой цели, напротив, предоставляю их выбор исключительно Вашему рвению — как для лучшего упорядочения наших военных сил, так и при распределении любого рода вознаграждений, какие Вы сочтете уместными. Если это будут денежные вознаграждения, Вы можете распределять их сами, если же дело коснется должностей и почестей, Ваше преосвященство может раздавать их предварительно вплоть до монаршъего утверждения, ибо всякого рода почетные назначения всегда должны предъявляться на мое утверждение.
Как только ожидаемые мною регулярные войска прибудут, станет возможно часть их направить в Калабрию или любую другую часть суши, равно как и принадлежащие армии артиллерию и амуницию можно будет поделить между Сицилией и Калабрией.
Ваше преосвященство изберет тех военных и политических чиновников, кого сочтет достойным для своего окружения; им следует создать временные условия жизни и выбрать для каждого тот пост, который ему наиболее подходит.
Что до расходов Вашего преосвященства, то Вам будет выделена сумма в полторы тысячи дукатов (шесть тысяч франков) в месяц, которую я считаю необходимой для неотложных нужд; однако в дальнейшем я Вам предоставлю сумму более значительную согласно тому, что Вы сочтете обязательным для выполнения Вашей миссии, особенно на оплату расходов при переездах с места на место, но мне надобно позаботиться о том, чтобы подобное увеличение расходов никоим образом не легло на плечи моих подданных.
Зато я уступаю Вам право распоряжаться деньгами, которые Вы найдете в казнохранилищах или которые появятся там благодаря Вашему попечению. Часть их Вы используете, оплачивая услуги тех, кто станет сообщать Вам известия, знание коих необходимо для Вашей безопасности, независимо от того, будут ли эти известия прибывать из столицы или касаться перемещений врага за ее пределами, а коль скоро столица в настоящее время пребывает в состоянии полнейшего беспорядка, раздираемая множеством враждующих сообществ, от чьих бесчинств страдает народ, Ваше преосвященство поручит ловким и опытным в сем искусстве людям за всем надзирать и без промедления сообщать Вам о готовящихся событиях. Вот на каких расходах Вам отнюдь не следует экономить, памятуя, что подобная расточительность окупается.
В других случаях, если такие траты покажутся Вам необходимыми, Ваше преосвященство вправе обещать или даже выдавать некоторые суммы персонам, способным сослужить важную службу государству, религии и короне.
Не буду вдаваться в обсуждение мер, кои Вы, как я предполагаю, с особым блеском примете для защиты нашего дела, и того менее склонен рассуждать о способах, какими Вам следует усмирять бунты, волнения внутри страны, мятежные сборища, а также противодействовать проискам и интригам якобинских эмиссаров. Таким образом, я предоставляю Вашему преосвященству заботу о выборе наиболее действенных средств для того, чтобы правосудие по отношению к подобным преступлениям совершалось. Начальствующие лица, особенно наместник Лечче, а также те из моих вассалов, кто хранит верность в своем сердце, равно как епископы, кюре и просто честные духовные лица, будут докладывать Вам обо всех местных нуждах и местных же возможностях их удовлетворения, и само собой разумеется, что все они будут побуждаемы к действию пламенным усердием и могущественной силой необходимости, происходящей от того положения, в котором мы находимся.
Я ожидаю всех видов помощи от императора Австрии; турецкий султан также мне ее обещал; те же обязательства по отношению ко мне приняла на себя Россия, и эскадры этой державы уже приближаются к нашим берегам, готовясь прийти нам на помощь.
Я сообщаю об этом Вашему преосвященству, дабы при случае Вы могли найти у моих союзников поддержку и даже предложить части их войска высадиться в провинции, если дело обернется так, что их содействие станет для Вас необходимым; кроме того, я Вас уполномочиваю просить у командующих этих эскадр любого рода помощи, какая может оказаться полезна для Вашей борьбы сообразно особенностям данных обстоятельств.
Предупреждаю Вас также, но пока лишь в самых общих чертах, о том, что при крайней необходимости Вы сможете получить приют и поддержку у моих союзников, однако на сей счет я позднее дам Вам на будущее подробные указания, которые помогут Вам заручиться более действенной помощью. Это же касается и английской эскадры, в отношении которой я дам вам новые указания и которая, крейсируя у берегов Сицилии и Калабрии, обеспечит там безопасность.
Я сообщаю об этом Вашему преосвященству, дабы при случае Вы могли найти у моих союзников поддержку и даже предложить части их войска высадиться в провинции, если дело обернется так, что их содействие станет для Вас необходимым; кроме того, я Вас уполномочиваю просить у командующих этих эскадр любого рода помощи, какая может оказаться полезна для Вашей борьбы сообразно особенностям данных обстоятельств.
Предупреждаю Вас также, но пока лишь в самых общих чертах, о том, что при крайней необходимости Вы сможете получить приют и поддержку у моих союзников, однако на сей счет я позднее дам Вам на будущее подробные указания, которые помогут Вам заручиться более действенной помощью. Это же касается и английской эскадры, в отношении которой я дам вам новые указания и которая, крейсируя у берегов Сицилии и Калабрии, обеспечит там безопасность.
Вашему преосвященству следует позаботиться о надежных способах передачи мне и получения от меня два раза в неделю всех важных новостей, имеющих касательство к выполнению возложенной на Вас миссии. Я вижу необходимое условие защиты нашего королевства в том, чтобы наши курьеры следовали друг за другом достаточно часто и через определенные промежутки времени.
Я уповаю на верное сердце и светлый ум Вашего преосвященства и убежден, что Вы не обманете высочайшего доверия, основанного на Вашей приверженности к трону и личной преданности мне.
Фердинанд Б.
Палермо, 25 января 1799 года».
CVIII. ПЕРВЫЙ ШАГ К НЕАПОЛЮ
Итак, план кардинала Руффо, изложенный королю, отличался не только мудростью и расчетливостью опытного военного, но еще и осторожной предусмотрительностью человека Церкви.
Фердинанд был восхищен.
Генералы, офицеры, солдаты, министры ему изменили. Те, кто мог носить на боку шпагу, или не вынимали ее из ножен, или отдавали врагу; те, кто мог знать о последних событиях и ими воспользоваться, не знали о них или, зная, ничего не предприняли; советчики, обязанные давать советы, не нашли, что бы предложить. Король тщетно ожидал от тех, на кого был вправе рассчитывать, мужества, верности, преданности и ума.
И вот он все это нашел, но не в людях, осыпанных его милостями, а в служителе Церкви, который вполне мог бы замкнуться в пределах своих обязанностей — иначе говоря, ограничиться чтением требника и раздачей благословений.
Этот человек Церкви все предвидел: он поднял восстание как политик; он узнавал новости как министр полиции; он подготовил войну как генерал. И в то самое время, когда Макк сложил свою шпагу к ногам Шампионне, он поднял меч священной войны и, не имея ни солдат, ни денег, ни оружия, ни военного снаряжения, отправился на завоевание Неаполя, развернув лабарум Константина и провозгласив: «In hoc signo vinces!» 25
Удивительная страна, удивительное общество: грабители с большой дороги защищают королевство, а после того как это королевство пало, появляется священник, собравшийся отвоевать его обратно!
На этот раз случилось так, что Фердинанд сумел сохранить тайну и сдержать обещание. Он дал кардиналу обещанные две тысячи дукатов, так что, вместе с имевшейся у того тысячей, составилась сумма в три тысячи, то есть в двенадцать тысяч пятьсот франков во французской монете.
В тот же день, когда были подписаны полномочия кардинала, то есть 27 января (грамота, неизвестно с какой целью, была помечена задним числом, на два дня ранее), он простился с королем и, под предлогом путешествия в Мессину, отправился то морем, то сушей, в зависимости от того, какие средства передвижения ему предоставлялись.
Он потратил на это путешествие четыре дня и прибыл в Мессину 31 января после полудня.
Там он сразу же начал поиски маркиза Такконе, который по приказу короля должен был передать ему два миллиона, привезенные из Неаполя; но, как и предвидел кардинал, маркиз нашелся, а миллионы исчезли бесследно.
На требование кардинала маркиз Франческо Такконе отвечал, что перед отъездом из Неаполя он по приказанию генерала Актона передал все имевшиеся у него на руках суммы князю Пиньятелли. Тогда, в силу своих полномочий, кардинал потребовал у него отчета о состоянии дел и в первую очередь королевской казны. Но припертый к стенке маркиз отвечал, что дать отчет невозможно, потому что ведомости и все бумаги казначейства остались в Неаполе. Кардинал предвидел, что так и случится, и предупреждал об этом короля. Тогда он обратился к генералу Данеро, думая получить оружие и военное снаряжение, еще более необходимые ему, чем деньги. Но Данеро — под предлогом, что давать оружие кардиналу не стоит, ибо оно непременно попадет в руки врага, — отказал ему, несмотря на приказ короля, составленный по всей форме.
Кардинал написал в Палермо и пожаловался королю. Данеро и Такконе также не преминули направить его величеству послание, где валили вину на других и всячески старались оправдаться.
Для очистки совести кардинал решил подождать в Мессине ответа Фердинанда. Ответ прибыл на шестой день; его привез маркиз Маласпина.
Король меланхолически сетовал, что ему служат только воры и предатели. Он призывал кардинала начать войну и попытать счастья, уповая лишь на свои способности, и в качестве единственного помощника посылал ему маркиза Маласпина, прося взять его в адъютанты.
Было ясно как день, что, по своей привычке никому не доверять, Фердинанд начал сомневаться в Руффо, как и в других, и послал к нему соглядатая.
По счастью, на сей раз соглядатай был плохо выбран: маркиз Маласпина был прежде всего человек, в котором сидел дух противоречия. Кардинал, получив письмо короля, улыбнулся и взглянул на посланца.
— Само собой разумеется, господин маркиз, что просьба короля — это приказ, — сказал он. — Хотя, согласитесь, довольно странно для военного человека, как вы, стать адъютантом священнослужителя. Впрочем, — продолжал он, — я уверен, что его величество дал вам какое-нибудь особое поручение, придающее подобающую важность вашей службе при мне.
— Да, ваше преосвященство, — отвечал Маласпина. — Король обещал мне милостиво возвратить свое расположение, если я в приватной переписке буду держать его в курсе всех ваших намерений и поступков. Кажется, он больше доверяет мне как шпиону, чем как стрелку.
— Значит, господин маркиз, вы имели несчастье впасть в немилость у его величества?
— Уже три недели, ваше преосвященство, как я не участвую в карточной игре короля.
— Но какое же преступление вы совершили, чтобы подвергнуться такому наказанию?
— Непростительное, ваше преосвященство.
— Сознайтесь же мне, — продолжал кардинал, смеясь. — Рим облек меня властью отпускать грехи.
— Я попал кабану в брюхо, вместо того чтобы попасть в лопатку.
— Маркиз, — сказал кардинал, — на подобные преступления моя власть не распространяется. Но так же как король вверил вас моему попечению, я могу вас препоручить великому исповеднику в Риме.
Потом, став серьезным, продолжал, протянув маркизу руку:
— Полно шутить. Я прошу вас, господин маркиз, служить не королю и не мне. Я спрашиваю: хотите ли вы, как искренний и верный неаполитанец, служить родине?
— Ваше преосвященство, — отвечал Маласпина, тронутый, несмотря но свой скептицизм, этой откровенностью и таким прямодушием, — я взял перед королем обязательство писать ему раз в неделю и сдержу свое слово, но, клянусь честью, ни одно письмо не уйдет отсюда, прежде чем вы его не прочтете.
— В этом не будет надобности, господин маркиз. Я постараюсь вести себя так, чтобы вы могли выполнить свою миссию с чистой совестью и ничего не таить от его величества.
И так как в это время кардиналу доложили, что из Калабрии прибыл советник дон Анджело ди Фьоре, он распорядился, чтобы того немедленно ввели.
Маласпина хотел откланяться, но кардинал удержал его.
— Простите, маркиз, — сказал он, — но вы уже вступали в свои обязанности. Будьте же добры остаться.
Вошел дон Анджело ди Фьоре.
Это был человек сорока пяти-сорока восьми лет, чьи резкие и грубые черты, зловещий и подозрительный взгляд составляли разительный контраст с его нежным именем.
Он прибыл, как было сказано, из Калабрии и явился сообщить, что Пальми, Баньяра, Сцилла и Реджо стоят на пути к народовластию. Он призывал кардинала как можно скорее высадиться в Калабрии, поскольку явиться туда после того, как там будут установлены демократические порядки, было бы настоящим безумием; советник утверждал, что уже и так потеряно слишком много времени и надо спешить, чтобы вернуть королю колеблющиеся сердца.
Кардинал взглянул на Маласпину.
— Что думаете вы по этому поводу, господин адъютант? — спросил он.
— Что нельзя терять ни минуты и нужно немедленно отправляться в путь.
— Таково и мое мнение, — сказал кардинал.
Но так как час был поздний, решили все же отложить переправу через пролив до утра.