Во время кризиса 1998 года экономика Южной Кореи пострадала значительно сильнее, чем тайваньская, но опять намного быстрее восстановилась, выйдя из очередных испытаний еще более сильной, чем прежде. Способность к созидательному разрушению – вот что прежде всего отличает Южную Корею от Тайваня и Японии. После 1998 года многие крупные корейские конгломераты пригласили для управления повседневными операциями профессиональных менеджеров, но главная ответственность все еще лежит на семьях-основателях, и долгосрочные стратегические решения по-прежнему остаются на редкость смелыми и радикальными.
Победа над Японией на ее собственном поле
Благодаря великой общенациональной «генеральной уборке» корейские конгломераты начали завоевывать мир. Начиная с 2000 года они принялись активно строить в Китае заводы по выпуску автомобилей, нефтехимической продукции и высокотехнологичных продуктов широкого спроса, например мобильных телефонов. Это одна из главных причин, по которым корейским производителям удается сегодня сохранять ценовое преимущество перед японскими конкурентами. С 2004 года доля Южной Кореи от мирового рынка продуктов информационных технологий, в том числе мобильных телефонов и телевизионных ЖК-дисплеев, выросла почти в два раза, до 30 процентов. И в основном это увеличение было достигнуто за счет Японии. Корейские компании уверенно опережают своих японских конкурентов в гонке, цель которой заключается в укреплении высококлассных брендов на крупных формирующихся рынках.
Южная Корея вкладывает огромные деньги в научные исследования и технические разработки, а это считается главным показателем стремления страны к инновациям и ее готовности к изменениям. В Южной Корее все началось на заре 1970-х, когда диктатор Пак Чон Хи четко и однозначно сформулировал главную экономическую цель нации – скопировать эффективную стратегию Японии в области научно-технических разработок при помощи мощных государственных инвестиций. Впрочем, сегодня государство все же отошло на второй план, и основную роль в инновационном процессе теперь играют крупные частные компании. Они построили собственные исследовательские центры и нанимают огромную армию ученых и исследователей; и именно благодаря им и без того немалые расходы на эти цели в 1999 году (2,6 процента от ВВП) к 2009 году выросли до 3,7 процента. В тот год Южная Корея опередила Японию по данному показателю.
Значительная часть расходов на научные исследования в Южной Корее направляется в высокотехнологичную и автомобилестроительную отрасли, чем во многом объясняется мощный прорыв целого ряда корейских автомобилей, от Hyundai до Kia, на североамериканском и мировом рынках. В конце 1980-х, когда корейские авто только появились за границей, их высмеивали все кому не лень: их называли корейской версией Yugo, печально знаменитого фиаско югославского автомобилестроения из далеких 1970-х. Даже десять лет спустя руководство Toyota видело в «корейцах» конкурентов только для подержанных автомобилей своей марки. Сегодня же корейские машины представляют собой два наиболее быстрорастущих бренда в США; эта продукция неизменно получает хорошие отзывы экспертов, у нее высокий рейтинг по уровню качества, и она уверенно отнимает у Toyota все бо2льшую долю массового рынка семейных авто.
Южная Корея догнала или опередила Японию и на мировом рынке автомобилей. С 2004 года доля страны на этом рынке тоже заметно увеличилась – почти в два раза, до около 8 процентов. И если японские автопроизводители не слишком активно выходили на зарождающиеся рынки, то компания Hyundai оперативно выявляла и реализовывала все благоприятные возможности. Например, она начала собирать небольшие автомобили в Индии, создав тем самым новую огромную базу для продажи продукта не только в этой стране, но и в Африке. Для разработки моделей авто, пользующихся сегодня спросом на всех формирующихся рынках мира, в том числе и на китайском, компания наняла бывшего дизайнера Audi, который усовершенствовал Kia, и бывшего дизайнера GM для работы над Hyundai.
Если развивающейся стране удавалось построить конкурентоспособный на мировом рынке «народный автомобиль», многие считали это четким знаком ее выхода на глобальную сцену. В прошедшее десятилетие это пытались сделать многие государства (Малайзия, Югославия, Россия), но безуспешно. Китай и Индия со своими Chery и Tata работают над этой задачей и поныне. И только Южная Корея сделала практически невозможное, продав после кризиса 1998 года две свои автомобилестроительные компании (Daewoo и Samsung) иностранцам, а две выжившие сильнейшие объединив в Hyundai Kia Automotive Group. А уже этот конгломерат сделал все и вложил достаточно средств в создание автомобиля, который выглядит и пахнет именно так, как должна выглядеть и пахнуть хорошая новая машина, в которой чувствуешь себя человеком.
Почему Тайвань – не Южная Корея
Уникальные достижения Южной Кореи в создании глобальных брендов обеспечили ей серьезное преимущество перед Тайванем, ее единственным реальным соперником, вторым золотым медалистом гонки экономического развития. Если Южная Корея изначально и целенаправленно настроилась на победу над Японией на ее собственном поле, Тайвань с самого начала был заинтересован в сотрудничестве с Японией и с удовольствием занимался производством по субподряду комплектующих для японских брендов, господство которых стремились свергнуть корейцы. Вместо того чтобы вступить в борьбу с более крупными конкурентами, тайваньские бизнесмены занимали все пока еще незанятые ниши, которые им удавалось найти, то есть в основном эксплуатировали такие преимущества, как тесные культурные связи с Китаем и близость и доступность его огромных трудовых ресурсов. Они с готовностью инвестировали огромные средства в китайские заводы и фабрики, многие из которых расположены в непосредственной близости от Тайваня, прямо через Тайваньский пролив в провинции Фуцзянь, и на протяжении многих десятков лет этого было вполне достаточно для обеспечения устойчивого и быстрого экономического роста страны.
Но в последние пять лет узость тайваньской ниши становится все более заметной и очевидной. За прошлое десятилетие доля страны на мировом рынке ноутбуков выросла с 30 до 80 процентов, однако тайские компании не имеют никакого права голоса в области ценообразования, ибо западные бренды могут без особого труда найти субподрядчика в какой-то другой стране мира или просто-напросто стравить трех крупнейших тайваньских производителей друг с другом. Кроме того, поскольку Китай в последнее время начинает терять свое конкурентное преимущество в некоторых областях, например по затратам на рабочую силу, тот же процесс наблюдается и в Тайване. За прошедшее десятилетие его доля в мировом экспорте сократилась почти на 20 процентов, в то время как соответствующий показатель Южной Кореи примерно на столько же вырос.
Тайбэйский фондовый рынок в основном состоит из небольших компаний, которые выпускают комплектующие для ПК, работающих на базе Windows и Intel. Это очень узкая ниша, и с 2000 года, когда лопнул «пузырь» высоких технологий, Тайбэйская фондовая биржа совсем не пользуется популярностью в мире и работает далеко не в полную мощность. В отличие от «доктора Kospi», никто не считает индекс этой биржи зеркалом глобальных тенденций. Бо2льшую часть прошедшего десятилетия богатые граждане Тайваня, вместо того чтобы инвестировать средства на родине, весьма активно (по 2 миллиарда долларов в месяц) переводили капиталы за границу, вкладывая их в конкурентные зарождающиеся рынки, например в китайский и индийский, либо в недвижимость в Калифорнии. В результате этого устойчивого оттока каждый раз, когда на мировом рынке разражается экономический кризис, тайваньские инвесторы приходят к нему с большим куском «провального» пирога. Последним ярчайшим проявлением этой тенденции на данный момент стал крах Lehman Brothers в 2008 году.
С первых послевоенных лет Тайвань был гораздо больше, чем Южная Корея, открыт для внешних инвесторов, в первую очередь японских, и значительно менее независим. Отчасти это объясняется совершенно разным опытом, пережитым этими странами во время японской оккупации в годы Второй мировой войны. В Южной Корее оккупация была намного более жестокой: этот период отмечен постоянными восстаниями местного населения и незначительным экономическим ростом и закончился в 1945 году весьма плачевной ситуацией в сельских районах страны. Оккупация же Тайваня прошла без особых потрясений – например, японцы много инвестировали в сельское хозяйство оккупированной территории, в том числе в электрификацию сельскохозяйственной тайской глубинки. Таким образом, когда в конце войны власть в стране захватили китайские националисты во главе с Чан Кайши, они получили намного менее травмированное население и более высокую стартовую базу для дальнейшего роста, нежели их «коллеги» из Южной Кореи.
В итоге, однако, Южная Корея вышла из войны значительно сильнее нацеленной на экономическую самостоятельность, чем Тайвань. Сегодня эта страна входит в топ-пятерку государств, зарегистрировавших самое большое количество международных патентов, и быстро увеличивает свою долю в этой области, в то время как Тайвань не входит даже в двадцатку лучших. Тайваньские производители обычно предпочитают закупать важнейшие высокотехнологичные компоненты у Японии, а не разрабатывать их на родине. Эта зависимость особенно ярко проявилась после мощного землетрясения, потрясшего Японию в апреле 2011 года. Природная катастрофа практически разрушила каналы поставок в Тайване и почти не сказалась на экономике Южной Кореи.
Порой создается впечатление, что тайбэйские лидеры, стараясь найти новую формулу роста, готовы хвататься за соломинку. Долгие годы тут ведутся разговоры о создании мировых брендов, но ничего подобного пока не видать. В последнее время в мире много говорят о развитии туризма, и в этой области Тайвань действительно обладает неплохим потенциалом роста; для этого стране в первую очередь надо привлечь внимание китайских туристов, количество которых растет очень быстро. В прошлом году с целью туризма за рубеж выехало более 50 миллионов китайцев, и это число растет со скоростью 20 процентов в год, однако даже это вряд ли дает основания надеяться на серьезные изменения в экономике страны, доходы от туризма которой не дотягивают и до 5 процентов от общего объема производства.
Правила уличного движения: ТайбэйБудьте бдительны, если лидеры страны обещают дать толчок развитию ее экономики за счет туризма. Иногда создается впечатление, что все нации, у которых имеются неплохие пляжи, пара-другая горных хребтов и несколько приличных музеев, мечтают об одном и том же – о миллионах туристов, создающих все новые и новые сервисные отрасли. На самом деле в относительно крупном государстве даже довольно бурное развитие туризма вряд ли может серьезно повлиять на экономическую ситуацию.
Экономика Южной Кореи диверсифицирована значительно сильнее и надежнее, чем тайваньская. Ее бренды способны серьезно влиять на глобальное ценообразование, прибыли стабильны, ассортимент товаров широк. Больше всего страна славится легковыми автомобилями и бытовой электроникой, но среди компаний, котирующихся по индексу KOSPI, довольно много представителей самых разных секторов промышленности. По сути, самым быстрорастущим сектором южнокорейского рынка в последние десятилетия были вовсе не автомобили или продукты высоких технологий, а судостроение. Корея издавна славилась сильным военно-морским флотом и новаторством в области судостроения; сегодня три самых крупных и лучше всего оснащенных судостроительных предприятия в мире принадлежат Южной Корее.
Корейские строительные компании тоже быстро крепнут и развиваются. Они накопили большой опыт в области проектирования и строительства промышленных предприятий еще в 1960-х и 1970-х годах, когда правительство усиленно стимулировало и продвигало отечественную сталелитейную и нефтехимическую промышленность, и сегодня активно используют этот опыт за рубежом. В самой Корее нет нефти, но ее строительные фирмы, будучи мировыми лидерами в области возведения нефтехимических предприятий, очень сильно выиграли от резкого всплеска цен на нефть в последние годы. Корейские проектно-строительные компании уверенно выходят на рынки Ближнего Востока, Центральной Азии, Африки и Юго-Восточной Азии. Именно благодаря этому разнообразию индекс KOSPI правомерно считают на редкость точным мерилом жизнеспособности разных аспектов мировой экономики.
Стремление Южной Кореи к самодостаточности проявляется и в корпоративной культуре этой страны. Корейцы в основном не приобретают компании за рубежом, предпочитая создавать свои; в 2010 году корейские прямые инвестиции в собственные предприятия, расположенные за границей, выросли по сравнению с показателем 2005 года до 140 миллиардов долларов, то есть на 300 процентов. Эта экспансия, без сомнения, чрезвычайно важна для способности Южной Кореи и впредь продолжать расти как промышленная мировая держава, но она приносит большую пользу и отечественной экономике. Сектор обрабатывающей промышленности Южной Кореи значительно больше тайваньского, но при этом корейские промышленные предприятия нанимают гораздо меньше рабочей силы, чем тайские (15 и 25 процентов от общего объема трудовых ресурсов соответственно). Кроме того, Южная Корея может похвастаться самой плотной популяцией роботов в мире. Значит, страна производит намного больше продукции с привлечением меньшего числа рабочих, чем Тайвань, и, следовательно, ее отечественная экономика работает значительно продуктивнее.
И главная причина этих достижений в том, что южнокорейские корпоративные лидеры проявили и проявляют бо2льшую дальновидность, нежели их тайваньские конкуренты, что, надо сказать, довольно удивительно. Изначально для культуры Тайваня характерна бо2льшая предприимчивость и общительность, чем для Южной Кореи. С одной стороны, тайские компании более открыты для иностранцев, чем корейские: куда чаще можно встретить программиста-индийца в офисе небольшой тайской компании, чем в корейской. Кроме того, Тайвань – страна малого и среднего бизнеса; здешние компании редко разрастаются до больших размеров, в частности, потому, что сотрудники часто уходят от работодателя, чтобы основать свое дело. А в Южной Корее на тридцатку крупнейших компаний приходится 70 процентов национальной экономики – притом что гигантомания вообще, как правило, не рассматривается как возможная модель для творческих инноваций.
Но жизнеспособный корейский предпринимательский сектор все же существует и процветает, традиционно в виде малого бизнеса, например продуктовых магазинов и химчисток. Большинство корейцев сочтут за счастье поступить на работу в гигантскую компанию; они будут трудиться в ней всю жизнь, и им даже в голову не придет уволиться и основать конкурирующую фирму. Но сегодня меняется даже эта ситуация. Множество малых компаний возникают в таких областях, как передовые технологии, машинное оборудование и, все чаще, сервисные направления. В Корее одни из самых развитых коммуникаций в мире с практически универсальным доступом к широкополосной связи. Это очень сильно способствует созданию новых онлайн-игр, онлайн-магазинов, социальных сетей и услуг электронной коммерции, которые корейцы уже сегодня с большим успехом экспортируют в Китай и другие страны Азии.
Характерный для корейской культуры пиетет к контролю «сверху вниз» не душит творчество ни в обычном искусстве, ни в прикладном искусстве международного брендинга. С 2000 года Корея уверенно оспаривает статус Японии как лидера азиатского рынка поп-культуры, экспортируя «мыльные оперы», музыку, косметику и готовую одежду в самые разные страны региона. Корейский телесериал «Жемчужина дворца» об истории бедной девушки-повара, ставшей богатой и знаменитой, считается настоящим хитом от Сингапура до Пекина. Для обозначения этого явления – распространение современной культуры Южной Кореи по всему миру – журналисты даже придумали специальный термин «Халлю» (или «Корейская волна»). Именно благодаря этому явлению Международный кинофестиваль в Пусане превратился сегодня в одно из крупнейших международных событий в азиатском регионе. Корейские фильмы стали источником вдохновения даже для индийского Болливуда, прославившегося на весь мир плагиатом голливудских сценариев. Например, недавний болливудский хит «Искушение замужней женщины – 2» (оригинальное название Murder 2) увидел свет благодаря корейскому триллеру «Преследователь» (The Chaser). Kорейская поп-музыка сегодня успешно соперничает с японской за первые строчки хит-парадов даже в самой Японии, на втором по величине музыкальном рынке мира. В дуэли девичьих групп японская AKB48 и южнокорейская Girl’s Generation стали настоящими сенсациями YouTube, получив примерно одинаковое количество кликов (десятки миллионов), но корейским бэндом восхищалась вся Азия, да еще и Европа с Америкой, а AKB48 – практически одни японцы. Корейская национальная страсть к музыке и интересным историям способствует и дальнейшему разветвлению гигантских корпораций. В полном соответствии с традиционным стремлением контролировать все аспекты процесса производства и продаж практически каждая крупная корейская компания имеет сегодня собственное большущее рекламное подразделение.
Семья лучше знает
В определенном смысле глобальный рост корейских семейных фирм, таких как Samsung и Hyundai, можно считать четким доказательством того, что и демократическая, и авторитарная системы в равной мере способны обеспечить экономический рост страны, поскольку успех в данном случае зависит не столько от системы, сколько от мотивации и видения лидеров. Рискованное решение Hyundai выйти в 1986 году на автомобильный рынок США с автомобилем, с технологической точки зрения явно уступавшим японским и европейским конкурентам, часто объясняли стилем «бульдозерного лидерства», характерным для харизматического основателя конгломерата Чон Чжу Ёна. Первый год на рынке стал для компании приятным сюрпризом, в большей мере благодаря тому, что многие американцы из-за сходства логотипов ошибочно считали Hyundai Motors с дочерним предприятием Honda. Вскоре, однако, постоянные проблемы с качеством продукции в сочетании с многочисленными спорами между корейскими и американскими менеджерами привели к десятилетию вялых продаж и вечным подтруниванием над Hyundai в поздних эфирах американского телевидения.