– Эти отстойники находятся возле станции Князевка? – поинтересовалась я.
– Что, терминалы, где моют цистерны? Нет, они возле станции Нефтяная, там, дальше, возле моста через Волгу. Там, около этого моста, еще более мощный нефтяной отстойник, там нефтью пахнет еще сильнее, чем здесь, на крекинг-заводе! – Щеглов весело рассмеялся, будто сообщил мне нечто в высшей степени забавное.
Я умолкла, переваривая полученную информацию. Что-то во всем, рассказанном Щегловым, мне не нравилось, я еще не могла понять, что именно. Тем временем я заметила, что Павлик, которому, видимо, надоело стоять без дела, включил все-таки свою телекамеру и стал снимать место аварии и лежащие на полу цеха цветы. Лерочка Казаринова, решив, что я уже достаточно долго занимаю внимание Щеглова, подскочила к нему и стала донимать его вопросами об устройстве цеха и его реактора, Щеглов сразу же заметно повеселел, охотно отвечал на ее расспросы. Я стояла рядом и рассеянно слушала. Потом заметила, что Щеглов все больше и больше увлекается разговором с Лерой, перестает обращать внимание на меня, а их диалог все более перетекает в незатейливый флирт. Признаться, мне было обидно наблюдать своими глазами, как молодая девочка дает мне фору, однако у меня родилась отличная мысль: пока Щеглов занят флиртом с моей ассистенткой, самое время мне потихоньку улизнуть от него. Опека Щеглова начинала действовать мне на нервы, а с главным инженером мне бы хотелось побеседовать без его контроля. Поэтому я шепнула Павлику, чтобы он держался возле Щеглова и снимал все, что Лера ему скажет, а сама осторожно, так, чтобы тот ничего не заметил, вышла из цеха и направилась к зданию заводоуправления, высившемуся неподалеку от заводской проходной.
* * *Там меня встретили не очень ласково. Один совершенно незнакомый мне управленец, лысый, с животиком, я была абсолютно уверена, что не видела его вчера, остановил меня посреди коридора и строго спросил, что мне здесь надо. Узнав, что я хочу поговорить с главным инженером крекинг-завода, посмотрел на меня сумрачно и заявил, что Валерии Дмитриевны сегодня не будет, она срочно улетела на совещание в Москву.
– Наверное, делать отчет о вчерашнем происшествии? – предположила я. Сообщение, что с главным инженером мне сегодня поговорить никак не удастся, серьезно опечалило меня.
– Стойте-ка, вы ведь Ирина Лебедева, корреспондентка с телевидения? – вдруг поинтересовался лысый управленец, глядя при этом все так же неприветливо.
Я подтвердила, что все именно так и обстоит.
– Что же вы тогда одна по заводу ходите? – осведомился он удивленно. – Вас же Щеглов по заводу водит, вот и идите к нему, – заметил он, как ему показалось, очень резонно. – Где вы его потеряли?
– Нигде я его не теряла, – отвечала я, пожимая плечами. – Он моей ассистенткой увлекся.
– Да, это на него похоже, – управленец рассеянно кивнул. – Как кобель хренов, за каждой юбкой бегает.
– А какие у него отношения были с Сергеем Викторовичем? – вдруг неожиданно для самой себя спросила я.
– С Венглером, что ли? – переспросил управленец. – Да нормальные. Они собачились, конечно, ну да Венглер со всеми собачился. А потом с теми же самыми людьми водку пьянствовал.
– Он водку пьянствовал? – изумилась я.
– Ну, выпивал, – лысый управленец сердито хмыкнул. – Что вы к словам-то придираетесь?
– Да нет, вовсе я не придираюсь, – робко проговорила я. – Меня просто интересует, какие у Сергея Викторовича были отношения с работниками завода.
– Да нормальные! – управленец снова хмыкнул. – Старый хрен он был, конечно, это все знают… Но, в принципе, мужик как мужик. А вы почему спрашиваете? – вдруг насторожился он.
– Да так, – рассеянно отвечала я. – Просто интересно…
– Интересно, какие у Венглера были отношения с людьми? Это похоже на милицейское расследование. Вы что, расследованием пытаетесь заниматься? – Управленец ухмыльнулся. – Попробуйте разберитесь в этом. Здесь такой клубок всего…
Он вдруг умолк, точно жалея о сказанных только что словах.
– А правда, что Венглер продавал налево авиационный керосин? – спросила я.
– Кто вам сказал? – Управленец невозмутимо поднял на меня глаза.
– Щеглов, еще вчера.
– Может, и продавал. Дальше что?
– Кому, за сколько, вам известно?
Управленец смотрел на меня со смесью недоверия и презрения.
– Вы что, на налоговую полицию работаете, сведения для нее собираете? – спросил наконец он.
– Нет, но я интересуюсь причинами вчерашней аварии…
– Причины вчерашней аварии установлены точно и определенно: ошибка аппаратчицы, не в той последовательности открывшей вентили подачи водяного пара и вакуума, – сказал управленец жестко. – А насчет, как вы выразились, продажи налево авиационного керосина, то у меня по этому поводу концов не ищите, я про это ничего не знаю и знать не хочу. Понятно вам?
Я кивнула. Самосадный вчера был прав, утверждая, что администрация крекинг-завода никак не будет в восторге от моего расследования, результатом которого может вполне оказаться доказательство вины руководства завода, допустившего халатность, а не скромной аппаратчицы Наташи Шутовой.
– Слушайте, давайте-ка на выход, – вдруг сказал лысый управленец, глядя на меня по-прежнему сурово. – Вас Щеглов по заводу водит, так? Вот пусть он вас и водит и за вас везде отвечает. Я не могу позволить, чтобы вы шлялись здесь где попало без провожатых!
– Боитесь, что я криминал какой-нибудь откопаю? – спросила я насмешливо.
– Нет, не боюсь, но одной вам здесь ходить не положено! Если не пойдете, я начальника охраны позову!
– Валяйте! – сказала я беспечно. – Пусть мне скрутят руки за спиной, надают дубиной по голове и выволокут на улицу через проходную. У меня там, за проходной, оператор с включенной телекамерой работает, он все это дело аккуратно заснимет, а потом мы это покажем по областному телевидению!
– Да что вы, собственно, хотите? – воскликнул управленец раздраженно. – Здесь-то вы что ищете? Я же вам сказал, главного инженера завода сейчас на месте нет и не будет, она улетела в Москву.
– А заводская лаборатория на месте? – спросила я агрессивно. – Или она тоже в Москву улетела?
– Господи, да зачем вам лаборатория?
– Хочу побеседовать с людьми, – сказала я невозмутимо. – У меня, знаете ли, работа такая, с людьми беседовать – и перед телекамерами, и так. Понятно вам?
И, не дожидаясь ответа лысого управленца, я повернулась и пошла прочь от него по коридору. Насчет лаборатории это я хорошо придумала, с ее работниками мне нужно было поговорить обязательно, вдруг они знают что-то конкретное? Правда, я не знала, где именно эта лаборатория находится, но почему-то у меня была уверенность, что стоит мне только немного походить по многоэтажному зданию заводоуправления, как я непременно ее отыщу.
* * *Я и правда вскоре отыскала заводскую химическую лабораторию в полуподвальном этаже. Это было обширное, с высокими потолками помещение, заставленное широкими столами со множеством колб, пробирок, каких-то необычного вида стеклянных аппаратов с резиновыми трубками; назначения всего этого инструментария я не могла знать. Во всех хранились, кипели, бурлили и испарялись какие-то разноцветные жидкости, от коричнево-черных до совершенно бесцветных и прозрачных. Несмотря на работавшие мощные вентиляторы, запах нефтепродуктов стоял чувствительный. Впрочем, за последние сутки я так надышалась нефтяными запахами, что постепенно стала воспринимать их как совершенно нормальные и естественные.
На этот раз я сознательно не пошла к начальнику лаборатории, дверь в кабинет которого находилась тут же, рядом, а решила побеседовать с кем-нибудь из младшего персонала, лучше всего женского пола – такие, по опыту, оказываются со мной откровеннее. Поэтому, зайдя в лабораторию, я стала напряженно оглядываться, ища, с кем бы можно было поговорить. На меня поначалу никто не обратил внимания, трое или четверо сотрудников, занятых в тот момент делом, казалось, не замечали меня. Я уж собралась было подсесть к одному из них, как вдруг дверь лаборатории отворилась, и в нее влетела молодая лаборантка в белом, как и все тут, халате. Увидев меня, она вдруг застыла на месте с открытым от изумления ртом.
– А вы к нам, да? – проговорила она, смутившись и кое-как оправляясь от изумления.
Я подтвердила, что это именно так.
– Ой, а вас же Щеглов должен водить, – снова проговорила она. Из этой фразы я заключила, что, без сомнения, узнана.
– Щеглов занялся своими делами, – сказала я устало, – а мне бы очень хотелось посмотреть вашу лабораторию.
– Ах, ну конечно! – воскликнула лаборантка радостно. – Девочки, отвлекитесь на минуту, к нам Ирина Лебедева пожаловала!
«Девочки», одна из которых была мужского пола, а другой было явно за пятьдесят, вяло подняли голову и равнодушно посмотрели на нас, не выказав при этом ни малейшего энтузиазма. Однако это не смутило лаборантку.
«Девочки», одна из которых была мужского пола, а другой было явно за пятьдесят, вяло подняли голову и равнодушно посмотрели на нас, не выказав при этом ни малейшего энтузиазма. Однако это не смутило лаборантку.
– Проходите, садитесь, пожалуйста, – сказала она. – Чаю хотите?
Мне подумалось, что до сих пор не приходилось пить чай в такой нефтяной атмосфере. Впрочем, отказываться было поздно, лаборантка уже включила электрический чайник.
– Меня зовут Оксана, – сказала лаборантка. – Скажите, а вы что, передачу про нашу лабораторию делать будете?
– Возможно, будем, – мне не хотелось сейчас говорить «нет», – если найдем интересный материал для съемок. Для этого, собственно, я вчера на крекинг-завод и приезжала.
– И попали в такую переделку, – сказала лаборантка, сочувственно глядя на меня. – Скажите, – тут она понизила голос, – а вы очень испугались, когда вчера рвануло?
– Нет, я толком и испугаться не успела, – ответила я, – пока поняла, что это авария, Щеглов уже вывел меня из цеха.
– Да уж, Щеглов! – Лаборантка скроила презрительную гримасу. – Балбес!
– Вы думаете, это он виноват в случившемся?
– Да ну, нет, – сказала Оксана грустно. – Он-то здесь при чем? Ума не приложу, кто виноват. Все говорят, Наташа Шутова, аппаратчица, но у меня в голове не укладывается, как она могла. Там всего-то проблема – вентили не перепутать, и она столько лет на этом реакторе проработала.
– Щеглов говорит, человеческий фактор, – сказала я. – Рано или поздно кто угодно может ошибиться.
– Да ну, бросьте! – воскликнула лаборантка. – Вы больше слушайте этого Щеглова! Тут у нас покруче проблемы решать приходится, где по-настоящему голова нужна, и ничего, справляемся. А там всего-то два вентиля в нужном порядке открыть!
– А если не это, тогда почему произошел взрыв?
– Не знаю, – с искренним сожалением сказала лаборантка. – Просто ума не приложу.
Я кивнула, рассеянно оглядывая стол со множеством пробирок, колбочек, каких-то стеклянных устройств с резиновыми шлангами, закрепленных в штативе. Электрический чайник тем временем вскипел, лаборантка приготовила чай в большой фарфоровой кружке, подала мне ее. Несмотря на нефтяные ароматы вокруг, чай был хорош на вкус.
– Скажите, а вы делаете анализ каждой партии нефти, что поступает на завод? – прихлебывая напиток, спросила я.
– Конечно! – кивнула лаборантка. – Без разрешения нашей лаборатории ни одну партию в технологический процесс не пропустят.
– Делали и в этот раз?
– В какой раз? – переспросила лаборантка озадаченно. – Мы ведь здесь партии не считаем. Все, что нам приносят, мы делаем, потом результат кладем на стол начальнику лаборатории, он выписывает разрешение. Конечно, мы делали анализ той партии, которая взорвалась в реакторе, – добавила лаборантка задумчиво.
Я кивнула, не ожидая другого ответа.
– А анализ на этот… – я запнулась, припоминая название, – сернистый ангидрид – тоже делаете?
Оксана посмотрела на меня заинтересованно.
– В смысле, количественный анализ? – переспросила она. – Конечно, делаем!
– Вы знаете о ПДК на сернистый ангидрид для нефти, что отправляется на переработку в этот…
– Для вакуумного гидроформинга? Конечно, знаем! – отвечала лаборантка – Вы что, думаете, взрыв произошел из-за превышения ПДК?
– Вполне возможная версия, – заметила я.
– Только тогда это должна быть какая-то левая партия, прошедшая мимо нашей лаборатории, – сказала лаборантка. – Мы все партии нефти проверяем, до сих пор ни разу превышения ПДК по сернистому ангидриду не зафиксировали. Правда, Ольга Александровна? – обратилась она к даме за пятьдесят.
Однако та только усмехнулась, бросила на нас короткий неприветливый взгляд, потом снова занялась своими пробирками. Такое поведение коллеги ничуть не смутило Оксану.
– А такое возможно – левая партия нефти? – осторожно спросила я.
– На нашем заводе все возможно! – уверенно заявила лаборантка. – Мафия тут страшно сказать как шурует. И нефть воруют, и дорогой бензин…
– И авиационный керосин? – подсказала я.
– И его тоже, – ничуть не смущаясь, подтвердила лаборантка.
– И кто его ворует?
– Я же говорю вам – мафия. Здесь целая шайка орудует, все друг с другом повязаны, все друг за дружку горой стоят. Только потяни за одного, все остальные тебя съедят.
– А кто это – все? – нетерпеливо спросила я. – Покойный Сергей Викторович Венглер тоже воровал? Или как?
– Венглер? – Лаборантка презрительно рассмеялась. – Кто это вам сказал?
– Щеглов.
– Я же вам сказала, поменьше вы слушайте этого Щеглова, он балбес!
Лаборантка продолжала с улыбкой смотреть на меня. Я в это время задумалась – что-то во всех этих разговорах мне активно не нравилось. Но понять, что, я не успела. Потому что в этот момент в лабораторию влетел раскрасневшийся от волнения и быстрой ходьбы Щеглов. Увидев меня, он одно мгновение напряженно хмурился, словно стараясь понять, что мне удалось узнать от лаборантки. Но это длилось только одно мгновение. В следующее он широко улыбнулся, словно надел маску любезной улыбки, и подошел ко мне.
– Ну вот, Ирина Анатольевна, наконец-то я вас нашел! – воскликнул он радостно и фальшиво. – Что же это вы, взяли да и сбежали от меня? И даже свою команду бросили! Пойдемте, нас ждет стол, ваши сотрудники уже все сидят там.
И, взяв меня за руку, он бесцеремонно потащил меня прочь из лаборатории. Ее работницы, пряча иронические ухмылки, смотрели нам вслед.
* * *Стол и в самом деле был накрыт в заводской столовой, причем очень даже неплохой стол. И нефтью внутри столовой больше не пахло – или, может быть, я просто уже привыкла к этому запаху настолько, что более не ощущала его. Этот обед оказался теперь очень даже кстати, был уже первый час дня, и с утра я успела проголодаться. Щеглов, усевшись рядом со мной, к досаде Лерочки Казариновой, ухаживал за мной как мог. Открыл бутылку шампанского, предложил тост за областное телевидение. Однако я только пригубила вино и поставила фужер обратно на стол. Пить мне было еще решительно рано: за прошедшие полдня я не узнала практически ничего из противоречивых слухов и неясных подозрений, и «загудеть» теперь мне было совершенно ни к чему. Хотя создалось такое ощущение, что именно этого и добивался Щеглов. Что ж, его можно было понять. Он, очевидно, получил от начальства задание встретить телевизионщиков как можно радушнее, для виду ни в чем им не отказывать, но на деле показать как можно меньше.
Щеглов меж тем выпил два больших фужера шампанского, рожа его покраснела, а глаза сально заблестели.
– Зря вы не хотите ничего выпить, – проговорил он, вплотную придвигаясь ко мне и дыша в лицо отвратительной смесью винного и табачного перегара. – Живем-то мы один раз, надо же что-нибудь и хорошее в жизни иметь.
– Например, напиться, как свинья, – заметила я.
Щеглов нахально ухмыльнулся.
– А кстати, как к вам прибывает нефть на завод? – поинтересовалась я. – Только по железной дороге?
– Бывает, что и по железной дороге, – сказал он, глядя на меня расслабленно. – Как раз этой ночью пришло восемь цистерн.
– Это я уже слышала, – сказала я. – А других способов доставки нефти на завод не существует? Я вот слышала, что через Багаевку тянется к вашему заводу нефтепровод…
– Тянется, конечно. – Щеглов ухмыльнулся, вальяжно откидываясь на стуле и не сводя с меня своих сальных глаз. – Тянется, потягивается…
– Но он ведь сейчас не функционирует, правда?
– Почему это не функционирует? – удивился Щеглов. – Все нормально функционирует. Качают по нему нефть, все как положено.
– И эта нефть также поступает для производства авиационного керосина?
– Эта – нет, – сказал Щеглов. – Эта идет на производство солярки и дешевого бензина… Слушайте, бросьте вы это все на хрен, а? Охота вам в этом дерьме копаться? Давайте лучше выпьем! Нате-ка ваше шампанское! Такое шампанское грех не выпить!
И он, нагло облапив меня левой рукой за плечи, правой взял мой невыпитый фужер шампанского и стал подносить его к моему лицу. Почувствовав бесконечное омерзение, я стряхнула его руку, едва-едва удержалась от того, чтобы не заехать ему по морде. От удивления Щеглов выронил фужер, шампанское разлилось по столу.
– Что-то вы не очень любезны, гражданин начальник! – заявил Щеглов, делано рассмеявшись. – Ни дружить, ни пить со мной вы не хотите. За что такая суровость?
– За свинское поведение, – невозмутимо сказала я. – Вы мне заявили, что погибший вчера Венглер воровал на заводе авиационный керосин. Это правда?
– Может быть, и правда, – Щеглов нахально ухмыльнулся.
– А поподробнее вы мне можете про это рассказать?
– Вам что, надоело жить на этом чудесном белом свете? – деловито осведомился Щеглов. – Вы что, не знаете, что такое бензиновая мафия?