До развала Королевства Бельгия страной хоть как-то, но вполне по-европейски правила колониальная администрация. Велась добыча полезных ископаемых, которую тихо и мирно монополизировала «Конго майнинг», принадлежащая в том числе и королю. Велся рыбный промысел, раскорчевывались и засаживались джунгли, строились дороги. Бельгийцы никогда так жестко не относились к черным, как это делали буры и германцы. В итоге колониальную армию возглавил темнокожий по имени Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду ва за Банга, что с родного языка нгбанди переводилось «Воин, идущий от победы к победе, и никто не может его остановить». Возглавляемая сим доблестным воином армия вполне нормально подавляла беспорядки и недовольство, а король Леопольд принимал этого воина в своем дворце и даже награждал.
Когда не стало Бельгии, – воин, идущий от победы к победе, выставил новые условия службы: теперь ему нужна была доля в «Конго Майнинг» и немаленькая. Буры, которым давно не нравились и Конго, и «Конго майнинг», обратились и к Валлонии, и к Фландрии с предложением притащить Мобуту Сесе Секо в кандалах в Брюссель, чтобы можно было его повесить за наглость. Они и в самом деле могли это сделать: военной силы у буров было немало, что познали на себе англичане, решительности тоже не занимать: все чернокожие в их землях знали, что такое пуля, кнут и праведный гнев. Вот только буры хотели это сделать не бесплатно, – а за долю, которую хотел Мобуту Сесе Секо. Поэтому оба правительства, и фландрийское, и валлонское, с негодованием отвергли план буров. Они предпочли нанять воина, идущего от победы к победе и которого никто не может остановить, но не за деньги, а за долю в прибылях. На тот момент им это показалось более разумно, чем сотрудничать с кровожадными бурами.
Закончилось все это тем, чем и должно было закончиться. Мобуту Сесе Секо был типичным порождением Африки, хотя ходил в католическую школу и служил в армии. Во-первых, он начал подворовывать – любой африканец будет воровать, если за ним не приглядывать. Во-вторых, он перевез все свое племя и родственные племена в Киншасу и расставил на все хлебные места, – а другим племенам путь во власть был закрыт. В отличие от белых, которым до племенного деления все равно, – Мобуту Сесе Секо строил вертикаль власти в лучших традициях черного расизма и трайбализма. В девяносто седьмом году он умер – и совершенно не умеющие вести дела в Африке валлонцы и фламандцы создали колониальное правительство, в котором все тотчас же переругались со всеми.
С тех пор порядка тут не было.
Проблема была в веществе колумбит-танталит, для простоты именуемом колтан. В Конго было полно полезных ископаемых, настоящая кладовая, – но только с этим колтаном ситуация обстояла так, что восемьдесят процентов разведанных мировых запасов находилось в Конго. Хуже того – в исходном состоянии руда представляла собой черный песок, который относительно просто было добывать и продавать. Проклятые буры, решившие взять себе этот регион не по-хорошему, так по-плохому, скупали эту колтановую руду у любого, кто готов был ее продать, платя при этом крюгеррэндами, самой дорогой и стабильной валютой мира. Активничали здесь все: англичане, североамериканцы, французы, германцы, в последнее время и русские, получившие на территории Африки три военные базы и поставившие там свои авианосцы. В итоге обнаглевшие до предела племенные вожди, отлично вооружившие свои племенные дружины за счет колтановых доходов, устроили в стране настоящий ад. Любое перемирие держалось не более полугода и моментально срывалось, как только вставал вопрос о контроле над экспортом колтановой руды. Это было настолько прибыльно, что любое правительство просто не могло не попытаться наложить на это руку, а любое племя просто не могло добровольно отдать такой жирный источник доходов.
Последний взрыв произошел ровно девятнадцать дней назад. Сначала это был взрыв в прямом смысле слова – взорвалась бомба на стадионе, где проходил футбольный матч. Для африканцев футбол – одна из религий, и потому народу там было некуда ступить. Африканские стадионы обычно строят без кресел, просто ступени, на которые кладут что-то под пятую точку и садятся – кресла давно бы повыдрали. Уцелевшие при взрыве вспоминали, что в пострадавшем секторе стадиона кровь сверху вниз текла в прямом смысле слова ручьями. Болельщики сидели по племенам – иначе не миновать кровавых драк, – и пострадало только одно племя. Как раз то самое, в расположении которого находятся залежи колтана – это провинция Киву, и племя тоже проще было называть киву, чтобы не ломать язык. Как только до Киву дошла весть о случившемся, племенные боевики бросились резать всех кого ни попадя. Под шумок и остальные решили выяснить отношения. И вот резня в стране не прекращалась уже девятнадцатый день…
Так получилось, что в провинциальном центре Киву – городе Гома – находился госпиталь, в котором были германские врачи. Этих врачей обнаружили только позавчера и послали для их вызволения ударную группу боевых пловцов Балтийского флота Священной Римской Империи. Естественно, врачи были уже не в Гоме, а в одной из деревушек как залог для торга и давления на Священную Римскую Империю. Этой ночью боевые пловцы, которых по старой памяти звали «команды Опладена», наглядно продемонстрировали взбунтовавшимся неграм, что на Священную Римскую Империю давить не стоит.
Вертолеты появились, когда уже совсем рассвело, и фрегаттен-капитан, наскоро перекусив, снова объявился на палубе с неизменным спутниковым телефоном в руке. Заложив круг, все три вертолета приземлились на палубу. Врачи из расположенного на борту небольшого госпиталя ринулись к ним.
Фрегаттен-капитан подошел ближе. От его внимания не ускользнули закопченные бока вертолетов – значит, был бой, и серьезный.
От группы боевых пловцов, не спеша высаживающихся, забирающих с бортов снаряжение, отделился средних лет человек, наголо выбритый, без усов и бороды (мешают работать с водолазной маской), одетый в такую же, как и у всех, местную форму без знаков различия. Подойдя к фрегаттен-капитану, он отдал ему честь, и фрегаттен-капитан ответил тем же.
– Потери?
– У нас нет, герр капитан. Все заложники в состоянии разной степени тяжести.
Фрегаттен-капитан видел, как с вертолета высаживают женщину, у которой вместо рук были замотанные бинтами обрубки.
Старое дело. Тебя захватывают в плен, и чернокожие интересуются, какие рукава ты предпочитаешь – длинные или короткие? Или что ты носишь – штаны или шорты. Это значит, что тебе отрубят руки или выше, или ниже локтей. Или ноги. Ты можешь выбрать – либо кровь остановят, сунув обрубок в пламя, либо нет. Истоки этой дикости могли найти разве что лучшие ксенологи, изучавшие быт и жизнь примитивных племен. А вот боевые пловцы и пилоты палубной авиации, судя по закопченным бортам вертолета там, где установлены пилоны для блоков неуправляемых ракет, источники этой дикости искать и не собирались.
– Сколько?
– На нашем счету сорок восемь, – обстоятельно сказал боевой пловец, – и что-то на вертолетчиках. Они сделали пару заходов на деревню, после того как взяли нас на борт. Глупо возвращаться с полным БК, герр капитан, к тому же нужно экономить топливо, а неизрасходованный БК увеличивает его расход.
– Да, ты прав. Приказываю отдыхать, обер-лейтенант! Мы идем на сближение с ударным соединением «Бисмарка», поработаем с ними.
– Есть! – вытянулся обер-лейтенант.
Однако нормально отдохнуть измотанным морякам германского флота так и не довелось…
Ударное соединение флота Открытого моря во главе с атомным ударным авианосцем «Канцлер Бисмарк» производило серьезное впечатление…
Флагман ударного соединения – авианосец «Канцлер Бисмарк» – вблизи производил неизгладимое впечатление. Гордость Имперского флота, самый новый авианосец, основатель серии, гигантский стальной остров, подсвеченные огнями палубы, триста девяносто метров длиной. Он был спущен на воду всего семь лет назад и стал флагманом флота Открытого моря, сейчас он выполнял задания в Южной Атлантике.
Мацелотом в кильватерном строю за «Бисмарком» шел не менее впечатляющий корабль – переделанный из супертанкера ТДК, тяжелый десантный корабль – «Силезия», русского проекта из серии «Великий Новгород», но построенный на Ростокских верфях. В темноте его можно было бы спутать с танкером – такая же высокая надстройка в корме, но сейчас его длинная, плоская палуба была ярко освещена. Техники возились у вертолетов с противокорабельными ракетами, один из них висел над палубой.
Каждый из кораблей первого ранга прикрывали новейшие «Лютвицы» – крейсера УРО. После Второй мировой войны они тоже были модернизированы и сейчас несли гораздо больше зенитного вооружения, чем раньше. Вся корма этих суровых, словно рубленых топором кораблей была напичкана контейнерами с ЗУР вертикального старта, кормовое орудие убрано. Уцелевшие в ходе Второй мировой флоты, получив серьезный урок, спешно усиливали свое ПВО. Теперь ПВО флота обеспечивали не только авианосцы, но и специальные корабли – носители зенитных ракет. Остальные суда, в том числе суда обеспечения, – совершенно не смотрелись на фоне монстров, идущих малым ходом к побережью…
Каждый из кораблей первого ранга прикрывали новейшие «Лютвицы» – крейсера УРО. После Второй мировой войны они тоже были модернизированы и сейчас несли гораздо больше зенитного вооружения, чем раньше. Вся корма этих суровых, словно рубленых топором кораблей была напичкана контейнерами с ЗУР вертикального старта, кормовое орудие убрано. Уцелевшие в ходе Второй мировой флоты, получив серьезный урок, спешно усиливали свое ПВО. Теперь ПВО флота обеспечивали не только авианосцы, но и специальные корабли – носители зенитных ракет. Остальные суда, в том числе суда обеспечения, – совершенно не смотрелись на фоне монстров, идущих малым ходом к побережью…
Обер-лейтенант Клейнце отвернулся от иллюминатора «Юнкерса», на котором они спешили в гости. Они уже совершили облет и заходили на посадку, металлический голос диспетчера, слышный из кабины, звенел в голове…
– Черный, идете левее… правильно… курс верный, посадочная зона свободна… исходную занял… двадцать… сажайте птичку…
«Юнкерс» тяжело ткнулся колесами шасси о палубу имперского авианосца и замер. Матросы с цепями на плечах бросились к нему…
Оказалось, что новейший, построенный по совместному германо-русскому проекту авианосец не так уж и отличается от старых кораблей германского флота. Несмотря на огромные размеры, в коридорах так же было тесно, так же не горели кое-где лампочки, даже цвет краски был такой же – зеленый, но другого оттенка. Видимо, от русских магическим образом перешел некий «рабочий беспорядок», нетерпимый германцами: кое-где было не прибрано, кое-где не покрашено, на палубе следы смазки, на которой можно было и поскользнуться. Это был рабочий корабль, пусть и самый крупный имперский корабль Флота Открытого моря. Крупнее его были только два русских суперавианосца серии «Великая княжна», которых даже Российская Империя могла себе позволить только два – для Атлантического океана и для Тихого.
Они совершили недопустимое с точки зрения морского протокола – появились на борту корабля и, не представившись командующему ударным соединением, сразу приступили к делу. Проведя по коридорам, моряки завели их в комнату, похожую на комнату инструктажа пилотов, и оставили одних, не предложив ни чаю, ни кофе, как того требовали правила гостеприимства. Фрегаттен-капитан ничего не сказал и куда-то ушел. Они остались куковать тут…
Клейнце с интересом огляделся. Стулья далеко не новые, некоторые с явными следами поспешного ремонта, небольшая кафедра и экран, сейчас выключен. Стены и пол, которые давно не мешало бы почистить.
– Бардак… – обличительно сказал обер-матрос Грубе.
– Заткнись, – сказал обер-лейтенант. Мало ли, – может, слушают…
Фрегаттен-капитан появился через пятьдесят минут вместе с двумя офицерами. Один – усталый, среднего роста, с профессионально незаметным лицом, форма и погоны капитана цур зее. Явно отвечает за разведку – разведчики всегда выглядят уставшими. Второй был более интересен – бородач в форме имперской морской пехоты Балтийского флота, крепкий и сильный даже на вид. Это явно командир группы обеспечения безопасности на авианосце или бери выше – на всем ударном соединении.
– Господа…
Германские моряки встали.
– Kameraden помогут нам в следующей миссии. Они дадут нам исходные данные и всю необходимую развединформацию. Они же обеспечат нас средствами вывода и возврата. Но именно помогут, основная нагрузка ляжет на нас. Прошу.
Капитан цур зее достал из папки лист формата А4, магнитом прикрепил на доску, расположенную рядом с экраном. На весь лист была фотография.
– Известная личность, не так ли?
Да уж…
Дьякон Макумба, сын одного из племенных вождей. Прошел обучение в иезуитском университете в Брюсселе, потом вернулся сюда. Неизвестно откуда получил большие деньги, на них вооружил приличную армию не только из своего, но и из соседних племен. В девяносто девятом запрещен к служению, в две тысячи шестом отлучен от Церкви немецким Папой – одно из того немного, что он успел сделать. Создал ни много ни мало собственную ветвь христианства – черного христианства. Иисус в этой ветви христианства был, оказывается, черным, а для того, чтобы его задобрить, в сложных случаях требуется приносить человеческие жертвы. Желательно белых, потому что они не такие, как черные, следовательно, не дети Бога, но если нет под рукой белых, то и черные сойдут. Еще лучше…
Пока не стало поздно, аналитики всех спецслужб за исключением британской не заметили одной зловещей закономерности. Как-то так получалось, что они просчитывали действия и варианты противодействия других государств, на религии же, и в частности на Ватикан, – не обращали внимания. Русские занимались противодействием исламскому экстремизму, в частности наиболее зловещей его форме – ваххабизму, – а вот на католицизм не обращали внимания. В их понимании католицизм – достаточно безобидная религия (если дело не касается Польши). Ходят люди в храм на службы, собирают деньги на помощь неимущим. Ну и пусть себе собирают. Никто не предполагал, что католицизм может быть опаснее самых агрессивных форм исламского экстремизма.
Никто не заметил зарождающихся в разных заброшенных уголках планеты зловещих и крайне агрессивных культов, основанных на католицизме. На Гаити это был вудуизм, жуткая смесь местного язычества и христианства с поклонением не Христу, а Барону Самэди (Барону Субботе), скелету в черном костюме, символизирующем смерть. Тут же – шаманство и колдовство, с оживлением мертвых и появлением мертвых рабов – зомби! В Мексике, да и вообще по всей Латинской Америке катился культ Санта Муэрте – святой смерти! Тоже жутковатое сочетание католичества (с местным, состоящим в основном из благородных разбойников пантеоном) и поклонения смерти. Все больше и больше было тайных и даже переоборудованных из католических храмов смерти, где вместо распятия – скелет в фате невесты! Культ Санта Муэрте тоже требовал человеческих жертв – людей рубили на куски, отрезали головы, выставляли их в форме креста на залитом кровью алтаре – таковы были храмы смерти. Культ смерти, который изначально исповедовали только наркотеррористы «Зетас», теперь находил все больше и больше сторонников среди молодых людей, разочаровавшихся в католицизме с его всепрощенчеством и желающих убивать. Убивать ради социальной справедливости, ради возможности жить так, как они хотят, ради того, чтобы их родина стала полностью свободной, а потом освободить и своих братьев по ту сторону границы. Все это прекрасно ложилось и на древние индейские верования с ацтекскими человеческими жертвоприношениями. Всепрощенческое католичество отступало под ударами кровавого насилия, но никто не задумывался, а откуда берутся деньги и служители у Санта Муэрте и Барона Самэди.
Теперь – Африка. Тоже вывернутое наизнанку католичество с кровавыми жертвоприношениями. Простая и примитивная, понятная самому темному африканцу религия, с чудесами на земле – и тоже зовущая брать автомат и убивать. Дьякон Макумба, сын вождя племени, переметнувшегося в новую веру, – был далеко не единственным адептом этой новой ветви католицизма. Про него ходили легенды, одна круче другой – люди видели, как дьякон ходил по воде озера Тонганьика. Другие люди видели, как дьякон летал по воздуху. Его почитали за новое земное воплощение Христа.
– Дьякон Африкан Макумба[20]. Сорок семь лет, глава незаконных вооруженных формирований на юго-востоке страны, насчитывающих до двадцати тысяч боевиков. Лично принес в жертву более двадцати белых, в том числе несколько детей. Призывал к изгнанию колониалистов и установлению чисто африканской власти, – но тем не менее поддерживался и поддерживается Бурской Конфедерацией, рассчитывающей дестабилизировать здесь обстановку и прийти к власти. Несколько попыток его ликвидации закончились неудачей, в том числе по двум причина этой неудачи так и не выявлена. Сегодня, господа, мы должны совершить еще одну попытку убрать этого монстра, и я полагаю, наша попытка окажется успешнее предыдущих.
До сих пор не понимавший, что происходит, обер-лейтенант теперь врубился – с ходу! До этого он не понимал, какой смысл привлекать ко всему этому спецназ морфлота. Наземным частям можно подобраться по тому же озеру Танганьика, ведь с другой стороны озера – германская земля! Можно подобраться и из Германской Западной Африки, там тоже головорезов хватает, там расквартированы отряды пфадфайндеров. Но сейчас фрегаттен-капитан, возможно, сам того не желая, проговорился. Боевые пловцы нужны потому, что они здесь не при делах, от них информация никуда уйти не может. Им предоставят разведывательную информацию, их группу забросят своими средствами вывода. А вот если бы они готовили классическую операцию – налет с германской территории, скорее всего, информация ушла бы, и группы могли бы погибнуть, так и не подобравшись к цели. Это значило, что где-то в рейхе – предатель!