— Еще чего, — удивилась я. — С какой стати мне слезы лить?
— Все так говорят, — флегматично заметил милиционер, а его напарник согласно кивнул.
— Он избил меня, — сказала я с возмущением.
— Да? А по виду не скажешь.
— Да вы что, издеваетесь? — Тут совершенно другая мысль овладела мной, я снова сунулась в паспорт Катьки, решив, что у меня галлюцинации, но там черным по белому было написано: Иванова Екатерина Юрьевна. — Моя фамилия Иванова, — рявкнула я.
— Она паспорт сменила, — пояснил супруг, а я опять рявкнула:
— Ничего я не меняла, я этого типа знать не знаю.
— Вон даже как, — присвистнул милиционер.
— Да вы заберете его или мне опять в милицию звонить? — Все трое переглянулись.
— Вот что, давай малость прогуляйся, — похлопав по плечу гражданина Шальнова, сказал милиционер. — Проветрись, успокой нервишки, потом придешь и спокойно во всем разберешься. Пойдем, пойдем.
Шальнов весьма неохотно последовал за милиционерами, а меня просто столбняк одолел от чужой наглости.
— Сумасшедший дом какой-то, — пробормотала я и хотела кинуться вдогонку и объяснить, что разбираться с ним не собираюсь, так как знать его не знаю, и что вовсе я не Катька… Вот тут начинались сложности. Вряд ли сестрица мне за это спасибо скажет. С другой стороны, на Канары она не уехала, значит, маскарад без надобности и… Пока я таким образом размышляла, троица успела покинуть дом. В окно я видела, как они стоят возле милицейского «газика» и мирно беседуют, то и дело кивая на окна квартиры.
Я подмела осколки, вновь выглянула в окно и убедилась, что «газик» уехал, а чокнутый Катькин муж исчез. Надеюсь, навеки. У него есть ключи от квартиры… Что ж делать-то? До одиннадцати утра я могу не дожить, а сестрица, вот мерзавка, даже не соизволила сообщить, что вышла замуж.
Вновь зазвонил телефон, и, сняв трубку, я услышала голос Катьки.
— Ольга? Мои планы немного поменялись. Я минут через тридцать подъеду.
— Слава богу. Тут какой-то придурок объявился, утверждает, что он — твой муж. Чуть меня не убил.
— О, черт. Его выпустили?
— Мне-то откуда знать?
— Выходит, все-таки выпустили.
— Из тюрьмы? — подпрыгнула я.
— Надо же, как не вовремя, — пробормотала сестрица.
— Уж что верно, то верно.
— А сейчас он где?
— Не знаю.
— Что, сам ушел? Это на него не похоже.
— Нет, я милицию вызвала.
— С ума сошла… какая милиция?
— Говорю, он на меня набросился. Чуть не убил.
— Ты ему все рассказала?
— О чем?
— Господи, что ж ты дура какая. О нашем плане, естественно.
— Нет, не говорила.
— И не говори. Ни в коем случае. Слушай, сделаем вот как. Собирай свои вещи, бери такси и дуй на площадь Победы, я буду тебя ждать напротив банка. Поняла?
— Конечно.
— И вот еще что. Если Шальнов появится, молчи как рыба, ни слова о нашем плане. И смотри, будь осторожна, чтоб он за тобой не увязался.
— Как это? — с сомнением выглянув в окно, спросила я.
— Очень просто. Нельзя, чтоб он за тобой поехал.
— Что ж мне, опять милицию вызывать?
— С ума сошла? Если он вдруг притащится, запрись в спальной и сиди, нос не высовывая, и главное, его не слушай, а когда он уснет, незаметно выберешься из дома.
— А ты все это время будешь ждать меня возле банка?
— Не буду. Возле банка я жду тебя через полчаса. Если ты не появишься, значит, этот гад вернулся, следовательно, встречаемся как договаривались раньше, завтра в одиннадцать в Мотине. Все поняла?
— Катька, я совершенно не желаю…
— Пока, — перебила она меня и повесила трубку.
Я заметалась по ее дурацкой квартире, собрала вещи (слава богу их у меня было немного) и стрелой вылетела из дома. И тут выяснилось, что у меня нет ключей. Я глухо простонала, а потом, подбадривая себя различными средствами (словами, пением и легким свистом), вновь обшарила квартиру в поисках ключей. Но они как сквозь землю провалились, хотя я хорошо помнила, что положила их на тумбочку. Вторичные поиски результатов не принесли. Я взглянула на часы, плюхнулась на стул в кухне и заревела. К Катьке я уже опоздала, не могу же я оставить квартиру незапертой. Что ж мне теперь делать?
Я перевела взгляд на телефон, неужто у сестрицы ума не хватит позвонить еще?
— Ну, давай, позвони, — бормотала я, размазывая слезы.
— Какая трогательная сцена, — раздался насмешливый голос за моей спиной, я подпрыгнула, обернулась и увидела Шальнова.
— О господи, — ахнула я, прижав руку к сердцу, но тут же нахмурилась и спросила:
— Ты взял ключи?
— Это мои ключи и моя квартира.
— Вот и отлично. Оставайся, а я ухожу. «На худой конец переночую на вокзале».
— Да неужто? — скривился он. — Нет, радость моя, у меня накопились кое-какие вопросы, и ты мне на них ответишь, а если не ответишь… — Он подскочил ко мне, а я завизжала, потом огрела его чайником, он охнул и отступил. Воспользовавшись этим, я рванула к двери, но этот гад бросился за мной и ухватил за плечо, в результате рукав блузки остался у него, а я опять завизжала. Все, нет больше моего терпения, пусть Катька со своими мужиками сама разбирается, один норовит трахнуть прямо в туалете, другой колотит… В сердцах я заехала ему в ухо и заорала:
— Что ты ко мне прицепился, придурок. Я знать тебя не знаю. Разуй глаза, какая я тебе жена, я Катькина сестра.
Глаза он «разул», выпрямился с довольно глупым видом и заявил:
— Черт…
— Вот именно. Навязался на мою голову. Я даже не знала, что она замуж вышла.
— Сестра? — нахмурился Шальнов и вновь повторил:
— Черт… Надо же, как похожи. А ведь в самом деле… как же я…
— В самом деле, — передразнила я. — Слова сказать не дал. Я думала — грабитель. И почему сразу драться? Что, нельзя поговорить по-людски?
— С твоей сестрой? — удивился он. — Нет, конечно. Слушай, ты это… как тебя там… извини, в общем. Даже не знаю, как вышло. Теперь-то и сам вижу. Это я в сердцах, знаешь, не разглядел. Тебя как звать-то?
— Оля.
— Ага. А меня Михаил. Будем знакомы. — Он кашлянул и протянул мне руку, я фыркнула и отвернулась, он сразу же сунул руку в карман и сокрушенно вздохнул:
— Значит, ты в гости…
— В гости… с ума тут сойдешь с вами…
— Может, чаю выпьешь? А пожрать есть чего? Если честно, у меня кишки сводит.
Я только вздохнула. Мало того, что родственник мне синяков наставил, он еще и есть просит.
— Блины есть, с медом. Могу яичницу поджарить, — пожала я плечами.
— Давай, — согласился он, устроился за столом и стал пялить глаза на меня. — А вы здорово похожи. Вот уж не думал, просто удивительно.
— Чего ж удивляться, раз мы сестры?
— Ну… Катька говорила, что ты зануда, училка в школе и вроде бы даже уродина.
— Ну, сестрица, спасибо, — прошипела я.
— Все, мол, книжки читаешь, и у тебя от лишней грамотности крыша едет.
— Хорошо хоть с вашей крышей полный порядок. Образцовая семья и все такое…
— Тебе наших дел не понять, — нахмурился он.
— Куда там. Является муж неизвестно откуда и сразу с кулаками.
— Ладно, разберемся. Хотя, если честно, сестра у тебя редкая стерва, не в обиду тебе будет сказано. Где она, кстати?
— Не знаю. Звонила час назад… Как узнала, что ты вернулся, решила домой не спешить. А я собралась уезжать.
— Ага. Ничего, появится. А тебе куда торопиться, погости.
— Спасибо, — задыхаясь от счастья, сказала я.
— Нет, в самом деле. Честно говоря, у меня на душе кошки скребут оттого, что все так вышло. Я вообще-то кулаками махать не любитель, в смысле, баб колотить, но твоя сестрица, чтоб ей… ладно, извини.
— А что у вас произошло? — поинтересовалась я.
— Ну… — Он скроил забавную физиономию и уставился в потолок, посидел так с минуту и продолжил:
— Не сошлись во мнениях по ряду вопросов…
— Видно, здорово не сошлись, раз ты кулаками машешь, — съязвила я.
— Бывает и хуже.
Я поставила перед ним тарелку с яичницей и блинами, сделала бутерброды, заварила кофе и устроилась напротив за огромным столом.
— Если уж мы познакомились, — сказала я миролюбиво, — давай рассказывай, как ваши дела, и все такое…
— Так ты ж видела? — удивился он. — А все такое… нормально, одним словом.
— Тогда о себе расскажи. Чем занимаешься, к примеру? — Я машинально оглядела кухню, решив про себя, что Мишка должен заниматься чем-нибудь существенным, раз умудрился приобрести такую квартиру.
— Да это не интересно, — отмахнулся он.
— Интересно, — нахмурилась я, пресекая попытки уйти от разговора. Если уж на мою долю выпали тяжкие испытания, я взамен имею право удовлетворить свое любопытство. — Ты мне родственник и…
— Сказать по чести, — скривился Мишка, — уже нет. Пока я в тюрьме парился, сестрица твоя развелась со мной.
— А за что парился-то? — нахмурилась я. — Ограбил кого?
— Почему сразу ограбил? — возмутился Мишка. — С чего это мне кого-то грабить? У меня, между прочим, фирма была, крупнейшая в области, и вообще… я такие бабки заколачивал…
— Почему сразу ограбил? — возмутился Мишка. — С чего это мне кого-то грабить? У меня, между прочим, фирма была, крупнейшая в области, и вообще… я такие бабки заколачивал…
— И куда же она делась? — с сомнением спросила я. На бизнесмена Мишка был мало похож, физиономия как есть разбойничья, щетина, волосы торчат в разные стороны, левая бровь рассечена, остался шрам с белыми зубчиками. Нет, бизнесмен так не выглядит. Правда, я их сроду не видывала… И Анька, моя подружка, всегда твердит, что бизнесмен по-русски, считай, тот же разбойник. Опять же, колотил он меня весьма чувствительно, может, поэтому я к нему и придираюсь?
— Кто? — поднял он бровь.
— Фирма, естественно.
— Никуда она не делась, — разозлился Мишка. — Это я делся, аж на семь месяцев. А у нас ворон не ловят, раз и… Чего я тебе говорю, ты ж в этих делах не смыслишь.
— А по-моему, ты врешь, — не осталась я в долгу. — Никакой ты не бизнесмен. Ты свою физиономию в зеркале видел? Просто так людей в тюрьму не сажают.
— Ага… грамотная очень… Между прочим… — В этом месте он махнул рукой, обиженно засопел и всецело сосредоточился на бутербродах.
— Так что у вас с Катькой произошло? — не выдержала я.
— Ничего.
— Как это ничего? За что ж ты ее, тоесть меня, колотил? Я ей сестра и знать хочу…
— Вот у сестры и спрашивай. Мне так даже любопытно, что она ответит.
Я обиделась и кофе пила в молчании. Покончив с едой, Мишка прошел в ванную и, не закрывая дверь, замер перед зеркалом.
— Да… рожа что-то не очень, я бы даже сказал совершенно гнусная рожа… Вот что, родственница, я малость оттянусь в ванной, придам себе достойный вид, а ты посмотри в спальной, висят ли мои костюмы, а то, может, Катька их давно загнала по дешевке. С нее станется.
— Сам и смотри, — проворчала я.
— А чего тебе делать? Занята очень?
— Нет, — пожала я плечами.
— Ну так помоги человеку.
— Ладно, — неохотно согласилась я и поднялась по лестнице в спальню. Там, где я ночевала прошлой ночью, мужских вещей точно не было, поэтому я отправилась в спальню напротив. Мишка совершенно напрасно подозревал Катерину, одежда его содержалась в образцовом порядке. Я вернулась в кухню, громко крикнув:
— Цело твое барахло. — Услышал он или нет, судить не берусь. Быстро помыв посуду, я вновь поднялась наверх и устроилась в спальне, в той самой, где провела ночь, размышляя, что ж мне
Теперь делать. Особых идей не наблюдалось, если я опоздала на встречу с сестрой сегодня, значит, придется ждать завтрашнего утра, есть слабая надежда, что Катька позвонит… На всякий случай следует держаться поближе к телефону. Включив телевизор, я пошарила по каналам и с досадой забросила пульт, ничего интересного. Тут дверь распахнулась, и на пороге возник Мишка, весьма довольный собой. Он тщательно побрился, облачился в светлый костюм и даже нацепил галстук, мокрые волосы были расчесаны на косой пробор. Если он думал произвести впечатление, то старался напрасно: небритая разбойничья рожа теперь стала бритой — вот и вся разница.
— Надо в парикмахерскую наведаться, — заявил он, с явным удовольствием разглядывая себя в зеркале.
— Ага, — равнодушно отозвалась я.
— Чего «ага»?
— Я про парикмахерскую…
— А ты чем думаешь заняться?
— Я телевизор смотрю.
— Тоже мне занятие… Пойдем по городу прогуляемся, зайдем куда-нибудь, отметим возвращение…
— А деньги у тебя есть? — насторожилась я.
— На выпивку хватит, не волнуйся.
— Нет, я, пожалуй, здесь останусь, завтра утром домой уезжаю, предстоит дальняя дорога, надо отдохнуть…
— Ну, как знаешь. Ключи внизу, на тумбочке.
Еще раз взглянув на себя в зеркало, Мишка удалился. Вскоре хлопнула входная дверь, и стало тихо, а я с облегчением вздохнула.
Однако через некоторое время лежать без дела мне надоело, и я решила сходить в магазин, раз уж у меня появились ключи. Переоделась в Кать-кин сарафан, припудрила синяк на скуле, помянув Мишку недобрым словом, и, прихватив сумку, вышла из дома. День был душным, после ночного дождя страшно парило, дышалось с трудом, прохожие поражали измученными лицами, и я подумала, что прогулка вряд ли доставит мне удовольствие, но по магазинам все-таки прошлась, потом вдруг увидела рекламный щит возле кинотеатра и отправилась в кино, так что дома появилась уже ближе к вечеру. Вошла, громко крикнула «Мишка» и, убедившись, что его нет, заглянула в кухню, приготовила ужин, пустила воду в ванную и вскоре лежала в мыльной пене с бокалом пепси в руках.
— В такой жизни что-то есть, — заметила я со вздохом и тут услышала настойчивый звонок в дверь. Звонок меня озадачил. Гостей я не ждала, но звонили так упорно, что я решила: может, Мишка ключи потерял и теперь в собственную квартиру попасть не может?
Накинув халат, я прошлепала к двери, на ходу
Ворча:
— Иду, иду. Незачем так трезвонить. — «Точно, Мишка», — решила я и посмотрела в дверной глазок, но перед дверью стоял отнюдь не Мишка, а Юрий Павлович, хозяин заведения, где трудилась сестрица. Выглядел он крайне озадаченным.
Если честно, встречаться мне с ним совершенно не хотелось, я начала удаляться на цыпочках от двери, пусть целый вечер звонит в свое
Удовольствие, но в последний момент все же передумала и открыла дверь.
— Здравствуй, радость моя, — плотоядно ухмыльнулся он и шмыгнул в квартиру.
— Здравствуйте, — ответила я и поправилась:
— Здравствуй. В чем дело?
— А это я у тебя хотел спросить, — еще шире и еще противнее улыбнулся он.
— В каком смысле?
— В буквальном…
Я уже пожалела, что не послушалась внутреннего голоса и открыла дверь. Тут я вспомнила, что стою без очков и даже без косметики, и этот тип… вот черт. Подводить Катьку мне не хотелось, с другой стороны, какая теперь разница… Надо было сразу сказать, лишь только дверь открыла, что Катьки нет, а я ее сестра.
— Может, ты пригласишь меня в свою уютную гостиную? — проворковал он.
— Проходи, — пожала я плечами. — Правда, я сейчас занята и…
— Душ принимала? — закивал Юрий Павлович. — Вижу, вижу. Без косметики ты выглядишь очень миленько… Помолодела… прямо не узнать.
— Да, — промямлила я.
Мы уже вошли в гостиную, Юрий Павлович сразу же устроился в кресле, а я зажгла настольную лампу. В комнате к этому времени уже стемнело, а включать верхний свет я поостереглась: не может ведь человек, находясь в трех шагах от другого человека, не заметить, что тот… Я опять разолилась: на кой черт не сказала сразу…
— А где же Катерина? — улыбаясь во весь рот, спросил Юрий Павлович. Челюсть у меня отвалилась с тихим щелчком, и я вроде бы выпучила глаза, но быстро с собой справилась: выходит, наши хитрости никого не обманули… Что ж, тем лучше.
— Катерина? — выжав улыбку, переспросила я. — Не знаю.
— Серьезно? И не догадываешься?
— Ну… возможно, она где-то с мужем отмечает его возвращение.
— Михаил вернулся? — нахмурился Юрий Павлович.
— Да. Сегодня.
— И Катька его видела?
— А почему вас это удивляет? Он ей муж, в конце концов.
— Они развелись.
— Милые бранятся, только тешатся.
— Это я и без тебя знаю. — Он посидел немного, пожевал губами и вдруг заявил:
— Не мог я ошибиться. Зачем-то вам этот спектакль понадобился. Думала, я такой дурак? А я не дурак, я возьми да и проверь… — Он вскочил и навис надо мной, опершись рукой о спинку кресла, на котором я сидела. Физиономия его при этом была совершенно безумной.
— Слушайте, — забеспокоилась я. — Зачем так волноваться…
— А я знаю зачем, — брызжа слюной, продолжил он, не реагируя на мою просьбу. — Старичка-то тю-тю, а? С Мишкой она развелась, он ей не даст ни копейки, да и с квартиры погонит…
— Ничего подобного, — встряла я. — Они любят друг друга…
— Кому ты это лепишь, дурочка? А может, ты
И вправду ничего не знаешь? Только я за версту вижу, все вижу… и этот прохвост, весь в долгах…
— Как вы себя чувствуете? — вконец перепугалась я. — Может, воды принести?
— Ах ты дрянь, — совершенно обезумел он. — Дурака из меня делаешь?
«Чего ж тут делать? — испуганно подумала я. — Дурак и есть, к тому же буйный…» Словно в подтверждение моих слов, Юрий Павлович рванул меня за ворот халата, тот неожиданно распахнулся, а я завизжала.
— Ты мне все скажешь, — взревел он и накинулся на меня, я пнула его ногой, он взвыл и замахнулся, а я, решив, что колотушек с меня хватит, вскочила, схватила настольную лампу и огрела ею Юрия Павловича по голове.
Он свел глаза у переносицы и рухнул на ковер, а я отскочила в сторону, все еще держа в руках эту проклятущую лампу, которой я совершенно не причинила никакого вреда, даже лампочка продолжала гореть, а вот лоб Юрия Павловича приобрел устрашающий вид, он был залит кровью, и зрелище это произвело на меня такое впечатление, что я, постояв немного с выпученными глазами, рухнула по соседству с Юрием Павловичем, а лампочка, должно быть, все-таки разбилась, потому что, когда я вновь открыла глаза, было темно.