И не спала всю ночь.
Полина вспоминала все, что у них было с Климом с самой первой встречи, и все прокручивала и прокручивала важные моменты в голове. Как его приняли Устюгов с Костроминым, а они редко ошибаются в людях, и этот рассказ Алины про поездки в Луганск с гуманитарным грузом. Вспомнила великолепный сказочный праздник Ивана Купалы и их с Климом первый поцелуй, и как он тогда почувствовал, понял, что именно надо сказать и как успокоить, когда пригласил к себе, и их первую волшебную ночь. Аварию вспомнила, как Ставров побежал спасать людей из машины, готовой взорваться в любой момент!
И что между ними было и как, и его ласки, поцелуи, нежность и шепот. И его работы! Его великолепные, изумительные работы! И еще их с Климом разговоры и шутки, совпадающий юмор, теплое молчание вдвоем, которое не давит, не ждет и не требует слов и в котором так уютно им обоим.
Нет, Ставров не такой, каким представила его эта женщина! И даже не потому, что постоянно, находясь рядом с Полиной, каждым своим словом и делом доказывал обратное, а просто потому, что это был он – Клим Ставров! Просто потому, что он это он! И все!
И нет у него никакой нужды обманывать женщин и сбегать от них к жене в Германию – зачем, вот скажите? Когда молодой здоровый, мужественный, интересный мужчина, у которого есть свое дело, средства, прекрасный дом, голова на плечах, не пьющий и не имеющий иных зависимостей, кроме великой привязанности к работе, – не просто нарасхват у женщин, а «возьми меня, возьми, я на все согласная!» На любых условиях, да хоть домработницей, хоть кем!
И то, что Ставров до сих пор свободен, считай, великое чудо! Сам Клим утверждает, что женщинам с ним неуютно и скучно: во-первых, он постоянно пропадает в цехах, а когда не работает, то целиком погружен в работу, а во-вторых, самое для них тяжелое – он молчит, думает там что-то свое, а женщинам кажется, что он замышляет нечто плохое, например, как сходить налево от них или как сказать, что пора расстаться.
Женщины вообще не любят молчунов, они их настораживают. И знаете почему? Если мужчина постоянно о чем-то думает, значит, для него его мысли важнее, чем его спутница. А это что? Это, ребята, конкуренция. А женщина должна конкурентку победить. Это святое! И вот начинает мужика доставать вопросами, разговорами, дергает и дергает. А мужик раздражается, потому что его пытаются выдернуть из его мира, – итог понятен.
Полине Клим как-то жаловался, что ему со дня их знакомства приходится все время что-то рассказывать и вообще говорить гораздо больше, чем он привык, и он ужасно от этого устает и терпит только ради нее, и грозится поскорей все-все рассказать и уже замолчать с великой радостью.
Все, что сказала экс-жена Клима, – чушь это все полная! Чушь и мерзкая грязь! И вообще тетка эта германская неприятная, гадкая, хоть и отшлифованная в лучших европейских салонах!
И вообще как она, Полина, могла вот так на дурака ей поверить?! Поверить и сбежать, и наговорить всякого Климу, почему его не спросила, не дождалась, не обсудила это с ним, не потребовала честного ответа, почему сразу обвинила?! Ну и дурочка же она, в конце-то концов, что с ней случилось-то?
И Полина остановилась вдруг, пораженная сделанным открытием, и даже забыла на какое-то время помешивать еду на сковородке.
Она готовила всю ночь самые сложные свои блюда. Всегда так поступала в особо тяжких случаях душевных переживаний или при обдумывании какой-нибудь важной проблемы. Почему? Может, это ее индивидуальная психотерапия такая, а может, психоз, пойди разберись, но заковыристые проблемы обдумать всегда помогало. А эта была не просто заковыристая, это вообще бурелом какой-то, и Поля его лично своими руками наворотила, а не та злая шенгенская мымра!
И Полинка заспешила завершить очередной шедевр и собираться – скорей, скорей!
На сей раз она пошла договариваться с соседом о доставке в не самое близкое Подмосковье. Сосед ее с третьего этажа, Михаил Аркадьевич, шоферил нелегально, так, знакомых-друзей подвезти, кого в аэропорт доставить подешевле, кого на дачу отвезти. Полина выглянула в окно, увидела его машину и побежала вниз. Только нажимая уже звонок, сообразила, что сейчас совсем еще рано, часов ведь восемь утра, наверное. Но дядя Миша открыл и согласился без лишних разговоров доставить «в лучшем виде».
Дома Клима не было – Полина звонила и звонила у калитки, почему-то не став открывать своим ключом, но Клима дома не было, это точно.
И вдруг она подумала, что он в кузнице. Вот как уверенность внутри возникла.
Ну, Полина же готовит, когда ей хреново, почему Клим не может работать, когда у него не все хорошо? Откуда выскочила такая мысль, неизвестно, но выскочила, Полина вскочила обратно в машину и отдала команду, куда ехать.
Только когда машина поднялась на пригорок и остановилась у ворот и пришла пора расплачиваться, девушка сообразила, что даже не подумала оставить у дома свои тяжелые сумки. И как их теперь обратно тащить? Там же кастрюли, контейнеры, лотки и пакеты с едой?
Но все это были мимолетные мысли-бабочки, которые мелькнули и улетели, не тревожа основную мощную мысль – как и что сказать Климу, как объяснить все, и захочет ли он ее объяснений, не разочаровался ли в ней, так легко его предавшей и поверившей наговору грязному?
Она стояла у распахнутых ворот здания, откуда-то из глубины слышался стук молотков и вырывался наружу жар. К Поле подошел незнакомый парень и вежливо спросил:
– Я могу чем-нибудь вам помочь? Вы по какому вопросу?
– Мне нужен Клим Иванович, – сказала Полина и улыбнулась.
Парень тут же расплылся в ответной улыбке и сделал жест рукой, приглашающий внутрь.
– Идите за мной, я вас провожу.
Они прошли через один из цехов, где еще никто не работал, еще через один небольшой цех, где один мужчина делал чеканку на большом металлическом блюде и раздавался звонкий, приятный стук молоточка, миновали еще один пока не работающий цех и вошли в просторное светлое помещение с высокими окнами и отдельными большими дверьми-воротами, сейчас распахнутыми. В глубине помещения находилась большая, как все здесь, печь, а у наковальни боком к входящим стоял Ставров и что-то ковал из раскаленного куска металла.
– Только подождите, пожалуйста, – сказал Поле в самое ухо парень, – мастеру сейчас нельзя мешать, пока он не закончит. Поняли? – отклонился и посмотрел вопросительно.
– Поняла, – кивнула Полина.
И парень ушел. А она стояла и смотрела на Клима Ставрова. Он был одет в старые джинсы, в трикотажную майку с длинными рукавами, сверху – кожаный фартук до колен, а на голове завязана красная бандана. Одной рукой в рукавице Клим держал какую-то оранжевую от накала деталь, а второй ковал ее молотком, быстро и так ловко переворачивая то в одну сторону, то в другую. Ударяя по детали то сильней, то несколько раз осторожнее и медленнее, и еще ловко-ловко, практически незаметно пристукивая молотком по наковальне, словно он музыку играл.
Полина засмотрелась, просто погрузилась вся в это великолепное зрелище – яркие угли в печи, раскаленный металл и работа кузнеца молотком. Клим был словно одно целое с этим миром, с инструментом и болванкой, он жонглировал ими, манипулировал, подчинял своей воле и творил – музыка царила в его кузнице, музыка талантливой ковки!
Он вдруг резким движением сдернул заготовку с наковальни и сунул ее в ведро с водой, стоявшее рядом, она громко зашипела, а над ведром поднялось облако пара. Клим сдернул рукавицу, кинул ее на наковальню и вдруг резко повернулся, словно почувствовал чье-то присутствие.
Они замерли, пораженные, словно не виделись и расстались на много лет и случайно встретились, стояли и смотрели друг на друга.
Не двигались, ничего не говорили – смотрели, словно узнавали заново друг друга.
Полина вдруг сорвалась с места, полетела к Климу и с разбегу кинулась Ставрову на грудь, обняла руками-ногами, а он подхватил ее, прижал к себе, закопался лицом в волосы и вдохнул, втянул в себя полной грудью ее запах.
– Бросила меня, – громким шепотом пенял он ей, – сбежала куда-то, перепугался за тебя ужасно!
– Приезжала твоя жена, – начала объяснять сумбурно Полина.
– Я знаю, – целовал он ее мелкими поцелуями. – Что она тебе сказала такого?
– Грязь всякую. Не буду повторять. Это я ночью поняла, что она наврала все, – нервно, сбивчиво говорила Поля, – я вообще все ночью поняла!
– Ну, что? – нежно целовал он ее и улыбался.
– Нет, сначала я наделала глупостей, а потом уже поняла, – торопилась объяснить девушка. – Эта женщина сказала, что у тебя есть записные книжки, куда ты своих любовниц записываешь и даты жизни с ними, и я как с ума сошла, рванула ящик из твоей тумбочки, а когда все оттуда вывалилось, в себя пришла и ужаснулась, что я делаю?! Это же бред и гадость! Схватила вещи и побежала из дома, прятаться от тебя. А получилось, что от себя спрятаться хотела. Всю ночь думала и поняла, что это я от паники. Представляешь, никогда в жизни не паниковала! Пугалась очень, переживала ужасно. Но даже не знала, что это за чувство такое – паника. А тут ощутила в полной мере и поняла, что разволновалась, потому что тебя не было рядом, понимаешь?
– Пока не очень, – улыбался Клим и терся щекой о ее волосы.
– Ну как же! – все спешила и спешила объяснить Поля. – Я всегда была одна, с папой, конечно, но переживала все одна. Никому не говорила. А когда папа и Ольга уехали, так я совсем одна осталась с маминой проблемой, с беспокойством о бабулином здоровье и со своей жизнью, и за все это одна отвечала. А тут ты нашелся, и я сразу тебе доверилась, переехала к тебе и словно отдала часть проблем, спрятаться за тебя хотела, даже про маму рассказала. И, наверное, немного расслабилась. А тут сначала выяснилось, что ты женат, и я это еле переварила, а стоило тебе уехать, твоя жена пришла и умно так, тонко, как психолог, наговорила гадостей. А я же, получается, нелегально на ее территории оказалась. Она же в этом доме хозяйка, а я любовница. Она такая насалоненная, на миллион, а я Маня Дубинина какая-то из лугов с косой и румянцем. Только лаптей не хватает. И тебя нет рядом. У меня такой приступ паники случился, ужасный просто! И потом, – перешла Полина на жаркий торопливый шепот, – я же совсем-совсем не знаю, как жить с мужчинами, не умею. Я им патологически не доверяю. А тебе доверилась и поверила, очень осторожно, но все же. А тут приходит кто-то и подтверждает все мои страхи про то, что мужчинам нельзя верить и все они жуткие обманщики. Понимаешь? – жарко шептала Полина в ухо Климу.
– Понимаю, – улыбался Клим, не пытаясь остановить поток ее слов.
– Ну вот, – выдохнула она, отчего ему сделалось жарко, – я же про нормальные отношения ничего не знаю. Ну, бабули с дедушками в любви жили, и папа вот с Ольгой, но это же все свои родные, это как бы так и должно быть, а я-то ни с кем не жила и никогда не влюблялась.
– А в меня влюбилась? – прошептал теперь Ставров ей на ухо.
– Нет! – очень серьезно ответила девушка и даже отстранилась от него, чтобы видеть его лицо.
– Нет? – удивился и сразу перестал улыбаться Клим, что-то кольнуло в груди у него.
– Нет, – совершенно серьезно повторила Поля, всмотрелась ему в лицо и объяснила, с неким даже удивлением, что он не понимает: – Я не влюблена в тебя, я тебя люблю, а это совсем другое!
– Да, – веско подтвердил Клим, чувствуя, как скрутило горло, прижал девушку к своему плечу и повторил: – Да, это совсем другое.
– Я всю ночь не спала, – продолжила объяснять Полинка, – все думала, думала и готовила, готовила. Когда нервничаю сильно, всегда что-нибудь готовлю. А тут я не просто нервничала, а извелась вся, обдумывая ситуацию, поэтому приготовила самые сложные и жутко вкусняшные свои блюда. Много всякого. Теперь у нас на несколько дней есть завтрак, обед и ужин, как из изысканного ресторанного меню. И я очень хочу есть и спать и все еще нервничаю, – на одном дыхании проговорила это все Поля.
– Сейчас пойдем есть и спать, – улыбнулся Клим и поцеловал в макушку, – только сначала ты дашь мне слово, что никогда больше, ни при каких обстоятельствах не станешь от меня сбегать.
– Даю! – тут же поклялась она, отклонилась, посмотрела на него и перекрестилась: – Вот те крест! Твердый, как твое железо! Лучше я с тобой поругаюсь, если что.
– Лучше мы вообще не будем ругаться, – уточнил Клим, перехватил ее поудобней и поцеловал в губы.
Ставров прижал Полю к себе еще сильней и целовал свою пропажу, как в омут ухал с русалкой своей колдовской в руках. Ничего не видя и не замечая вокруг. А в створке распахнутых дверей кузницы собирались работники цехов и, довольно улыбаясь и подталкивая многозначительно друг друга локтями, смотрели, как, позабыв обо всем на свете, самозабвенно целуется их сдержанный начальник и великий мастер, первый раз на людях проявляя свои сильные чувства.
Оказалось, что дядя Миша замечательный не уехал, а ждал Полю на всякий случай и, довольный, довез их до дома. И Полина выставляла перед Климом на стол чудесные яства и рассказывала, из чего сделано каждое. Они решили остановиться на рыбной солянке, изготовленной на двойном бульоне из белуги. Почти с благоговением убрали все остальное аккуратно в холодильник, подогрели и поели. Клим стонал от наслаждения и все крутил головой от восхищения и удивления…
А дойдя до спальни, легли на кровать и даже поцеловаться не успели – только обнялись и сразу заснули.
Алина позвонила, когда мама вдевала запонки в белоснежную накрахмаленную рубашку Клима. Он дотянулся свободной рукой до стола, не мешая маме, ответил и сразу же попал на фонтан громкого перепуга:
– Клим!! С Полиной точно что-то случилось!!
– Подожди! – спокойно распорядился он и показал маме, чтобы она его освободила, отходя на середину комнаты, когда она его отпустила, успев-таки вдеть вторую запонку. – Почему ты так решила?
– Она пошла в салон делать прическу и должна была вернуться оттуда два часа назад! – принялась, как из пулемета, громко и нервно объяснять Алина. – Телефон у нее не абонент наглухо, и где она, неизвестно, а уже пора выезжать в загс!
– Ты в салон этот звонила? – спросил Ставров, чувствуя, как заколотилось сердце в груди.
– Звонила, а как же! – шумела она. – Но там отвечают, что такой клиентки нет!! Спрашиваю: а была? Отвечает дура какая-то: не знаю, я только что приняла смену! Говорю: узнайте у кого-нибудь. А она отвечает, что директор ушла на обед вместе с девочками из первой смены. Вернутся, тогда и звоните. А сколько они обедать будут, неизвестно! Клим, с ней точно что-то случилось!
– Так, Алина, перестань паниковать. Разберемся. Ты адрес того салона знаешь? – спросил он, сразу же сконцентрировавшись, собравшись и цыкнув мысленно на баловство сердечное.
– Знаю. Тут на визитке написан.
– Диктуй.
– Ты что, туда поедешь? – продиктовав адрес, спросила она удивленно, больше по поводу того, что сама до этого не додумалась.
– Да, – коротко ответил Клим и распорядился: – Никуда не уходи, жди моего звонка.
– Хорошо, – отрапортовала о готовности Алина.
– Что случилось? – с тревогой спросил, подойдя, отец.
– Полинка куда-то запропастилась, – пояснил Ставров, надевая пиджак. – Поеду искать.
– О господи! – тут же испугалась мама.
– Лен, ну погоди, ты чего сразу, – успокаивающе приобнял ее за плечи Иван Матвеевич.
– Клим, а может, она сбежала? – предположила Елена Александровна.
– Мам, ну ты о чем? – попенял ей сын. – Ты что, Полину, что ли, не знаешь?
Полину Елена Александровна знала, и с первой же встречи вся их семья влюбилась в нее совершенно и безоговорочно. И она, и обе бабушки ходили в церковь и ставили свечки за ее здравие и Николаю Чудотворцу, за то что послал им такое счастье – эту девочку их сыну. И боялись сглазить. Вот, может, и сглазили?
– И потом, она никогда от меня не сбежит, – усмехнулся Ставров.
– Почему ты так уверен? – мягко спросил отец.
– Она мне железное слово дала, – улыбнулся Клим.
– Ну, мало ли, – развил эту версию Иван Матвеевич, – девушки перед свадьбой сильно нервничают, может, запаниковала? Что, не отвечает? – видя, как Клим второй раз подряд набирает ее номер, начал нервничать и он.
– Не абонент, – вздохнув, убрал в карман брюк смартфон Ставров и, направляясь в коридор, пояснил по ходу поспешившим за ним родителям: – Паника у нее была один-единственный раз в жизни, потому что меня не оказалось рядом. А телефон у нее не абонент, потому что разрядился. За этим слежу я, Полинка постоянно забывает. Я же говорил, – уже обувшись, возмутился Ставров очередной раз. – На кой эти глупые условности! Зачем и кому вообще надо было, чтоб она у себя там ночевала, а я у вас тут! На фига вообще вот это порознь! – И Клим подкрепил возмущение жестами рук.
Родители переглянулись и собрались было что-то ответить сыну, но в этот момент у него зазвонил сотовый. Клим достал, глянул на определитель – незнакомый номер, – сердце ухнуло вниз и пропустило удар.
– Да, – жестко ответил Ставров.
– Клим! Это я! – раздался голосок Полинки.
– Ты где? – ровным тоном спросил он, чувствуя, как сердце вернулось назад, а ноги обдало минутной слабостью.
– Я в больнице, – сказала она и тут же заторопилась успокаивать: – Но ничего страшного, и вообще ничего! Я сюда случайно попала. Честное слово! Телефон разрядился, а меня не выпускали из смотровой приемной и не разрешали звонить, пока не сделают анализы, а теперь выяснилось, что со мной все нормально и в порядке, и я взяла телефон у молодого человека.
– В какой ты больнице? – строго спросил Клим, а Елена Александровна тихо охнула и прижала пальцы к губам. – Я сейчас приеду.
– Не надо приезжать, Клим! – снова торопилась объяснить Поля. – Это тебе далеко, и мы опоздаем! Я уже такси вызвала и приеду прямо в загс. Ты позвони Алине, скажи, чтобы она брала платье, туфли и все аксессуары и ехала туда, и вообще всем дай команду ехать в загс. Там есть комната невесты, я в ней и переоденусь!
– Полин, – спокойным, ровным тоном остановил Клим словесный поток, – что с тобой случилось и почему ты оказалась в больнице?