- Удача, - сдержанно, но весомо произнес Муравьев. - Вы не знали его? обратился он к домработнице.
Женщина надела очки, внимательно изучила фотографию поэта.
- Не помню, - виновато сказала она. - Здесь столько народу бывает.
- Все равно удача, - повторил Муравьев.
- Ты даже не представляешь, какая! - воскликнул Важин, помахивая ещё одной брошюрой. - Снова он. Снова надпись! - Он прочитал с выражением: - "Маша, милая! Сегодня я пьян без вина. Эта книжица - только разбег, теперь я горы сверну! Ночь, звезды в окне. С 10 на 11 января 1989 г.".
- Он что, - спросил Муравьев, - каждую ночь ей свои книги дарил?
- Поэт, - улыбнулся Важин. - Чистой воды был поэт.
- Что значит был? Умер уже?
- Умер поэт, родился прозаик. Прозу пишет теперь.
- Так ты с ним знаком? - удивился Муравьев.
- В том-то и дело! И очень даже неплохо.
- Так, - потирая руки, сказал сыщик, - на выход, коллега!
В ожидании лифта, Важин рассказывал об Отраднове.
- До перестройки жил, как многие из его племени малоизвестных поэтов:
подрабатывал сторожем, выпустил две книги, стал членом Союза писателей.
Но новое время сломало его... Прозаикам сейчас и то тяжело, а поэтам просто труба. Кому ты нынче нужен со своими стихами? Начал пить, место сторожа потерял, уехал куда-то в Карелию. Думали, спился, пропал.
Но он вдруг является с папкой очерков. О лесах, об озерах, о старых деревнях. Очерки, надо сказать, блестящие. Но и они теперь у нас никому не нужны. Вот тут-то мой друг-журналист и помог ему: нащелкали они за год слайдов к этим очеркам да и продали все финнам. Те прекрасный альбом выпустили, хороший гонорар заплатили. Думали, заживет наш Афонин...
- Афонин это кто? - спросил Муравьев.
- Да он же. Отраднов - его псевдоним. Ну, думали, заживет. Но...
Поэт! - Важин беспомощно развел руками.
- Пропил гонорар? - Муравьев рассмеялся, входя в лифт.
- Хуже! Ты не поверишь, поехал куда-то вкладывать свои доллары и по дороге их потерял!
- От черт! - воскликнул Муравьев. - И что он теперь?
- В деревне. В Тверской губернии где-то кукует. Сидит на воде и хлебе. Хорошо, что мой друг ему очередную идейку подкинул: лесная глушь в центре России. Финны уже заинтересовались.
- Там действительно глушь?
- Ты даже не представляешь! И сидит наш Афонин в избушке, по новой марки-доллары зарабатывает.
- Так опять потеряет, - безнадежно махнул рукой сыщик. - Милая Маша! сказал он, передразнивая неизвестного ему поэта.
Звезды, луна, рваная тюлька! - Он наугад открыл книгу и прочел: "На горке сидит девчушка и плачет в три ручья. Под горкой бежит речушка, по камешкам спеша". Это что, у него все такие стихи?
- Нет, есть настоящие.
Они сели в машину, тронулись, и неожиданно Муравьев резко свернул в Проточный переулок и следом - во двор. Они оказались с тыльной части блиновского дома.
- Ну-ка, где там наше кухонное? - спросил Муравьев, опуская боковое стекло. - Ты его видишь?
- Надо считать, - ответил Важин, стараясь определить хотя бы вертикаль второго подъезда.
- Не надо считать, - сказал Муравьев, доставая из перчаточного ящика бинокль. - Вон оно. И без бинокля пятнышко видно.
- Какое пятнышко? - не понял Важин.
- Жвачку мою. Я к раме её прилепил. Итак, нарисуем для памяти. - Муравьев достал блокнот и аккуратно нарисовал расположение окон Блинова. Подписал: "кухня", "кабинет", "столовая"... - И, главное, что удачно? - спросил он в любимой своей манере задавать вопросы, а потом самому на них отвечать. Удачно то, что вон тот старый дом не снесли наши великие архитекторы. Так что будет у нас распрекраснейший наблюдательный пункт. Своего зама Веревкина на прослушивание посажу. Ас.
- На чердаке? - спросил Андрей.
- Зачем? Договоримся с кем-нибудь из жильцов.
- А согласятся?
- Только плати...
- Похоже, подсматривание и подслушивание - ваша основная работа?
- Каковы заказы, такова и работа, - ответил сыщик.
- У тебя есть какая-нибудь версия? Кроме, конечно, того варианта, что она сбежала к Афонину.
- Какие тут версии, - неопределенно ответил Муравьев. - Муж - депутат и большой коммерсант. Вот тебе и вся версия. А с вашим Афониным сам разбирайся. Я о нем всерьез было подумал... Но что-то не вяжется. Доллары потерял! - в очередной раз с искренним возмущением повторил сыщик, но тут же спокойно добавил: - Афонина ты проверь обязательно. И вообще порасспрашивай его о нашей пропавшей. Далее... Отношения в этой семье тяжелые. Не зря же нас Блинов тогда нанимал. И знаешь, куда она исчезала два года назад? Мы поначалу подумали, что она темнит, что здесь что-то не так. Это ж был конец сентября... Так куда она ходила? - спросил Муравьев.
- По грибы, - ответил без улыбки Андрей.
- Почти угадал. Она к "Белому дому" ходила... - Они опять помолчали. Муравьев налил из термоса кофе, жестом предложил стакан собеседнику, но тот отказался. - Каждый день, представляешь? Муж с утра на работу, а она вроде как на прогулку к "Белому дому".
- Что она делала там? - спросил Важин, прикуривая новую сигарету.
- Ничего. Ходила вокруг, иногда с кем-нибудь разговаривала. Причем явно с незнакомыми.
- И что вы потом Блинову докладывали?
- То, что видели, то и докладывали. Похоже, он так до конца нам не поверил.
- Страстный ревнивец?
- Вроде того. Черт, а курить тянет.
Давай коньячка, что ли, тяпнем? - неожиданно предложил Муравьев.
- Не могу. За рулем ни грамма.
Тогда Муравьев перегнулся, из кармана за спинкой сиденья достал початую фляжку коньяка.
- У тебя не машина, а бар на колесах, - заметил Важин.
- Жизнь такая. - Муравьев налил полстакана и залпом выпил. - Очищает, сказал он, не поморщившись.
- Да, иногда организму полезно очиститься.
- Не организму, - поправил Муравьев, - душе.
- И что, - спросил Важин, - она так и торчала у парламента?
- Именно что торчала. Ходила, глазела на колючую проволоку. Так что какие тут версии... Их десятки.
Могла в самом деле любовника найти и к нему сбежать. Могла просто от мужа уйти. Но скорее всего её выкрали. Какие-нибудь вымогатели, конкуренты, политические противники мужа... Маньяк сексуальный пришить мог... Сам-то что думаешь?
- В основном то же, что и ты. Ну ещё кое-что бредовое, чисто писательское.
- Точнее?
- Думаю, не затеяли ли они с Верой Даниловной какую-нибудь игру против Блинова. Уж больно не любит домработница своего племянничка.
А если ещё и жена его не любит...
- Ну если так, то мы это быстро раскрутим, - заверил Муравьев.
Прощаясь, договорились о связи.
- Ты мне особенно не названивай, - сказал Муравьев. - Сам понимаешь. Я буду звонить. Но все равно по телефону ничего лишнего, никаких имен.
- Думаешь, прослушивают?
- Не думаю, - сказал Муравьев. - Я на эту тему вообще не думаю. Просто есть одно золотое правило, которое я бы всем рекомендовал... А именно. В двух словах. Как ты с другими, так и они с тобой. Надо ли пояснять?
Приехав домой, Важин позвонил другу журналисту Малкову, но Сашкина жена ответила, что муж какой день дома не ночует, где-то опять мотается, и по её тону Андрей понял: у Малкова с женой очередные крупные нелады. То, что Сашка ночует у одной из своих многочисленных знакомых, Важин не сомневался. Только у кого?
Приняв душ, накинув домашний халат, Важин достал из холодильника бутылку пива, выпил стакан с наслаждением и, закурив, взялся за телефонную трубку. Он набрал номер пейджинговой связи и вызвал Малкова.
Александр позвонил через час. Голос его, как всегда, был веселым, если не сказать радостным.
- Привет, старина! Куда ты пропал?
- Я пропал? - удивился Важин. - По-моему, это ты вторую неделю дома не ночуешь.
- Ах, стерва! - беззлобно воскликнул Малков. - Уже нажаловалась.
Слушай, старик, ты обязан немедленно подъехать к Еремееву! Честное слово, тебя очень тут не хватает. Вон Еремеев машет гитарой, зовет. Мы тут наши афганские дела вспоминали, теперь Югославию обсуждаем, Еремеев думает к сербам ехать. Повоевать на старости лет.
- Слушай внимательно, - перебил словесный поток друга Андрей. - Я вышел на серьезное дело - об этом при встрече, - нужно срочно съездить к Афонину, посмотреть, не гостит ли у него кто-нибудь посторонний. Понял?
- Ни хрена не понял, - весело признался Малков. - Как могут быть связаны серьезное дело и Афонин?
И кто у него, в глухой дыре, может гостить? А если и приехали к нему друзья за рыбой да водки попить, то что в этом такого?
- Детали при встрече, - терпеливо повторил Важин. - Пропала одна девушка, три недели нет дома, все с ног сбились. А она хорошо знакома с Афониным. Надо съездить, проверить, а я сейчас никак не могу.
- Слушай, - оживился Малков, - это идея! Погода! Грибы-ягоды, охота, черт побери! Чего мы сидим в Москве? Еремеев! - крикнул он так, что Важин вынужден был отодвинуть от уха телефонную трубку. - Еремеев, завтра едем к Афонину!.. Нет, - уже в микрофон сказал Александр, - Еремеев нацелился к сербам.
- Хорошо, - сдерживая себя, согласился Важин. - Допивайте, что у вас там осталось, и пусть Еремеев катит воевать, а ты, я тебя очень прошу, сгоняй на своем джипе к Афонину, и если у него гостит красивая высокая блондинка, то немедленно сообщи.
- Блондинка! - обрадовался Малков. - Надеюсь, не слишком высокая?
Как мы с ней будем смотреться? А?
- Рост у неё подходящий. Ты, главное, сегодня не налегай, а то завтра зарулишь куда-нибудь в озеро.
- Ничего, ради блондинки можно и в озеро!
Под ночь позвонил Муравьев.
- Не спишь, брат? Вот и я... Понимаешь, не выходит из головы одно предположение. Как думаешь, какое?
А такое, что тетя нам не все рассказала. Думал об этом?
- Я тебе говорил, у меня ощущение, что тетя с нашей подругой сообща действуют.
- Не то, брат, не то. Дело в том, что Блинов уже день как в Москве.
Вот оно как получается. Ей же хочешь помочь, она же тебя и обманывает.
- Причины? - поинтересовался Андрей.
- Боится чего-то... Помнишь её слова о том, что никто ничего не делает? Думаю, она потому к нам и пришла, что Блинов вернулся, а в милицию о пропаже жены не заявляет. Короче, с утра будь у меня.
Не успел Важин войти в кабинет Муравьева, как в динамике раздался голос секретарши:
- Виктор Степанович, Веревкин на проводе. Срочное сообщение.
Выслушав доклад, Муравьев закурил, в задумчивости стал перекладывать на столе бумаги.
- Черт, когда я здесь порядок наведу?!
- Ну что? - нетерпеливо спросил Важин. - Что там у них на прослушивании?
- А ничего... Какого-то "папу"
часто упоминают. Похоже, их главный босс. Так ты говорил, что послал своего приятеля к вашему горе-поэту в деревню?
- Вероятно, уже в пути.
- Попробуй вернуть его. Нечего ему делать в деревне.
- Вот тебе раз! А если Мария там?
- Ноль десятых процента, что она там. А здесь есть срочное дело.
Глава 2
Александр гнал свой резвый джип по Волоколамскому шоссе в сторону западнодвинских лесов. Погода стояла чудесная, и это, естественно, радовало Малкова. Его сейчас все радовало. Ему виделась заброшенная среди озер и болот деревушка, несколько черных полуразрушенных изб, несколько стариков... Безлюдная глухомань. Он уже видел себя выплывающим на утлой плоскодонке в безбрежное озеро. И когда его рука потянулась к магнитоле, чтобы включить соответствующую настроению музыку, резко запищал пейджер.
На экране было лишь одно предложение: "Немедленно первому". Вчера Андрей также использовал пейджинг, но тогда он передал просто: "Первому". А теперь, надо понимать, разворачивайся и гони обратно в Москву.
- Дьявол! - воскликнул Малков, ощущая в себе одновременно и раздражение, и признаки легкой тревоги: зря такие сообщения Андрей посылать не станет.
Из Ржева Малков попытался дозвониться Важину, но никто не брал трубку. Пришлось возвращаться.
В Москве ждала ещё одна неожиданность. Андрей жил в малоквартирном стареньком доме, и жильцы подъезда, напуганные криминальной обстановкой в столице, не придумали ничего лучше, как врезать замок в дверь подъезда.
- Гады! - ругал Малков ни в чем не повинных жильцов, стуча то в дверь, то в окна первого этажа.
Ему открыли соседи. С удовлетворением смотрели они, как он тащит тяжелую сумку из машины в квартиру, а не наоборот, как можно было бы ожидать от постороннего человека.
Вечером Андрей, вернувшись домой, застал такую картину. Перед распахнутым настежь окном сидел в халате Малков, положив ноги в тапочках на подоконник, в одной руке у него дымилась трубка, в другой он держал стакан с неевропейской дозой спиртного. На лице гостя читалось выражение явного недоверия к неестественной зелени липы, что росла прямо перед окном. Осенние размышления...
Вместо ожидаемого приветствия Андрей услышал:
- Ну и что у тебя стряслось? При чем здесь "немедленно", когда сам где-то шляешься?
- Замолкни, - сказал Андрей, снимая пиджак, доставая из шкафа и демонстративно разглядывая другой халат. - Если нальешь, то возьму тебя в долю.
- А если не налью?
- Тогда останешься в роли бесплатного слушателя.
Рассказав все, что он знал и думал о пропаже жены Блинова, о книгах, подаренных ей когда-то Афониным, Андрей пошел на кухню ставить на плиту чайник и уже оттуда добавил:
- Понимаешь, на своей машине я его упущу. Надо подстраховаться.
В ответ Важин услышал:
- Подстраховаться? Друг любезный, ведь у тебя начались старческие заскоки. По пейджингу бросаться такими словами! Имей в виду, в следующий раз случится что-либо серьезное - не приеду! Буду думать, что ты опять подстраховываешься!
И ради чего это все? Почему мы должны выслеживать какого-то депутатишку, гоняться за ним, в то время как эта пропавшая наверняка сидит сейчас в избушке Афонина и кормит его с ложечки. - Малков взглянул на часы. - Да какое там! Они уже в постели, в деревне рано ложатся.
Важин молчал. Он допил свою порцию водки, набил табаком другую трубку и неторопливо её раскурил.
Несколько раз со вкусом затянувшись, сказал:
- Саша, ты прав, как всегда. Я и сам толком не знаю, что проклюнется для нас в этом деле. Деньжата? Возможно. Но ты особо в них и не нуждаешься...
- Не надо за других расписываться, - недовольно заметил Малков, на что Важин усмехнулся:
- Будет тебе ворчать, нищий.
- Я духом нищий, - обиженно поправил Малков. - Я три года на настоящей рыбалке не был. Собрался в кои-то веки, и на тебе! Выброшу этот чертов пейджер.
- Вот-вот, - промолвил Важин, - посмотрел бы ты на себя. Сытый, здоровый мужик, мающийся от безделья. Мешок. С "зелененькими".
Так они разговаривали, без конца подливая себе то водки, то чаю, пока наконец Важин не убедил друга, что этим делом надо заняться хотя бы уже потому, что на сегодня другого у них просто нет.
- Глядишь, чего-нибудь и напишем.
- Дерьмо это все! - с хмельной убежденностью сказал Малков. - Среди нас только Афонин настоящий писатель. Представляешь, о землянике пишет, о бабочках, о рябине... Подумай, в наше время - о бабочках! На что он сейчас живет, ума не приложу.
У него же давно наши деньги кончились. Поехали лучше к нему, поможем с едой, поглядим, что он сделал, а там, глядишь, и финны заплатят.
- Закончим это дело и обязательно съездим, - твердо пообещал Важин. - А пока обсудим завтрашний день.
- Ну давай обсудим, - без энтузиазма согласился Малков. - Что, говоришь, там твои сыщики подслушали?
Завтра в середине дня он выезжает?
- Он сказал так, - не торопясь, отпив из стакана, ответил Важин. - У него будет разговор с Веной ровно в двенадцать. После чего он уезжает на день-два. Вопрос - куда?
- В Вену? - задумчиво спросил Малков. - Через Шереметьево?
- Не исключено. Тем не менее заправиться надо под завязку.
Малков вел машину, Важин изучал атлас автомобильных дорог.
- Нет, Шереметьево отпадает. По этой трассе можно попасть на Быково.
Но и Быково отпало, "девятка" депутата катила прямиком на Рязань.
Блинов ехал ровно, не дергался, в населенных пунктах сбавлял скорость почти до шестидесяти. Опасались, что он в Рязани начнет петлять, но и там Блинов никаких пируэтов не выкинул, по всему чувствовалось, что его не заботят ни возможная слежка, ни погоня, человек ехал по делу.
В районе Шапка Блинова остановил пост ГАИ. Важин и Малков немного занервничали, не зная, как поступить, но, к счастью, и машину Малкова остановили. Проверили документы. И вновь они на некотором расстоянии покатили вслед за Блиновым, рассуждая, а что было бы, если бы... Допустим, их остановили, а его не остановили? Или его остановили, а их пропустили?.. Сблизиться с машиной Блинова пришлось у железнодорожного переезда, у закрытого шлагбаума, но и это оказалось везением.
Не будь шлагбаум закрыт, они могли бы потерять Блинова, поскольку тот сразу за переездом свернул направо, углубился в какой-то городок или поселок, название которого Андрей впопыхах не прочел.
Блинов остановился у невзрачного двухэтажного здания, и только теперь Важин по атласу определил место, где они оказались.
- Докладываю. Зубова Поляна называется.
- Во! - сказал Малков. - Я о такой и не слыхал никогда.
- Равно как и я.
Гостиница и внешне, и внутренне походила на солдатскую казарму. Снаружи плоский фасад двухэтажного короба, внутри унылые коридоры, а туалет с умывальным помещением были такими, каких "афганцу" Малкову не доводилось видеть ни в одной казарме.
При регистрации возникла очередь из трех человек, и администраторша долго не могла понять, что прибывшие - это не одна компания. Хотела всех поселить в трехместный номер.
Наконец она раздраженно отложила в сторону паспорт Блинова, оформила Малкова и Важина в двухместный номер на втором этаже, и они, получив ключ, поднялись в свою комнату.
Не успели войти, как Андрей сказал:
- Иди быстро вниз! Под любым предлогом влезь в разговор, узнай, куда его поселят. По возможности познакомься. Не сочиняй много. Мы - обыкновенные журналисты.