— Вроде, здесь, — Повелитель потянул калитку, эдемская пара очутилась в просторном дворе.
Тут и сям пестрели цветочные клумбы… прицепленный ошейником к проволоке (что тянулась повдоль всего двора), лежал здоровенный кобель. Увидев Благодатного, пёс высунул умильный язык и завилял хвостом.
Небожители поднялись по высоким ступеням на крыльцо, в самых дверях столкнулись с женщиной в розовом сарафане. Волосы, заплетённые в тугие косы, спадали на высокую грудь, в руке — ведро с помоями, на щечках — природный румянец. Высокая, статная, ладная.
— Господи, напугали! — опешила здоровячка, прижимая пальцы к груди. Ведро в другой руке — качнулось, помои вздрогнули, чуть не перелившись за края.
— Здравствуй, добрая женщина, — поприветствовал Властелин.
Особа с ведром с любопытством оглядела визитёров. Поставила ведро на дощатый пол, отерла руки фартуком. И бойко произнесла:
— И вам не болеть!
— Филипп здесь живёт? — подал голос Бенедикт.
— Муж в поле, скоро должен быть… а зачем он вам?
— Мы его лучшие друзья, — объяснил святой карлик.
— Проходите на веранду, — пригласила хозяйка. — Я щас, свининку покормлю.
Никаких подозрительных взглядов, двойственных улыбок, настороженных тонов — все просто и честно в данных гостях! Путники прошли на веранду (она же сени), сели на лавку возле круглого стола.
— Я быстренько, — женщина убежала по ступенькам вниз — во двор.
— Жарко! — святой карлик шумно выдохнул, поставил изящный саквояж на пол.
— Для сих мест — да, — подтвердил Благодатный, вынимая гребень.
В течение минуты господин любовно расчесывал красивые волосы, а слуга благоговейно наблюдал за этим священнодействием!
Появилась хозяйка, поставила пустое ведро в угол. Размыслила вслух:
— Что со Зверем?.. Наш волкодав чужих даже к ограде не подпускает, тутже и не тявкнул… А наоборот — радуется!.. — она в недоумении покачала головой. Обратила внимание на гостей. — Как поживает Питер? Мы там редко бываем, а в наше село пока новости дойдут… Расскажите?..
— Мы не совсем оттуда, мы живем подальше, — уклончиво заявил слуга.
— С севера? — предположила женщина.
— Почему с севера? — удивился Бенедикт.
— У обоих длинные волосья, у маленького ещё бородень, — пояснила здоровячка. — Тока на севере, где шибко холодно, надыть такие космы. — Жена Филиппа подмигнула. — В холода, в холода, нас согреет борода. Ахах! — звонко, беззлобно рассмеялась.
Господин и слуга переглянулись, пожали плечами, удивленно поморгали. Женский смех стих:
— Что, нет? — хозяйка весело взглянула, — та вы не обижайтесь. У нас тута всё по-простецки, по-деревенски. Развлечений негусто, приходится самим забавы выдумывать.
За окном зафырчал трактор, хозяйка глянула на улицу:
— О, муж прикатил, пойду чайку наведу, — она упорхнула.
— Говорливая баба, — произнёс Бенедикт. — Шебутная. Отхватил себе жёнушку Филипп.
Повелитель ничего не ответил, спрятал гребень в карман. Поднялся славки. Волнение явственно давало себя знать! После встречи с Валентиной немудрено волноваться, если одну подставу пережить можно, то вторая подряд подстава — чревата душевной перестройкой, а такая перестройка требует волнения.
Святой карлик и не вздумал встать. Хмыкнул: к подлости привыкнуть нельзя, но можно научиться её терпеть… Так-то, Хозяин.
Раздались основательные шаги, в сени вступил грузный работяга Филипп, одетый в шорты до колен и клетчатую рубаху. Короткая стрижка, густые усы, нос картошкой. На внешний вид лет пятидесяти!
— Благодатный!? — неподдельно удивился Филипп. Секунда замешательства и уверенный шаг вперед, в глазах искренняя радость: — Здравствуй, Учитель! — апостол сердечно обнял господина, прильнул к его щеке. — Как же я рад тебя видеть!
— Здравствуй, Филипп! — Властелин принял ученика в объятия, незаметно смахнул слезинку. — Как поживаешь?
— По благодати, — Филипп отстранился, открыто взглянул на господина. — Но как ты здесь оказался? И когда?..
— Если апостол не идёт к Учителю, то Учитель идет к апостолу, — ехидно проворчал святой карлик. — Далеко известная истина…
— Святой Бенедикт! Здорово, дружище! — Филипп протянул мозолистую ладонь.
Старикан глянул исподлобья. Апостольскую руку пожал. Скупо улыбнулся, ничего не ответив.
Из избы в сени впорхнула здоровячка, с полным подносом в одной руке и сложенной скатертью в другой:
— Добрый день, лапка. Помоги-ка.
Филипп метнулся к женщине, принял поднос с чайной посудой, сахарницей, чайником.
Женщина расправила скатерть, взмахнула ею, ткань мягко опустилась на столешницу. Вот тут уже Бенедикт вскочил, подтянул скатерть за края, выравнивая по столу.
— Познакомьси, Марьянка. Мои старые друзья! — произнес ученик, торжественно указывая перстом на райскую пару.
— Один, вродь, младой, — хохотнула хозяйка, кивая на Повелителя.
Старикан погрустнел, поник плечами.
— А второй не младой, зато ого-гоой! — усмехнулась Марьяна.
Карлик немного расцвел. Он всегда робел перед здоровячками, нравились такие ему…
— Болтушка, — ласково пожурил Филипп. — Моя жена, — представил он подругу. — Самая нежная бабца на земле. На язык не сдержанна, но она ж… бабец. Папины созданья, с него и спрос…
Бабца ловко расставила тарелки и кружки:
— Пейте чай. Чай знатный, натравках, — хозяйка вышла на крыльцо. — Не буду мешать съезду.
— Присаживайся, Благодатный. Если б ты знал, как я соскучился! — Филипп подтолкнул господина к скамейке, сам не сел. А топтался рядом, на лице — смущение.
— Заметно, что скучал, — не удержался рыжий карлик, вынув нос из кружки.
— Дай высказаться, святой Бенедикт, — сурово остановил Благодатный.
Карлик опустил губы в чай и замолк.
— Я виноват, — Филипп без всякого наигрыша вздохнул, переставил без надобности чашку. — Но здесь, — он резко прошёлся по веранде, показал за окно, — я обрёл себя как личность!
— Подобное я уже слышал, — вполголоса зевнул Бенедикт. — Не далее как вчера…
— Все люди как люди, — также вполголоса, неожиданно, сказал Повелитель.
Филипп не слышал полутонов: голоса с Небес зачастую услышать сложно. Тогда, когда ты слышишь, не слушая. А от окна до лавки несколько метров — сени просторны. Или веранда, кому что ближе… В толпе апостолов затеряться легко, а в толпе сельских алкоголиков/тунеядцев не потеряешься. Если ты сам не алкоголик и не тунеядец. Выгоды очевидны.
— Я хотел рассказать о себе… но замотался, забыл, то есть… то есть, работал, как лошадь, завёл ферму, женился, — сбивчиво говорил Филипп, нервно топчась у окна. — Марьянка на третьем месяце… кстати… У меня триста гектаров земли, сам в полях с утра до вечера, нанятые работники… Я половине нашего села даю работу!.. Я кулак— обеспеченный домовитый фермер! Приношу пользу Обществу!
— Вот скука, — громко сказал святой карлик. — С хозяйкой лучше пообщаюсь… — старикан рысцой покинул Встречу Сторон.
Властелин попил чаю и мягко молвил:
— Филипп, ты остался тем же простым парнем, которого я подобрал в Вифсаиде. Когда-то очень давно… Трудяга, что заботится о людях, кормит их и поит. Бог тебе судья, а Я не судья, суди себя сам… Я вижу, что ты счастлив, и твое счастье не из категории «псевдо»! Аминь тут!
БигБосс сделал приглашающий жест. Апостол сел рядом, за стол. Господин налил ему чаю, подлил себе.
— Почему ты такой же чистый, как был и в Эдеме?.. Земля не развратила тебя, не смогла. Валентина упала, а ты…
— Вряд ли я скажу для тебя Откровение, — осторожно начал Филипп. — Я не настолько много думал о Добре и Зле, чтобы знать глубоко… Почему одни грешат, а другие скатываются в порок? Я считаю, что соль в местожительства. Город больше подвержен злу, деревня меньше. Намного меньше! — апостол поймал заинтересованный господский взгляд и продолжил гораздо решительней. — В деревне есть адские приманки, но их всего три: самогон, девки и драки! Город же — воистину вотчина сатаны! Чего не коснись — все, буквально всё! — производится под дьявольским брэ…ндом! Включая эмоции, черты характера и манеры поведения городского населения!.. Надо дать человечеству Лопату вместо Интернета, и тогда оно постепенно забудет о грехах как о Явлении! Пусть добывают хлеб руками, а не мозгом, — апостол выдохнул и закончил. — Лично у меня нет ни телефона, ни ТВ, ни компьютера, пролистываю газетки, и все.
В сенях зазвенела тишина — Благодатный думал. Простые вещи всегда непростые, когда их не читают, а когда их слушают. С глазу на глаз, при личном общении! Придите в гости к Филиппу и послушайте все то, что вы прочитали. И тогда поймете!..
— Что с Валентиной? — вырвал Благодатного из задумчивости фермер. — Я её иногда лицезрю на её же рынке, где продаю урожай.
— Что с Валентиной? — вырвал Благодатного из задумчивости фермер. — Я её иногда лицезрю на её же рынке, где продаю урожай.
— Я потерял Валентину, — горько посетовал Властитель. — Апостол поддалась греху, который засосал. Не будем о ней…
8. Кардабалеты
Спустя парочку часов, Благодатный неторопливо размышлял вслух, сидя на заднем сиденье «Taxi-Питер»:
— Филипп считает, что надо разрушить города, а население планеты разместить по селам. Тогда греховность резко пойдёт вниз. И доля правды в сих словах есть. Весомая доля…
Святой карлик насуплено слушал господские мысли, разместившись рядом с Властелином. Изящный саквояж покоился под боком. Учитель, глядя в «пустоту», продолжал божественное бормотание:
— А может, строить больше храмов?.. Или тупо уничтожить все эти гаджеты?.. И нравственность не менее резко возрастет!.. Человечеству легче станет справляться с соблазнами и похотью?.. Или… решить вопрос радикально — убить сатану?.. Нет, его нельзя, да и не так просто…
Райская пара мчалась по шоссе, направляясь от Филиппа, в сторону Санкт-Петербурга.
— Владыко, к кому теперь? — прервал бормотание Бенедикт. — Ещё десятка встреч у нас, и кто ныне первый?..
Благодатный прервал размышления и взглянул в окно — по бокам дороги ряды полевых сосенок сменили пригородные строения, на горизонте высились многоэтажки и шпиль Адмиралтейства. Северная столица надвигалась!
— К кому же? — донесся до Повелителя неудобный вопрос. Не всегда мы все знаем, мой бестактный слуга, даже если сильно сего знания хотим! Обычному человеку в этом признаться легко и просто, а вот признание Бога — не есть комильфо, Богу в таких вещах лучше не признаваться. Засмеют… БигБосс мягко тронул водителя за плечо:
— Отвези-ка нас в храм… Мне надо кое с кем поговорить.
— В какой именно храм? — невозмутимо спросил шофёр.
Святой Бенедикт осознал свою бестактность и принял верное решение:
— В любой! — вскрикнул старикан. — Например, вон в тот, — вытянул руку вперед.
Впереди, метрах в пятидесяти, чуть в стороне от автомагистрали, поднимались купола православной церкви.
Хозяин благодарно и согласно кивнул.
Через сто секунд автомобиль остановился рядышком с церковной оградой.
— Благодарю, добрый человек, зато, что подобрал нас на дороге и быстро довёз! — Благодатный открыл чудесным образом дверцу. — Не будешь обойдён милостью за своё бескорыстие!
Властитель вылез из машины с шашечками, осмотрелся и двинулся к храмовой калитке.
— За доставку триста рубликов, — усмехнулся водитель. — По счётчику, — щёлкнул пальцем по прибору, что находился возле коробки переключения скоростей.
Бенедикт достал из кармана халата пачку сторублёвок, взятых у Валентины. Послюнил палец, отсчитал: — Одна, две, три… Возьми, — подал купюры.
Шофер отогнулся назад, взял денежку.
— Эй, перевозчик, а ты можешь нас подождать? Мы, походу, поедем ещё!
— Хоть в Сингапур. Время наше — лаве ваше, — зевнул таксист.
— Очень уж тачка удобная, — Бенедикт выпрыгнул из машины, не тронув изящный саквояж. Водитель откинулся к подголовнику, покрутил магнитолу, настраивая «РадиоДача».
* * *Святой карлик нагнал господина у самой паперти[1]. Несколько нищих приютились возле ступенек. Встретили райскую пару они недружелюбно! Женский пол вразнобой заголосил угрозы, а чувачки сжали кулаки! Детки потянулись за камешками на земле!
Местные давно и удачно стригут здесь бабло. Денег много не бывает, а новоприбывшие бомжики хотят часть милостыни перетянуть на себя. Чисто своим присутствием! Таков расклад не по душе местной банде попрошаек и коли парочка заросших бродяг не уберется, то пожалеет. Однако тут… В данный момент взвизгнули тормоза! Чуть не въехав в церковную ограду, у калитки встала сверкающая иномарка. Внимание всех на некоторое время сконцентрировалось на авто! Из салона выбрался лысый коренастый мужик в затемнённых очках. Он пикнул сигнализацией и вознамерился пройти в калитку. Сбоку нарисовался пожилой бомж с протянутой рукой. Мужик оттолкнул его с гневным возгласом:
— Пошёл нах, бомжара!
Бездомный упал на траву и замер, не вставая.
Владелец авто с превосходством прошел по церковной дорожке, не мешкая, поднялся по ступеням паперти и скрылся в храме. Персонажи сцены проводили его с разными выражениями лиц. Преследовать и чинить препятствия никто не сподобился.
— Я скоро! — Благодатный отошел к пожилому бомжу. Пошевелил его и помог подняться. Внешне бомж выглядел целым, а глаза… Толи из глаз текли слезы обиды, то ли слезились сами по себе — в силу возраста и плохого питания.
— Спасибо, юноша… Мало доброты в нашем мире осталось. А так хотелось… — пожилой бомж так тяжко вздохнул, что Учитель не смог не спросить:
— Чего же? Чего тебе хотелось?..
Бродяга вытянул из кармана маленькую бутылку со спиртом, выпил половинку, чинно отер губы. Занюхал затылком Повелителя. И мечтательно сказал:
— Хочу иметь свой дом, кусок хлеба, стакан по праздникам! И не самопал, — тронул карман с полупустой бутылкой, — а чистоган! Но только по праздникам. А ещё я хочу бо-ольшой торт!..
Пожилой бомж захмелел, приобнял Благодатного и стал ему «ездить по ушам».
Тем временем, Бенедикт убедил местную братву в том, что ему здесь самое место! Он стоял перед шеренгой нищих и нагло им подмигивал. Попрошайки замерли в почтительных позах, построившись по ранжиру. Хмурость изгнали широкие улыбки — ведь у святого карлика в руках — хрустели деньги! И он денежкой делился! Бенедикт шёл вдоль шеренги и каждому попрошайке клал в вытянутую ладонь сторублёвую бумажку. Шеренга была несколько метров длиной, и некоторые ушлые нищеброды успели получить милостыню по два раза. Обегая шеренгу из конца в конец. Когда денежку раздали, то голодранцы толпой двинулись за угол. В местный кабак «промочить горло»!
Бенедикт спрятал оставшиеся банкноты в карман своего малинового халата, поднялся по ступенькам паперти. Над входом в храм висела небольшая иконка, под ней тлела лампада.
— Кто это, интересно? — размыслил рыжий карлик, глядя пристально на лик. — Святой Михаил? — у того нос тоньше… Великомученик Василий? — дак он запретил себя рисовать… А может какой-нибудь архангел или херувим, ведь их вагон и тележка, всех и не упомнишь наличность…
Старикан хмыкнул, проник в храм, с любопытством оглядываясь — приблизился к прилавку. Здесь находились в свободной продаже (без обложения налогом) свечки, крестики и прочие атрибуты культа! Мужик в темных очках разговаривал с продавщицей — бабушкой Варварой:
— Значит, креститься никогда не поздно… Радует, бабка, сто-пудов!
— Твое решение покреститься должно быть сознательным! — строго сказала бабушка. — Иначе толку от радости нет… Стоимость тысяча рублей.
Святой карлик рассматривал витрины, вполуха слушая занятный диалог.
— А свечки поставлю? — с беспокойством спросил владелец авто.
— Свеча — это символ покорности Богу, ставить надо с верой, — проконсультировала старушка. — Стоимость свечей от…
— Мне самые дорогие, три штуки! — лысый сноб достал из бумажника солидную купюрку. — Забрал толстые свечи. — Сдачу оставь, бабка. Жертвую на храм.
— Спасибо! Господь не оставит тебя, — перекрестилась бабушка Варвара. — За здравие ставят там, — показала рукою направление.
— Салют, бабка! — владелец авто отошел, так и не сняв темные очки.
Бенедикт беззвучно фыркал. Продавщица занялась пересчетом денег в кассе. Церковная касса — это вместительная шкатулка, где нет ни собственно кассового аппарата, ни экваринга. Жалобной книги тоже нет, как и санитарной книжки у церковных продавцов.
— Эй, старушка, есть изображения святого Бенедикта? — рыжий карлик гордо вскинул голову, позируя!
— У нас православный храм, голубчик, — ответила бабушка, не отвлекаясь от пересчета наличности. — Бенедиктов не держим.
— Да ладно! — пораженно воскликнул старикан.
Варвара оторвалась все-таки от налички, удивленно посмотрела на гостя. Бенедикт тотчас же задал новый вопрос:
— Ответь-ка, старушка, чей портрет находится над входом в храм? Я га да л-га да л…
— Спаситель мира! Агнец безгрешный, пострадавший за нас! — немедленно и истово перекрестилась бабушка.
— Ты что несешь, дура! — рассмеялся старикан в бабкино лицо. — Какой-такой спаситель, он совершенно не похож на себя!
— Не богохульствуй! — встрепенулась Варвара. — Господь накажет! — Она шустро порылась за прилавком, подала тоненькую брошюрку. — Просветись, убогий.
Бенедикт справился с приступом ехидного смеха, взял книжицу. И тихо отошел от прилавка — вглубь церкви. Продавщица подозрительно посмотрела вслед и вновь погрузилась в денежные расчеты.