– Всего на двадцать лет тебя старше! – быстро подсчитала мать. – На двадцать один. Главное – у него здоровое отношение к семье!
– Да какое там здоро-о-овье! Он даже зубы и то на веревочке носит! – бушевала Алька.
– Ха! Аль, ты тоже заметила, да? – умирала со смеху Варька.
Бориска невозмутимо смотрел телевизор в гостиной, но старался следить за ходом событий.
– Дались тебе его зубы! – кричала любящая матушка. – Зато у него трехкомнатная квартира!
– И трое детей, которые по матери скучают! Нет бы взять жену да закодировать, так он себе другую кинулся искать...
– Аль, а ты слышала, – толкала сестру в бок Варька. – Он готов и еще деток состряпать! Если ты не против. А ты сказала, что в общем-то все согласны, хы-ы-ы-хы-ы-ы!
– Да ну вас... – в расстроенных чувствах отмахнулась Алька и накинулась на Бориску. – Ну ты долго еще мой диван занимать будешь?! Мне ж на работу завтра!!
Тот испуганно выпучил глаза – черт, как-то опять не заметил, что с ним перестают считаться!
– Тебе, Алина, совершенно точно пора замуж... – пробормотал он и быстро сиганул в свою комнату, потому что Алька уже неслась на него с подушкой в руках.
Но так просто от нее не отстали. Не прошло и недели, как будущие родители выбрали момент, когда маменька снова отбудет на дачу, и пригласили к себе своих друзей. Стоит ли говорить, что друзья подбирались сплошь одни мужчины и исключительно неженатые. Правда, Варька позвала к себе все же одну подругу – Дашу Иванову, но и то только потому, что та была глубоко беременна и Альке конкуренцию составить не могла.
Вечеринка устраивалась специально для Альки, и время выбиралось тоже продуманно – как раз после дневной смены, чтобы та не могла видеть всех приготовлений и никуда не сбежала.
Когда после напряженного рабочего дня Алька зашла в квартиру и услышала гул, она сразу же хотела улизнуть. Однако Бориска будто специально поджидал ее у дверей. Если честно, то он поджидал не у дверей, а возле окна, но это дела никак не меняло.
– А вот и А-а-а-алечка! – пропел он и с силой втолкнул родственницу в гостиную.
Алька даже обувь снять не успела.
– Познакомься, Аля, это мои самые близкие друзья... самые близкие... мне без них просто не жить! – торжественно произнес Бориска и плавно – лебедем взмахнул рукой.
Алька растерянно заморгала глазами – друзей, без которых Бориска жить категорически отказывался, она видела впервые, и до сего дня особой нужды в них тот не проявлял. Похоже, откровение хозяина стало неожиданностью не только для Альки, но и для самих друзей – они испуганно побросали вилки и теперь сидели, чинно вытянувшись и уставившись в тарелки, будто на траурном митинге.
– Это Павлик, мы с ним вместе учились в училище... – принялся знакомить Бориска, не выпуская Алькиного локтя. – Мой пре-крас-ный дружище!
«Прекрасный дружище» кокетливо повилял туловищем, аккуратно хихикнул и прикрыл ротик ладошкой.
– А это... – продолжалось представление, – это Коля! Николай – Сиди – Дома – Не – Гуляй! Он у нас самый серьезный, самый талантливый в группе был, сейчас грузчиком работает в магазине «Элитная мебель», а вот это... это... господи, как его...
– Митя я, – встал лысоватый парень и подробно отрапортовал: – Это самый звонкий голос нашего училища. Получил грамоту за первое место в конкурсе «Золотой петушок». Сейчас продолжаю карьеру, работаю музыкальным руководителем в детском саду. Ищу, так сказать, молодые таланты.
И дисциплинированно сел.
– Каковы орлы, а? – гордо обозрел гостей Бориска и величаво завершил: – А вот это наша А-а-а-лечка. Имеет перспективную должность, заоблачный оклад, иномарку крутой модели, правда, в данное время остро нуждается в жилплощади. Прошу любить, так сказать... Садись, Алечка.
Алечка уже научилась принимать женихов, поэтому садится не спешила. Она раскланялась с дурашливой кокетливостью и звонким голосом произнесла:
– Дорогие женихи! Если у вас имеются какие-либо наследственные недуги, скрытые вредные привычки, если вы не сможете мне предоставить отдельную квартиру, а тем паче если какая-то бессовестная скотина не соберется сделать мне предложение руки и сердца, просьба – надолго не задерживаться, учтите – за все заплачено, а вас сюда позвали не затем, чтобы кормить.
У гостей синхронно раскрылись рты и выпучились глаза.
– А вот теперь – прошу меня любить, – игриво покачала головкой Алька и плюхнулась на свободный стул.
– Алька, – толкнула ее в бок Варька, которая специально села поближе. – Ты это... больше рта не открывай, ладно? Ну не выгонять же их теперь...
– А не надо было мне эти смотрины устраивать! Кто вас просил? – зашипела на нее сестра.
– Вот дурочка-то, мы ж о тебе печемся! Ты что – не хочешь красивой семейной жизни?
– С ке-е-ем? – горько протянула Алька. – Ну с которым из этих?
Варька быстро обозрела гостей, швыркнула носом и обиженно дернула головой:
– Ну знаешь... ну знаешь... сама не знаешь, чего хочешь! Чего, не помнишь песенку «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила», – тоненько пропищала Варька и отвернулась.
– Страшно подумать, из чего это она лепила... – пробурчала Алька. – Ладно, если еще глина под руку попала...
Алька знала, чего она хочет, а вернее – кого. Мало того, она искренне хотела забыть этого Раскатова! И с удовольствием бы переключилась на любого другого мужчину, она бы постаралась, знает ведь – клин клином вышибают, у нее бы получилось забыть! Но только если бы этот мужчина ну хоть чуточку, хоть самую малость был нормальным, обычным, а не столь экзотичным.
Вечер набирал обороты, про Алькино выступление уже все забыли, отрывались вовсю, а она только сидела и силилась выбрать себе друга сердца «из того, что было». И никак не могла.
Павлик был забракован сразу. Потому что ему-то уж Алька точно была не нужна. Он отчего-то все время крутился возле Бориски, томно прижимался к нему то плечиком, то тощим, длинным бедром, то и дело просил поставить танго и при этом бросал на Бориску неприличные взгляды.
Коля, который работал талантливым мебельным грузчиком, вообще как только поел, выпал из их общества. Он развалился на диване, сунул в ухо мобильный телефон и уже второй час с кем-то страстно молчал.
Митя оказался самым бойким. Правда, заслышав, как Варька воет сестре песенку про «слепила из чего было», он прочно приклеился к хозяйке и не отпускал ее от себя ни на минуту.
– Варенька! У вас дивный голос! А спойте мне еще на октавочку выше, вот так – а-а-а! Ну-ка...
Варенька открывала рот и послушно трубила:
– А-а-а-а!
– Да нет же! Чуточку выше – а-а-а! Выше! Ротик не зажимайте, не зажимайте, у вас должно поместиться в ротике яичко... А-а-а! Ну-ка, еще разок...
Варька открывала ротик, а глаза ее уже вылезали из орбит, видя, как откровенно Павлик ухлестывает за ее собственным мужем.
– Простите, вы пока один повойте, а мне... – постаралась выскользнуть из цепких лап музыканта Варька, но тот не позволил.
– Не отвлекаемся! Варенька, ротик бубликом... а-а-а!
– А-а-а... да пустите же вы! – уже рвалась Варька. – Ну достал ведь!
Однако музыкант стоял насмерть.
– Имейте терпение! – уже орал он на хозяйку. – У вас редкий талант! Быстро открываем рот и поем – а-а-а!
На Альку и вовсе никто внимания не обращал. Они сидели на кухне вместе с Дашей, пили чай, ели торт и болтали о своем, о девичьем.
– Это что, правда, что ли, этих идиотов согнали к тебе свататься? – просто спрашивала Даша, облизывая измазанный в креме пальчик.
– Ну да, – так же просто отвечала Алька. – У Тюхиных ведь ребеночек скоро родится, Варька говорила? Да еще матушка наша мужа собралась сюда приводить, ну куда им еще я?
– А квартиру снять?
– Сниму, да только их разве убедишь! Стесняются, наверное, своего счастья, когда с ними рядом я – вся такая несчастная...
– А с этими – намного счастливее станешь?
– Издеваешься, да?.. Ой, Дашка, а мы с тобой еще ту коробку не открывали!
Алька вытащила из холодильника красивую коробку дорогих конфет.
– Точно, это я подарила. Вкусные-е-е... – зажмурилась Даша.
– Сами съедим, скажем, что гости, – решила Алька и вытащила кругленькие, обсыпанные ореховой крошкой конфеты.
Даша налила себе еще чаю, осторожно уселась на диванчик и проговорила:
– Лучше вообще не иметь мужика, чем вот таких... – а потом улыбнулась застенчиво и счастливо. – Я своего семь лет ждала, представляешь?
– Представляю... – вздохнула Алька. – Я б своего тоже ждала... даже больше, может быть...
– А есть такой?
– Есть, но...
– Значит – никаких «но»! Жди! – решительно приказала Даша.
– А если... если я не того ждать буду? Или даже не так, я буду ждать, а ему это и не надо...
– А «если», – перебила ее Даша, – тогда сама поймешь. Встретится человек, закрутит башку, и думать про всякие «если» забудешь. А вот так, чтобы эти... Слышишь, как голосит... старается...
Из комнаты доносилось жалобное Варькино «а-а-а-а-а».
И Алька снова ушла в работу. Проект грозил такими деньгами, что имело смысл подумать о собственной отдельной квартире. И теперь появилась цель – надо зарабатывать деньги, много денег, чтобы хватило на первый взнос для новой квартиры. Теперь Алька работала еще и помимо своих смен. Даже в выходные. И это хорошо, что времени ни на что не оставалось, она приходила домой и валилась на диван трупом, и даже Раскатова уже вспоминала реже.
Глава 5
Охотница за чужими мужьями
И все же Раскатовы сами напомнили о себе. Правда, совсем не так, как хотелось бы Альке.
Вечером, придя с работы, Алька едва добралась до ванной и, даже не заходя на кухню, побрела стелить постель.
– Аль, а ужинать? – позвала ее мать.
На улице уже неделю стояла дождливая погода, и маменька решила ненадолго перебраться в город.
– Иди ешь, я специально разогрела к твоему приходу.
Все в доме знали, что Алька решила купить квартиру, все ее бурно поддерживали, а потому Лидия Демидовна старалась кормить дочь повкуснее. Ну и в самом деле, уже от соседей стыдно слушать, все спрашивают – не болеет ли Алечка, она так исхудала!
– Ну сколько ждать-то?
Алька уже ничего не хотела, только спать.
– Мам... я не хочу... – почти засыпая, бормотала Алька.
Маменька же решила обязательно накормить родное чадо и потому притащила тарелку прямо к дивану.
– Давай поднимайся, поешь, а потом и спи, сколько влезет. Прямо до девяти часов можешь.
– Почему до девяти, я завтра в первую выйду... вместо Кати Новиковой.
– Никуда ты не выйдешь, – проговорила мать, пытаясь затолкать кусок котлеты в Алькин рот, – не выйдешь, потому что... ну открывай же рот! Потому что тебе пришла повестка – явиться в суд. Завтра к девяти. И я... давай еще кусочек, здесь уже полкотлеты осталось... и я за эту повестку расписалась... Помидорки порезать?
Алька уже не могла спать – мать то и дело толкала в рот ложку.
– Мам, ну пойдем на кухню, чего ты меня, как маленькую...
На кухне она проснулась окончательно.
– Ты что-то про суд говорила?
– Да то и говорила – повестка тебе, – мать быстро сбегала в комнату и вернулась с бумажкой. – Вот. К девяти, в пятнадцатый кабинет, к следователю Угрюмову. Ты, может, кого-нибудь сбила?
– Да мама же! Ну кого я собью, когда я за руль уже неделю не садилась! – возмутилась Алька и задумалась. – А зачем вызывают, не знаешь?
– Я у тебя хотела спросить, – испуганно прошелестела мать.
– Ладно, завтра узнаем... недоразумение, наверное, какое-то. Эх, жалко... Придется Глебу Аверьяновичу звонить, говорить, что не выйду, – побрела Алька к телефону, ворча на ходу. – Вот в этой милиции всегда так – сами что-то напутают, а кому-то отвечай...
Однако в милиции ничего не напутали. Мало того, ей предъявили обвинение, и Алька не могла в это поверить.
Уставший мужчина в погонах, средних лет, с неласковой фамилией Угрюмов, сидел за стареньким столом в маленьком, пыльном кабинете и перебирал бумаги.
– Андреева Алина Антоновна? Садитесь... Алина Антоновна, давайте без предисловий – к нам поступило заявление, и... вам предъявлено обвинение в том, что двадцатого июля вы бейсбольной битой раздолбили все стекла в машине гражданки Раскатовой Эрики Семеновны, а затем облили крышу автомобиля кислотой и...
Алька в первую секунду даже не поняла, почему этот дядька говорит о Раскатовой Эрике Семеновне? Откуда он ее знает? И только потом до нее медленно стал доходить смысл сказанного. Это значит – Эрика обвиняет ее в том, что она разбила ей автомобиль? Но почему бейсбольной битой? Алька не умеет играть в бейсбол, и биты у нее никакой нет...
– Подождите, а Эрика, это... это жена Раскатова? – глупо спросила она. – Максима Михайловича?
– Да... вот тут она как раз и пишет: «...поводом к такому поведению послужила неуправляемая ревность вышеупомянутой Андреевой А. А., так как она уже давно питает к моему мужу безответные чувства...» Так, теперь здесь...
Его слова доходили до ушей Альки словно через вату. Это у нее неуправляемая ревность? К Эрике? Да Алька бы в жизни не догадалась ревновать Максима к такой красавице!
– Вот, прочитайте... распишитесь... – что-то толкал ей под руку Угрюмов. – И вот еще...
Она расписывалась, но читать просто не могла – зачем? Она все равно сейчас ничего не сообразит...
– Можете идти, – мотнул головой Угрюмов на двери. – Только помните, у вас подписка о невыезде. Так что – никуда.
– А... а на работу можно?
– На работу можно... – устало кивнул мужчина и с жалостью посмотрел на раздавленную Альку.
Алька уже взялась за ручку двери, но вдруг повернулась и села обратно на стул:
– Я не трогала ее машины, честное слово, – пересохшими губами проговорила она. – Я эту машину видела только один раз, и то когда она из ворот выезжала. Я не била ее битой... У меня и биты нет никакой...
– Я все понимаю, гражданочка, вас еще вызовут, причем неоднократно, а сейчас вы свободны...
Алька подскочила и снова рухнула на стул:
– И что? Меня за это даже судить будут? Но ведь я ничего не делала!
– Разберемся. Ступайте.
– Ничего себе – ступайте! Да я уже... я же наполовину преступница получаюсь! А я ничего битой не делала! Да у меня у самой машина есть, я могла бы эту Эрику просто задавить, но... разве ж ее можно... Он же так эту Эрику любит...
– Гражда-а-а-аночка... – уже умоляюще протянул Угрюмов. – Я же вам сказал – разберемся.
Алька вылетела из здания милиции и не знала, куда бежать. Потом вдруг в мозгу ярко вспыхнуло – Раскатов! Конечно, надо срочно отыскать Максима. Он же знает, что там у них произошло. И уж конечно он скажет своей Эрике, что Алька никакой машины не била!
Алька ехала в автошколу. Именно там она найдет Максима, все у него узнает, и все сразу встанет на свои места.
«Жигуленка» Раскатова нигде не было видно. Только Аркаша стоял на своем обычном месте и уже готовился уезжать.
– Аркаша! – кинулась к нему Алька. – Аркадий Петрович! Я Алина Андреева, в этой школе училась, вы не подскажете, где мне Раскатова найти?
Аркаша только пожал плечами:
– Да ч-черт его знает. Он от нас ушел, больше не работает здесь, а куда ушел...
– Ушел? – опустились руки у Альки. – А... А телефон его вы не знаете?
– Нет... Да мы же с ним неблизко общались, так только – перекинемся парой слов... Да вы сходите к секретарю, у нее же есть данные работников.
Алька мотнула головой и побежала к секретарю.
В приемной сидела все та же девица, с которой она когда-то повздорила из-за экзаменов, и играла все в ту же косынку.
– Здравствуйте... простите, вы мне не можете дать телефон Раскатова Максима Михайловича? – запыхавшись, спросила Алька.
– Не могу... – вяло пробормотала девица, не отрываясь от игры. – Мы данные своих работников не даем.
– Но... но он же у вас не работает больше!
– А мы все равно не даем...
– Ладно, тогда я сразу к директору... – и Алька решительно направилась к двери.
– Куда?! – кошкой вскинулась секретарша, потом узнала в Альке бывшую недобрую знакомую и раздула ноздри: – Сейчас! Напишу вам адрес! Блин, что за люди – чуть что, и сразу к директору! А мне потом все мозги бантиком завязывают!
Алька получила данные паспорта Максима, его домашний адрес, домашний телефон и даже номер военного билета. А вот номера сотового телефона не было.
– А номер мобильного телефона?
– Нет у нас таких данных, – рычала на нее секретарша, злобно сверкая глазами.
– Н-ну хорошо... спасибо... – пробормотала Алька и выскочила из приемной.
Она приехала домой и сразу бросилась к телефону.
– Аля! Чего там с милицией-то? – толкалась возле нее мать. – Зачем вызывали?
– Мам, там... напутали что-то... – отмахнулась Алька, набирая номер.
– Ага... напутали... – ехидно гнусавил рядом Бориска. – У моего знакомого тоже вот так – напутали, а потом он квартиру продал...
На другом конце провода трубку сняли быстро:
– Аллоу? – ласкал слух приятный голос.
Алька вдруг поняла, что с ней говорит Эрика.
– Ал... к-к... Простите, – откашлялась Алька. – Это вас Алина Антоновна Андреева беспокоит... Вы в милицию заявление написали, что я вашу машину...
– Я прекрасно помню, что и кому пишу, – ответили ей ледяным тоном. – Что вы хотите? Предложить деньги?
– Деньги?.. Подождите, но я вашу машину совсем не трогала! Там про биту было написано, а у меня ее никогда не было, биты-то. Я даже... это правда не я вашу машину, может, вы ошиблись? Я не могла.
И вдруг Алька услышала:
– Я знаю, что не ты. Но ведь должен же кто-то мне заплатить за разбитое авто. Вот ты и заплатишь... – и в трубке послышалось какое-то противное бульканье.
Только секундой позже до Альки дошло, что это смех. Неужели Эрика так ужасно смеется?
– Вы такая красивая, а смеетесь... как будто в унитазе вода льется... – совсем уж ни к чему проговорила Алька и повесила трубку.