– Он защищал эту страну, – попытался возразить Анатолий.
– Он защищал другую страну, – возразил «Бакинский Друг», – ту, которая была в его мечтах. В кинофильмах, в книгах, в песнях. А на самом деле страна была одной большой шарашкой, и теперь мы все об этом знаем. Я сорок лет провел по тюрьмам и лагерям и знаю, какой была эта страна на самом деле. Ты слышал о деле Рокотова?
– Что-то слышал. Кажется, валютные преступления?
– Что-то слышал, – передразнил его гость. – Какой ты финансист, если не слышал о деле Рокотова! Это была группа самых известных валютчиков, которые работали в начале шестидесятых. Тогда за валютные преступления давали по пять-шесть лет. Все по привычке опасались измены родины, а не торговли валютой. Но когда группу Рокотова арестовали, выяснилось, что они нанесли довольно ощутимый ущерб государству. И разъяренный лидер страны, наш первый «демократ», развенчавший сталинский террор, – Никита Хрущев, потребовал, чтобы всех валютчиков приговорили к высшей мере наказания. Об этом никогда не напишут ни в одном учебнике. Но нигде в мире и никогда не наказывали людей, придумывая кару после самого преступления. Так просто не бывает. Любой юрист тебе скажет, что «закон не должен иметь обратной силы». Иначе я могу сейчас придумать закон, что за распитие коньяка вводится смертная казнь, и казнить тебя за то, что ты принес мне этот коньяк. Но ты ведь не знал, что я введу этот закон уже после того, как ты принесешь мне бутылку коньяка. Хрущев был порождением Сталина, его выкормышем. Говорят, что на его руках не меньше крови, чем на руках Берии или Кагановича. Но не будем их трогать. А в деле Рокотова Хрущев проявил себя как настоящий тиран и самодур. Уже после ареста группы Рокотова в Уголовный кодекс вводятся изменения, туда дополнительно вводят смертную казнь и приговаривают к ней Рокотова и остальных. Весь мир просто ошалел от такой «социалистической законности». Рокотова и его друзей расстреляли. Потом за валютные преступления начали расстреливать пачками. Потом за хищения социалистической собственности. Это сейчас в наших газетах пишут, что Горбачев – верный ученик Андропова. А тот был таким же выкормышем системы, как и все остальные. Просто Горбачев оказался трусом и размазней. А Юрий Андропов успел арестовать несколько десятков чиновников и торговых сотрудников. Не бандитов и не грабителей, а торговых работников, на которых легко можно было выместить недовольство народа. Директора Елисеевского магазина приговорили к расстрелу и шлепнули. В какой стране мира это могло быть возможно? Директора центрального магазина, который отпускал по знакомству колбаску или икру. И за это расстрел? Пусть он даже воровал и сам вместе с родственниками съедал всю колбасу сам. И давился этой поганой икрой, которую я никогда не любил. Наверное, вырос в Баку и поэтому не люблю икру. Но за это расстрел? Не маньяку, убивающему девочек, не педофилу, насилующему детей, не серийному убийце, который отрезает головы людям, а директору магазина, который занимался хищением не стратегических ракет, а продуктов. Вот такая у нас была страна. А сейчас по телевизору показывают, каким гуманистом был этот чекист, какие стихи писал. Все вранье, все ложь, все было построено на страхе и крови.
Гость налил себе коньяк и снова выпил.
– Твой отец это все знал. И я сам приехал к нему осенью восьмидесятого, чтобы поговорить с ним. Мы долго разговаривали. Я попытался объяснить ему, зачем нам нужен такой человек. Он должен быть честным, порядочным, уважаемым. А деньги нужны не для бандитов и воров, а для стариков, которые не заработали себе на пенсии, для несчастных и изувеченных бывших зэков, не имеющих крыши над головой, для помощи раненым и больным, семьям убитых, о которых никто не позаботится. Это святые деньги для нас, Анатолий, и любой, кто захочет на них посягнуть, обречен. Его найдут где угодно. Эти деньги просто нельзя трогать чужим.
Анатолий вновь почувствовал, как кружится от страха голова. Гость налил себе еще коньяка.
– Если бы я знал, что тебя сегодня убьют, я бы не пил в твоем доме коньяк, – добродушно сказал он, словно читая мысли в очередной раз, – нет, тебя не убьют.
Он немного помолчал.
– Мне было очень трудно добиться этой отсрочки, – признался «Бакинский Друг», – но только отсрочки, Анатолий. Твой смертный приговор уже объявлен, и он будет сразу приведен в исполнение, если ты попытаешься снова устроить нечто подобное с переносом денег.
– Каких денег? Я верну все деньги вам.
– Конечно, вернешь. Но сначала ты компенсируешь наши затраты и выплатишь полагающуюся часть «налога» за свой проступок. И считай, что тебе повезло. Я не знаю человека, кто на твоем месте получил бы такой шанс.
– Какого «налога»? – не понял Анатолий. – Что я должен сделать?
– Там было десять миллионов. Наш обычный «налог» за такой проступок – сорок процентов, – пояснил гость. – Значит, ты нам должен четырнадцать миллионов долларов. Не считая немецких марок, которые там тоже были.
– Четырнадцать миллионов долларов? – упавшим голосом переспросил Анатолий. Легче было предложить ему слетать на Марс и привезти оттуда немного марсианского грунта. Это было бы гораздо реальнее, чем выплата четырнадцати миллионов долларов.
– У меня нет таких денег, – растерянно произнес Анатолий, – если даже мы продадим все, что у нас есть, все до последней нитки, все наши квартиры, дачи, мебель, заложим все, что есть в Москве и в Киеве. У нас нет таких денег.
– Кто тебе предлагает закладывать свою мебель? – спросил «Бакинский Друг». – Нет, это и не нужно. Так ты никогда с нами не расплатишься. Но четырнадцать миллионов нужно вернуть. Это ведь не мои деньги, сам должен понимать.
– Но каким образом? – взмолился Анатолий. – Я ничего не понимаю.
– Вот видишь, – поднял указательный палец гость, – ты действительно ничего не понимаешь. Дело в том, что я не просто пришел к тебе пить коньяк и рассказывать о твоем отце. Он был по-своему замечательным человеком, и я очень переживал из-за его нелепой смерти. Но теперь остался ты. Прежде чем появиться у тебя, я попросил все проверить. Ты у нас талантливый финансист. Очень перспективный работник Минфина. Уже защитил кандидатскую диссертацию. Скоро должен сделать докторскую. Я не ошибаюсь?
– При чем тут мои диссертации? – изумился Анатолий.
– Наступают другие времена, – пояснил гость. – Если хочешь, второй приход НЭПа. Скоро, видимо, разрешат открывать частные компании, магазины, банки, фирмы. И нам понадобится новый казначей. Новый человек в этих новых обстоятельствах. Кому мы можем доверить наши деньги и кто сможет их нормально крутить и нормально зарабатывать. Ты толковый, умный и перспективный финансист. Так о тебе все говорят. Вернешься на работу и будешь вкалывать как никогда. Защитишь докторскую диссертацию. А мы тебе будем помогать. Ты сможешь создавать любые фирмы и любые компании. У тебя всегда будет самая надежная охрана, и никто не посмеет на тебя «наехать». Никакие «братки», никакие чиновники. Ты будешь особо уважаемая персона, которая прокручивает наши деньги.
– Казначей мафии… – прошептал Анатолий. – Вы предлагаете мне стать вашим казначеем?
– Я предлагаю тебе жизнь, – возразил гость. – Впрочем, ты сам можешь выбирать. Есть три варианта. Первый – согласиться с нашим предложением. Второй – самому достать и вернуть нам деньги. И учти, что счетчик начнет работать с момента моего выхода из твоей квартиры. И третий… Вообще ничего не делать. По старой дружбе я попрошу, чтобы тебя не резали. Просто сюда зайдут двое интеллигентных людей, один из которых достанет пистолет с длинным стволом. Смерть будет бесшумной, мы даже не потревожим соседей.
– Знаю, – неожиданно проявил неподобающую храбрость Анатолий, – как ваши люди пристрелили Джульбарса у нас на даче. Зачем нужно было вымещать таким образом злость на собаке? Я думал, что вы достаточно разумные люди. При чем тут бедное животное?
И здесь «Бакинский Друг» вдруг улыбнулся. Широко улыбнулся, впервые за время разговора.
– Значит, ты ничего так и не понял, – сказал он с нескрываемым сарказмом. – Неужели ты думаешь, что эту собаку пристрелили просто так? Просто потому, чтобы выместить на ней свою злость? Неужели ты думаешь, что кто-то посмел бы такое сделать без моего разрешения или без санкции других людей, которые могли это разрешить?
– Ничего не понимаю. А зачем тогда пристрелили собаку? Чтобы нас испугать?
– Мы никого не собирались пугать. Умные люди и так понимают, что мы не любим шутить, а с глупыми мы обычно долго не разговариваем. Нам нужно было наказать нашего «наблюдателя». Нужно было наказать человека, который следил за дачей и обязан был нас обо всем информировать.
– «Наблюдателя»? – ошеломленно переспросил Анатолий. – У вас был свой «наблюдатель»?
– За каждым казначеем всегда следят несколько «наблюдателей», – пояснил «Бакинский Друг», – и об этом ты тоже должен помнить. Любой казначей всегда находится под нашим пристальным наблюдением, пока его случайно не сбивает какой-то идиот на своем автомобиле. «Наблюдатель» был на даче и должен был нас информировать обо всем, что там происходило. А вместо этого наши люди потратили всю ночь, обыскивая дачу, и ничего там не нашли. Утром собака «наблюдателя» перелезла через проволоку и прошла на ваш участок. Чтобы не убивать сразу «наблюдателя», мы пристрелили для начала его собаку. Если бы деньги не нашли в ближайшие тридцать дней, то следующий труп был бы его.
– «Наблюдателя»? – ошеломленно переспросил Анатолий. – У вас был свой «наблюдатель»?
– За каждым казначеем всегда следят несколько «наблюдателей», – пояснил «Бакинский Друг», – и об этом ты тоже должен помнить. Любой казначей всегда находится под нашим пристальным наблюдением, пока его случайно не сбивает какой-то идиот на своем автомобиле. «Наблюдатель» был на даче и должен был нас информировать обо всем, что там происходило. А вместо этого наши люди потратили всю ночь, обыскивая дачу, и ничего там не нашли. Утром собака «наблюдателя» перелезла через проволоку и прошла на ваш участок. Чтобы не убивать сразу «наблюдателя», мы пристрелили для начала его собаку. Если бы деньги не нашли в ближайшие тридцать дней, то следующий труп был бы его.
– Но это была собака семьи Палийчук! – крикнул, ошалев от неожиданности и страха Анатолий. «Не может быть, – подумал он растерянно. – Не может этого быть. Неужели Петр? Только он знал о моем втором приезде в Киев, он прислал за мной машину. Военный прокурор, который все время был рядом с ним. Неужели это был Петр Палийчук?»
– Кто? – шепотом спросил Анатолий. – Вы можете мне сказать, кто это был?
– Сейчас могу, – кивнул «Бакинский Друг». – Он сумел тебя правильно вычислить, и поэтому мы тебя нашли. Но он больше никогда не будет «наблюдателем», так как ты уже можешь его легко вычислить…
– Петр Палийчук? – прошептал Анатолий.
– Его младший брат, – ответил гость.
В сознании молнией промелькнули воспоминания о поведении Семена. Его слова на даче. Как он тогда говорил: «В твоем возрасте, и уже начальник отдела Министерства финансов такой страны. Ты у нас молодец, Толик. А отец с тобой ни о чем не говорил? Может, он тебе рассказывал о каких-то ценностях, которые спрятаны на даче или в гараже?» Почему он тогда не обратил внимания на эти слова? Ведь про ценности никто тогда не сказал ни слова. Семен проговорился. А как он потом себя вел: все время звонил, спрашивал, что происходит, интересовался, как идут поиски матери. Негодяй! Он же понимал, что мать могут убить. Анатолий сжал кулаки.
Очевидно, Петр рассказал своему младшему брату о просьбе позвонившего из Москвы Анатолия. А тот сразу понял, зачем московский гость приезжает в Киев. И сообщил своим нанимателям. Его тоже можно было понять. Если бы деньги не нашли, сказал «Бакинский Друг», то через несколько дней расправились бы и с самим Семеном. Но как он мог? Значит, он сам и следил за отцом. И за самим Анатолием. Какой мерзавец! Теперь все вставало на свои места.
– Успокоился? – спросил «Бакинский Друг». – Это тебе наука. Урок первый. Никому и никогда не доверяй. Все, что касается денег, это святое. Только ты, и никто другой. Урок второй. За каждый доллар отвечаешь головой. И не только своей, а головой всех своих близких и родных. Мы, конечно, не итальянская мафия, но будем искать и вырезать всю семью до последнего человека. Не потому, что мы такие мстительные. А потому, что иначе нельзя. Это должен быть урок для других. Хотя среди наших казначеев таких отступников не бывает. У нас люди проверенные и надежные.
– Есть и другие? – встрепенулся Анатолий.
– Конечно, есть. Мы же не можем доверять все деньги одному человеку, – снисходительно пояснил гость. – И, наконец, урок третий. Будь готов к предательству самых близких людей. И ничему не удивляйся. Тогда проживешь долго и счастливо. А теперь все. Деньги у тебя завтра заберут. Пока разместим их в другом месте. Хранить их дома глупо и опасно. В любой момент может залезть какой-нибудь дешевый «форточник» и ограбить нас. Не тебя, а нас. Но отвечать будешь лично ты. Поэтому деньги мы заберем, но тебе на жизнь оставим. На хорошую жизнь.
– Сколько?
– Сколько ты захочешь. Хоть миллион или два. Сам выбирай. Все равно ты должен вернуть четырнадцать миллионов долларов.
– Через три дня, как в сказке? – уже значительно осмелев, спросил Анатолий.
– Через три года, – сказал, поднимаясь, гость. – Зачем через три дня? За это время ты успеешь защитить докторскую, стать начальником управления, открыть собственное дело. Мы готовы будем тебя финансировать, выделить тебе любые деньги из тех, которые сейчас у тебя дома. Вот тогда мы у тебя их и попросим. Мы же деловые люди, нельзя требовать неразумного. Если я скажу, чтобы ты принес через три дня еще миллион долларов, разве ты его сможешь найти? И какая польза нам будет от твоей смерти? Нет, так дела не делают, Анатолий.
Он повернулся и пошел к выходу. Подошел к дверям, открыл их. Анатолий, медленно поднявшись, вышел в прихожую. Он увидел двух молодых людей, стоявших на лестнице. Очевидно, это были те самые «интеллигентные» молодые люди, которые должны были войти в его квартиру, если бы разговор закончился иначе. «Бакинский Друг» обернулся и кивнул на прощание. И только после этого Анатолий обессиленно прислонился к стене, закрывая лицо руками.
Интерлюдия. Прошлое
За месяц до начала Московской Олимпиады.
По городу неслись два больших автобуса в сопровождении нескольких автомобилей милиции. Не сбавляя скорости, они стремились к знаменитому зданию на улице Огарева, где находилось Министерство внутренних дел Советского Союза. Занавески в автобусах были плотно задернуты, никто не мог увидеть пассажиров. Да никто бы и не поверил, если бы кто-то случайно узнал людей, сидевших в салонах. Их собирали по всей Москве и даже приглашали из других городов. Здесь находились самые известные криминальные авторитеты, на поиски которых Главное управление уголовного розыска потратило почти три месяца. При этом никаких обвинений криминальным авторитетам не собирались предъявлять. Более того, их даже не собирались задерживать или арестовывать. Они нужны были совсем для иных целей.
Автобусы подъехали к зданию МВД, въехали во двор. Каждый из пассажиров выходил из автобуса таким образом, чтобы его не могли увидеть случайные наблюдатели, которые могли оказаться в здании МВД или во внутреннем дворике. Все приглашенные поднялись в небольшой актовый зал, обычно используемый для узких совещаний. Здесь было около сорока самых известных криминальных авторитетов огромной страны. Многие из них знали друг друга достаточно давно, но никто и ни с кем не здоровался. Это было бы слишком опасно и не нужно. Но каждый понимал, что визит будет достаточно неординарным событием. Подобного «совещания» в здании МВД никогда раньше не устраивалось. Все напряженно ждали, когда им объяснят, зачем их сюда привезли.
В это время с разных концов города к зданию на Огарева направлялись и четыре автомобиля, в которых сидели необычные пассажиры. Одного встретили в аэропорту, другой приехал из Ленинграда, третий жил уже несколько дней в Москве в ожидании этого приглашения. Четверо приехавших являлись не просто криминальными авторитетами, а самыми известными людьми в преступном сообществе. Первым в зал вошел «Уральский Гость». Это был человек сорока пяти лет, обладавший неимоверной силой, бывший чемпион мира по борьбе, о котором рассказывали легенды. Все разговоры сразу смолкли, и присутствующие напряженно уставились на вошедшего. Сразу следом за ним в зал шагнул «Бакинский Друг», увидев которого, некоторые из сидевших в зале даже поежились от страха. Этот был известен своей беспримерной жестокостью. Третьим вошел улыбающийся «Львовский Визитер». Он весело кивнул собравшимся, проходя в самый конец зала. Его тоже все знали в лицо. Большинство умелых грабежей и взломов, особо дерзких операций в стране осуществлялось при его непосредственном участии и консультациях. И, наконец, четвертым, немного хромая, в зал вошел седой благообразный мужчина с тростью в руке. Он мог сойти за профессора или актера. Но любой из присутствующих знал, что это был «Большой Грузинский Брат», человек, который фактически руководил всем криминальным миром – от Камчатки до Бреста.
При его появлении многие даже поднялись с места, рискуя выдать свою осведомленность. Гость кивнул им в знак приветствия и прошел в первый ряд, усаживаясь в кресло. Теперь здесь собрались все. Некоторые начали шептаться. Если бы милиция захотела одним разом избавиться от большинства криминальных авторитетов огромной страны, то лучшей возможности было бы не найти.
Конечно, у каждого из приехавших имелись свои имена, фамилии, клички. Но имена они меняли по нескольку раз, а их клички были настолько известными и грозными, что произносить в очередной раз прозвища было просто небезопасно.
Очевидно, в МВД тоже знали, чем четверо последних отличаются от всех остальных. Именно поэтому этих четверых привезли в здание МВД на персональных автомобилях, выслав за ними машины и выделяя их из всех других. Дверь стремительно распахнулась, и в зал вошел сам министр внутренних дел. Он был чуть ниже среднего роста, любил носить мундиры и считался личным другом всесильного Генерального секретаря. За ним вошел его первый заместитель, молодой человек высокого роста. Все присутствующие знали, что он был зятем Генерального секретаря. Некоторые переглянулись. Видимо, их собрали сюда не просто так, если гостей встречают хозяева в таком составе. Вошедший третьим был начальником отдела уголовного розыска. Этого генерала знали многие лично. Он был смелым, честным и мужественным человеком. Некоторые из присутствующих даже получали немалые сроки благодаря его оперативный работе. Но генерал всегда «играл по правилам». Он не подставлял своих визави, не устраивал провокаций, не разрешал применять к задержанным физическое насилие. Может быть, поэтому его уважали гораздо больше всех остальных. Многие поняли, что именно этот генерал мог составить списки присутствующих в зале криминальных авторитетов. Почти каждого он знал либо лично, либо по «громким делам».