— Я клянусь тебе Вратами Нифльхеля, что не пойду против тебя до тех пор, пока ты не тронешь невинных и оставишь в покое непричастных! — серьезно и даже несколько торжественно произнес Бран.
— Ты не пойдешь против меня? — вытаращил глаза Хаген. — Да кто ты такой, в конце концов? Король? Властитель? Колдун? И как это ты собрался меня судить?
— Я не король, — устало, как показалось тану, ответил Сухая Рука. — Я не властитель, никогда им не был и никогда не стану. А как буду судить… пока не запылают подожженные твоими воинами мирные деревни, пока людей не погонят, как скот, на продажу, пока пираты с прибрежий под твоими знаменами не предадут мечу и разору торговые города, — до тех пор не жди от Брана Сухой Руки зла.
— Я запомню, — спокойно ответил Хаген. — Я запомню твои слова, Сухая Рука. Но я запомню также и то, что ты помогал мне и спас меня, вытащив из логова Гарма… Однако давай оставим эти высокие материи! Нам еще скакать и скакать, пока до леса не доберемся, — а ну как опять Водителя Мертвых встретим!
Однако минуло два дня, а они без всяких происшествий достигли края Гнипахеллира; не теряя ни минуты, Бран развел свой костер и стал искать вход в Лесной Коридор.
Верный, не знающий предательства Зеленый Мир, живущий по собственным законам, в чем-то согласным, а в чем-то и расходящимся с уложениями Ялини, молча распахнул перед двумя путниками свою тайную тропу. Только теперь Хаген смог вздохнуть с некоторым облегчением — он надеялся, что отыскать его здесь Сигрлинн будет не так просто.
Неожиданно Бран резко осадил коня и соскочил на землю. Напрягшись, Хаген вторым своим зрением заметил бледно-зеленые глазки под корнями трухлявого пня. Лесной мелкий дух, такой же, как и тот, что назвал врагами его самого и его Учителя. Но что это собрался делать Бран?..
Тот отвязал от пояса темно-коричневую деревянную флягу, открыл ее и вылил несколько капель остро пахнущей жидкости; пень тотчас окутался облачком бледно-зеленой пыли и с тихим «умх-х-ф-ф…» исчез, оставив после себя лишь пятно горелой земли.
— Что это ты? — начал пораженный Хаген. — Зачем…
— Ты мне не все говоришь — и я тебе всего не скажу, — отмолвил Бран, лицо его при этом стало хмуро и жестко. — Скажу лишь, что не люблю я вот этих… которые надеются пересидеть время под пнем, как тетерев дождь под ёлкой…
Объяснить подробно он отказался наотрез.
— Мы пойдем через Холм Двух Теней? — спросил Хаген своего провожатого.
— Не знаю, но вряд ли нас туда теперь выведет, — с оттенком печали, как показалось Хагену, ответил Бран. — Один раз ты отказался — и кто знает, когда лес даст тебе второй шанс?
— Разве это решает лес, а не ты? — спросил удивленный Хаген.
— Да, и это он ведет нас по своим путям, — ответил Бран. — Я только следую его знакам. Я могу лишь примерно сказать, как повернет тропа.
Нет нужды рассказывать об их обратном пути. Толпились вечером подле их костра разнообразные духи, но Пожиратель Душ более не появлялся, и они благополучно добрались до уединенного жилища Сухой Руки. У ограды хлопотала его жена; увидев приближающихся воинов, она опустила свою поклажу и выпрямилась, уперев кулаки в бока; даже издали вид она имела крайне воинственный.
Бран помрачнел, осадил коня и повернулся к Хагену.
— Ну, прощай, молодой тан, — проговорил он с некоторой торопливостью. — Иди, да не забудь передать от меня поклон почтенному Хрофту, если увидишь его. — Он повернул лошадь, направившись к воротам своей усадьбы.
Тан несколько мгновений смотрел ему вслед, потом пожал плечами и тронул поводья. Он решил направиться к Живым скалам.
Смеркалось, когда он через три дня подъехал к жилищу Старого Хрофта; в окошке длинного дома мерцал неяркий свет, при виде которого у Хагена тотчас заколотилось сердце — этот свет мог испускать лишь колдовской огонек, обычно зажигаемый его Учителем!
Однако он позволил себе постучать в дверь не раньше, чем сделал все необходимое для своего скакуна; при первом же его ударе дверь открылась, и Хаген увидел стоящего на пороге Мага Хедина.
— Учитель!.. — выдохнул тан, склоняясь в почтительном поклоне; он никак не мог отучиться от этого, сколько ни корил его Маг, не любивший подобных знаков преклонения.
Жесткие сильные ладони Хедина легли Хагену на плечи; на миг Учитель притянул своего Ученика к груди.
— Входи, мой мальчик, — негромко произнес он. — Нам нужно о многом поговорить.
— Входи, входи, странник, — пророкотал из-за спины Хедина голос Хрофта. — Входи и рассказывай, только сначала ты отведаешь моей копченой оленины, и соленых грибов, и эля…
— И всего, что найдется в твоих погребах, Хрофт, — улыбнулся Хедин. — Я знаю, что ты никогда не позволишь усталому путнику начинать долгие повествования без доброго обеда или ужина. Хорошо, будь по-твоему, хотя время, скажу прямо, тяжелое, и нам, быть может, дорог каждый час.
Хаген, Хрофт и Хедин устроились за длинным столом, уставленным мисками и кувшинами. Хозяин первым делом осушил полуведерную кружку темного эля.
— Ты ведь усыпил Пса, Хаген?
— Да, — с набитым ртом промычал тан. Ему пришлось все время прерывать свой рассказ едой, потому что и Хедин, и Хрофт все время говорили ему: «Ну ладно, ладно, об этом позже, ты ешь» — и тотчас вновь принимались забрасывать его вопросами. Хаген рассказывал как мог подробно; он заметил, что его Учитель вздрогнул, когда речь дошла до появления Сигрлинн.
— Я должен увидеть это, — сумрачно проговорил Хедин. — Ты позволишь?
— Конечно, Учитель, — отозвался Хаген.
Маг несколько мгновений пристально вглядывался в своего Ученика, потом поднял сложенные лодочкой ладони, в которых трепетал голубой огонек. Он приближался к замершему тану, приближался, подходил все ближе, и вот уже свет магического огонька заполнил взор Хагена…
Очнулся он спустя несколько минут: дрова в очаге осели ненамного, и пива на столе совсем не убавилось. Хрофт сидел, положив огромные кулачищи на столешницу; Хедин, плотно сжав губы, быстро ходил взад-вперед, задумчиво опустив голову.
— Нам надо немедленно возвращаться на Хединсей, — проговорил он, обращаясь к пришедшему в себя тану. Маг на краткое время слился с памятью Хагена и увидел все случившееся подле логова Гарма так, как это представало перед глазами его Ученика.
— Дело куда хуже, чем ты думаешь, — продолжал Хедин. — Я не знаю — пока не знаю, — было ли случайностью пробуждение Гарма. Карлики Рёдульсфьёлля пускают огненные палы в Садах Ялини уже не в первый раз, однако раньше Пес на это не обращал внимания… Теперь с этой Ночной Всадницей…
— Да, откуда у нее Белое Лезвие, хотел бы я знать? — мрачно вставил Хрофт. — Эти бестии никогда не имели доступа к магическому оружию!
— Если Хаген не ошибся, а он не ошибся, я уверен, — повернулся к нему Хедин, — мы имеем дело с чьей-то Ученицей. Золотая нить в тени сознания! Тут не может быть ошибки. Но тогда это небывалое дело! Никто и никогда из Магов нашего Поколения не брал себе Учеников из этого рода! Законы Древних не запрещали этого впрямую, но…
— У них глаза, как у стервятников, — проворчал Хрофт. — Моя ошибка. Я когда-то недоглядел. Кое-кто из людей поднабрался колдовства у великанов, у настоящих, первородных великанов, не нынешним чета, — и пошло. Не успели обернуться — нате вам: Ночные Всадницы!..
— Теперь это уже не важно — откуда пошел этот род, — терпеливо выслушав, сказал Хедин. — Убитая твоим Каменным Стражем ведьма была чьей-то Ученицей — и ее Учитель достаточно влиятелен, чтобы добиться для нее у жрецов Ямерта священного Диска и Белого Лезвия в придачу! Добиться у жрецов Хранимого Королевства… — Он склонил голову и замолчал, погрузившись в раздумье.
— Твое Поколение совсем потеряло разум, Хедин, — вновь проворчал Хрофт. — В былые времена я сказал бы им — идите к Источнику Мимира, добейтесь благосклонности Хранителя, пусть он позволит вам испить Воды Мудрости! Они губят себя, попомни мои слова, Маг!
— Постараюсь отойти от них подальше, — кратко молвил Учитель Хагена.
— Это еще не война, — заметил тан. — Зачем им было отпускать меня? Это больше смахивает на последнее предупреждение. Законы Древних рушатся один за другим…
— Да, это похоже на Сигрлинн… — отозвался Учитель. — Ах, волшебница, волшебница! Я предпочел бы выйти один против всей небесной силы, чем разгадывать твои причуды и намерения! Но кто же, во имя Лунного Зверя, дерзнул приобщить Ночных Всадниц к Высокой Магии?
— А что изменится, если ты это узнаешь? — возразил Хрофт. — Ты знаешь, как обойти Закон и биться со своим противником Магом насмерть? И ты уверен, что возьмешь верх?
— Если не уверен — на бой не выходи, — бросил Хедин. — Да я и не хочу никого убивать. Это не по мне. Грубо и грязно, для слабых и трусливых, пытающихся заглушить собственную трусость чужой кровью… Нас стиснули, когда наши силы еще не так велики, и там, — он ткнул пальцем в сторону востока, — это прекрасно знают. Однако же вызова не присылают тоже! Это странно… Хотя… Если действительно Мерлин добился изменения Законов Древних… пойдет игра без правил. Из того, что произошло в пещере, я могу понять немногое. Сигрлинн использовала самое действенное ловчее средство — эти живые сети, Хаген, опутали бы тебя в один миг, и не помог бы даже твой меч, встреть ты их в обычном мире. Похоже, подле Нифльхеля заклинания слабеют… Так что это не тебя выпустили — а ты вырвался, использовав один-единственный шанс. Но пленить чужого Ученика… без вызова, переданного Замковым Вороном… о Творец-Всесоздатель, все каноны отброшены! И это Сигрлинн! — Он обхватил голову руками и как-то весь поник.
Хрофт поднялся и неловко положил тяжелую руку на плечо Мага.
— Что жалеть о случившемся, которого уже не изменишь! — глухо проговорил он. — Надо думать, что делать дальше. Если твою силу теперь ничто не ограничивает…
— Этого-то я и не знаю! — вскричал Хедин. — Быть может, тут и сокрыта ловушка Мерлина! Он мог послать Астрального Вестника, выговорить себе временное отступление от правил и подтолкнуть тем самым меня самого нарушить их! Подлый прием, но действенный. Стоит мне по неведению нарушить действующий Закон… Древние умели карать! И Законы эти составлены и скреплены так, что магия не поможет мне узнать, который из них действует, а который уже отброшен!
Наступило молчание. Затем Хедин заговорил вновь:
— Нужно было бы обсудить еще многое… Мне неясно, что за силы у этого Брана Сухой Руки — если над ним не властен сам Яргохор, Водитель Мертвых? Ты можешь что-нибудь сказать, почтеннейший Хрофт?
— У меня есть одно объяснение, хотя, боюсь, вам оно не понравится, — ответил Отец Дружин. — Проще всего было бы приписать все тому, что Брану помогает какая-то из Древних или же Дальних Сил, — но, по-моему, это не так. Дух его…
Хедин метнул на Хрофта быстрый взгляд, и настолько молниеносный, что даже Хаген его не заметил; и Хрофт закончил фразу довольно странно:
— Дух его, наверное, может замирать, подобно дикому зверю в зарослях, когда вокруг рыщут охотники…
— И что это за Холм Двух Теней, на который Бран меня притащил? — напомнил Хаген. — Откуда могла взяться эта вторая тень? Почему там можно смести одну из них с себя, точно сор?
Хедин и Хрофт переглянулись.
— Говорят, Холм Двух Теней с незапамятных времен посвящен Дальним Силам, — ответил Маг. — Быть может, две тени — это суть два Начала в тебе — собственно человеческое и магическое. Счистить, стереть одну из теней — значит, по мысли Брана, избавиться от одного из противоборствующих Начал… Хотя, по-моему, ничто после этого, конечно же, не исчезнет. Просто ты сделаешь выбор. Бран уверен, что он — обычный человек… хотя, разумеется, может он существенно больше.
Впрочем, Браном мы займемся позже, — закончил Хедин. — Нам пора в дорогу. До Хединсея неблизко, а все твои люди, Хаген, наверное, уже давно в дороге. Времени терять нельзя, осуществим Перемещение. Иди, твой конь, должен быть готов.
За Хагеном закрылась дверь, и тогда Хедин с упреком взглянул на Хрофта:
— Разве можно говорить «дух его свободен» при моем Ученике? Зачем смущать его лишний раз? И, кстати, ты уверен в своих словах?
— А как же еще объяснить то, что Водитель Мертвых не в силах исторгнуть из него душу? — ответил Хрофт. — Только одним: дух Брана свободен от страха. Он отринул служение какой бы то ни было силе. Он сам по себе. Смерть властна над ним — но не Исторгатель Душ! Не знаю, как он достиг этого, кто научил его… скорее всего — он понял все сам. Задумайся над этим, Хедин: Смертному, человеку оказалось по плечу то, на что способны лишь Маги!
— Ладно, об этом я поразмыслю позже, — поднялся Учитель Хагена. — Нам пора. Придется начинать несколько раньше, чем мне хотелось бы, но если ударят первыми они — тогда все пропало. Я даром погублю все плоды многолетних трудов.
— Никогда не спрашивал у тебя об этом, но сейчас… — Хрофт взглянул прямо в глаза Магу. — Ты идешь победить? Или…
— Не гадай, почтеннейший, — чуть заметно усмехнулся Хедин. — Все равно ты вряд ли поймешь меня. Для тебя есть только два исхода — победить или умереть… Считай, что это разведка. — С этими словами волшебник скрылся за дверью.
— Собирается поставить на дыбы весь мир и называет это разведкой! — покачал головой Хрофт и налил себе еще эля.
Хотя Хедин и старался, чтобы заклятье Перемещения отправило его и Хагена поближе к Хединсею, их почему-то зашвырнуло далеко на юг, к самой Торговой Республике. Маг с недоумением взглянул на зубчатые стены Хедебю и покачал головой.
— Так сильно я не ошибался, даже когда сам был Учеником, — пробормотал он. — Делать нечего, пошли в город… Завтра, когда у меня прибавится сил, попробуем еще раз…
Они устроились на ночлег. Хаген тщательно осмотрел все замки и засовы — Учитель не хотел прибегать к колдовской защите, не желая, чтобы их обнаружили другие Маги.
— Проклятье, — пробормотал Хедин, устраиваясь на узкой кровати, — нужно поднимать Ночной Народ, а весть им никак не подашь!
— Учитель… — начал было Хаген, но Маг только махнул рукой.
— Потом все расспросы, потом! На Хединсее. Там у тебя будет много работы. Пользуйся моментом, пусть ничто не занимает твое сознание… Спи!
Однако спать им не дали. В глухой час, между Собакой и Волком, когда все постояльцы и служители таверны спали крепким сном без сновидений, тяжелый кованый засов, открываясь, медленно пополз в своих гнездах, движимый незримой рукой. Дверь бесшумно приоткрылась, на пороге тихой гостиницы возникла закутанная в зеленоватый плащ фигура с кривым черным мечом у пояса.
Ученик Хедина беспокойно пошевелился во сне, Маг же ничего не слышал и не чувствовал — он странствовал далеко, в полях бесформенного Астрала.
Ночная Всадница быстро поднялась по лестнице; коридор вел к комнатам; она медленно двинулась вперед, на миг задерживаясь возле каждой двери.
В сон Хагена ворвалась струя ледяного ветра; он глухо зарычал и проснулся. Все было тихо, но раз появившаяся тревога не исчезала. Учитель лежал на спине, скрестив руки, и, казалось, вообще не дышал. Понимая, что его сейчас не дозовешься, Хаген быстро, но без спешки проверил доспехи и оружие. Враг был рядом, чтобы знать это, сейчас не требовалось никакой магии.
Ночная Всадница остановилась против дверей той комнаты, что занимали Маг и его Ученик. Достала из складок плаща какой-то круглый, завернутый в тряпицу предмет, сняла покров…
Хаген подумал, что неплохо бы встать справа от двери, открывавшейся вовнутрь, чтобы рубить сразу, еще на пороге, но затем остановился — это его решение напрашивалось и, если у пришедшего есть нечто получше обычных мечей и копий…
Он застыл на месте, а стену там, куда он только что хотел встать, вспорол хорошо знакомый Хагену сверкающий белый Диск. Оружие Ямерта играючи проходило сквозь толстые бревна; Диск трижды пронзил стену, исчез и больше не появлялся. До слуха тана донеслись легкие шаги сделавшего дело и уже не таящегося человека.
Весь в холодном поту, Хаген рухнул на кровать. Шаги метавшего Диск удалялись; тан прильнул к окну.
Ночная Всадница, не таясь, вышла из дверей таверны, огляделась и неспешно зашагала прочь.
Тан несколькими словами отменил Заклятье Ночного Зрения и скрипнул зубами от ярости. Их не хотели убивать. Им лишь дали понять, что, по крайней мере, его, Хагена, могут убить в любой момент. До утра тан уже не сомкнул глаз, а едва взошло солнце и пошевелился вышедший из транса Учитель, поспешил рассказать ему обо всем. Хедин помолчал, взглянул на три аккуратных щели в толстенных бревнах и только молча сжал кулаки.
— Сколько они еще будут предупреждать нас? — прошипел он. — Я уверен, что нас закинуло сюда не случайно!
Второе Перемещение — и они оказались уже существенно ближе к Хединсею; в рыбачьем поселке они добыли баркас. Борясь с противным ветром, меняя галсы, они пробрались к острову и вскоре увидели его остроконечные вершины, превращенные гномами в крепостные башни, увенчанные зубчатыми коронами; из бойниц, знал Хаген, на них сейчас смотрели десятки зорких и внимательных глаз. Затем им открылся порт, и замершие в готовности у пирсов три десятка «драконов», нацеленные на узкое горло гавани каменные укрытия катапульт и баллист, снующие на пристани воины… Вид крепости приободрил Хагена; однако Маг остался сумрачен.
Тана и его Учителя приветствовали громкими криками и ударами мечей о щиты; Хаген и Маг прошли через ворота во двор перестроенного до неузнаваемости замка, ставшего, благодаря труду все тех же гномов, неприступной цитаделью. Бастионы вздымались на двести футов: еще выше были вершины боевых башен. Крытые галереи и подземные ходы тянулись ко всем малым фортам на берегах острова; в глубине Хединсея паслись стада и выращивали хлеб.
Еще на пристани Хаген справился, вернулись ли его люди, и, получив утвердительный ответ, велел немедленно звать всех к нему.
В высоком покое Главной Башни Хединсея, окруженной плотными слоями магической защиты, чтобы никто не смог подслушать их разговор, собрались все пятеро воинов, сопровождавших тана две недели назад; шестым был Хаген, седьмым — Маг.
Лодину и его спутникам рассказывать особенно много не пришлось. Без всяких происшествий они достигли условленного места, куда гномы доставили оружие, приняли, несколько раз пересчитали и благополучно переправили ценный груз на Хединсей. Зато истории Фроди и Гудмунда длились долго. Хедин поминутно останавливал их, переспрашивал, просил вернуться к уже рассказанному… Его интересовали мельчайшие подробности, особенно — приключений Гудмунда.