Но что говорить за кондиционер, если даже лампа дневного света – и та овдовела несколько месяцев назад, а параллельная ей уже давно даже не подмигивала. В минуты творческого застоя, либо когда глаза просто начинали слезиться, доведенные до истерики хоть и жидкокристаллическим, но все равно монитором, Катерина устало поднимала глаза к потолку и всякий раз невольно размышляла над тем, что будет, если и последняя лампа отживет свое. Как их присобачили на лепку и кто теперь рискнет их менять? Впрочем, отсутствие комфорта в кабинете возмещалось обилием самой современной техники (а-ля мечта хакера) на столах и под, а также избытком обжитого уюта и ироничного здравого смысла. Без последнего в их работе никуда.
Смолов появился на рабочем месте через полтора часа. Войдя в кабинет, он плотно закрыл за собой дверь, подошел к холодильнику и запихнул в морозилку три банки пива. Немного поразмышляв, одну вытащил обратно, открыл, жадно сделал несколько глотков и с наслаждением выдохнул:
– Ох! Хорошо-то как! Бусыгин, хлопнешь рюмашку?
– Спасибо, Виктор Васильевич, не хочется, – среагировала Катя, не отрывая взгляда от экрана монитора. Она давно привыкла к тому, что в общении шеф частенько использовал цитаты из отечественных кинофильмов. Привыкнуть было нетрудно, поскольку кинематографические вкусы у них в целом совпадали. Даже невзирая на то, что разница в возрасте Смолова и Кати составляла почти двадцать лет. Целое поколение, между прочим.
– А я люблю, когда работаю, – закончил каноническую фразу Смолов. В один присест он высосал пиво, метко швырнул смятую жестянку в мусорную корзину и шумно упал на старенький диван.
– Что-то вы слишком долго заседали. Толк-то был? – поинтересовалась Катя. При этом, по-прежнему не оборачиваясь, она продолжала сосредоточенно стучать по клавиатуре.
– Да какой там, на хрен, толк? Вместо того, чтобы делом заняться, битый час слушали бредовые версии главковских аналитиков. Если бы не периодически выдаваемые Колюней перлы, задремал бы стопудово.
– Так вот зачем «опушник» нарисовался?! Всё никак не успокоятся, пытаясь доказать, что их служба тоже не лаптем щи хлебает?… А хотите, я угадаю, какую версию они предложили? Похищение девушки может быть связано с профессиональной деятельностью ее отца. Так?
– Ну, что-то типа того. По их данным, у папашки этого героицского какие-то проблемы с акциями-шмакциями, эмиссиями-комиссиями. И потому неизвестные злодеи якобы и замыслили доченьку похитить, дабы тем самым на папашку непокорного надавить. Оно, конечно, может, так все и было. И, может, я чего-то не понимаю, но… При чем здесь тогда требование выкупа? Да еще столь пошлая сумма? Граждане решили и выпить, и бутылки сдать? Ежели так, то, на мой стариковский взгляд, они – полные идиоты. Самоуправство и похищение человека – гремучая смесь в одном флаконе. Хотя… Может, все проще? Может, действительно банальные отморозки?
– Меня тоже сумма выкупа настораживает. – Катя поставила точку, отправила документ на печать и только теперь повернулась к Смолову, лихо крутанувшись в своем кресле. – И еще кое-что…
– Ну давай, не томи, рассказывай. Сейчас, я только пиво себе возьму. Кстати, ты точно не будешь? Я на тебя рассчитывал.
– Во-первых, от пива толстеют. Во-вторых, согласно распоряжению подполковника Стрельникова, распитие спиртных напитков, равно как приравненных к ним, в рабочее время и на рабочем месте карается нещадно и беспощадно. В-третьих…
– А, в-третьих, лейтенант Востроилова, перестаньте читать нотации начальству и переходите к делу. Родина ждет от нас подвига. В конце концов, пока вы тут упражняетесь в остроумии, несчастная выпускница школы томится в грязных лапах злоумышленников. И, скорее всего, лапы эти немыты, ошпарены и отморожены. Короче, докладай: телефон Капраловых на прослушку поставили? Интересные звонки были? Похитители не объявились? Симку Лены отследила?
– Поставили. Не было. Не объявлялись. А вот относительно несчастной выпускницы, как мне кажется, вы немного преувеличиваете.
– А вот с этого места прошу поподробнее, – оживился Смолов. – Поясни?
– Мы отследили маршрут передвижений Лены за последние шестнадцать часов. В клубе «Росси» ее не было. Это раз.
– Это точно?
– В 20:15 она позвонила домой со своего мобильного, находясь в районе станции метро «Площадь Александра Невского». Затем двигалась по Невскому и примерно в 20:50 оказалась в районе улицы Думской. В этом квадрате она пробыла часа полтора, после чего отключила мобильник.
– А до какого часа у нас работает «Гостиный Двор»? – перебил ее Смолов.
– Я проверила – шопинг исключен, универмаг работал до девяти. К тому же, в наше время только гости города и разные обсосы одеваются в Гостинке. Это неприлично.
– Почему?
– Вам, Виктор Васильевич, слишком долго объяснять, – язвительно заметила Катя. – Так вот: через «полицейский режим» удалось установить, что в этом квадрате Лена находилась вплоть до половины пятого утра. А коли так, есть всего лишь одно более-менее нормальное место, куда в прайм-тайм, то бишь в пятницу, могла пойти тусоваться на всю ночь модная девушка.
– И что это за место?
– Думская, 9. DJ-бар «Дача».
– Ты уверена?
– Почти на все сто.
– Надо звонить Травкину. Пусть поедет проверит сам или заряжает на это дело Колюню. Да, постой, ты сказала, до половины пятого, а потом?…
– А потом она двигалась исключительно и строго на север.
– Машина?
– А ни на чем другом в такую пору до Кавголово не доберешься.
– Кавголово, говоришь? Но ведь еще есть вариант с электричкой?
– Ну, Виктор Васильевич…
– Ах да, «на электричках в наше время ездят только гости города и разные обсосы». Ну что ж… Кавголово, безусловно, существенно сужает круг поисков, но тоже не подарок. Сколько там может быть дач? Пара тысяч, как минимум. Но в любом случае, пора докладывать.
– Подождите, Виктор Васильевич, есть еще один интересный момент.
– Блин, Катька, если ты мне сейчас скажешь, что вычислила похитителей, я сразу сажусь писать рапорт об уходе на пенсию. Ибо мне в этом кабинете решительно больше нечего делать.
– Успокойтесь, гражданин начальник, вам еще удастся принести пользу родине. Я всего лишь на скорую руку проанализировала биллинг Лены за последнюю неделю и обнаружила, что чаще всего та звонила на трубки некоей Афанасьевой Риммы Сергеевны, 1958 г.р., и Ольги Клюевой, 1989 г.р. Я решила набрать их наудачу и поспрошать о Лене.
– И?…
– Первая оказалась вне зоны действия сети. Ну да эта тетка нам не так интересна. В отличие от Ольги, ровесницы Лены, которая еще и проживает неподалеку. В общем, я дозвонилась, представилась подругой и наплела, что ищу Лену по важному делу.
– Это по какому такому?
– Ну, это наши девичьи секреты… Короче, про вечер пятницы Оля ничего не знает, хотя раньше они и правда в «Дачу» частенько захаживали. Но зато в процессе разговора Клюева прониклась ко мне такой симпатией, что, взяв с меня слово никому не говорить, рассказала про очень серьезные Ленины проблемы. В общем, у нее есть парень.
– Да уж, серьезный секрет, – хмыкнул Смолов.
– Он на шесть лет ее старше, – продолжила Катя, сделав вид, что не заметила иронии шефа, – и последние полгода у них просто чумовая, по выражению Оли, любовь. А сейчас внимание: любовь чумовая настолько, что Лена Капралова практически перестала ходить в гимназию, предпочитая проводить время со своим молодым человеком. В результате завалила выпускные экзамены, вместо полноценного аттестата ей выдали всего-навсего справку. А теперь самое главное – родители до сих пор не в курсе!
– Очень интересно, – задумался Смолов. – А ну, дай-ка мне биллинг Капраловой. Ну-тка… Ага… Слушай, Катерина, ты давай, звони Диме Травкину, в общих чертах обрисуй ему ситуацию. Но про школу пока ничего не говори.
– Почему?
– Лейтенант Востроилова, кру-у-гом!.. Исполнять.
– Есть, мон женераль.
Пока Катя дозванивалась до Травкина (это оказалось делом непростым – Дима, как один из руководителей оперативной бригады, в эти часы был необычайно востребован), Смолов засел за свой компьютер и принялся листать виндовские окошки. Минут через пятнадцать, когда Востроилова сумела-таки прорвать информационную блокаду и успела доложить Травкину почти все свои соображения по поводу похищенной, Смолов, хитро потирая руки, отобрал у нее трубку и попросил Диму уточнить еще один момент. А именно: какая загородная недвижимость зарегистрирована на имя Афанасьевой Риммы Васильевны?
Заметив удивленный взгляд Катерины, Смолов отключил трубку и загадочно произнес:
– Извини, но пока это мой девичий секрет. Да, в последний раз спрашиваю: пиво, холодное, будешь?
– Очень интересно, – задумался Смолов. – А ну, дай-ка мне биллинг Капраловой. Ну-тка… Ага… Слушай, Катерина, ты давай, звони Диме Травкину, в общих чертах обрисуй ему ситуацию. Но про школу пока ничего не говори.
– Почему?
– Лейтенант Востроилова, кру-у-гом!.. Исполнять.
– Есть, мон женераль.
Пока Катя дозванивалась до Травкина (это оказалось делом непростым – Дима, как один из руководителей оперативной бригады, в эти часы был необычайно востребован), Смолов засел за свой компьютер и принялся листать виндовские окошки. Минут через пятнадцать, когда Востроилова сумела-таки прорвать информационную блокаду и успела доложить Травкину почти все свои соображения по поводу похищенной, Смолов, хитро потирая руки, отобрал у нее трубку и попросил Диму уточнить еще один момент. А именно: какая загородная недвижимость зарегистрирована на имя Афанасьевой Риммы Васильевны?
Заметив удивленный взгляд Катерины, Смолов отключил трубку и загадочно произнес:
– Извини, но пока это мой девичий секрет. Да, в последний раз спрашиваю: пиво, холодное, будешь?
– Буду, – надула губы Катя. – А я вам, между прочим, все всегда рассказываю.
– И это правильно. Потому что только чистосердечным раскаянием и своим признанием и рассказом о вашем прошлом вы расчистите себе дорогу к новой жизни. Кстати, откуда фраза?…
– Из «Места встречи», – буркнула лейтенант Востроилова.
– Молодец. Считай, пиво заслужила, – похвалил ее Смолов и полез в морозилку.
* * *«Семь-три-седьмой» экипаж Эдика Каргина отстаивался на Сиреневом бульваре четвертый час кряду. Даже рядовых грузчиков, занявших наблюдательные позиции по обе стороны дома № 17 (окна квартиры фигуранта выходили и туда, и сюда), и тех уже невыносимо тяготило вынужденное безделье. Хотя, казалось бы, именно сегодня грех жаловаться: солнце припекает, птички щебечут, девки молодые в мини и бикини взад-вперед фланируют… Знай себе сиди на лавочке, вдыхай кислород, покуривай да созерцай прекрасное. Ан нет: и пятая точка на жесткой лавочке поистерлась, и курево к концу подходит, да и мини-бикини, если честно, примелькались-приелись. Тем паче, что все прогрессивное человечество на пляжи ломанулось (вон, до тех же Озерков всего-то четыре остановки!), и только ты, как магометанин, сидишь, вперившись взглядом в сторону востока. И в этом твоем взгляде, собственно, и заключается нынешнее «тонкое дело».
Словом, если уж молодняк, до живой работы не шибко охочий, и тот затосковал, то что ж тогда говорить про бригадира и механика? А ведь они, в отличие от своей пехоты, проводили время в куда более комфортных условиях. Загнав служебный «Форд» на близлежащий пустырь, они распахнули все дверцы, настроились на «Наше Радио» и расстелили на земле предусмотрительно захваченную не первой свежести газетку. Вывалив на прессу взятую из дома немудреную снедь, Эдик Каргин и Паша Козырев работали легенду «завтрак на траве». Но работали вяло, поскольку изображать в течение нескольких часов перекусывающего человека – это вам не монолог Гамлета читать. Экспрессии, прямо скажем, маловато.
И Эдик, и Паша были профессионалами, и в какой-то момент каждый из них интуитивно почувствовал, что тянут они явную пустышку – не будет сегодня объекта в движении. Почему? А хрен его знает! Но не будет. Даже несмотря на клятвенные заверения предыдущей смены, что со вчерашнего вечера объект из дому не отлучался и гостей не принимал. Меж тем, исходя из полученных вводных, принять должен был непременно. И вот как раз по окончании этого приема экипажу «семь-три-второго» и предписывалось сесть гостю на хвост. По информации заказчиков, хозяин квартиры приторговывал оружием и прошедшей ночью (на крайняк с утреца) к нему должен был зайти очередной покупатель. Но вот уже и солнце скоро должно было начать клониться к закату, а ничего похожего «грузчики» трех сменивших друг друга смен так и не зафиксировали.
– …Может, гранаты у него не той системы? – лениво попытался пошутить Эдик.
– А может, мы его все-таки того? Маханули? – более приземленно предположил Паша.
– Не, ни фига. Мне отсюда, хоть и плохо, но все равно подъезд видно. Последние минут сорок в него вообще ни один мужик не заходил.
– А если покупатель – баба? – не сдавался Паша.
– А вам, товарищ водитель, тоже нехудо иногда на инструктаж ходить. Особливо когда речь идет о делах, находящихся под контролем начальника ГУВД. Инициатор четко обозначил: мужик, 30–35 лет, рост выше среднего, небольшая залысина. Ну и так далее… Нет, бывают, конечно, случаи, когда объекты под бабу маскируются, но сегодня явно не тот случай. Пришлось бы ноги брить, да и в парике жарковато. Опять же не всякий ствол в дамской сумочке поместится.
– Интересно, а откуда они все это узнали?
– Кто?
– Да заказчики.
– Блин, Козырев, ты будто первый год замужем. Откуда!.. От верблюда! А верблюду дятел нашептал.
– Ну, тогда, значит, это не у него гранаты, а у них дятел не той системы, – подвел итог Козырев.
Оба заржали.
Лишь через пару дней они узнают, что в данном случае пресловутый «дятел» как раз таки шепнул как надо. А вот грузчики, наоборот, облажались. Правда, к «семь-три-седьмому» экипажу никаких претензий быть не могло – прокол случился у смены, стоявшей на Сиреневом в ночном.
А летняя ночь в Питере, если кто не знает, даром что белой прозывается, а на самом деле и в ней есть темная фаза, хотя и не столь продолжительная, как в других местах. К тому же и ночные температуры дневным не чета. Вот потому-то малость и схалтурил экипаж «семь-три-второго», каких-то пару часов протусовавшийся полным составом в теплом салоне оперативной «десятки». Опять же для перекуса самое время – здесь, на Сиреневом, бывшая Пельше, на этой местной Кудыкиной горе, только чужие в такую пору шастают.
Вот он и пришастал. Правда, совсем не с той стороны, откуда его ждали. Вызвонил покупатель хозяина по мобиле, да и подошел тихонько к его балкончику. Продавец, благо всего второй этаж, вниз на веревочке сумку спустил, а вот наверх уже денюжку, аккуратненько так, втянул. Кстати сказать, в этот самый момент бригадир «семь-три-второго» Женя Рогожин ни с того ни с сего вдруг бутербродом с колбасой подавился. Кто знает, может, то знак был свыше, ну да «грузчики» в основной массе своей народ неверующий, а посему правильно истолковать его не смогли. Ну а на рассвете они снова по своим точкам разбрелись, а вскоре и вовсе новой смене пост передали и со спокойной совестью укатили отсыпаться. Вот вам и весь сказ. Немудрена история – таких в наружке много случается. Всех и не упомнишь.
– М-да, тоска, Анфиса.
– Тоска, Раиса, – подтвердил Козырев.
– Черт с ним, с покупателем. Хоть бы сам объект на свет, вернее, на Просвет божий выглянул. За пол-литрой там в магазин смотался. Или к бабе в гости. Все какая-то движуха.
– Или кота закопал, – как вариант предложил Паша.
– Или кота, – равнодушно согласился с ним бригадир.
Историю «за кота» в свое время Каргину по пьяни рассказал эфэсбэшный куратор наружки. Со слов старого чекиста, в свое время очень много хлопот питерским комитетчикам доставлял атташе по культуре консульства Франции. В КГБ откуда-то узнали, что дипломат занимается шпионской деятельностью, а посему решили во что бы то ни стало эту деятельность пресечь. Но иностранец держался настороже и не давал им для этого ни малейшего повода. За французом и его русской подругой была установлена постоянная слежка. И вот однажды на видеокамеру удалось заснять, как парочка посреди ночи выходит из дома, направляется в ближайший детский садик и что-то закапывает на его территории. Утром опергруппа выехала на место, произвела раскопки и обнаружила… труп кота. Чекистов, понятное дело, охватила легкая грусть. Однако их начальник, напротив, обрадовался страшно. Ведь, похоронив животное в неположенном месте, иностранец совершил на территории Российской Федерации административное правонарушение! В общем, МИД честь по чести направил в консульство Франции соответствующее представление, и в результате шпиону-дипломату все-таки пришлось покинуть нашу страну.
– …Все, Пашка, больше я жрать не могу, – сказал Каргин, вставая и отряхиваясь. – Пойду ноги разомну. Сменю пацанов по очереди, пусть тоже похавают. А то вон Юрка, поди, совсем на слюну изошел, на нас глядючи.
– Давай, гони его сюда. У меня в машине сыр остался и полбатона со вчерашнего лежит.
– Ага, как же, будут они черствый батон жрать! Это ж новое поколение. Им шаверму подавай. На крайняк – хот-дог. Как говорится, скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты.
– Не, скорее: «…и я скажу, сколько ты получаешь», – поправил Козырев.
– Да ты, брат, философ! Так, глядишь, я скоро за тобой записывать начну.
– Ты бы меня лучше на премию квартальную записал…